На уровне глаз

  Смелым помогает судьба, – Вергилий.

“Ээй, Марина, иди же к нам!” – не унимаясь, истошно звали меня стоящие на пирсе друзья.

Я же, делая вид, что не обращаю на них никакого внимания, подставляла вечернему ласкающему солнцу веснушчатое лицо. Пусть хоть всё тело усыпят эти конопушки, когда ещё выдастся возможность насладиться нежгучим теплом лучей? Мне и правда тогда было безразлично, кто и куда меня зовёт, ведь вокруг меня простиралось…море! Ах, море! Как много в этом звуке для сердца русского слилось, как много в нём….Ой, постойте, это же Пушкин о Москве писал. “Ну да не важно, – простила я себе маленькую оплошность, – нам, москвичам, до́роги волны с песочком, а не столица”. Итак, повсюду море, бескрайнее и лазурное! Будто я попала на картину импрессионистов, где каждый мазок имеет свой особый и неповторимым оттенок. Ярко-бирюзовый, искристо-серебристый, небесный, иссиня-чёрный… Какие разные и прекрасные! Эх, мне бы кисть в руки…Такой бы пейзаж забабахала, что Клод Моне в сторонке отдыхал. Меня даже ничуть не смутил факт, что рисовать я совершенно не умею. Ведь замечательное расположение духа не позволяло думать о такой приземлённой вещи, как навык.

В общем, всё наполняло радостью мою уставшую от города душу: и поразительный спектр цветов, и солёный йодистый запах, и причудливые раковины, выброшенные на берег волной, и куда-то карабкающиеся крабики. Прикрывая глаза козырьком руки, я вглядывалась в синюю даль в надежде увидеть дельфина. “А вдруг… вдруг прямо сейчас он выпрыгнет из воды?” От этой наивной мысли учащённо билось сердце.

“Вот видны на солнце спины, это к нам плывут дельфины, и сейчас они заговоряяят!” – звучала в голове трогательная песня, которую я любила напевать. Ведь с малых лет мне запал в душу мультфильм “Девочка и дельфин”, особенно проникновенные мелодии из него. И мне правда иногда казалось, что я не только слышу дельфинов, но и понимаю их язык.

Я верила в сказки, в которых разговаривают волшебные животные, неожиданные случайности; могла часами размышлять над понравившейся чудесной историей, представляя себя её главной героиней…

Но мои знакомые и друзья, казалось, были равнодушны ко всем этим “детским” ожиданиям и мечтам. Поэтому они часто меня подкалывали. Ишь, какие взрослые, аж противно!

“Ну Марин! Для тебя морские свиньи интереснее нас?” – раздался повторный упрёк, прозвучавший с показной обидой.

Сколько раз повторять, что морские свиньи- не дельфины. Хотя они очень похожи.( Кстати, не путайте морских свинок с морскими свиньями, это совершенно разные животные!)

Рвзмышляя над неудачным сравнением, я нехотя оторвала взгляд от пенистых волн и, так и быть, дала себя уговорить. Но только потому, что упрашивал Кирилл- парень, которым я, по секрету сказать, восхищалась! (За исключением его идиотских шуток о свиньях)

Его мускулистый загорелый торс выделялся среди белых спин пацанов и девчонок, которые выискивали последнее закатное солнышко, чтобы успеть ещё хоть чуточку “подкоптиться”. Было забавно наблюдать, как Кирилл учил нырять наших товарищей, впервые приехавших на море. Он явно пользовался авторитетом, и, как мне думалось, гордился своей ролью красавца-наставника. Ещё бы!Театральному актёру надо вжиться в роль, а Киря будто сразу родился таким… особенным. Нет, не то слово. Идеальным! Девчонки с пляжа так и поедали его глазами, но он почему-то больше всего внимания уделял мне. И это, по правде говоря, льстило. (Значит, я не такая уж и страшная с этими круглогодичными веснушками?)

“Да ты не животом плюхайся, а головой вниз, руки наверху, вот так!” – разъяснял Кирилл уже хныкавшей Ленке, когда я подошла к краю пирса.

“А вот и наша морячка!” – словно забыв про горе-ученицу, приобнял меня Киря. Прозвище “морячка” закрепилось за мной с тех пор, когда я раскрыла значение своего имени -“морская”. Мне не раз доводилось слышать от окружающих, что вода – определенно мой конёк. Я и сама это понимала. Потому и ходила в бассейн с детства, участвовала в соревнованиях, побеждала. Школьницей, могла часами плюхаться в ванной, сталкивая игрушечные подводные лодки с визгами: “Палундра!”. Часто выезжала с родными на реки и озёра, сплавлялась на каяках.

