Ларисин клад

– Интересно, что это придумала молодая барыня? Зачем я ей так рано понадобился? – причитая и укладываясь в кровать, бормотал себе под нос дворовый холоп Васька Ивашкин.
История эта началась давно, когда в конце XVIII века по царскому указу земли в Приазовье были розданы бывшим служилым людям. Десятках в двух километров от Азовской крепости, в красивом урочище около небольшого озера, облюбовал себе местечко для имения Андрей Иванович Семейкин. Бывший военный, родовой дворянин имел не только земли под Азовом, но и в других местах Войска Донского и Славяносербского уезда Екатеринославской губернии. Свое первое имение он решил отстроить именно в небольшой деревушке Кохановке, перешедшей к нему вместе с крестьянами по дележу Приазовских земель. Старое название барину не понравилось, и он назвал свое имение Павловкой в честь императора Павла Петровича. Сюда же он пригласил и своего брата Якова и помог ему отстроить второе имение. Другое, менее парадное, Андрей с Яковом отстроили в Петрогоровке близ Азова. У Андрея Ивановича подрастало четверо сыновей – Никандр, Василий, Иван и Николай. А у Якова Ивановича своих детей не было, и племянники для него стали почти родными сыновьями. В местечке Петрогоровка, кроме имения Семейкиных, было еще два имения – действительного статского советника Петра Коваленского и подпоручика князя Петра Кострова.

Павловка, вернее, одно родовое имение Андрея и Якова Семейкиных, перешло со временем к старшему сыну Андрея – Никандру, а другое, по завещанию дяди, к Василию. Василий Андреевич Семейкин жил в Павловке со своей женой Надеждой Константиновной. Здесь же, в 1839 году, у супругов родилась единственная дочь Лариса.
Имение Семейкиных было ухоженным и утопало в цветах и плодовых деревьях. Кроме красивой усадьбы, на подворье разместилось несколько хозяйственных построек и небольших домиков крепостных крестьян, непосредственно ухаживающих за домом барина. В одной из крестьянских семей, проживающих в имении, годом позже после рождения барыни Ларисы родился и Васька Ивашкин – сын кухарки и конюха барина Василия Андреевича. Шустрый малый, уже с восьми лет был вхож в апартаменты своих господ и в девятилетнем возрасте впервые встретился с Ларисой. Она показалась ему строгой девчонкой и вовсе не избалованной. Когда служанка попыталась выгнать из зала холопского мальчишку, Лариса остановила его, внимательно посмотрела в мальчишечьи глаза и поучительно сказала:
– Приходи завтра к вечеру в нашу беседку, только помойся и одень что-нибудь поприличней. Никак, маманька с батей твоим родителям на хлеб немало жалуют. А теперь ступай, да смотри, чтобы никто более о нашей дружбе не знал.
Васька все сразу понял, поклонился молодой барыне в пояс и выскочил из дома. Вот с этих пор и началась дружба крепостного мальчишки с молодой барыней.

Васька целыми днями работал в имении Василия Андреевича и только по выходным умудрялся сбегать или на озеро, или в соседнее село Петровское. Его привлекало имение соседского барина, которое располагалось чуть выше деревни Павловка, на левом берегу речки Кагальник. Его основал в 1782 году Яков Пелёнкин, и в свои девять лет Васька уже знал, что в Петровке, или, как называли её крепостные мальчишки, Пеленкино, числилось более четырех тысяч десятин, а село раскинулось у древней дороги из Азова на Кубань и Кавказ. После смерти Якова Петровича земли отца были поделены между шестью сыновьями и тремя его дочерьми. Одна из дочерей, Любовь, получила в наследство хутор Зелёный Мыс, основанный как скотоводческий двор еще при её отце, и вышла замуж за генерал-майора Павла Тиммермана. В 1832 году у Тиммерманов родился сын Александр. Вот именно этот стройный и ладно сложенный молодой барчук и привлекал Ваську. Он бегал за несколько километров в Петровское, чтобы тайком подсматривать за молодым барином. Ваське очень нравилась необычная одежда парнишки, которую крепостные ребята никогда не видели. Он с детства мечтал когда-нибудь хоть померить такие штанишки и рубашонки.

