Кубики и погремушки.

Кубики и погремушки

Рассказ.

– Мать!!! Почему не предупредила, что зонд могут сбить?! – возмущение Джо было неподдельным. Ещё бы! За последние три рейса – четвёртый зонд! Тысяча четыреста кредитов!!!

– Ну, во-первых, я не была всё же до конца уверена, что противоракетные системы их планеты ещё функционируют. А во-вторых, это тот самый зонд, который барахлит уже три рейса. У меня нет тестеров и стендов, чтоб разобраться, в чём там дело. И его всё равно надо было бы отправлять в мастерские Клайда на диагностику. И ремонтировать капитально. А конкретно – менять всю электронную начинку мозга. А это – до восьмидесяти процентов стоимости собственно зонда. Две недели возни. И всё равно былой эффективности было не вернуть. Так что я делаю нам здоровую экономию. Купить новый зонд так и так оказалось бы выгодней. Надёжней.

Джо, наблюдая, как на центральном экране «красиво», настоящим цветным фейерверком, разлетаются в разные стороны останки злосчастного зонда и оборонной противоракеты, сбившей его в стратосфере, не мог не усмехнуться:

– Ах ты ж, наша экономистка великая. Спасибо, конечно, за рациональный подход к ремонту и замене барахлящего оборудования. Но! Вот ты и выяснила, что чёртовы противоракетные системы хотя бы одного континента – работают. Но как это нам поможет? Раз работают – значит, планета до сих пор заселена. И спускаться всё равно нельзя!

– А вот и нет. – тон Матери, их Главного бортового компьютера, как всегда был мягок и приветлив, – Именно это я и пыталась проверить в-третьих. И могу с вероятностью девяносто девяти и девяти десятых процента сказать, что никого из живых разумных там не осталось!

Никаких приказов, и вообще – шевелений в командных бункерах и центрах не наблюдалось. (Впрочем, не наблюдается их и по всей планете.) Так что я пока уведу оттуда второй зонд – его как раз жаль. Он вполне рабочий.

Тут же картинка, передаваемая со второго, как всегда летящего в ста километрах позади первого, зонда, ушла вбок, а затем поверхность планеты стала отдаляться. Весьма быстро. Что не помешало наземным, как они теперь знали, автоматическим, системам обороны северного континента, пульнуть в него второй ракетой. Однако она сама оказалась сбита – противоракетой, которую выпустила уже Мать.

– Противоракету заранее запустила?

– Разумеется. Я же у вас – заботливая и предусмотрительная!

– Это кто тут заботливый и предусмотрительный? – в рубку вошёл, вытирая полотенцем всклокоченный пук мокрых волос, Пол.

– Мать у нас заботливая. И экономная. Только что сэкономила нам триста кредитов. На ремонте. Но придётся потратить триста пятьдесят: третий зонд нам всё равно нужен!

Картинка со второго зонда остановилась: Мать посчитала, что он удалился на безопасное расстояние. Мать высказалась:

– Противоракетная система, которую я сейчас выявила всю, вполне жизнеспособна. И эффективна. Ну, точнее – в отношении уничтожения примитивных ракет, соответствующих примерно двадцать первому веку развития ракетной техники на Земле. Система эта автономна, источники питания независимы. У пяти основных пунктов размещения ракет, проще говоря – ракетных баз, что прикрывают столицу и главные оборонные заводы и склады военной техники – на ядерных реакторах. У сорока двух вспомогательных, периферийных – от солнечных панелей и ветрогенераторов. Есть ещё те, что работают на термопарах – приёмники в гейзерах и термальных водах. А ещё сто пятнадцать региональных центров запуска обесточены, повреждены, или сдохли сами.

От времени.

– И сколько же этого самого времени прошло с тех пор, как вымерли хозяева всего этого безобразия? – Джо молча смотрел, как Пол, что-то легкомысленное напевая себе под нос, садится в кресло штурмана.

– Не менее ста девяноста лет. Но – не более двухсот двадцати.

– И – что? Они действительно все – вымерли?

