Майя

Меня зовут Винсент. В начале октября у моей семилетней сестры обнаружилось заболевание, требующее срочного лечения. В Мичигане доверить её здоровье было некому. Но мы знали очень хорошего врача из одного городка штата Монтана, которому полностью доверяли. К счастью, именно там жила моя тётя, родная сестра покойной мамы.

В тётином доме хватило бы места на всю нашу семью, да и хозяйка не переставала повторять, что с огромной радостью приняла бы нас троих. Однако отец никак не мог оставить работу. Сьюзи умоляла меня поехать с ней, я только и слышал: «Братик…едем вместе, а? Ты будешь моей лучшей капельницей!» Так, мы оба и перебрались к нашим двум спасителям.

***

Сьюзен начала лечиться, а я уже неделю ходил в новую для себя школу.

Минуту назад закончился последний урок. Пятерым ученикам, включая меня, было задано подготовить доклад. Мистер Льюис, наш учитель сказал, что задание не должно показаться нам сложным, так как материал можно было найти даже в школьной библиотеке. «Лучше с этим не затягивать. Начну прямо сейчас», – пронеслось у меня в голове.

Открыв входную дверь, я немного растерялся – со мной такое бывает при столкновении с чем-то новым.

– За книгами пришёл? – по-доброму спрашивает меня незнакомый мальчик.

– Да.

– Тогда тебе туда.

– Спасибо.

– Не за что.

– У тебя такой большой портфель, тяжёлый, наверное, дотащишь?

– Дотащу-у. Привык. Люблю почитать.

– Это хорошо, – говорю я с улыбкой.

– …ладно. Пойду. Мама ждёт.

– Ну, давай. Пока.

– Кстати, я – Фрэд.

– Винсент.

– Увидимся.

– Увидимся.

Я направился к указанному месту.

– Здравствуйте, мне нужно… Так сейчас, достану список… – говорю я и принимаюсь судорожно копаться в рюкзаке. Библиотекарша поднимает на меня глаза.

«Господи…» – рождается у меня в мыслях, а, может, я даже произнёс это слово вслух… Чёрные очи вонзаются в меня, точно две пики. Несмотря на полное оцепенение, осознаю, что вовсе не они взяли мою душу в плен. Причиной полуобморочного состояния однозначно стал взгляд. Острый. Невероятно глубокий. Нечеловеческий.

– Какие книги нужны? – спрашивает она меня. «Интересно, сколько продлилась пауза?»

– Э…да-да. Вот, пожалуйста… Здесь всё написано. Девушка просматривает мой список, и мне почему-то становится стыдно оттого, что он помялся.

Она встаёт и отправляется на поиски. Я надеюсь её рассмотреть, но, похоже, напрасно:

– Эй! Приятель! Здорово! – окликает меня внезапно вбежавший в библиотеку Эден, высокий, вечно лохматый парень. Точнее, за все семь дней, я ни разу не видел его причёсанным. Он отличался раскрепощенностью, граничащей с практически полным отсутствием принципов. Вероятно, именно поэтому, мы познакомились чуть ли в первую секунду моего пребывания в школе.

– Чё, историк напряг?

– …

– Доклад какой-нибудь задал?

– Да.

– Ну, это он лю-юбит. Привыкай.

– Вот. Всё есть, – произносит вернувшаяся девушка. Всеми силами я стараюсь скрыть вновь пробудившийся жгучий интерес к ней.

Эден предложил мне сходить в столовую. Если честно, мне, как никогда хотелось побыть одному, чтобы хоть немного прийти в себя. Мысли напоминали рассыпавшиеся по всему полу бусинки. Но я согласился, решив, что в первый месяц новичку лучше избегать слова «нет».

– Чё, пацан, запал? – неожиданно спросил он меня, когда мы сели за стол.

– Что?

– Не знаю…попробуй, но…

– Ты о чём?

– Ой, да переста-ань! Я всё видел. Рискни, парень, если тебе так надо, но знай, на неё уже охотились. И, в общем, не советую… Ты её не знаешь.

– Не знаю. Как и тебя. А, может, у тебя на неё у самого планы.

– Не-е…

– А что с ней не так, по-твоему?

– Да уж больно консервативная. Мне нравятся тёлки поживее. А с этой даже на ужастик хоть раз в год не сходишь. Скукотища… – с насмешкой протараторил он.

– Консерватизм – признак разносторонности или одержимости, – слетело с моих губ. Эден наморщил лоб: он не понял, что я ему сказал.

– Эй! Привет! Помни, что у нас сейчас… – окликнула его какая-то блондинка.

– Помню-помню, – оборвал её мой собеседник.

– Не опаздывай, – бросила она ему.

Наступило молчание, а после Эден обрушил свои руки на стол и сказал мне:

– …ладно, хочешь правду? Я поднял на него глаза, и он тот час продолжил:

– Она двинутая. Это не моё мнение, то есть не только моё…общественное.

– Двинутая? Почему двинутая?

– Она не с кем не разговаривает. Только в случае крайней необходимости. Точнее, скажет одно слово и всё, ставь точку, чувак.

– …ну…может, у неё проблемы.

– У всех проблемы. Тем более, она всегда такой была.

– Давно здесь работает?

– Года четыре, не меньше.

