Молодой подсобник Жора Нефёдов второй год стропалил в сварочном цехе завода газового оборудования, но денег всё равно не хватало. Мало того у кормящей супруги Георгия закончилось молоко и молочный вопрос встал ребром. Ни денег, ни молока. У Геры, конечно, имелось немного деньжат в заначке, но их хватило бы ненадолго. Так или иначе, надо было думать, где доставать молоко. А тут, как нарочно, кто-то брякнул нашему герою в бухгалтерии, что, мол, работает на производстве во вредных условиях и не знает, что за вредность полагается молоко. В женском коллективе не просто сказали, а посмеялись, и Нефёдова это задело, очень задело.
Эта мысль не давала покоя ни днём, ни ночью. Он с ней просыпался, играл в домино в цехе, даже в зубном кабинете мысль не покидала его, одним словом, утопал в молочном вопросе. А в последний раз даже сон чёрно-белый приснился, где он притаился с телескопической удочкой в тихой заводи. Жора сосредоточенно смотрел на поплавок из гусиного пера, который иногда судорожно подёргивался на прибрежных золотистых волнах, но под воду никак не уходил. Нефедов нервничал. Вдруг сзади послышался знакомый женский голос.
– А знаешь, почему рыбы нет?
Нефёдов осторожно оглянулся через плечо и увидел сидящую рядом в лодке любимую супругу, которая с угнетённым лицом жены декабриста качала конверт с ребенком и прихлопывала по нему ладошкой.
– Почему? – спросил, немного растерявшись, Жора.
– Потому что у тебя совести нет. Ни совести, ни молока.
Нефёдов закрыл глаза и сильно сжал зубы. Из конверта вырвался детский плач. Ребёнок не просто плакал, а захлёбывался от крика.
Жора внезапно проснулся. Была ночь. Лишь два близких сердцу силуэта слонялись по тёмной комнате возле самого окна. На руках супруги плакал малыш.
– Всё, завтра поговорю, – сказал куда-то в бок наш сонный герой.
На следующее утро Жора сознательно готовил себя к разговору с начальником. Ведь не так всё просто, как могло показаться. Во-первых, сколько раз Гера наблюдал из цеха за немым диалогом в будке мастера участка: как начальник, распыляясь и чуть ли не брызгая слюной на окна своей просторной конуры, разносил в пух и прах тех, кто что-то себе возомнил или просто приходил с каким-то нерешённым вопросом к Вовочке, местному царьку, выбившемуся из слесарей в мастера, ну а потом – в начальники. Имея уже один инфаркт и ненависть всего коллектива, он всё равно руководил и шёл на любые меры, чтобы выполнить месячный план.
С утра, приступив к работе, Георгий уже имел неприятный осадок от предстоящего диалога, и было, честно, очень погано на душе. Ты должен вкалывать наравне с остальными работягами, в тех же условиях, а талоны получать не должен, – видите ли, начальник не считает тебя по общей сетке. А ведь если подсчитать внимательно, то получается по пол-литра белого в день. В месяц – в среднем десять литров молока, а в год – сто десять, не считая отпуска. Учитывая, что Жора без немного отработал чуть меньше двух лет, то в общем за всё это время получалась уже целая бочка молока или около того. А ведь вместо молока на выбор можно было получить и яйцо. В итоге на одно «пол-литра» выходило два яйца, и если умножить на просроченную задолженность, то без одной сотни получалась почти тысяча. Георгий автоматический выполнял свою работу, а в голове тем временем шёл аналитический процесс. Он даже представил эту картину в своей голове. В его мыслях появилась дюжина работяг из его сварочного цеха, которые очень осторожно, немного полуприсев, несли вёдра, заполненные яйцом, и чем ближе мужики приближались к проходной, тем их становилось всё больше и больше. Управляя своей пятитонной кран-балкой, наш счетовод не скрывал своей внезапно вспыхнувшей улыбки. Встречающиеся на пути рабочие были удивлены тем, что их коллега улыбается с утра в будни, да еще тогда, когда зарплату задерживают на полтора месяца. Вскоре выполнив все поручения мастера, Жора направился в будку начальника. Он не так сильно переживал как раньше. Ему было уже гораздо легче после представленного и тысячу раз отрепетированного предстоящего диалога. Увидев, что Владимир Анатольевич сидел в своей будке один за рабочим столом, Жора решился зайти. Победоносно постучав в дверь, Гера не скрывая своей идиотской улыбки переступил порог пропахшего табаком кабинета и оказался в хорошо освещенном цеховом штабе. Вовочка поднял голову и кинул беглый взгляд на своего чумазого подсобника.
– Здравствуй, Владимир Анатольевич, – начал первый с порога Жора. В молодом голосе чувствовалась небольшая тревога.
– Здоровались уже… – быстро произнёс начальник и уставился на Георгия. – Ты выпил что ли? – более серьёзно спросил начальник и снял очки.
– Да, конечно…- усмехнулся Георгий, – Я же не пью, и вы об этом прекрасно знаете.
Пройдя несколько шагов без приглашения, Георгий сел на стоящий рядом скрипучий стул. На столе Жора увидел заявление на увольнение. Начальник поспешно отодвинул бланк в сторону, нажал на боковую кнопку своей авторучки, положил ее рядом и отпил уже давно остывший чай из граненого стакана в подстаканнике.