– Да. И не только они. Вымерли и все теплокровные млекопитающие всех континентов. И морей-океанов, если включить сюда дельфинов, китов и всяких тюленей. Остались только насекомые и рептилии. И рыбы.

– То есть – хладнокровные?

– Нет. Главный критерий выживаемости в данном случае был – яйцекладущие. (Ну, или мечущие икру.) Те, кто рожал живых детёнышей – все мертвы.

– Угу. Вот оно как. То есть – ты гарантируешь, что разумных там нет? – Пол вцепился в самый существенный пункт сообщения, – И, значит, мы можем смело садиться и шарить?

– Нет, садиться мы пока не можем. – Джо сердито фыркнул, – Только что Мать экспериментальным, так сказать, путём, выявила, что их чёртовы оборонные противоракетные системы ещё функционируют!

– Ну и что? Мать у нас – спец! Профи. Продвинутая в плане преодоления такой ерунды, как всепланетная оборонительная система. Запросто всё это подавит или помехами… Или уж – своими ракетами!

– Ну уж нет. Тратить пятьдесят наших ракет тактического назначения на такую ерунду я не позволю! Каждая стоит сто сорок пять кредитов!

– Тогда пусть Мать сама подскажет, как нам сделать так, чтоб по челноку не стреляли, когда мы будем садиться… Скажем, в вон том, очень перспективном на вид, и малоразрушенном – ну, сравнительно! – городе!

– Никаких проблем возникнуть не должно и так. Челнок у нас – сто двадцать тонн водоизмещением. А противоракетная система местных милитаристов настроена так, чтоб сбивать только те ракеты, что весят не более десяти тонн. То есть – лишь сами баллистические боеголовки.

– Хм-м… Вполне логично. И рационально. Сбить стартующую ракету с огромной первой и второй разгонными ступенями нереально. Поскольку до неё далеко: она или на территории врага, или на подводной лодке. А вот её боеголовку, уже неуправляемо несущуюся над почти своей территорией – вполне, вполне… Так что давай, любимая, экономная и заботливая ты наша, готовь челнок!

– Готов он давно. И даже топлива я заправила больше обычного – чтоб уж был потяжелей. Но… Ничего больше узнать не желаете?

– А – что мы должны узнать?

– Ну, например, хотя бы поинтересоваться, почему вымерли все млекопитающие, и разумные, а ракеты и насекомые не пострадали.

– Ха! – Джо пожал плечами, – Это я и сам могу сказать. Раз техника и инфраструктура не пострадали, и погодка отличная – значит, ядерного апокалипсиса не было. А раз не пострадали насекомые и яйцекладущие – оружие было избирательного действия. И – отнюдь не химическое. Которое ядовитые газы. То есть, скорее всего – какой-то узкоспециализированный вирус. Так?

– Так.

– Ну а против вирусов у тебя, Мать, есть универсальные дезинфицирующие и нейтрализующие средства санобработки. Так?

– Так.

– Значит, опасаться ничего не надо. Сядем, как миленькие, преодолев автоматическую, и, следовательно, тупую, оборонительную систему. И соберём все понравившиеся артефакты. Которые затем ты, Мать, в тамбуре челнока обработаешь. Ну, вместе с нами, понятное дело.

– В-принципе, всё именно так и может происходить. Вернее – могло бы. Да вот есть неувязочка. – Джо удивлённо глянул на центральную консоль, – Ты подразумеваешь, что вы полетите туда вдвоём. А не получится. Потому что исправный скафандр у вас – только один!

Джо прикусил язык, не дав вырваться просившемуся на него вопросу: всё верно. Это именно его скафандр пострадал буквально две недели назад, когда его хозяин попал под «обстрел» бомбами раскалённой лавы из проснувшегося внезапно вулкана. Внутрь жизненного пространства раскалённая полужидкая блямба, естественно, не проникла, но сделала внешний защитный слой прожжённым на всей спине. Следовательно – проникни микробы-бациллы-вирусы под него, и надёжно, огнём, вытравить эту зар-разу оттуда не представится возможным, не уничтожив и того, кто будет в скафандре. А ремонт опять-таки возможен только в Клайде…

– Вот уж не вижу, из-за чего тут париться. – в голосе Пола сквозила неприкрытая издёвка и злорадство, – У нас же есть скафандры высшей защиты! Вот пусть и одевает!