– И всегда молчит?

– Ага. И ничего не ест.

– В смысле?

– Ну, не знаю, может и ест…страницы из невостребованных книг ха-ха.

– …

– Я не шучу! На самом деле! Ты видел, какая она тощая?! Проходишь мимо – пораниться боишься о её выпирающие кости!!!

– Она не ходит в столовую?

– Никогда. И сейчас её тут нет, если не заметил.

– Заметил.

– Ха-а… – протянул он и в мгновение ока запихал себе в рот почти целый гамбургер.

– Ладно…как там тебя…Винсент, мне пора. Лабораторка сейчас…ещё одна запара, блин.  Ты это…осваивайся. Если чё, помогу, – быстро проговорил он, а затем допил колу, отряхнулся и ушёл.

***

Черноглазую девушку звали Майя. Я видел её не часто, и каждый раз она производила на меня невероятно сильное впечатление… При этом, её никак нельзя было назвать красивой. Майя и вправду была слишком худой, казалось, у неё анорексия.  К тому же, носила невзрачную облегающую одежду, в основном, старое вязаное платье серого цвета, больше похожее на чулок.

Два месяца назад я осознал, что влюбился. Мощнейшее чувство разрушило крепкие стены пустоты и поначалу дарило мне безумную радость. В самом деле, я искренне мог назвать себя счастливым, несмотря на состояние моей драгоценной сестры, от чего невольно становилось стыдно. Однако время шло, но ничего не менялось. Я просто был влюблён, и всё на этом. Майя сидела в библиотеке, словно в клетке попугай: выходила только в туалет, а кроме слов «нет» и «да» я практически ничего от неё не слышал.

Разумеется, она меня видела чаще, чем других учеников. Приходилось сочинять истории, чтобы лицезреть обожаемый объект. Например: «Здравствуйте, моему другу срочно нужен один учебник, которого нет в его школе. Он так-то в книжных магазинах продаётся, но я тут подумал…может, у нас такой есть? Не посмотрите? Чего он будет покупать? Я бы взял его просто под свою ответственность. Рой Хиггинз «Введение в антропологию»».

В классе у меня появилось двое друзей, если я мог их так назвать. Не то, чтобы мы были, не разлей вода, но очень сблизились. Имон был спокойным и тихим, увлекался астрологией. Лэйла, наоборот, отличалась живостью и весёлостью, с ней было удивительно легко общаться. С виду она создавала впечатление недалёкого человека, готового сдружиться с каждым, кто попадался навстречу. Но в действительности, это было совсем не так. Лэйла просто никогда и никого не судила, была невероятно понимающим, искренним и добрым человеком. Помимо этого, она обладала удивительной способностью в считанные секунды определить состояние человека, с которым разговаривала благодаря своей врождённой поразительной чуткости.

Несмотря на то, что Имон и Лэйла были совершенно разными людьми, они дружили и до моего прихода. Особенно я уважал и ценил их за то, что мог делиться с ними своими переживаниями, связанными с тем, что казалось моих чувств к загадочной девушке из библиотеки:  им действительно можно было доверять.

Ранним вечером я отправился в супермаркет. Тётя попросила меня купить молока и стиральный порошок. Был солнечный, относительно тёплый день. Золотые нити солнечных лучей освещали счастливые лица прохожих. Я же шёл загруженный мыслями и ничего не мог с собой поделать.

– Винсент! Винсент, стой! Я обернулся и увидел Лэйлу.

– Привет! Ты куда идёшь? – спрашивает она меня.

– Привет. Да вот…в магазин.

– А… Пойдём вместе, ты не против? У меня шампунь закончился, куплю новый.

– Пошли.

– …переживаешь, да?

– …

– Ну, понятно. Так, слушай, а чего ты себя всё терзаешь? Вот завтра последний учебный день, впереди выходные… Позови её в кафе!

– Её? В кафе?! Нет.

– А что такого?! Позови! Или просто погулять. Я задумался, а Лэйла продолжила, выждав небольшую паузу:

– Позови-позови, Винсент… Сделай шаг! Уже пора. Сколько можно мучиться?! А вдруг ты ей тоже очень нравишься!? Ты сам говорил, что ловил на себе неоднозначные взгляды!

– Да я, наверное…придумал это просто… К тому же, она меня старше лет на семь… Зачем ей вообще связываться со мной? – произношу я мрачно.

– Нет! Почему?! Такое вполне возможно! И вообще, причём тут возраст!? Ты, кстати, выглядишь старше, чем есть на самом деле.

– …

– Нет, правда! Я серьёзно! Тебе разве никто не говорил?

– Говорил. Моя сестра вообще периодически называет меня вторым папой.

– Во-о-от.

– …

– Да это не важно! Не из-за чего волноваться! Подойди завтра к ней обязательно! А что, если она такой вот человек…считает, что, несмотря на свои чувства, девушка не должна проявлять инициативу?!

Лэйла говорила порывисто и без малейшей доли сомнения в своей правоте. Наконец, я почувствовал, что она убедила меня.

– Кстати, Винсент…меня завтра не будет, – «успокоила» она меня внезапно.

– Почему? – спросил я в недоумении.

– Час назад отец звонил, он завтра уже приезжает, но у него нет ключей. Кто-то должен ему открыть.