– Вы тут все не пьёте, если подумать, – больно кольнул Жору Володенька после небольшой паузы.
Относительно спокойно выслушав эту тираду, Георгий закинул ногу на ногу и откинулся на спинку стула, который издал характерный скрип.
– Я вообще-то насчет талонов, – сказал Жора так уверенно, будто вёл за собой роту в наступление.
Возникла пауза, и пауза недобрая для диалога.
– Каких талонов?- удивился чуть наигранно начальник.
– За вредность, – спокойно дополнил Георгий, но было видно, что диалог ему не нравился.
– Тебе за вредность не талоны нужны, а уколы – постарался пошутить начальник.
– Не смешно Владимир Анатольевич, – быстро ответил Жора, будто давал сдачу в драке, и тут же снова дополнил, – Уколы – от бешенства, а тут – за вредность.
– А я тебе не клоун на ковре, чтобы вас здесь веселить. Ты сам-то кто: сварщик,…чистильщик?.. – Володенька поднялся со своего места и оперся на стол своими мощными кулаками.
– Так я этим же дерьмом дышу, так же, как и они… – соскочил Нефёдов со стула так, что тот отлетел на метр и ударился о стену.
-Не-по-ло-же-но…- произнёс по слогам начальник и хлопнул тяжелой рукой по итак едва живой столешнице.
Вдруг в будку вошел мастер участка, но оценив масштаб катастрофы, выругался едва слышно, ушёл, хлопнув дверью, на ходу попутно разворачивая других рабочих, которые тоже направлялись в будку начальника.
– В третьем цехе подсобники получают? – не унимался Жора.
– Ну, получают, и что?
– А я что, крайний что ли?
– Это на усмотрение начальника…
Жора, не дожидаясь окончания фразы, резко повернулся и пошёл на выход, ударив кулаком входную дверь намного сильнее предыдущего ходока. Дойдя до центральной части цеха, что-то крикнул в сторону начальника. Володенька хоть и не расслышал, что ему крикнули, но по губам Георгия чётко прочитал, что его послали, и очень далеко. Начальник тоже попытался что-то крикнуть в ответ в полузакрытую форточку, но Жора уже успел скрыться из виду.
В соседнем пролёте во вспышках сварочных работ сидели двое на корточках, Жора и Вася-быстрый сапог. Василий заслужил такое прозвище из-за того, что всё, что касалось нелегальных розничных покупок алкоголя в рабочее время, то это всё выполнялось на больших скоростях, тем более что сдача всегда оставалась гонцу.
– Вася, а ты что молчишь-то? – постарался перекричать Жора повседневный заводской грохот.
– Что? – переспросил Василий, повернув голову к своему напарнику и выпустив струю дыма через когда-то ломаный нос.
– Да я про всё те же талоны – пояснил Жора.
Балансируя сигаретой во рту, Василий остановился. Взгляд его застыл. Было видно, что Вася завис и о чём-то задумался.
– Ты в чудеса веришь? – спросил Быстрый сапог и вопросительно посмотрел на Жору.
– Да нет, конечно.
– Ну вот и забудь, – Василий медленно поднялся на месте и хотел потянуться, но откуда-то из сварочного смога низкий мужской голос далеко не дружественно прервал разговор двух подсобников.
– Хорош рылом торговать. Стоят они, главное. Патрубки нужны. К соседям слетайте, да поживее. Две фигуры среднего роста нарочито встали по стойке смирно, отдали честь и направились к соседям в заготовительный цех, который располагался в этом же здании под одной крышей, что и сварочный цех. Соседи занимались тем, что предоставляли различные металлические заготовки по ГОСТу для сварочных работ. Цеха соединяли рельсы, по которым беспрестанно ездила вагонетка с подписанной тарой. Часто на тележке мелом писали всякую забавную ерунду или местные заводские новости, а могли и передавать приветы в виде чьих-то огромных семейных трусов, что очень забавляло Нефёдова.
Навстречу нашим стропальщикам попались два пиджака из управления, которые поделились табаком. Быстрый сапог забрал обе сигареты, успев ловко одну закинуть себе за ухо, а вторую подкурить.
– Да ты когда накуришься? – разозлился Жора.
– Так ты всё равно балуешься. А мне сама то, – засмеялся Васёк.
– Сама то ему. Вот я талоны отожму свои, и мне тоже будет само то. Если тебе не надо, то мне надо. Приблизившись к вагонетке, они, ни о чём не договариваясь, как будто по взмаху чей-то невидимой руки, синхронно сняли тару с патрубками и развернувшись пошли в обратную сторону.
– Они тут завод поделить не могут, а он тут со своими талонами пристал, – немного раздражённо сказал Василий.
– Да знаю я, чё ты мне тут рассказываешь. Мы-то тут при чём?- остановился Жора, – Мы-то тут при чем? – резко выхватил заначку из-за уха Василия и тут же быстро ее подкурил свободной рукой. Василий постарался дёрнуть сильнее за тару, чтобы сдвинуть с места Нефёдова, но безуспешно.
– Володенька, вообще говорят, скоро на ногу и ходу даст, – Нефёдов курил и слушал внимательно, – заметил же, пиджаки зачастили. Всё шастают, всё считают…не доверяют они ему.