Джо сердито глянул на напарника. Тот и бровью не повёл!

Но таскать на себе сто двадцать килограмм брони и защитных систем вовсе не казалось Джо хорошей идеей – сам-то Пол будет щеголять в обычном, удобном, тридцатикилограммовом, костюме!

– Ну вот. Я психологическим путём выяснила, что вам пора заканчивать и этот рейс. Вы уже начинаете прикалывать друг друга сильнее обычного. Это к слову. А по сути могу сказать, что я пошутила насчёт обычного скафандра. Там, в руинах города, запросто могут стоять и частные, индивидуальные для каждого дома и предприятия, защитные системы. И одеть вам обоим так и так придётся скафандры высшей защиты. И пушки взять.

Джо, не без злорадства уже со своей стороны, наблюдая, как у напарничка вытягивается лицо, подумал, что Мать-то… Права! Подзатянулся у них этот рейс. Пять месяцев они вдвоём взаперти тесного пространства «Чёрной каракатицы» до этого не проводили. А ведь казалось ничто не предвещает «внутренних разборок»: погрузили и полный запас туалетной бумаги, и геля от волосяного покрова, и продуктов свежих и консервированных, и даже мяса. Трёх сортов.

Вроде, прибарахлились на полгода. А, похоже, четыре месяца лицом к лицу – много. Ох, много. А пять – вообще перебор. Всё начинает бесить: и то, что напарник не постирал носки, а стиранные уже пятый день висят на батарее сушилки, и тоже… Распространяют тот ещё аромат. И то, что в гальюне Пол проводит до получаса – читая там одну из своих книжечек, которых по традиции покупает подешёвке в лавке Майло-марсианина сразу на вес – по сто килограмм. И то, что капризничает, не до конца доедая приготовленную автоповаром котлету, ворча, что пережарена – хотя такое принципиально невозможно. Да даже попугайчики, традиционно орущие в кают-компании, больше не умиляют своим «домашним» видом, а только раздражают беспрестанным чириканьем: так и хочется свернуть башку!.. Хотя в обычном состоянии духа достаточно накрыть пледом – на условную ночь.

Не-ет, пора возвращаться, и разбегаться, как обычно, по разным отелям, а затем – борделям, барам, и прочим «местам отдохновения души» хотя бы на пару недель. А вот к концу такого «отдыха друг от друга» уже даже начинаешь… скучать. По кораблю. Матери. И даже по дебилу и неряхе напарнику. Ну, и по попугайчикам, оставляемым на попечение Главного бортового компьютера.

– Ладно. Мать права. Мы слегка… Устали друг от друга. И от тесного замкнутого пространства. Пора на природу! Пусть и в скафандрах высшей защиты.

Джо, сдержав ехидный комментарий насчёт того, что кое-чьи грязные и дырявые носки делают пребывание в этом самом замкнутом пространстве ещё тягостней, только буркнул:

– Согласен. Ладно. Пошли одеваться – последняя вылазка, похоже. Как-нибудь выдержим. Надеюсь.

 

Спуск на челноке прошёл спокойно. Действительно, никто по ним не стрелял, хотя Мать всё равно держала возле корабля на всякий случай все пятьдесят противоракет. Которые после приземления челнока загнала обратно в стартовые шахты в днище «Каракатицы». Приземлились на площади – подальше от опасно выглядевших каркасов зданий, на относительно ровном и пустом пространстве.

Руины города вблизи производили традиционное впечатление: гнетущее. Удручающе мрачно выглядевшие разрушенные здания, пожухлая и выгоревшая белёсая трава, пробившаяся когда-то сквозь асфальт улиц, сухие остовы деревьев: похоже, не выжили и они на истощённой и сухой почве под городом…

Джо щёлкнул тумблером наружных микрофонов: тут же шлем наполнила какофония усиленных звуков: свист и рёв ветра, хруст их подошв по щебёнке, скрип чего-то железного, трущегося тоже по железному на сквозняке, грохот отдалённого обвала: бетон выкрошился от непогоды, и в развалинах домов часто что-то падало и обрушалось… Джо сделал звук поменьше.