– …м…понятно…  – протянул я и сразу подумал об Имоне, который болел уже больше двух недель и собирался выйти с больничного только в понедельник.

***

Следующее утро было одним из самых нервных в моей жизни. Дело в том, что я твёрдо решил воспользоваться советом Лэйлы и ужасно волновался за то, как всё пройдёт.

Последний урок подошёл к концу. Все разбежались, и я остался один. Лэйла прислала мне сообщение: «Ты справишься! Главное, не передумай».

Мне необходимо было привести себя в порядок, и ноги сами донесли меня до большого зеркала, висевшего на стене в коридоре.

Я причесал свои чёрные волосы, поправил воротник чуть смявшейся рубашки, проговорил про себя то, что собирался сказать Майе и вскоре «оказался на сцене».

Майя подняла на меня взгляд только тогда, когда я уже стоял прямо перед ней, впрочем, как всегда.

– З…здравствуйте. Можно сдать учебник?

– Да.

– Вот, возьмите. Спасибо. Она тут же встала, отнесла книгу на место и вернулась обратно.

– Вы свободны, – произнесла Майя своим низким голосом и опустила глаза.

«Так, а теперь самое главное…давай же! Не робей!»

– Э…м… Майя… – обратился я к ней и сразу продолжил:

– Вы…вы не хотите завтра сходить со мной в кафе? Или…прогуляться…

– Нет, – тот час ответила она. Я хотел сделать попытку её уговорить, но ощутив сильнейшее напряжение, поспешил удалиться.

***

Пришёл День моего Рождения. Один из моих одноклассников, Стив обладал, как мне казалось, даром убеждать, если бы не он, я бы отмечать ни за что не согласился…

Почти всем классом мы собрались в его просторной гостиной. Парни и девчонки пили пиво, дарили мне подарки, и в мой адрес сыпалось всё больше и больше комплементов, которые они так умело вплетали в свои поздравительные речи:

– Винсент, с Днём Рождения! Знаешь…а ты кл-лассный чувак!

– С Днём Рождения, Винсент! Будь счастлив! И пусть мелкая твоя…поправляется быстрее. Клёво, что ты теперь с нами!

– Поздравляю, Винсент! Счастья тебе…оставайся таким же интересным… – проговорила Кристэл каким-то загадочным тоном.

– И вправду. Не будь у тебя Говарда, вы были бы уже вме-есте… – вмешалась Марла, и раздался шумный смех.

Я напрягал все силы, чтобы абстрагироваться, но мои мысли всё равно были только о Майе, несмотря на то, что с момента нашей последней встречи я старался её избегать, и у меня это получалось: вот уже две недели, как мы не пересекались.

– Где Имон? – спросил я Лэйлу, внезапно обнаружив отсутствие друга.

– На балконе, – ответила она и потянулась за соком.

– Да…здесь душно. Тоже пойду, подышу.

– Хорошо.

Я вышел на воздух и сразу увидел Имона. У него был такой взгляд, будто он меня ждал. Однако, минуты две мы, молча, смотрели вдаль, облокотившись на балконные перила.

– Ветер поднялся… – произнёс он вдруг с какой-то тревогой в голосе.

– Похолодало… Тебе не кажется?

– Да.

– Надо вернуться в гостиную. А то простудимся, пошли. Я уже сделал шаг, однако Имон меня остановил:

– Винсент, подожди. Я обернулся.

– Стой, не уходи. Мне нужно кое-чем с тобой поделиться. Это очень важно.

– Чем?!

– …

– Ну не молчи! Это ведь касается Майи, так!?

– Да. Я подошёл к нему вплотную.

– …в общем-м, наверное, мне надо было давно уже это сделать… Или…или я совершу величайшую ошибку, если сейчас вот так…что называется, по пьяни тебе всё выложу…

У меня было желание схватить его за куртку и трясти до тех пор, пока он мне, наконец, не скажет то, что должен! Но я подумал, что лучше не буду на него давить.

– Вот, держи. Это тебе, – наконец решился он и протянул мне маленький мешочек из чёрного бархата.

– Что это?

– Открой, и я всё объясню.

В мешке был ключ.

– Ты даришь мне машину? – спросил я и усмехнулся. В действительности мне было, конечно, не до шуток. Вероятно, это фраза вырвалась у меня от напряжения.

– Винсент, это ключ от её дома.

– То есть…

– Нет-нет. Я его не выкрал! Что ты?! – перебил он меня и сразу продолжил:

– Эта вещь провалялась у меня целых два года. …фанател уже один парень по Майе, Винсент… Пару лет назад.

У меня в памяти тут же всплыл наш давний разговор с Эденом. Тогда в столовой он взболтнул мне, что на Майю кто-то уже охотился.

Имон добавил:

– Пришёл утром в библиотеку, отправил её книги искать… А сам вытащил у неё из сумки ключ от дома. Сбегал, заказал себе такой же, а вечером принёс один из взятых учебников обратно. Майя отошла, чтобы положить его на место, а он…замёл следы.

– Хотел залезть к ней в её отсутствии?

– Да.

– Удалось?

– Ну…почти.

– Она была дома, и всё сорвалось?

– Нет. Поверь мне, если бы всё обстояло таким образом, он бы заглянул в другой раз.