– Не хочет по-хорошему – будем по-плохому, – подвёл итог Георгий и тронулся с места. Сапогу то же ничего не оставалось, как тронуться вместе с Жорой.
– Ты успокоишься, нет? – негодовал Василий, и сам того не замечая немного ускорился в шаге. Уже на ходу Василий успел бросить фразу озадаченному коллеге, – Да хрен с этими талонами, я-то ведь как-то живу.
– Ты живи, а мне малого кормить надо, да и дело принципа уже, – ускорил еще сильнее свой шаг Жора.
– Да ты куда полетел-то? Правильный ты больно!
– Не правильный, а справедливый. Если должен, то пускай сука отдаёт.
После этого разговора, который служил ускорением для обоих, напарники ворвались чуть ли не бегом в секцию сварщика Соловьева и с сильным грохотом поставили долгожданные патрубки на железный пол так, что некоторые из них вылетели из тары. Соловьев от появления неожиданных гостей и внезапного грохота мгновенно бросил варить и резко поднял маску.
– Полегче, покемоны, – по лицу Соловьева было видно, что он испугался.
– Да пошёл ты, – громко крикнул Жора и направился в свой пролёт.
У Георгия созрел уже план компенсации, и это казалось ему единственным выходом из сложившейся ситуации. План был простой: взять и натаскать деталей из-под носа начальника на ту сумму, которую он собственно и должен. С одной стороны это было справедливо и принципиально, но с другой – уголовно и наказуемо. Но как бы Жора ни пытался не думать о плохом, сладкое чувство возмездия подкупало, как ледяное пиво в летний зной или стук каблучков молодой славянки за периметром воинской части.
Нефёдов прекрасно понимал, что после такого далеко не доброжелательного диалога, начальник не спустит с него глаз. Но не это терзало и беспокоило Георгия – всё бы ничего, да вот ни разу ему не приходилось воровать. Конечно, он мог заехать обидчику по физиономии или сказать резкое слово, но чтобы вот так вот просто воровать – это было не в его правилах. Конечно, хотелось отомстить и решить этот молочный вопрос, но свои же принципы встали как кость в горле.
Даже отправляясь домой на обед, он не стал переодеваться – так и пошёл в робе, хотя мог надеть чистую одежду и, насвистывая что-нибудь из репертуара группы «Любэ», пройти один прогал, через который и жил, но было не до этого. Некоторые рабочие теснились на проходной. Квартируя по соседству с заводом, они тоже иногда шастали через проходную в рабочей одежде, и часто было непонятно с работы человек идёт или на работу. Как бы ни старался Жора гнать мысли из своей светлой головы, они всё равно приходили и приходили. Сам того не замечая, Георгий думал и вынашивал план компенсации. Он заметил одну забавную деталь, что все те, кто носил спецодежду спокойно и беспрепятственно проходили через проходную. Досматривали тех, кто был одет в гражданскую одежду и тех, кто точно покидал территорию завода, ну, или наверняка больше мог не вернуться. Иди проверь всех шатающихся через проходную рабочих – сил не хватит, да и нервов тоже. Сколько было уже неудачных примеров. Остановили одного, а у него в кармане плоскогубцы, у другого – болты, еще у одного – провода. И иди после этого каждый раз звони с докладом в управление. А там тоже люди работают, а значит могут послать или премии лишить за беспокойство. Волей-неволей, но Георгий рассматривал этот план как самый подходящий. Жора понимал, что в день беспрепятственно мог совершить несколько вылазок за периметр, утаив при этом железо под робой, но смущали все те же принципы. Он переключился только тогда, когда перед ним появилось милое веснушчатое лицо супруги, которая подарила улыбку. Аня до этого успела уложить спать младшего Нефёдова в детскую кроватку и теперь хлопотала по кухне. Она поставила перед отцом семейства большую тарелку домашних щей, и сама села напротив. Пока с большим азартом супруг уплетал суп за обе щеки, Аня сидела напротив Жоры и, улыбаясь, хлопала глазами. Закончив с обедом, молодой муж взял уже пустую тарелку и хотел подняться и поставить ее в мойку.
– Ты куда?- спросила Аня
– Ну так, – немного растерялся Жора, – в мойку… куда.
– А добавки?
– Да не заслужил я, – сказал Жора и поставил тарелку на край стола.
– Хватит уже с этими талонами грузиться. Вон Светка Замараева сухое молоко…
– Мне искусственник не нужен, – перебил Жора, немного зевнув, – Я уже решил вопрос, время только надо.
– Ну конечно, время. Тебя потом в тюрьму – и ни папы у нас в итоге, ни молока.
Нефёдов засмеялся, скрестил руки на груди и, закрыв глаза, откинулся на спинку стула.
– Что предлагаешь, сидеть сложа руки ?
– Всё, меняем тему. Хватит. Забудь уже. Помнишь, я тебе говорила про Наташу Селезневу?
– Ну и что? – в полголоса отозвался Жора и снова зевнул. Чувствовалось, что он проваливается в дрёму.
– А то, что она уходит в декрет и уступает мне своё место в лаборатории.
Нефёдов молчал и сохранял прежнюю позу. После небольшого затишья спросил.
– Что, будешь мыть полы в этом Чернобыле? Я лично против.
– Ну а что? Это и талоны, и работа в вечернее время. Нефёдов открыл резко глаза, глубоко вздохнув, наклонился вперёд, положив руки на стол.