Пол сдвинул защитное стекло-фильтр с лицевой части шлема:

– Чёрт возьми! А небо-то тут – фиолетовое!

Джо, проделав ту же операцию, убедился, что напарник прав.

– Мать. А чего это небо – фиолетовое?

– Это от неона. Он здесь заменяет криптон и прочие благородные газы, которые традиционны для атмосферы Земли. Но его – доли процента. Так что дышать он местным обитателям не мешал.

– Он некоторым и сейчас не мешает. Если вспомнить про комаров, тараканов и всяких черепах-крокодилов… – Пол как раз прихлопнул какого-то излишне ретивого комара, или его дальнего родственничка, нагло севшего ему прямо на стекло шлема.

– Не надо было этого делать. – Джо сдержал раздражение, не пустив его в тон, – Теперь у тебя перчатка – заражена. Местной гадостью. И придётся её и шлем усиленно обрабатывать. А бронестекло эта тварь всё равно не прокусила бы.

– Знаю. Зато – обзор закрывала!

Джо хотел было вспылить, потом вспомнил слова Матери. Посопел. Потом – заржал: шутка дошла. Хоть и позже обычного: чёрт, Мать точно права! И это – не дело. Нужно как-то обуздывать свои «порывы и страсти».

– Ладно. Всё равно обработка нам предстоит усиленная. Мать. Откуда посоветуешь начать обход?

– Вон с того здания. Откинь планшет: покажу, как попасть в его подвал. Там имеется нечто, непонятное мне самой. А вас – так наверняка заинтересующее! Ну, или хотя бы – заинтригующее.

Джо откинул крышку приборной панели на левом предплечьи. Над рукой засветился традиционными голографическими линиями окружавший их ландшафт. Затем – приблизилось здание, о котором Мать им сказала. Изображение сместилось вниз: под уровень земли.

И правда: что-то странное. Нет, помещение-то как раз вполне обычное: подвал как подвал. Низкий, с толстенными колоннами, но вот наполнен он оказался… Хм-м. Так сразу и не сказать – что это. Может, ящики, может, блоки от каких-то приборов, или просто – упаковочная тара. Только вот почему она такой странной формы? Вот это – что? Сломанные манекены? Приборы? Кухонное оборудование? Игрушки?! А вон то – вообще – что?!

Пол, стоявший рядом с Джо, покачал головой:

– Если бы я не боялся выглядеть идиотом, сказал бы, что вот это – увеличенные раз в десять погремушки!

– Странно. Раньше он почему-то этого не боялся, а сейчас – нате!

– Иди в …опу! Сам дурак!

Джо снова заржал. Пол, спустя несколько секунд – тоже. Сказал:

– Ну вот. Теперь, когда мы немного сняли нервное напряжение, можем выдвигаться. Мать. Маршрут?

– Идите прямо вперёд. До здания двести метров.

Действительно – дошли всего за пару минут. На таком коротком расстоянии Джо не видел необходимости включать движки скафандров, и тратить драгоценное химическое топливо на их дюзы.

От дома сохранилось всего пара этажей, да и те, казалось, вот-вот рухнут. Сама улица утопала в обломках и грязи. Мать сказала:

– Хватит. Ближе пока не подходите. Джо. Будь любезен: выстрели вот туда, – на схеме-голограмме возникла яркая красная точка, – и вот туда. – возникла вторая.

Джо, вынув из кобуры портативный плазмомёт, он же – универсальный лазерный пистолет, он же – резак по металлу и камню, так и сделал.

Половина фасада, с грохотом и в тучах пыли, обрушилась почти им под ноги. Чем Мать, кажется, оказалась вполне удовлетворена:

– Теперь заходите. – Пол двинулся было вперёд, – Нет, в дверь!

– Если б её ещё было видно!