– Что же произошло?

Имон опустил голову, глубоко вздохнул, а после проговорил на одной ноте, глядя мне прямо в глаза:

– По дороге к дому Майи…его на смерть сбила машина, Винсент.

Я сделал вид, что в его словах нет ничего особенного, убрал мешочек в карман и направился обратно в гостиную.

– Винсент! – окликнул меня Имон.

– Мне холодно. Не могу больше здесь стоять.

– Ты ведь…теперь тоже попытаешься пробраться к ней, да? Я ничего не ответил и поспешил удалиться.

***

Проникнуть в дом Майи означало для меня узнать о ней хотя бы что-то. Любая вещь, принадлежащая человеку, уже может дать информацию о своём владельце, а уж место его жительство и подавно.

Признаться, мысль о том, что неплохо было бы заглянуть в гости к таинственной особе, преследовала меня давно. И, несмотря на то, что я всячески заставлял себя не думать об этом, всё равно выяснил, где она живёт, а также как до неё добраться. Более того, знал, что по четвергам Майя к себе не возвращалась.

Час ночи. Ворочаюсь в кровати, отчаянно пытаясь провалиться в сон. Возникший шанс не даёт мне покоя. Днём я сказал себе, что никуда не пойду, решение показалось твёрдым, однако к вечеру я засомневался.

Возле дома проснулась какая-то птица, её зычный голос разрезал ночь, точно острый нож чёрное полотно.

«Ладно. Вперёд. Чего трусишь? Всё будет в порядке!» – настроил я себя, а после встал, включил лампу и оделся.

«Надо оставить записку», – родилось в моей голове, и я тот час же уселся за письменный стол.

«Так, а что ты, собственно, собираешься написать? Выбежал прополоть газоны на заднем дворике?»

Составление текста заняло минут двадцать. Да, это оказалось не так-то просто. В конечном итоге я остановился на следующих строках: «Тёть, мне необходимо сделать одно срочное дело. Потом объясню. Не волнуйся, ничего страшного, я в полной безопасности. Прости, что тебя не предупредил. Скоро приду! Целую, Винсент».

Разумеется, мне нужно будет тщательно продумать то, что скажу тёте в случае, если она прочитает моё послание, но всё же я надеюсь, что вернусь раньше, чем она обнаружит моё отсутствие – тогда ничего объяснять и вовсе не придётся. Тётя увидит – сразу запаникует: добрым людям это свойственно.

Я зачем-то посмотрелся в зеркало, а затем открыл окно, и выбрался наружу, прихватив с собой фонарь.

Дом Майи располагался в километрах трёх от моей временной обители. Ноги неслись по влажной от расы траве. Я старался бежать как можно тише и блокировал мысли, чтобы чувство страха не одержало надо мной победу.

Однако, несмотря на все мои усилия, в воображении вспыхивало то, что было крайне сложно преодолевать:

– Винсент, ну как ты мог мне ничего не рассказать!? Ты подумал, что я скажу твоему отцу и бедняжке Сьюзен, если позову тебя утром завтракать, а ты не отзовёшься!? Зачем ты вообще приехал!? Только твоих фокусов не хватало! – чуть ли не кричала тётя, нервно копошась в поисках успокоительного.

– Братик… Ты бросил нас… Ты же говорил, что лю-юбишь меня… –

пролепетала сестра, захлёбываясь в слезах.

– Пацан, ты н-ненормальный! Псих! Ты дви-инутый! На всю башку, понял?! Как она!

– По дороге к дому Майи…его на смерть сбила машина, Винсент, – повторил Имон с ещё более обеспокоенным выражением лица, почти озабоченным.

«Боже… Что ты делаешь!? Ну что ты делаешь, идиот?» – спрашивал я самого себя, упрямо продолжая путь.

***

Наконец, я увидел Майин дом. Требовалось перейти дорогу. Несмотря на то, что машин не было, и повсюду царила тишина, прежде чем её пересечь, я перекрестился.

Дом стоял в окружении деревьев, благодаря которым у меня появлялась возможность не только пробраться к крыльцу незамеченным, но и осмотреть предмет любопытства со всех сторон.

Свет был выключен. Окна – закрыты. «Вперёд», – велел я себе, осторожно просунул ключ в замочную скважину и проник вовнутрь, закрыв за собой дверь.

Покой. Мрак. На несколько мгновений я прислушался и перестал дышать. «Так…хорошо. Похоже, никого нет. Надо включить фонарь». –

пронеслось в мозгу, и я реализовал намерение.

В коридоре было столько вещей, что казалось, в доме живёт двадцать человек: какие-то коробки, банки, доски. Я ужасно боялся оступиться и упасть.

К счастью, до комнаты добрался без происшествий и потянул на себя деревянную дверь.

«Силы небесные»… Ни обоев, ни ковров. Весь потолок и пол, а также каждая стена были разрисованы рукой настоящего мастера…

Оцепенение…

Минуты через три, а то и больше, я пришёл в себя. Мне жутко захотелось включить свет, чтобы рассмотреть рисунки при нормальном освещении, но планка риска и так была высока.