Так пролетело несколько лет. И Васька, и молодая барыня немного повзрослели и стали верными друзьями, но оставляли в тайне свои приятельские отношения. Однажды Васька рассказал Ларисе о соседском барине Александре, который был на несколько лет её старше. Лариса оставалась спокойной, уравновешенной, немногословной и рассудительной. Она всегда внимательно выслушивала собеседника и лишь потом произносила свое мнение или выносила решение. Но зато это мнение или барское решение, как правило, было единственным и окончательным.
Однажды вечером она приказала Ваське прийти в их потаенное местечко рано утром, поэтому он и ворчал так, укладываясь в кровать.
– Наверное, тайну мне какую-нибудь поведает, – продолжал размышлять парнишка, закрывая глаза и удобней размещаясь на узенькой кровати.

Ранним утром Васька быстро поднялся с кровати, оделся и поспешил в сад. Там среди деревьев стояла заброшенная беседка, которая и была местом тайных встреч его с Ларисой. Минут через десять пришла и молодая барыня. Она, как всегда, была одета в красивое пышное платье, а на голове красовался голубой бант.
– Здорово ночевали, барыня, – услужливо клянясь, поприветствовал её Васька.
– Да хватит тебе паясничать. Знаешь что, батя у нас захворал, а я слышала, что на озере нашем есть целебная грязь. Ты что-нибудь слышал об этом?
– Конечно, барыня. Мы с хлопцами давно там лазаем, грязь ноги лечит.
– Так вот, ступай на озеро да принеси нам пару ведерок лечебной грязи. Только так, чтоб никто не видел. Я с папаней договорилась, а вот маманя и слушать не хочет, не велит ему холопов слушать.
– Как скажешь, барыня, вмиг слетаю, – по-военному отчеканил Васька.
– Так смотри же, чтобы никто не знал, – спокойно и шепотом проговорила Лариса, потрепала по-матерински Ваську по голове и легонько подтолкнула в спину.
Несколько дней парнишка втайне доставлял Ларисе лечебную грязь, но, по-видимому, это мало помогало больному барину. В один из осенних вечеров 1851 года Лариса вновь назначила свидание Ваське.
– Слушай, друг любезный, справишься ли ты с серьезным заданием? – как-то по-взрослому и с печалью в голосе заговорила при встрече Лариса.
– Не смейте сомневаться, сударыня, все исполню.
– Так вот, подслушала я от дворовых, что к молодому барину Тиммерману врача заморского приглашали. Узнай любыми путями, что это за врач? Как можно с ним встретиться и пригласить осмотреть батю?
– Не беспокойся, Лариса, я все сделаю лучшим образом, – выпалил Васька и осекся: он впервые назвал молодую барышню по имени. Краска залила лицо парнишке.
– Да не смущайся ты, мы с тобой, Василек, почитай с детства друг друга знаем. Давай и впредь по именам друг друга звать, пока никто не слышит.
Лариса, наконец, улыбнулась, пожала Васькину руку и поспешила в дом. Ваську как ошпарили кипятком: он не мог найти себе места от стыда и страха. «Что теперь со мной будет?» – лихорадочно думал он и бежал по узенькой, знакомой с детства дорожке, в Павловку.
Подбежав к забору имения Тиммермана, он постучал в ворота. Ему впервые посчастливилось это сделать. Но что же он скажет дворовым? Как разузнать у барина о враче?
– Чего тебе надобно, хлопец? – хмуро спросил, приоткрывший ворота усадьбы, бородатый мужик.
– Мне молодая барыня Лариса Семейкина приказала цветы вашему молодому барину Александру передать, – соврал Васька.
– А, молодому барину? Да ты проходи, малец. Вот они с няней в саду и гуляют-с, – услужливо и уже добрее проговорил дворовый. – Ступай в сад, да смотри, не опозорься.