Джо, уже догадавшийся включить термосканнер, буркнул:

– Включи сканнер!

– А, да. Минутку. Ага: точно! Дверь.

От двери, естественно, сохранился лишь проём, но зато тут можно было не перелезать через остатки нижней части окон.

– Куда дальше?

– Направо. Теперь снова прямо.

Направляемые указаниями, они скоро углубились в оказавшееся весьма широким в поперечном плане здание на добрых тридцать шагов. И оказались перед огромной грудой кусков бетона и кирпича, наваленной до середины одной из несущих стен.

– Придётся расчистить.

Джо только сердито фыркнул. Но принялся куски побольше раскидывать по углам, если только так можно назвать то, что от тех осталось. Пол, сопя, помогал. Почему-то без привычных ехидных комментариев. Джо искоса взглянул на напарничка: точно!

Хмурится, и губы выпятил. Что-то явно или заподозрил, или вычислил. Про то, что они видели на картинке.

Встроенные в скафандры усилители мускулов помогли сделать работу нетрудной, а плазмомёт позволял разрезать то, что сохранилось от арматуры. Через десять минут долгожданная дверь, а, точнее – люк в полу, возник вперед ними во всей красе. А ничего не скажешь: мощь!

– Мать. Как смотришь на то, чтоб я вырезал его замок?

– Положительно смотрю. Надо же вам «порезвиться на природе»! Да и вообще: физический труд очень полезен для организма.

Джо, поджав губы, отрегулировал толщину струи – теперь она превратилась в тонкий, не толще спицы, луч. Режущий, как он знал, даже титано-вольфрамовую броню флотских линкоров. Дверь-люк выстоял не больше полуминуты: огромный сегмент в виде полумесяца в районе замка вывалился, и они смогли отворить метровую в ширину створку с гнездом для руки – ну ни дать ни взять, для людской ладони!

– Темно, как у афроамериканца в …опе.

– А фонарь на лбу тебе для чего?

– Как – для чего? Чтоб на дискотеки ходить было веселей!

Включив мощные налобные источники света, и переругиваясь уже почти привычно, то есть – беззлобно, они начали спуск по оказавшейся за люком лестнице. Ступени сохранились неплохо, только тоже были засыпаны щебнем и пылью.

– Похоже на аварийную лестницу для эвакуации.

– Мать?

– Да, это она и есть. Остальные входы завалены куда капитальней.

На первом подземном этаже оказалась огромная парковка. Вернее – подземный гараж. Огромный завал из обломков перекрывал выезд из него. Несколько сотен легковых автомобилей наверняка так и стояли здесь все две сотни лет. Ну и ничем, если честно, их вид не отличался от тех же земных – из далёкого двадцать первого века.

– Ну и ретро! А сохранились-то как! Явно сюда дожди не попадали! Слушай! А давай мы укатим парочку, и продадим коллекционерам – как эксклюзивные модели эпохи Генри Форда?

– Скорее уж – Энцо Феррари. И Ламборгини. И Порше. Двадцатый век. Но – красиво, красиво. Линии благородные. Эти кузова явно делали проф. дизайнеры. Радует. И, кстати: если Мать не против, можно действительно прихватить парочку. Вот только первый же эксперт нас сдаст!

И нас освистают на всю галактику, как аферистов!

– Ну …рен с тобой: давай продадим уже как инопланетные!

– Это, конечно, более разумная идея. Хоть и выручить за них при таком раскладе можно будет лишь гроши. Не окупим горючее на перевозку такой тяжести.

– Да что ж это такое! Тебя и так и так не устраивает!

– Почему? Устраивает. Вот только предлагаю завязать стоять и тупо пялиться на гараж с банальным и неэксклюзивным старьём, вызывающим лишь зевоту и слабую ностальгию, и спуститься, наконец, туда, где можно чем-то реально оригинальным и ценным поживиться. А эта груда металла, думаю, ждала двести лет, и подождёт ещё. На случай, если сюрпризы внизу окажутся нам не по зубам. То есть – если мы не поймём, что это и для чего служило. И не сможем придумать, кому и почём его втюхать.