Возле стен стояли картины в рамках. Лицезря их я ощущал себя какой-то мошкой, которую случайно заперли в шкатулке с драгоценностями. Моя мама, которая, между прочим, была профессиональной художницей, часто говорила мне: «Умеешь ты, сынок, отличить хорошую работу от плохой. У тебя вообще врождённое чувство вкуса, Винсент. Вот увидишь, куда-нибудь это обязательно выльется».

«Мам, ну это гениально! Ты только глянь!» – произнёс я вслух, внезапно ощутив присутствие её духа.

«Да, родной, согласна…» – отозвалось в сознании, и сильное напряжение, не оставляющее меня ни на долю секунды, вдруг растворилось в пространстве… Мама была рядом.

Творец владел всеми возможными техниками. Работы сильно отличались друг от друга, но их объединяла одна яркая черта: они  были позитивными. Я смотрел на них и чувствовал, как моё настроение поднимается. Создавалось ощущение, что внутри меня образовалось золотое озеро, которое углублялось и расширялось с каждым новым взглядом, брошенным на ту или иную картину.

«Потрясающе…»

На одном из акварельных произведений автор изобразил девушку в длинном голубом сарафане с белыми оборками. Голову она накрыла шляпой, которую украшала изящная белая лента. Героиня сидела в лодке и любовалась  распустившимися кувшинками. Она улыбалась…

«Господи! Так это же Майя!» – воскликнул я, и стал тщательнее всматриваться в работу.

«Точно».

Думаю, мне бы сразу стало ясно, что на картине она, если бы хотя бы раз довелось увидеть её улыбку…

Позднее я обнаружил целое множество холстов, на которых была нарисована столь интересующая меня особа: Майя в маленьком чёрном платье, стоящая возле Триумфальной арки; Майя, освещённая жёлто-белыми лучами солнца с ванильным мороженым в руках; Майя, забравшаяся на вершину горы во время заката и т.д.

«Невероятно…».

Через час, а то и больше я понял, что изучил всю коллекцию и уже собирался покинуть «музей», как мне в глаза бросился чёрный ноутбук, темнеющий на письменном столе. Я не мог решиться его включить. Мои ноги вросли в пол, верхние зубы пытали нижнюю губу. Но любопытство снова взяло вверх над чувством страха, и, запретив себе думать, я нажал на «газ».

Загрузка длилась мучительно долго, изображение на экране менялось, а когда, наконец, застыло, мне показалось, что я сошёл с ума!.. Заставкой служила фотография работы, очевидно, того же художника. На ней мастер снова представил Майю. Она сидела за столиком в неком уютном кафе и вела беседу с молодым человеком, в котором я сразу же узнал себя!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! Моя сестра считала меня похожим на волка. Признаться, мне самому казалось также как и тому, кто написал картину…

Несколько секунд я сидел на полу, взявшись руками за голову, и неотрывно смотрел на экран. Наверное, даже ни разу не моргнул. Мне стало дурно, и требовалось время хотя бы на осознание того, что вспыхнуло передо мной теперь.

Я пытался себя успокоить, восстановить душевное равновесие, но неожиданно услышал женский визг, который напугал меня до смерти… Если бы не слова, которые тут же последовали за этим пронзительным звуком,  решил бы, что возле дома был котёнок, а не человек.

– Отвянь, Майк! Не трогай меня.

– Переста-ань… Ты же согласилась!

– Я была пьяна.

– Пф-ф-ф… К твоему сведению, алкоголь выветривается не сразу.

– Хватит делать из меня дуру! Какая разница? Не хочу этим заниматься здесь! Ты оглянись вокруг! Лес какой-то! Мы что…обезьяны?

– Наоборо-от, это кру-у-уто!..

– Круто? Сколько баб у тебя было до меня?!

Я подкрался к окошку и увидел миловидную блондинку и парня. Вдали стояла едва заметная машина.

– Юнис, детка, ну решайся. Давай! Всё будет в ажуре! Сама подумай, когда ещё выпадет такая возможность?

– А если нас увидит кто-нибудь! Что тогда?!

– Да никто нас не видит! Это одно из самых тихих мест в городе, и в отличие от других…безопасное.

– …

– Я хочу-у тебя, кро-ошка…

– …Майк… Это же жилой дом, ты посмотри. Ещё кто-нибудь выползет оттуда сейчас… Нам не поздоровится. Слушай! А вдруг мы уже кого-нибудь разбудили!?

– Если бы это было так, они бы уже вышли и накричали на нас. Да, скорее всего, там никого нет. Свет выключен.

– Ты спишь всегда со светом?

– Ой… То есть… Я уже просто забыл, что ночь. Окна закрыты.

– Надо нам было вести себя разумно с самого начала, – почти шёпотом произнесла она, и они принялись горячо целоваться.

К счастью, выход был с другой стороны дома, так, что пока молодая парочка развлекалась, я мог удрать. Поначалу, мне думалось, что будет лучше подождать, пока они уедут, но потом решил, что это дополнительный риск: никогда не знаешь, что взбредёт голову авантюристам, ищущим острых ощущений.

Я выключил ноутбук, проверил комнату на наличие следов своего мини-преступления и выбрался на улицу. Закрыв за собой входную дверь, засунул ключ в карман и почти бесшумно побежал домой.