– Подожди-ка, это не та лаборатория, которая возле моего цеха? – очнувшись полностью, спросил Георгий.
– Так да, – заулыбалась Аня,- раз в неделю прийти, подмести полы и вынести мусор. Мне это несложно.
Нефёдов заулыбался. Аня, заметив эту улыбку, нарочито наморщила лоб.
– Жора, даже не думай, успокойся.
– Всё будет хорошо. Сама судьба кладёт ключи мне в руки. Кстати, что насчёт ключей?
– Да подожди ты немного, дай человек уйдёт в декрет сначала, а потом ключи и всё остальное.
Жора медленно поднялся и на цыпочках, играючи, медленно пошёл на супругу.
– Мне бы добавки, – сказал Жора и протянул тарелку супруге.
– Я в первый раз вижу человека, который радуется мытью полов, – супруга взяла тарелку и, положив добавки, вернула обратно супругу.
– Да ты просто не понимаешь что, – Георгий произнёс фразу так громко, что в соседней комнате завошкался малыш.
– Гера, потише, – перебила Аня супруга, – Максима разбудишь, – уже шёпотом добавила она.
Жора, сидя за столом, не мог скрыть радости да, и честно, не хотел.
– Да я там полы не раз в месяц буду мыть, а два раза в день.
Из соседней комнаты опять послышался детский голос.
– Ну вот, разбудил, – расстроилась Анна. Георгий осторожно встал и обнял супругу. Ребёнок снова затих. Молодые супруги молчали. Будто вспомнив что-то срочное, Аня попыталась вырваться из рук мужа.
– Я тебе сколько раз говорила, чтобы ты переодевался и не таскал домой эту грязь.
– Так она сама ко мне пристает, – пошутил Георгий.
– Кто?
– Так кто? Грязь, – пояснил Жора.
Аня, посмотрев на супруга, встала на цыпочки и уткнулась своим лбом в лоб Георгия.
– Дурында ты, наделаешь делов.
– Не переживай, – Георгий поцеловал супругу и сел за стол. Супруга, мягко переступая, удалилась с кухни. В это же время Георгий отодвинул тарелку в сторону, положил руки перед собой, а на них опустил свою тяжёлую голову, светлые пряди которой так и застыли, как дирижер на поклоне.
– Гера, так иди да на диван приляг,- обратилась Анна из детской.
– Мне выходить уже через десять минут. Проверив сына и вернувшись через пару минут, она услышала ровное и тяжелое дыхание супруга. На кухне стоял запах свежего принесённого хлеба из заводской пекарни. Аня погладила голову сонного супруга и посмотрела на его мозолистые и шершавые руки. В уголках ее глаз скопились слезы. Она тихонечко потянулась через весь стол и поцеловала их.
Через несколько дней по лаборатории ходили двое, это были Жора и Наталья Селезнева с огромным животом.
– Ты запомнил, где ключи лежат?
– Да я и раньше знал.
– Как это? Мы каждый раз в разные места кладем, – беременная остановилась и с удивлением посмотрела на Жору.
– Шучу я, кому тут чего нафиг нужно?
– Ну, мало ли, знаешь, – подошли к двери, где на старой обшарпанной табличке виднелся знак радиации.
– И как ты в этой Припяти работаешь?
– Я тебя умоляю. Тут рентген. Жути больше нагоняют. Тут же швы сварочные только смотрят.
– Я-то думал, тут намного опаснее.
– Да нет, что ты.
Жора увидел в углу старую советскую радиолу с кучей пыльных пластинок «Мелодия», сложенных стопкой. Сверху лежал конверт с пластинкой Юрия Шатунова.
– Ого, Юрок , – радостно удивился Жора.
– Ладно, развлекайся. Я всё тебе показала. Не забывай, кстати, цветы поливать, – переставляя не спеша ноги, уже на пороге у выхода она поинтересовалась, – Ну что у тебя там с начальником?
Георгий, не отводя взгляда от пластинок, отрицательно покачал головой.
– Жорка, здесь проблем нет, получишь ты свои талоны.
– Натусь, да здесь дело уже не в талонах, – Нефёдов, положив пластинку обратно в кучу, стал не торопясь раздеваться и готовиться к уборке.
– Да я давно поняла, что ты на принцип пошел. Мой Сережа такой же.
– Как, кстати, дела у него?
– Так как, сегодня кровь сдал, чтобы завтра взять выходной и меня к тётке отвезти.
Жора плавно перешел к швабре и, осторожничая, стал выметать песок из углов.
– Понятно. Привет ему передавай.
– А ты бы подождал немного, слышал ведь, Вовочка собрался уходить.
Георгий залез под стол и попытался из-под него тоже вымести небольшую порцию песка.
– Слышал, конечно, но мне сейчас надо, пока он работает.
Наташа удивлённо посмотрела на Георгия.
– Ладно. Не знаю, что ты там задумал, Анечке привет, – молодая женщина медленно переступила порог и тихо закрыла за собой дверь.
Натирая пол под «Розовый вечер» Юрия Шатунова, у Георгия созрел в голове окончательный план. Всё представлялось решаемой арифметической задачей. В один из рабочих дней нужно было пересилить себя во что бы то ни стало и умыкнуть несколько фланцев из цеха. Положить их в строительную мульду с мусором, что возле лаборатории, ну, а потом после очередного вечернего мытья полов вынести уже за территорию завода.