Но никакой искусственный, пресный, спокойный водоём не сравнится с морской стихией.

Итак, я, наконец, присоединилась к ребятам. Дружной компанией мы весело проводили остаток вечера: прыгали с пирса, выделывая в воздухе сложные сальто (за исключением Ленки и других “чайников”, завистливо смотрящих на нас с берега), подбрасывали друг друга в воде, параллельно вспоминая неловкие ситуации и хохоча над ними.

– Помните, как Танька в прошлом году нырнула, а юбца от купальных трусов того… утонула? Она ещё говорила, что это осьминог её под воду утащил! – гоготал Дима, захлёбываясь от смеха.

– Да это не осьминог был, а Посейдон, я вам отвечаю, – подхватила отличница Настя, привычным жестом подтягивая на нос несуществующие очки.

Учеба давалась ей явно лучше плавания.

– Хахахаха, что-то у бога морей так себе вкус в одёжке! – разошёлся Димка, которого уже было сложно остановить.

– А кто это орал на весь пляж, еле коснувшись совсем неядовитой медузы: “Ох, умираю! Не поминайте лихом?” – парировала обиженная Таня, вскипев и покраснев.

– Это скользкое создание и правда меня ужалило!

– Враки вшивой собаки! Я тоже касалась щупалец, и ничего!

– Да ладно вам, ребят. А я вот, когда катался на банане…

Кирилл всегда умел незаметно уладить разрастающуюся ссору и переключить внимание на что-то другое. Не боялся выставить себя на посмешище (хотя неловких ситуаций с ним было крайне мало, да и все побаивались подтрунивать над своим “главарём”, потому что уважали). Я замечала эти своевременные Кирюхины уловки, которые кардинально меняли ход разговора, и считала их чуть ли не верхом геройства и альтруизма. Мы украдкой переглядывались друг с другом во время общей беседы, и я одними поблёскивающими глазами давала понять, что одобряю каждое слово и “манёвр” Кирилла.

Всё было хорошо, лучше и представить нельзя. Но в самый разгар оживлённого купания погода начала портиться. Небо потемнело, поднялись волны и ветер. Казалось, что-то тревожное разлилось в воздухе. Ребята, быстро сворачивая полотенца и пляжные коврики, засобирались уходить, но я, влекомая бурлящими волнами, на миг уединилась.

Шторм разыгрывался нешуточный, а я всё стояла и прислушивалась к себе, пытаясь понять, отчего в сердце так явно возникло предчувствие вселенской трагедии. Ведь раньше буря меня не только не пугала, но и раззадоривала: “Вот бы оседлать семиметровую волну, показать язык акулам!” И всё в этом духе. Но сейчас мне становилось не по себе.

“Марин, тут опасно, – появился за спиной Кирилл, – пора уходить, морячка”. Он с нежностью на меня взглянул, но, несмотря на это, мне почему-то не стало спокойнее и легче. Видимо, поняв, что я нахожусь в каком-то странном ступоре, Кирилл взял меня за руку и повлёк за собой. Скользкий пирс, грязные водоросли, светящиеся в глубине медузы…Одну из них разбило о камень волной. Жалко…

Я послушно следовала за Кириллом, но тут мой взгляд различил в тёмном море чёрное пятно. “Дельфин!”, – вскрикнула я, выпустив руку. Кирилл что-то пробурчал с недовольным видом, но я не расслышала. Заморосил противный дождь, капли которого растревожили и без того шумящие воды. Вперив взор в неспокойный горизонт, я с ужасом заметила: “Нет, это…”

“Человек тонет!”, – донеслись вопли ребят, ждавших нас на берегу. Кроме них, никого и ничего на суше не было: ни единой души, ни одной лодки или катера. А чёрный силуэт то скрывался в морской пучине, то вновь появлялся. И каждому было ясно: выплыть самостоятельно утопающий не сможет.

Охваченная мелкой дрожью, я посмотрела на Кирилла. И, должно быть, в этом взгляде читались беззвучная мольба, позыв к действию- или всё вместе. Но на окаменевшем лице моего героя я увидела лишь немой страх, сделавший его прежде прекрасные бездонные глаза пустыми и круглыми, как у морских свинок. В тот момент я опешила. Трудно было узнать Кирилла, который всего час назад во всю ширь улыбался и ловко нырял “рыбкой”…Будто всегда смелого, сильного, энергичного парня кто-то подменил!