Всю дорогу я жалел, что не зашёл в другие комнаты. Скорее всего, там тоже были картины…

Приоткрытое окно поджидало ночного беглеца. Я залез обратно к себе в комнату, осушил стакан воды и шумно выдохнул.

Часы уже показывали половину пятого. До моих ушей доносилось лёгкое посапывание тёти. «Слава Богу, всё обошлось».

***

Итак, моя «экскурсия» прошла без происшествий, но я чувствовал себя полным эгоистом. Мне было стыдно перед Сьюзен и всей нашей семьёй, несмотря на то, что никто не о чём не знал. Действительно, мои родные переживали не простой период, а мне как будто было наплевать…

Я решил повернуться к близким всей душой, стал намного чаще навещать сестру и никогда не приходил к ней без гостинца: то куклу ей куплю, то мягкую игрушку.

Каждый раз, когда мы расставались, Сьюзен говорила: «Братик, знай, что я рада тебе в любое время суток!» В эти секунды у меня в голове пробегала одна и та же мысль: «Лучше б ты ночевал в палате сестры, чем вламывался к человеку, который тебя, мягко говоря, не ждёт!»

Однажды в четверг я задержался на последнем занятии. Мы писали контрольную работу, учитель любезно позволил мне, что называется, дописать до точки.

Разумеется, я вышел из школы позже, чем обычно и впервые за целый месяц увидел Майю. Она шла явно не домой, и словно поддавшись сильнейшему гипнозу, я последовал за ней по пятам.

Путь оказался не близким. Более того, вот уже несколько минут мы продвигались по местности, чрезвычайно богатой древесной растительностью. Ещё пару шагов – повернул бы обратно, как вдруг мой проводник остановился. Это показалось мне очень странным. В округе было даже тише, чем возле её дома. Ни души. Ни жилого дома. Не станет же она просто так стоять и смотреть в пустоту!

Я спрятался за толстой сосной и наблюдал: черноглазая девушка убрала свои длинные волосы за уши и потянула на себя дверцу люка, поросшего травой и мхом. Не веря своим глазам, я их закрыл, а когда открыл, образ Майи испарился.

«Похоже, у тебя поехала крыша, парень. Сам подумай, как здесь появился этот люк? Вот здесь… По сути, в лесу!» – обращался я к самому себе, пытаясь обуздать истерический смех.

Уже начался закат, а дверца так и оставалась закрытой. Как бы сильно ни мучила меня обида, срочно нужно было уходить, чтобы успеть вернуться до темноты. Тётя наверняка уже нервничала, ведь я ей не сказал, что приду домой поздно. К счастью, дорога запомнилась хорошо.

***

В субботу я снова был у люка. Только на сей раз без гида. Мой интерес разгорелся до наивысшей точки. Я думал, что вот-вот окажусь в подземном лабиринте, услышу голоса незнакомых мне людей, увижу много всего нового, что на самом деле стоило бы посмотреть. Казалось, меня ждут сильные впечатления, если, конечно, выпадет шанс провернуть всё намеренное без сопровождающих лиц.

Вскоре, люк был открыт, никакого ключа мне не потребовалось. Я стал спускаться вниз по верёвочной лестнице, предвкушая окутанное тайной продолжение своего пути…

Однако к моему великому разочарованию финиш оказался в сто раз ближе, чем предполагалось. Вместо того чтобы очутиться в лабиринте, я топтался по дну глубокой ямы, в которой Майя неизвестно с какой целью проторчала больше трёх часов! Вот так всегда и бывает: совершаешь попытку в чём-то разобраться и запутываешься ещё больше. Зато, прояснилось другое: люк был входом в заброшенную шахту, что вполне реально, а значит, я не обезумел! Ура.

***

о дня моего очередного приключения прошло уже двенадцать дней. Вчера я обнаружил пропажу ключа от дома Майи, и мысль об этом буквально сводила меня с ума. Не в силах справиться со своими терзаниями, я обо всём рассказал Лэйле.

Мы были в школе, перемена подходила к концу, но учитель предупредил нас о том, что задержится.

– Послушай, посмотри ещё раз там, куда положил. Бывает, обыщешь всё, а найдёшь…

– Нет. Я уже сто раз смотрел. Даже проверял, есть ли в кармане дырка. Ничего…

– …ладно. Так, а что тебя так беспокоит? Ты хотел ещё раз к ней…

– Нет. Нет-нет! Конечно, нет! – перебил я её.

– Тогда из-за чего переживать?

– Не знаю… Я не знаю, Лэйла… Просто…здесь что-то не так…

– Да ничего особенного! Не накручивай!

– Винсент… – послышалось вдруг за моей спиной. Лэйла выпучила глаза, я обернулся и чуть не упал. Передо мной стояла Майя!

– Винсент, можно тебя на минуту? – вежливым тоном и без доли смущения спросила она меня.

– Д…да, – с трудом ответил я, и оба отошли в сторону.

«Держись, парень, сейчас она с тобой расправится. Просветит тебя в том, что в курсе всех твоих шпионских похождений, надаёт публично по щекам, а уходя, бросит утерянный ключ в твоё покрасневшее лицо!» –  пробежало у меня в мыслях.

– Винсент, ты хочешь со мной поговорить? – совершенно спокойно и по-доброму обратилась ко мне Майя. Она смотрела на меня в упор.