На следующий день Жора понял, что о его разговоре с начальником знал весь завод. И кто бы ни подходил к Георгию, все были на его стороне, тем самым так или иначе подталкивая его к намеченному плану. Жора еще раз сел в перекуре, чтобы примерно прикинуть, сколько ему точно предстоит вынести деталей, тем более, он уже успел прознать насчет расценок. Так же он успел прознать, что покупатели брали не всё. Их интересовал определенный диаметр, толщина детали и то, на что точно шла деталь. Если деталь шла на воду, то была одна цена, если на газ, то цена была другая. У Георгия возникло небольшое замешательство, но, несмотря на это, он смог подсчитать и сделать определенный вывод. Ему предстояло совершить около пятидесяти вылазок за периметр завода, чтобы полностью расквитаться с пока еще работающим обидчиком. Случай, в лице мастера цеха Андрея Николаевича Ксензенко, не заставил себя долго ждать и дал пинка Нефёдову.
– Зайди в секцию готовых деталей, там тебя труба дожидается.
– И что?
– И то… Отнесёшь её в лабораторию, пускай еще раз её сфотографируют, – после сказанных слов мастер хлопнул Жору по плечу и пошел дальше.
– Хорошо, Николаич, – крикнул уже отходящему мастеру Георгий.
У Георгия поднялось настроение, но, очутившись в секции напротив тары с только что привезенными фланцами, Жора растерялся. Ему резко захотелось пить и участилось дыхание. Под козырьком новомодной кепчонки выступил пот.
– Сейчас или никогда, – едва слышно сказал себе под нос Жора и, немного помешкав, схватил из металлической тары еще не остывшую пару фланцев и тут же спрятал к себе под ремень, прикрыв совершённое преступление своей застиранной робой. Вскинув помеченную мелом трубу себе на плечо, он направился к хорошо знакомой лаборатории. Несмотря на то, что Георгию ничего не угрожало, сердце продолжало бешено колотиться. Его окликнули из глубины цеха, но, сделав вид, что он ничего не слышит, Жора добавил ход и вышел из цеха. Уже перед самой лабораторией от интенсивного шага фланец стал соскальзывать. Жора замедлил ход и постарался помочь себе свободной рукой, но тот всё равно по-предательски уверенно норовил выпасть на асфальт и своим звуком привлечь к себе внимание. Сносно доковыляв до лаборатории, Жора осмотрелся по сторонам и только потом достал фланцы. Тихо опустив их в мульду и прикрыв куском старой толи, он постучался в лабораторию. Если по вечерам Жора здесь был царем, то днём он был обыкновенным гонцом, который вынужденно стучал в дверь и без желания вытирал обувь прежде, чем войти. Дверь открыл Серёга-тумбочка, маленький широкоплечий специалист в синем длинном халате и резиновых сланцах.
– Чё опять? – с раздражением спросил Сергей.
Георгий поставил рядом со специалистом трубу, которая была значительно выше его, и со стороны было смешно находить эту разницу.
– Не опять, а снова.
Тумбочка перехватил эту трубу и хотел что-то сказать Георгию, но его опередили.
– Тебе надо спортом заниматься, Серьга.
– Каким это? – поинтересовался с ухмылкой Сергей.
– Прыжки с шестом, тебе очень идет, – заявил Георгий очень серьезно.
Серёга наклонил трубу на стену и осторожно стал приближаться к Жоре.
– Жорка, иди-ка сюда…Ты почему мусор не выносишь? – после этих слов он резко бросился на Нефёдова, но Жора, будто ожидая именно этого, отскочил быстро назад и, засмеявшись, выбежал из лаборатории. Остановившись в пяти метрах от входа, он прищурился и снова засмеялся:
– Серёга, ты же не тумбочка…Ты же обувница.
– Ладно, ладно, приди сюда еще, – с досадой в голосе произнес Сергей и захлопнул дверь лаборатории.
Войдя в цех, от улыбки на лице Георгия не осталось и следа, наоборот, вместо неё выросла непривычная для Жоры ухмылка, и на этой же неделе Жора пришел в лабораторию вместо двух раз уже все четыре. Для всех внешне это был тот же Жорка со своими проблемами и широкой душой, но внутри его поселился абсолютно другой маленький человек, который с каждым разом рос и требовал. Кроме вечерних умыканий железа со временем добавились еще и дневные. Без зазрения совести Жора стал покидать территорию завода в каждый перекур и вообще в любой удобный момент. Пенсионеры-охранники удивлялись тому, что Георгий часто уходит в самоволку, но тот находил тысячу объяснений происходящему. В провинциальном городке все друг друга знали, а если не знали, то слышали или где-то да и пересекались друг с другом. Большинство мужиков с завода лично были знакомы с отцом Георгия. Путный был мужик, толковый специалист, но любил немного выпить, что однажды в таком состоянии и угорел в бане.