В саду около имения прогуливался молодой статный парень лет девятнадцати, одетый в военную форму. Немного поодаль от него гуляла пожилая дама – нянька молодого барина. Васька подошел к барину, поклонился ему в пояс и, заикаясь, произнес:
– Разрешите донести до Вас просьбу барыни Ларисы Васильевны?
– Валяй, друг любезный. Чего велела передать Лариса Васильевна?
– Она просила Вас помочь ей. У Вас, сказывают, имеется врач заморский. Так вот, её отец, барин наш Василий Андреевич, тяжело болен. Может быть, ваш лекарь ему поможет? Будьте так любезны, подсобите нам, помрет наш барин, а барыня молодая совсем еще девчонка. Подсобите нам, – захлебываясь и глотая слезы, с искренней жалостью к своим хозяевам забормотал Васька.
– Полно, дружок, полно тебе. Ты же взрослый уже парень, не к лицу казаку слезы лить. Поможем мы беде вашей. Ступай домой да передай барину, что завтра мы с лекарем будем у вас к полудню.
Васька низко поклонился молодому барину, попятился назад, не разгибая спины, а затем быстрым шагом поспешил к воротам. Забыв попрощаться с бородатым мужиком, утирая кулаком катившиеся из глаз слезы, Васька быстро побежал назад.

Утром в имении Семейкиных началась уборка и приготовление к встрече гостей. Васька дословно передал Ларисе все слова молодого барина, а та сама придумала версию о визите соседа с лекарем. К полудню все было готово. Ровно в назначенный час к крыльцу имения Василия Андреевича подкатила двуколка, и из неё вышел молодой человек с пожилым фельдшером.
– Честь имею представиться – Александр Павлович Тиммерман, сын генерал-майора Павла Тиммермана. А это наш фельдшер – Иоган Францевич Байкель, фельдшер гренадерского полка Его Величества.
– Очень рады вас приветствовать в нашем скромном доме. Любезно просим отпить с нами чаю да осмотреть Василия Андреевича, – приветливо ответила хозяйка дома, Надежда Константиновна.
Александр взошел на ступеньки крыльца и только сейчас заметил прекрасную девчушку – двенадцатилетнюю Ларису. Её не по годам серьезное и взрослое лицо, стройная фигура поразили Александра. Да и Ларисе этот молодой человек показался лучшим парнем на всем белом свете.

Так произошло первое случайное знакомство будущих супругов.
Фельдшер осмотрел Василия Андреевича и поставил неутешительный диагноз – жить барину осталось несколько недель. После визита гостей все в доме Семейкиных переменилось: господ почти не было видно во дворе, дворовые бегали по всему имению с утра до ночи не разговаривая.
Но Василий Андреевич прожил еще целый год. За это время подпоручик Никандр Андреевич Семейкин обратился в Ростовский уездный суд с прошением размежевать земли Павловки с соседними. Подпоручик указал, что ему и братьям по наследству от родного дяди, Якова Семейкина, досталось половина деревни Павловки с крестьянами и землёю 1200 десятин. В Павловке тогда проживало 115 мужских и 105 женских душ крепостных крестьян, следовательно, половина из них остались у Василия Андреевича, а после его смерти перешли к вдове – дворянке Надежде Константиновне Семейкиной и единственной наследнице Ларисе Васильевне.

Через полгода после траурных событий Лариса вызвала Ваську к условленному месту.
– Друг мой любезный, нам скоро предстоит покинуть наше имение и уехать в Славяносербский уезд. Здесь останется домоуправленец, а нам с тобой предстоит расстаться. Что ж, такова наша судьба, но я обещаю тебе: к дальнейшей твоей судьбе я не останусь равнодушной и чем смогу, обязательно помогу. А теперь, мой друг, у меня к тебе последняя просьба.
Васька слушал Ларису, и по его щекам текли слезы. Он, естественно, понимал, что у крепостного парнишки и единственной наследницы огромного состояния, потомственной дворянки, не может быть ничего общего в дальнейшей судьбе. Но вместе с тем он никак не мог смириться с мыслью о расставании с другом детства, с которым их связывает обыкновенная человеческая дружба.
– Так вот, Василий,- перебив Васькины размышления, продолжила Лариса. – Нам с тобой надо тайком спрятать наш семейный сервиз и несколько дорогих вещичек. Увезти с собой мы их не сможем, а оставлять в имении эти вещи опасно – уведут их обязательно. Помоги мне, найди укромное местечко да спрячь маленький клад таким образом, чтобы только мы одни о нем знали. Тебе я доверяю полностью. А там, как Бог велит – живы будем, встретимся и решим, что в дальнейшем с кладом делать.
Она нежно обняла Ваську и поцеловала его в лоб.