Мы так и не сказали друг другу ни слова. Каждая секунда была на счету, промедление равнялось незамедлительной смерти тонущего. Поэтому я решилась на отчаянный шаг: прыгнула с пирса, как это делала совсем недавно, только в шутливой обстановке.

Вмиг моё тело пронзили холодные волны, и, не дав опомниться, стали затягивать на дно. Течение “тягун”, я его хорошо знала, но до того дня не сталкивалась с ним вот так- лицом к лицу. Нечеловеческими усилиями, учитывая усталость от многочасового дневного купания, я всё же продолжала грести. Глоток воздуха, ещё один – и уже можно плыть дальше, преодолевая себя. Иногда мне казалось, что я ни на метр не приближаюсь к утопающему, хотя постоянно держала его в поле зрения. Выносливость и дыхалка, выработанные за многолетние тренировки в бассейне, словно были утеряны в непривычной, враждебной стихии. Когда накрывала очередная громадная волна, я почти теряла сознание, но, стараясь растормошить мозг, машинально повторяла: “Только держись, мальчик, только держись”. Его кучерявая головка была уже совсем близко. Нырнув, я, наконец, оказалась возле щупленького ребёнка, который не мог не то что бы пискнуть, но держать над водой подбородок. Мысленно призывая на помощь Бога и всех святых, я ухватила мальчика за чёрные кудри. Он не подавал никаких признаков жизни. Отчаяние меня обездвижило. “А вдруг всё зря?”- закралась в голову пугающая мысль. Но нужно было плыть в обратный путь- надежда ещё жила! Водрузив тощее тельце мальчика себе на спину, я, практически ничего не различая в тёмном пространстве, изо всех сил погребла к берегу. Друзей я нигде не видела, да и, честно сказать, даже не думала о них.

Столило собрать всю волю в кулак, как случилось новое несчастье: мою ступню внезапно свело от холода и перенапряжения. Двинуть парализованной ногой никак не получалось. И тут я начала осознавать, что это конец. “Неужели вот так и должна закончиться жизнь? Ладно моя, но этого невинного слабенького ребёнка?”- мелькали в голове последние проблески сознания.

Нет, я не теряла веру и даже в душе не сдавалась, но физические возможности исчерпала окончательно. Самые сложные соревнования по плаванию, в которых я участвовала, не сравнятся с тем, что пришлось пережить тогда, на волоске от смерти.

Но Господь милостив, и, о чудо! Вдруг я ощутила под собой гладкую твёрдую спину и плавник, за который тут же вцепилась. На этот раз я не ошиблась- это был дельфин! И он спас меня и мальчика…

Прошло уже много времени с тех пор, но я так и не вспомнила, как дельфин, которого я всем сердцем мечтала увидеть, довёз нас до берега. Рассказывали, что, когда я с ребенком оказались на суше, никакого морского обитателя не было. Появились догадки, что дельфин мне просто померещился, и я сама в полуобморочном состоянии сумела добраться к спасительной земле. После в новостной газете так и написали: “Девушка- спортсменка (ФИО) в одиночку спасла тонущего ребёнка, проявив для своих лет небывалую самоотверженность и бла-бла-бла”. Но я точно знаю, что именно благодаря дельфину мы не погибли.

Что было дальше? Полуживых нас, “двоих счастливчиков”, приняла “подоспевшая” береговая спасательная охрана, за которой, как оказалось, сразу же побежали до смерти перепуганные ребята после моего прыжка. Но в нужный момент спасателей на месте не обнаружилось, поэтому они “выручали” нас так долго. (Да и не факт, что спасатели бросились бы вытаскивать людей в шторм. Мол, “в таких опасных условиях не работаем”.)

Всё это мне объяснили гораздо позже, а пока две недели пришлось пролежать в больнице. Врачи сказали, что, так как организм у меня закалённый, я скоро пойду на поправку. Мальчик, слава Богу, выжил, но был очень слаб, и провёл в палате два месяца.

Друзья навещали меня каждый день, заходил и Кирилл. Но, видя его виноватым и затравленным, я не могла уже воскресить былых светлых чувств. Ожидала ли я от него подвига? Думаю, ответ очевиден. Ведь храбрец- это не тот, кто не боится, а тот, кто умеет преодолеть слабость и страх. Но он, даже видя меня в бешено накатывающих волнах, не бросился на выручку, не захотел рисковать собой. Я не держала на Кирилла зла, но моё отношение к нему навсегда изменилось. Не слова красят человека, а поступки.

Спасённый мальчик после выздоровления познакомил меня со своей семьёй, и вскоре я вышла замуж за его старшего брата- сёрфингиста, которого всей душой полюбила.