Жора вошёл во вкус и чувствовал непонятный прилив сил от того, что во время общения с охраной уже имел фланец за поясом и после ненужного ему диалога шёл к очередному забору с дырой. За полторы недели он более чем перевыполнил свой план, но, как оказалось, не собирался останавливаться из-за того, что решил брать проценты за упущенную выгоду. Георгий поссорился со своей супругой, которая была против этой авантюры с железом, а тут ещё сам исполнил, когда нарушил цеховую традицию, не дав ни копейки мужикам, которые проставлялись за свой юбилей. Жора терял себя и понимал, что заходит очень далеко, и это четко он осознавал в пустой и тихой квартире. Он попытался вернуть обратно супругу с сыном, но это было тщетно. Посмотрев на часы, Георгий уже по старой привычке пошел в лабораторию, да и не хотелось сидеть в пустых стенах одному.
На заводской проходной Жору встретил знакомый полноватый охранник.
– Нефёдов, Жорка, давно тебя не видел,- охранник похлопал по плечу Георгия.
– Так я сегодня был, – сказал устало и виновато Жора.
– Так я-то ведь только вечером заступаю.
– Понятно. Дядь Толь, угости сигаретой, – обратился Жора. Немного помешкав, охранник стал хлопать себя по карманам своего пятнистого комбеза.
– Подожди-ка, ты же не куришь? – удивился охранник. Нащупав пачку Балканской звезды, протянул её Жоре.
– Так я так балуюсь, дядь Толь,- постарался оправдаться Жора.
– Да бери ты всю, у меня ещё в кандейке есть.
– Не надо всю: мне только дым попускать – одной хватит.
Охранник дал прикурить Жоре.
– Ты как твой бывший начальник. Ты либо кури, либо не кури, – охранник посмотрел на часы, – Ладно, ты беги: у меня тоже служба. Сейчас старший смены звонить будет, – охранник хотел уже попрощаться, но только что подкуренную сигарету не хотелось выбрасывать, и он, остановившись рядом с дверями проходной, поспешно докуривал.
– А что мой бывший начальник? – поинтересовался Жора.
– Так уволился же уже, а одно, что свою ржавую буханку загнал себе в цех под вечер, – охранник докурил и выбросил окурок в урну, – Видите ли, на рыбалку они скоро поедут и надо подварить ему что-то там. Ни бумаг, ни спасибо… Шастают туда-сюда. Надоели.
– Понятно с вами, – Георгий развернулся и уже на ходу поблагодарил знакомого охранника, – Спасибо за дымок!
Жора не торопясь зашагал, охранник посмотрел ему вслед и потом, будто тоже что-то вспомнив, быстро вернулся на свой пост. Если можно было бы отмотать время назад, то Жора послал бы к чёрту эти талоны, начальника и весь этот завод, но уже было поздно. Мало того что он изменился, так он ещё приобрел привычку воровать, и воровать с пристрастием. Придя опять к этой мысли, Жора покрылся гусиной кожей. Он затянулся почти истлевшей сигаретой и резко остановился.
– Какие к чёрту они рыбаки? – швырнув недокуренную сигарету в сторону, резко ускорился и побежал к своему цеху. Уже у знакомых стен он сбавил скорость и, прильнув к грязным цеховым стеклам, увидел трёх человек, а точнее, три суетящиеся мужские фигуры. Так и есть: один что-то сваривал под днищем автомобиля, а двое других, включая начальника, поспешно таскали и ставили в салон убогой буханки тяжёлые коробки. Всё бы ничего, но суета и спешка этих двоих заставила Жору задуматься.
В лаборатории на столе под стеклом лежала аккуратно оторванная бумага, на которой от руки были записаны номера всех служб. Жора нашёл номер проходной и позвонил по короткому номеру. Трубку снял всё тот же охранник.
– Дядь Толь, ты буханку эту на выезде проверь на всякий случай.
На другом конце провода его перебили и постарались возразить, но Георгий настоял на своем:
– Ну и что, что начальник, дядь Толь, давай-давай…убирай это кумовство,- положил трубку и долго ещё сидел на столе лаборатории и смотрел в окно. Возникшую пустоту захотелось занять работой, но капроновое ведро и другой уборочный инвентарь оказался прикрученным на саморезы к полу. Георгий засмеялся.
– А ты, Серёга, злопамятный… прям шкаф с сюрпризом, – махнув рукой на такое дело, добавил, – да и так чисто.
Георгий подошёл к старой радиоле. Не глядя, выхватил первую попавшуюся пластинку. Как оказалось вскоре, это был В. С. Высоцкий и его «Лирическая». В голове вспыхнули два родных лица – вообще расхотелось идти домой. В одном из дальних кабинетов Жора сдвинул три пошарканных стула с заводской маркировкой, постелил себе пару казённых заводских фуфаек, выключил свет, который мешал уснуть, и, не раздеваясь, улёгся, вытянув ноги. Вполголоса, как будто к кому-то обращаясь, в темноте он поздравил себя с новой должностью:
– Доброй ночи, уважаемый вор-рецидивист, – зевнул и тут же ответил сам себе,- И вам не хворать.
Ужасно хотелось есть и заехать кому-нибудь по физиономии. Радиола, закончив с первой стороной пластинки, сама выключилась и теперь стояла в ожидании. Её тусклый свет разливался по всей лаборатории. За окном пошёл дождь. Георгий тихо засопел.
Утром Жора проснулся от того, что кто-то его настойчиво толкал в плечо. Открыв глаза, он увидел хмурое лицо Серёги-тумбочки.
