В свете учения о прибавленной стоимости, не зная, что делать с выручкой, осенью 1994 года мы решили отправить человека в Керчь заключать контракт на поставку кильки. Выбор пал на Устинова. Однако вместо кильки он неожиданно прислал факсом счёт на эмалированные кастрюли Керченского металлургического завода. Через неделю прибыли вагоны с посудой. Несмотря на наш скепсис, часть кастрюль быстро нашли покупателей, а оставшийся вагон с маленькой тележкой Устинов загрузил в Камаз, на котором со своими новыми друзьями узбеками отправился в Фергану. Да, была в истории фирмы и внешняя торговля! На авантюру его подбил сосед, ферганский кореец по фамилии Ю. Он был членом группировки, продававшей в Ульяновске узбекскую редьку и прочее восточное добро. Дело верное, говорили они, вы платите только за солярку, говорили они…
По их замыслу Устинов в Фергане должен был обменять кастрюли на урюк и извлечь из этого немалую прибавочную стоимость. (Учение Маркса проникло и в Ферганскую долину, покорив местных декхан). О, если бы мы на тот момент знали, что значит загадочное слово «хоп», которым эти люди закругляют любое соглашение! Дядя Ю утверждал, что эта формула сродни подписи нотариуса под договором о наследстве, однако жизнь показала, что азиат, говоря тебе «хоп», думает следующее – ну вот, с этим простофилей, похоже, пока проблем нет!
Камаз выехал в мае, но ни в июне, ни в июле никаких вестей от Устинова не было. Жена подала в розыск, однако всё прояснилось только в конце сентября, когда вся экспедиция вернулась обратно. Устинова было не узнать. Месяцы, проведённые в неторопливой мусульманской среде, наложили на него отпечаток покорности и упования на милость Всевышнего. На все вопросы он отвечал «бисмилла рахман рахим» и «хоп», европейский темп и тип мышления возвращался к нему медленно, но вскоре мы узнали, что ничего не случилось, просто Камаз постоянно ломался и ехали они очень долго. Потом были проблемы с реализацией кастрюль, а весь урюк в Ферганской долине был съеден долгоносиком. В итоге посуда была конвертирована в матрасный тик, бязь и фланель.
Коммерческий гений Бармакова позволил пристроить матрасный тик в исправительные структуры для шитья матрасов, а прочую мануфактуру на предприятие Красная Роза, использующее труд инвалидов. Не говоря о том, что у каждого из нас до сих пор хранится пара рулонов этого экологичного продукта.
После этого приключения пути компаньонов начали потихоньку расходиться. Гарин ушел от нас к своему товарищу в успешную фирму с госконтрактами. Бармаков пытался привить нам тему евроремонта, и еще пару лет по офису ходили наши сантехники, а меня изредка просили постоять с рацией в подвале многоэтажки, чтобы вовремя перекрыть воду. В один прекрасный день мы поняли, что это не наше. Поводом послужили и сантехник, залезший в кирзачах с прилипшим к подошве гравием в ванную за 10000 $, и самопровозглашенный мастер по укладке паркета, запоровший пол в квартире площадью 180 метров. А апофеозом был демарш заказчика, пожелавшего обустроить на площадях общего пользования личный висячий зимний сад площадью 2 сотки, примыкающий к этой квартире площадью 180 метров. Идя у него на поводу, мы с Бармаковым смогли согласовать в архитектуре проект всех этих излишеств, но вмешалась общественность подъезда, и его высокое положение руководителя учебного заведения оказалось под угрозой. Нужно отдать ему должное, в финансовом вопросе он оказался более, чем порядочным, оплатив загубленный паркет и все работы по обустройству и демонтажу зимнего сада, но спасение его репутации и репутации органов, выдававших разрешение, требовало именно нашей крови, крови никому не известных и не нужных начинающих предпринимателей. На этом эпизоде евроэтап нашей деятельности был завершен, и Бармаков покинул нас вместе со своими кафельными магазинами. Сейчас он владелец успешного предприятия по переработке вторичного алюминия.
Автор публикации