– Экий ты вульгарный. И приземлённый. – Пол взглянул на Джо. Тот не смутился:

– На том стоим. Мы – нормальные собиратели и перепродавцы инопланетных артефактов. Ушлые и циничные. А не какие-нибудь там скауты, или туристы. Или – учёные.

Некогда нам особенно пристально разбираться, как и что. Наша основная задача – проконтролировать, чтоб наши клиенты не пострадали от приобретённого ими чужеродного эксклюзива!

 

На втором подземном этаже оказался обслуживающий бывший небоскрёб технический центр: стояли на своих станинах и баки с запасами воды, и насосы, и электродвигатели, и контрольные щиты, снабжавшие всем, чем положено, огромную махину, и даже имелись в стенах приёмники мусоропроводов. Джо надумал было пошарить в них, однако Пол отнёсся к затее с презрением:

– А только что кто-то высказывал мне за одного-единственного комаришку! А тут – горы отбросов, сгнивших, и явно токсичных, и куча выброшенного хлама, а он – готов туда прямо с головой!..

Джо, вздохнув, вынужден был признать, что на этот раз напарник прав.

 

Промежуточные усилители они оставляли через каждые два этажа.

На восьмом подземном наконец оказались перед огромной – в полстены! – бронированной и толстой, дверью. За которой и находились все те странные предметы, что даже Мать не смогла идентифицировать. И разобраться, для чего они могли бы служить.

– Она на роликах. – Джо указал на направляющие в полу и потолке, – Если я вырежу замок – можно сдвинуть. Ну, теоретически. Если ролики ещё целы. И в осях сохранилась смазка. Про моторы не говорю: сдохли приводные движки давно.

Пол решил «ускорить» процесс:

– Мать! Какова масса двери?

– Сорок девять тонн.

Пол, подбоченясь, что в тяжёлом скафандре само по себе было подвигом, торжествующе взглянул на напарника:

– Вот! Понял, дубина? Сорок девять тонн мы даже с сервоусилителями скафандров не сдвинули бы! Короче: режь давай, и не умничай.

Джо возражать не стал: сам понимал, что Пол снова прав: незачем им эти титанические усилия!

Прорезать проход в метр на два в двадцатисантиметровой, оказавшейся трёхслойной, двери удалось за пять минут. Джо глянул на индикатор плазмомёта: сорок процентов заряда израсходовано! Нужно быть поэкономней: Мать что-то говорила про «охранные системы»!

И точно!

Не успели они шагнуть за порог, и осветить лучами налобных прожекторов гулкое пыльное пространство, как в углах у потолка что-то защёлкало, заскрипело. И вот уже на них обрушился град огромных – с банан! – не то пуль, не то – снарядов! А-а, чёрт – всё-таки снарядов! Разрывных!

Джо, ругаясь про себя и вслух, и стараясь сохранять равновесие под мощными ударами, и щурясь от осколков снарядов, так и бьющих по шлему, выстрелил из плазмомёта в оба угла. Пушку, покоящуюся на правом плече, даже не активировал – уж больно дороги её снаряды!

Очереди стихли: дула двух автоматических пушек, расположившихся в турелях-колпаках полусферической формы на потолке, повисли, словно сдувшиеся шарики праздничной иллюминации в безветренный день. С конца остатков дула одной из пушек даже закапало: ну ни дать не взять – слёзы бессилья!

Зато из отверстий в стенах начал вырываться сизый в свете прожекторов туман!

– Чёрт. Похоже, кто-то ну очень не хотел, чтоб это помещение посещали… Посторонние!

Джо, успевший ткнуть универсальным анализатором в один из клубов, проворчал:

– А ещё он не хотел, чтоб содержимое этого подвала испортилось! Это не кислота, как я было подумал. А банальный отравляющий газ. Спорим, избирательно действующий на тех же млекопитающих?

– А-а, ерунда, стало быть. Единственное, что плохо – ни …рена теперь не видно!

– А ничего. Сейчас всё сквозняком выдует. Дыру-то мы проделали – будь здоров!