– …

–  Ты прости, я тороплюсь. Не задерживай меня. Хочешь, чтобы я ушла, так и скажи.

– …э…нет. Нет-нет, да, хочу.

– Чтобы я ушла?

– Нет. Хочу поговорить с тобой.

– Хорошо. Тогда приходи в библиотеку сегодня ко мне. Сможешь в пять часов? Окончательно потеряв дар речи, я кивнул ей в знак согласия.

– Договорились. Буду тебя ждать.

***

Ровно в пять часов я был в библиотеке. Мы остались с Майей наедине и уселись за стол, расположенный за самой дальней от двери книжной стенкой. Было настолько спокойно и тихо, что создавалось впечатление, будто мы в норе.

Я держал наготове несколько тем для разговора, чтобы ощущать хоть какую-то уверенность. Думал, инициатива будет на мне, однако черноглазая девушка не переставала меня удивлять:

– Винсент, – начала она, – пообещай мне, что то, о чём я тебе сейчас поведаю, останется между нами.

– Хорошо.

– Что хорошо?

– Обещаю.

– Я тебе верю. Майя подняла на меня глаза и сказала:

– Не подумай, что если я не буду задавать тебе вопросов, это значит, что твоя жизнь меня нисколько не заботит или я высокомерная эгоистка, которую интересует лишь она сама. Это совсем не так. Причину такого подхода к тебе ты поймёшь позже.

– Ok, – ответил я и неожиданно осознал, что мне удалось немного расслабиться.

– Итак, Винсент, перед тобой художница. Я рисую практически с младенчества. Мои родители погибли. Отца совсем не помню. Всё моё детство ассоциируется у меня с бесконечными беседами, проводимыми психоаналитиками и психиатрами. Наблюдая за мной, мама решила, что её единственный ребёнок – аутист. Я всячески избегала общения и всего, что было за стенами нашего крохотного дома.

Уровень моей сосредоточенности был настолько высок, что казалось, даже, если бы на меня опрокинули кастрюлю с кипятком, я бы даже не заметил.

– Дело в том, Винсент, что мной рано был сделан один выбор, определивший всю мою жизнь. Невозможно сосчитать, сколько раз я говорила о нём маме. Но она не верила мне… К счастью, пришёл день, когда врачи признали меня психически здоровой. Тогда ей оставалось только смириться с крайней нелюдимостью своей дочки.

– О каком выборе ты говоришь? – рискнул прервать её я, но она словно и не слышала:

– Мир – шедевр Бога! Господи… Как же он богат… Винсент, ты не можешь себе представить, как я люблю людей… И мне…мне ужасно хочется на море… Забежать в него! Нырнуть с головой! Я грежу сидеть на песчаном берегу, следя за тем, как меняется освещение… Голубой переходит в красный, а затем оборачивается чёрным. Истинная радость кроется в том, чтобы просто сидеть в лодке, ощущая, как она колышется на ласковых волнах или созерцать великолепие заката, стоя на вершине высоченной горы!

Опустив глаза, Майя продолжила медленнее и тише:

– Но у меня никогда не будет упоительных бесед, я никогда не увижу море и в Париж никогда не съезжу…  Не куплю маленькое чёрное платье, даже не примерю…

– Почему, Майя?!! – не выдержал я. Она сомкнула веки и едва слышно произнесла:

– А ты когда-нибудь задумывался над тем, что такое мечта, Винсент?

– М…пожалуй, да. Мечта – это то, к чему ты стремишься.

– Верно. А почему ты к этому стремишься?

– Ну как… Потому что у тебя есть очень сильное желания, и ты делаешь всё, чтобы добиться того, чего хочешь. Я люблю помечтать. Наверное, все любят. Это очень приятно. Всякий раз, когда мечтаешь, чувствуешь прилив энергии, он вызывает эмоциональный подъём. Мечта есть также мощное лекарство или лучший врач, который, неизвестно почему, заходит именно в твою палату.

Майя собиралась что-то сказать, но я опередил её, неожиданно вспомнив одно из событий детства:

– Правда, знаешь, у меня был друг. Звали его Нортон. Мы обожали готовиться к Хэллоуину, нашему любимому празднику. Забравшись на чердак, обсуждали план действий, прежде всего то, как напугаем родных и соседей. Это было здорово! Настоящая магия… Я отлично помню, как Нортон переодевался в костюм призрака и вопил: «Ты только представь, какую физиономию скорчит твоя бабуля, когда увидит меня в этом прикиде!!!» Вспомнив былое, я рассмеялся, но поспешил продолжить:

– Мы всегда старались осуществлять всё задуманное, буквально мечтали о том, как пройдёт обожаемый нами день! Однако у нас всегда что-то, да срывалось. Например, уедет кто-нибудь в самый неподходящий момент или заболеет накануне торжества. А в последний раз праздник прошёл именно так, как хотелось. Мы столько придумали, и всё намеченное получилось! Абсолютно всё! Пожалуй, это был один из самых счастливых дней в моей жизни. И, казалось, следующего Хэллоуина ждать буду круглый год. Но, как ни странно, я его совсем не ждал, а со временем вообще вдруг понял, что и вовсе разлюбил. Поначалу думалось…взрослею, хотя к тому моменту мне не было и девяти лет!

