– Ты меня любишь? – воробей, как всякий влюбленный, ждал утвердительного ответа, хотя предчувствовал ответ отрицательный.
– Да, но я не могу не лететь. – лебедь как будто смотрела на воробья, а на самом деле смотрелась в зеркало реки.
– Как же я буду здесь жить без тебя? – воробью, как всякому влюбленному, разлука с любимой казалась невыносимой.
– Ты маленький. – лебедь, чтоб было убедительно, стала искать глазами воробья, нашла и сфокусировала на нем свой взгляд. Не получалось, потому что взгляд все равно косил на зеркало.
– Я вырасту, непременно вырасту, останься! – воробей верил в свои слова, вернее, не совсем верил, но ему страшно хотелось ее остановить, оставить на родине подле себя.
– Не могу, все мои предки на зиму улетали на юг. – лебедь про себя думала: как же она останется? Ей надо измениться полностью, чтоб остаться, стать другой, потому что здесь будет грязь, холод, вьюга. Даже подумать про это было невыносимо. А ради кого? – об этом она не думала, и мысли не было, порядок жизни не изменим.
– Мы создадим других птиц. – воробей был готов на всякую ложь, лишь бы она осталась. А что дальше? – не важно, сердце ныло и просило.
– Я же здесь умру от холода и неуютности. – слова произносились, но не представлялись, тошно было даже представить холод и неуютность.
– Я тебя согрею!
– Ты же маленький.
– Я вырасту, непременно вырасту, останься!
Тут лебедя окликнули, она стала прощаться с воробьем.
В условленный день лебеди полетели на юг.
И воробей за ними.
Сначала он не отставал от своей любимой лебеди, они кивали друг другу, но вскоре он потерял ее из виду, вынужден был приземлиться. Еще было светло и тепло, но мир померк и охладел в глазах воробья.
Он спустился, навзничь упал на землю и зарыдал навзрыд.
На пятый день он перегорел, изменился полностью, хотя внешне остался тем же.
Он взлетел высоко, спустился к ручью, попил воды и распластался на прибрежном песочке.
Прямо к нему спустилась синица:
– Улетела?
– Улетела.
– Ты бы забыл о ней, воробей, они – другие существа, их родина совсем не держит, чуть похолодание, так они улетают на свои юга. Мы же с тобой остаемся здесь, в грязи и холоде. Нам дружить с тобой надо, может быть, я твоя судьба, воробей.
– Наверное, ведь мы с тобой маленькие, невзрачные, но – родные, да, родные. А они хоть и красивые, но – чужие, правда ведь? – воробей уже не захлебывался от досады, обиды и унижения. Он теперь говорил спокойно.
Он совсем не воспылал к синице, просто ему теперь хотелось внимания и тепла, всего того, чего он был лишен в отношениях с лебедушкой.
Воробей подлетел к синице и они параллельно взметнулись в небо, стали кружиться и кувыркаться в воздухе.
Долго-долго они это делали – радостные и счастливые! Любо-дорого было смотреть на них!
Поглядишь на них и поймёшь, что самое гармоничное на земле – это когда свой тянется к своей, своя же – к своему, а не к своим противоположностям, которые хоть порой и ласкают глаз, но никогда не греют душу.
Глаза для нас, конечно, весьма важны, но главней другое – то, что мы – существа теплокровные.
Автор публикации