Действительно, пока они подходили к дальнему углу, где как раз и имелась огромная груда наваленных странных предметов, клубы тумана осели на бетон пола, и частично выползли во входную дыру.

– Ну и что тут у нас?

– Вот уж не знаю… – Джо попытался традиционным способом помочь мыслительным процессам, но только треснулся рукой в перчатке о затылочную часть шлема, – Чёрт! Опять купился!

– Хватит чесать репу. Помоги давай! – Пол схватился за край чего-то, похожего на скамейку с приделанным к ней не то винтом, не то – крыльчаткой и десятью рычагами, и тянул на себя. Скамейка, впрочем, не сдвинулась ни на миллиметр.

– Э-э, хватит! Не трогай, говорю, крупных вещей! Тут есть и мелочь. – Джо как раз выудил из кучи нечто размером с блюдо, отдалённо напоминающее формой морскую звезду. Только вот посередине имелось большое, кубической формы утолщение, размером с тостер, и лучи казались пятиугольными ножами, с остро заточенными кромками, – Пентаграмма какая-то, что ли? – а ещё на нижнем (?) торце во все пять сторон торчали как бы… Ножки?!

Но когда Джо надумал сунуть палец в глубокое отверстие, имевшееся в середине утолщения, чтоб пошарить, нет ли там чего, раздался голос Матери:

– Не нужно этого делать!

– Это ещё почему?

– Взгляни на планшет. Я покажу.

Джо снова активировал голографическое изображение – теперь на нём имелась как бы рентгенограмма устройства, которое он держал в руке. Мать сказала:

– Я сделала рентгенограмму. Механизм… Странный. Чисто электрический и механический – ни единой микросхемы, только приводные моторчики. И реле. И я смоделировала, как могут двигаться эти… Лепестки.

Схематические «лепестки» мгновенно повернулись на осях, и сдвинулись, острыми кромками перерубив вдвигаемый условный «палец», изображение которого Мать тоже смоделировала.

Джо увидел, как подошедший на два шага, чтоб посмотреть, Пол, вздрогнул. Да Джо и сам ощутил невольный холодок, пробежавший по спине:

– Это что же за хрень?! Кусачки-ножницы?! Так и оттяпали бы?!

– Сейчас – нет. Поскольку пальцы перчатки армированы броневой сеткой. Но если бы ты был без перчатки – как нефиг делать!

– И на кой … может быть нужно такое устройство?! Дарить любимым девушкам в качестве сюрприза на дни Рождения?!

– Не знаю. Нет, правда – не знаю. А кроме того, там давно сдохли аккумуляторы. Точнее – они испорчены. Водой. Так что палец в любом случае остался бы цел.

– А на кой тогда ты нам это рассказала и показала?!

– Хотела продемонстрировать, что эти ваши «перспективные и оригинальные» находки могут оказаться небезопасны! Даже сейчас, спустя два века. Вы уж повнимательней там.

Джо аккуратно отнёс «морскую звезду» к прорезанному им отверстию, и положил на пол:

– Ладно. Хоть и непонятно для чего эта штука служила на самом деле, теперь продать-то – точно сможем! На завод по производству игрушек. Как, вот именно, образец для игрушки-сюрприза. Хотя бы – на Новый Год. Например, любимому начальнику. Или бывшей.

Пол, к этому времени утративший интерес к «пальцерубке», выудил из груды предмет, похожий на как раз – тостер. С тремя прорезями на одной из сторон кубического пластикового корпуса. Однако наученный горьким опытом, совать туда палец перчатки не спешил: вместо него сунул в одно из отверстий конец длинной тонкой палочки, подобранной у кучи.

Ну и ничего с палочкой не случилось.

Однако когда Пол вынул палочку, и постучал «тостером» по полу, явно надеясь, что из щелей что-нибудь выпадет, оттуда действительно «выпало». Точнее – выскочило!