Майя слушала меня крайне внимательно, не проявляя никаких эмоций. Однако вдруг её нечто будто ошпарило! И с большим трудом дождавшись завершения моего рассказа, она буквально прокричала:

– Это не так!!! Здесь соверше-е-енно нет ничего странного!!! Плюс ещё один пример!!!

– Что? В смысле? – не понял я.

– Ты реализовал мечту! А значит, убил её! В этом всё дело!!! Нереализованная мечта – это бутон прекрасного цветка, которого ты не видел распустившимся и жаждешь увидеть! Миллионы раз ты прокручиваешь в воображении недоступный для глаз образ! Он может меняться, но всегда будет верен тебе! И никогда, слышишь?.. Никогда не покинет тебя, если ты не поддашься соблазну превратить его в явь!

На минуту Майя задумалась. А затем, продолжила ещё более экспрессивно:

– И чем больше светлых образов – тем слаще твои мысли! Они настолько приятны, что невольно начинаешь жалеть тех, в голове у которых их нет! Они родственники любви, дружбы и любого другого сильнейшего положительного чувства! Когда ты влюблён, тебе хочется делиться своими эмоциями, потому что ты понимаешь, что они чудесны! Твоя счастливая улыбка озаряет всех, и мир становится лучше! И я…я никогда не позволю себе убить мечту, Винсент.

– …но, Майя, как же быть с мечтой нарисовать мечту?

– Хороший вопрос. Это единственная мечта, реализация которой не является её врагом. Мечта-исключение. Мечта-жертва, обладающая свойством «не быть жертвенной». Она автономна.

– …ясно. Значит, ради своей художественной деятельности ты по возможности отказываешься от всего, чего просит душа?

– Да. Лишь так я могу творить на требуемом уровне.

– Ты это имела в виду, когда сказала про выбор?

– Именно.

– Однако, Майя, всё же я склоняюсь к тому, что тебе нужно стать свободнее. Прости за эти слова, у меня нет права советовать, я понимаю. Но это не жизнь. Это – существование!

– Нет, Винсент! Ты не прав.

– Хочешь сказать, ты счастлива!?

– Что ты имеешь в виду? Сейчас счастлива или вообще?

– М-м…

– Невозможно быть счастливым постоянно. Например, в данную минуту тебе явно нерадостно. Я занимаюсь делом своей жизни, Винсент! Мой мир полон красок, и мне чётко понятно своё предназначение! Разве это не счастье!? Ты даже не представляешь, сколько прекрасных эмоций я испытала на своём творческом пути!

– Но как же так!? Должны же быть хоть какие-то рамки… Позволь себе хоть иногда съедать мороженное! Могу прямо сейчас тебе устроить это, хочешь? – вырвалось у меня, и внутренний голос упрекнул за проявление неосторожности.

– Ни в коем случае. Ведь только начать…

– А ты не боишься однажды сорваться? – дерзко спросил я, почти нахально.

– Не сорвусь, Винсент, и мне, очевидно, требуется меньше силы воли, чем ты думаешь!

– В чём же смысл искусства, если оно услаждает эстетические чувства лишь самого творца? Ты ведь никому ничего не показываешь…н-наверное, да?

– Не показываю, но когда Бог заберёт меня к себе, люди увидят мои картины.

– То есть тогда, когда ты уже будешь на том свете? Я правильно тебя понял?

– Да.

– Прости, если мой вопрос покажется тебе глупым, но ты понимаешь, на что себя обрекаешь!?

– Прости, если тебе покажется глупым мой ответ, но он положителен! Винсент, я знаю точно, что заставляю тебя волноваться за мою судьбу. Никто не способен очутиться на месте другого человека, к сожалению, но поверь, всё гораздо лучше, чем видится тебе. Знаешь,  каждый ч… Ну…есть у меня один ритуал, выполняю его с целью…как бы помечтать о том, что и так имею.  Зрение, например, возможность двигаться, впрочем, не важно. Я сделал вид, что не понимаю, о чём речь, но всё же поинтересовался:

– Нет-нет, подожди… И каков результат этого?

– Осознаю, что много имею даже с огромным количеством ограничений. В самом деле, Винсент, очень много!

– Что же, вероятно, так оно и есть… Например, твои глаза… Они просто восхищают, Майя… – слетело с моих губ.

– Правда? А мне всегда казалось, что Всевышний дал мне чёрные глаза, чтобы я производила отпугивающее впечатление. В любом случае, спасибо, Винсент.

– Не за что.

– …Извини, мне совсем не хочется показаться грубой или резкой, но давай на этом закончим. Прошу, оставь меня. Я и так уже слишком много о тебе узнала… – изрекла вдруг она, и мне пришлось уйти.

***

На следующий день я сделал попытку переубедить Майю, вторично позвав её в кафе. Но она отказалось, и было очевидно, что её решение нерушимо.

Нечто огромное ушло из моей жизни… Я плёлся по коридору к выходу с мыслью о том, что делать дальше.

В мгновение ока солнце отбросило от себя серое покрывало облака и осветило мне лицо. Зазвонил телефон.

– Алё.

– Братик! Врач сказал, что я здорова! Можем возвращаться домой!