– Доброе утро, герой – с иронией в голосе обратился Серёга к сонному полотёру.
– Кому – герой, а кому – вор.
Они поприветствовали друг друга крепким рукопожатием. После этого Георгий немного потянулся и соскочил со своего нагретого места.
– Ты мне лучше скажи, горе-лаборант, зачем ведро к полу прибил? – Жора сделал небольшую разминку и направился к выходу.
– Хочешь, я тебя прибью? – без эмоции обратился Сергей к своему коллеге.
– Началось в деревне утро, – Жора похлопал Сергея по плечу, – Спасибо, что разбудил!
По дороге к цеху Георгий почувствовал себя ещё хуже: болела спина, душа и ныл голодный желудок. Взглянув на часы, Жора понял, что можно уже не торопиться, так как всё равно опоздал.
Жора перешагнул порог. В цехе никого не оказалось. Было почему-то тихо, и лишь из глубины второго пролета доносился смех и мужские голоса. Когда Жора спешно вышел из раздевалки и, застёгиваясь на ходу, оказался в районе видимости его коллектива, то раздались смешки, а потом и общее гоготание. Георгию итак было не по себе, а тут опять непонятная ситуация с мужиками, да и неловко было перед представительным человеком из управления, который возглавлял незапланированное собрание. Дело в том, что кто-то из заводчан успел смастерить самодельный орден из газеты и прицепить его под левый нагрудный карман робы нашего героя.
– Генерал епта, куда бежать – раздался возглас из толпы.
Толпа засмеялась.
– Всё, теперь без очереди, – мужики не унимались.
Поняв в чем дело, Жора сорвал бумажный орден и убрал в карман, но всей сути он всё равно так и не уловил. Широкоплечий мужчина в приятном деловом костюме пару раз хлопнул в ладоши:
– Всё, значит обговорили, собрание окончено. Спасибо всем, а теперь за работу.
Народ стал расходиться. Жора развернулся и тоже собирался уйти, но его окликнул этот новенький в солидном пиджаке.
– Георгий, зайдите ко мне, – и сам направился к той будке, где когда-то состоялся нелицеприятный разговор Жоры с начальником. Георгий словно старый верный пёс пошёл следом. Мужчина в пиджаке открыл дверь и жестом руки пригласил Жору зайти первым.
– Ну что вы, – растерялся Жора.
– Георгий, вы хоть в этот раз не спорьте с вашим новым начальником, – с иронией в голосе сказал новенький, будто о чём-то догадываясь.
Жору это насторожило и, оказавшись в знакомом кабинете, он резко оглянулся.
– Не понял Вас, а старый где … ну предыдущий, я имею в виду?
– Вас действительно это интересует? – новенький жестом руки предложил присесть своему подчинённому напротив себя, – или Вы прикидываетесь?
– Подождите. Как я могу к Вам обращаться?- поинтересовался Георгий.
– А, точно! Простите, это моя вина, – он достал из-под стола красивый кожаный портфель, из бокового кармана которого извлёк красивую пластиковую визитку, – Вячеслав Аркадьевич. Я Ваш временный тут приказчик.
Георгий только и успел прочитать на визитке два слова: «заместитель директора».
– Я уже ничего не понимаю, – Жора, нащупав зажигалку в кармане, достал её и хотел найти старый окурок.
– Здесь не курят теперь – если только в цехе, – осёк Георгия новый начальник, – Не понимаете? Тогда я Вам напомню. Ваш бывший начальник под видом сварочных работ в нерабочее время часто наведывался сюда и машинами вывозил чужое имущество.
Жора сидел, свесив голову, чем напоминал провинившегося школьника.
– Где он сейчас? – спросил Георгий.
В его глазах появилась ярость.
– Там, где должен находиться вор, в милиции. И всё это благодаря Вам и Вашему звонку.
Жора соскочил со своего места и подошёл к стене.
– Я ещё и стукач? – он сел на корточки.
– Давайте на ты, молодой человек, – начальник снова расстегнул портфель и вынул пачку сигарет, которую кинул перед собой на стол, – Угощайся, – предложил начальник и сам подкурил сигарету.
– А Вы говорите, что здесь не курят, – с отчаянием в голосе произнёс Георгий, – Сначала талоны, потом жена…а ещё стукач… полный набор, твою маму, – Георгий соскочил и подошёл вплотную к новенькому.
Было видно, что начальник – воспитанный человек, но себя тоже сдерживает на эмоции.
– Я тоже должен сидеть с ним, я вынес не меньше с вашего завода. Я вор, плохой муж и стукач. Есть человек-паук, а есть человек-дерьмо – и это я, забыл представиться, – Жора ударил себя со всей дури в лоб правой рукой.
– Ты тут вены начни еще резать,- повысил голос впервые с начала разговора начальник, и это на время остановило Георгия, – Я всё знаю.
– Откуда, – удивился Жора. Затянувшись и выпустив струю дыма, начальник продолжил.
– Значит делаем так, – сказал Вячеслав Аркадьевич, – Для начала – ты прекращаешь эту истерику. Второе – лечим твою совесть.
Обессиленный Нефёдов потянулся, взял медленно пачку со стола и одним ударом выбил сигарету из нее.
– Это бесполезно, – перебил Георгий, – Уже поздно.
– Пока есть такая жена – никогда не поздно.