На следующее утро Василий с Ларисой тайком спрятали увесистый сундук с дорогим царским сервизом, десятком золотых и серебряных предметов и еще несколькими диковинными вещичками в укромном местечке в самом конце фруктового сада. Тайну клада знали только они вдвоем.
Через три дня Надежда Константиновна и Лариса Васильевна уехали в Славяносербский уезд в имение свёкра. На имение было оформлено опекунство до совершеннолетия Ларисы. Василий Ивашкин тяжело переживал разрыв с молодой барыней. За многие годы так никто и не узнал об их дружеских отношениях. Только родители догадывались, что Василий тайно любил молодую барыню, но никогда не подавал виду и никакого лишнего повода для деревенских сплетен.

В деревне без хозяев стало как-то скучно. Жизнь вроде бы шла своим чередом, но практически все крепостные Павловки прислуживали другому барину. Всего через шесть лет уже совсем пожилая Надежда Константиновна Семейкина и юная Лариса Васильевна возвратились на родину.
За это время Василий был вынужден жениться на крепостной девушке Матрене. Вынужденная женитьба по крепостным обычаям и законам переросла в большую человеческую любовь. Они жили здесь же, в Павловке, и по-прежнему принадлежали Ларисе Семейкиной.

По достижении совершеннолетия Лариса Васильевна стала владелицей почти 1220 десятин, из которых пашня занимала чуть более 266 десятин, а сенокосы — 930. В течение трех лет Лариса не встречала Василия в деревне. Дворовые люди полностью поменялись, родители друга детства были переведены на другие работы, а сам Василий с молодой женой занимались своими делами.
В один из воскресных дней, во время прогулки Ларисы с домашними по деревне, она случайно вдалеке заметила Василия с молодой женой. Их взгляды встретились, и они оба несколько минут не могли оторвать друг от друга глаз. Василию теперь было стыдно, да и неудобно перед молодой женой и односельчанами первому заводить разговор о кладе, а Лариса поняла, что этот разговор теперь просто не уместен. Может быть, она мысленно хотела сказать Василию, что дарит клад ему в память о детской дружбе. А может быть, хотела намекнуть на то, что зарытый ими несколько лет назад клад может теперь остаться Василию в подарок к свадьбе от молодой барыни. Одним словом, судьба клада так и осталась неизвестной.

А Лариса через некоторое время вновь встретилась со своим соседом — помещиком Александром Павловичем Тиммерманом, который приходился внуком Якову Петровичу Пелёнкину. Отношения их становились всё серьезней, и осенью 1859 года Лариса Семейкина вышла замуж за прапорщика Александра Павловича Тиммермана. Они стали жить в имении Ларисы – в деревне Павловка. Александр Тиммерман, выйдя в отставку, избирался исполняющим дел мирового посредника тре6тьего и четвертого участков Ростовского уезда и гласным земской Управы. Должности были весьма хлопотными и отнимали у него много времени, поэтому Лариса Васильевна сама вела хозяйство в Павловке, а Александр Павлович часто оставался в своём имении в хуторе Зелёный Мыс.
Детей у супругов не было, но, кроме её матери, в доме проживало много разных родственников. Лариса Васильевна была требовательной и властной хозяйкой. Она не любила лентяев и управляла хозяйством по старым барским обычаям. Суть реформы 1861 года Лариса Тиммерман не очень-то понимала и поэтому, когда по Положению от 19 февраля 1861 года от обязательных отношений с помещиками были освобождены все крестьяне, из павловского имения 14 дворовых и 153 крестьянина, принадлежавших Ларисе, стали временнообязанными. Лариса Васильевна наделила землёю 115 душ, отведя им в целом по закону 345 десятин. Василию Ивашкину с женой и 23 крестьянам – родственникам его семьи помещица, по примеру мужа, дала вольную. В имении Ларисы к середине 1860-х оставалось около двух десятков дворовых и крестьян, которые сами не пожелали уходить от помещицы. Супруг Ларисы Александр Тиммерман из имения Зелёный Мыс освободил 21 дворового и 35 крестьян.

Впереди Ларису Васильевну Тиммерман ожидали новые приключения и слава первого и самого известного в Азове мецената в области медицины и образования. А дальнейшая судьба Василия, как и судьба спрятанного им клада Ларисы, так и остались никому неизвестны.

*****