– Что? – удивился Нефёдов.
– То, – начальник затушил сигарету, – Аня мне позвонила и всё рассказала
– Ну, тогда понятно, – дёрнулся Жора.
– Что тебе понятно? Спасибо ей скажи, молодой, горячий. Дров чуть тут не наломал со своими талонами.
– Зачем Вы мне помогаете? – устало и озабоченно посмотрел Жора в глаза Вячеславу Аркадьевичу.
– Потому что я добрая фея, – начальник пододвинулся ближе к Георгию, – Значит, поехали…Все ворованные деньги отдаёшь на нужды цеха: на юбилеи, Новые годы и так далее. Идёшь в управление, в 24 кабинет, и получаешь свои талоны за два года. И попробуй только не взять!
Жора слушал очень внимательно, и по мере появления новых условий ему становилось легче. Начальник всё говорил и говорил, и чем больше, тем сильнее Жора погружался в беззвучный мир.
– Ты меня слышишь? – прервал новый начальник.
– Да, Вячеслав Аркадьевич, – сказал без капли эмоций Георгий.
– Ну всё тогда, ты сегодня выходной. Заработал за поимку вора.
– Не понимаю, зачем Вы мне помогаете? – спросил будто бы у самого себя Жора.
– Жора, мы с твоим батей в детстве в футбол гоняли и мечтали быть хоккеистами, – Вячеслав Аркадьевич подошел и обнял Жорку.
Было видно, что у Георгия навернулись слезы
– Беги давай домой: тебя там ждут, молочный король.
Они засмеялись. Вячеслав Аркадьевич похлопал по плечу Жорку.
Впервые за последнее время на унылом лице Жоры появилась улыбка. Открыв тяжелую дверь, он не мог решиться выйти.
Оглянувшись через плечо, Жора тихо сказал:
-Спасибо Вам за этот урок и этот шанс, – и вышел за дверь.
Начальник снял трубку и куда-то позвонил:
– Але гараж? Сан Саныч, ГАЗель надо минут через двадцать к проходной.
В трубке что-то сказали.
– Ну хорошо, давай самосвал,
В трубке опять что-то сказали.
– Да я заместо него временно.
В трубке очень активно и громко говорили, что Вячеслав Аркадьевич оторвал её от уха.
– Так потому что я его сюда порекомендовал Иванычу, вот и искупаю вину.
В трубке послышался смех.
Спустившись вниз, Жора уперся в плотную стенку из рабочих. Всем было интересно. Жора, посмотрев на это дело, вспомнил про орден. Поспешно нацепив его, он скомандовал другим рабочим:
– Равняйсь – сми-и-и-рно, – и, пройдя, как генерал на параде, через расступившуюся толпу работяг, свистнул и побежал домой.
Жора не мог поверить. Тишина, которая ещё недавно дарила пустоту и нежелание жить, сейчас была наполнена надеждой и смыслом.
На лестничной площадке среди огромного количества коробок с молоком сидел радостный и усталый Георгий. Он ждал тех, кого стоит ждать и тех, кто наполнял жизнь смыслом. Услышав хлопок подъездной двери, Жора поднялся и с самой верхней коробки достал огромный букет полевых цветов, которых он нарвал в поле, специально заехав за ними с водителем КамАЗа. Когда шаги стали очень отчетливо слышны вблизи площадки, на которой находился Жора, они затихли, а наш герой поторопился с цветами навстречу. Это оказался худоватый мужчина с ясными глазами и со стопкой книг под мышкой.
– Вы верите в Бога? – поинтересовался мужчина.
Жора разочарованно посмотрел на мужчину и пошёл обратно.
– Конечно, но давайте чуть позже поговорим на эту тему.
Вдруг раздался очень сильный грохот, и Жора открыл глаза. В подъезде послышался детский знакомый голос. Оказывается, Жора задремал, пока ждал семью. Он поднялся и достал тот самый букет, который нарвал с водителем КамАЗа. Сердце билось все сильней и сильней. Вскоре на лестнице появилась Аня с огромным количеством пакетов и с сыном на руках.
– Аня! Простите, я вас чуть не потерял, – сказал Георгий и протянул цветы.
Аня улыбнулась, взяла цветы и отдала ребёнка отцу.
– Ты не нас, а себя чуть-чуть не потерял, – супруга поцеловала Геру.
– Спасибо, что вернулись, – Георгий прижал сына.
– А мы и не уходили, – с усмешкой в голосе сказала Анна.
– Как это? – не понял Георгий.
– Так. Я бельё к маме ездила стирать и дала тебе время подумать и разобраться. Ты же, вроде, мужчина.
– А ты сомневалась разве в этом?
– Нет, но машинку стиральную починить надо.
Супруги засмеялись. Они ещё долго стояли на лестничной площадке и говорили, говорили, говорили… Было забавно наблюдать за молодой парой, беседующей среди огромного количества коробок с молоком на лестничной площадке. Они даже и не догадывались, что молоко оказалось кислым, но это, наверное, уже не главное.
20.07. 2017
Автор публикации
Милый ваш Жора со женой и сынишкой. Понравились
Дорогая и уважаемая Марта, добрый день.Благодарю вас от всего сердца.Это когда-то один из первых мной написанных рассказов.Да там есть ошибки в мотивации героев,но в любом случае я вам признателен.