Крохотное, и смешно извивающееся четырёхлапое существо, похожее на самую обычную ящерицу, быстро усеменило к стене, скрывшись в одной из дыр в месте соединения пола с ней. Пол, от неожиданности ойкнувший, и бросивший «тостер» наземь подальше от себя, отскочил с грацией слона: сто двадцать кило!.. Плюс собственный немаленький вес.

Джо едва успел удержать мысленный импульс пушке – стрелять. Существо явно жизни напарника не угрожало. Просто спасалось.

– Мать. Почему эта чёртова ящерица жила  – в тостере?

– Она там защищала отложенную кладку. Яиц.

– Вот блинн… А я их.. – Пол заметно расстроился, – Не побил?

– Нет. Они кожистые, и угрожает им только – быть съеденными.

– И кем же?

– А вот кем! – на планшете, который Джо уже не торопился убирать, возникло нечто, очень похожее на гигантскую осу. Или муравья. Поскольку крыльев видно не было.

– И кто это?

– Ползающая норная оса. Хищница, разумеется.

– Проклятье. Теперь и «тостер» не возьмёшь. – Пол по мере возможности аккуратно вернул куб на место, – Стыдно перед отпрысками ящерицы. А так – может, вырастут.

– Смотрю, после того, как ты «высидел» три яйца, и стал папочкой для трёх дракончиков, отношение к рептилиям у тебя… Отеческое.*

(*См. рассказ «Грозный дракон».)

– Ну… Пожалуй. Но! Есть большая разница. Наши питомцы были разумны!

– Ладно. – Джо невольно усмехнулся, вспоминая, как и сам носил на пузе четвёртое яйцо, но не дал воспоминаниям отвлечь от основной миссии, – Пошарим-ка мы ещё.

 

«Шарили» довольно долго – наступило время обеда, (Поели из трубочек, даже не прерываясь.) а затем и ужина, но груда отобранных предметов у двери выросла всего до двадцати штук – не более пяти процентов просмотренного.

Потому что каждую вещь Джо и Пол осматривали тщательно, и каждую заставляли Мать просвечивать рентгеном. Или гамма-сканнерами. Думали. Спорили. Тыкали пальцем. И всё равно почти ничего не понимали. А Мать в данном случае мало чем помогала: так и говорила, что предметы настолько чужды, что назначение абсолютно неясно.

«Пальцерезка» оказалась ещё не самым странным и непонятным устройством. Львиная доля тех, что оказались совсем уж непонятными и подозрительными, так и осталась в куче. Потому что продать такие кому бы то ни было казалось крайне затруднительным. Да и вообще: продавать потенциально опасные неизученные досконально вещи и артефакты – потеря престижа и авторитета! А ну как – навредит клиенту?! Или – учёному, которых в процессе разбора-изучения упоминали достаточно часто. И не всегда цензурными словами.

Такое, не прошедшее проверку, и совсем уж опасное на вид, оттаскивали в противоположный угол – чтоб не возиться повторно. Джо и Пол повидали, конечно, немало странных инопланетных артефактов, но сейчас Джо чувствовал себя, как папуас перед витриной магазина электроники.

Отобрали всё же кое-что. Что-то вроде примуса. Только вырабатывающего плазму. Но сейчас оставшегося без заправки. Длинные палки с пупырышками: ни дать ни взять – «бигуди». Только вот хотел бы Джо посмотреть на тех гигантских модниц, что стали бы их накручивать!.. Нечто, похожее на те же игрушки: погремушки (таковые были снабжены ручками: чтоб держать?..) Внутри что-то явственно грохотало. Хоть и немузыкально, но очень громко. И Мать сказала, что ни аккумуляторов, ни газов опасного состава внутри нет. И кубики – на внешних сторонах имелись непонятные абстрактные рисунки, позволявшие «набирать» крупные абстрактные же картины. Из дуг, полукругов, многоугольников, точек, и прямых линий. Мать заверила, что никакая это не «письменность».

– А где здесь может сохраниться вот именно – письменность? Ну, в-смысле, хотя бы какие-нибудь бумажные документы? Или уж – начинка компьютеров?

– Письменность – в сейфах. А компьютеров тут не имелось.

– ?!

– Да, они в этом здании не пользовались оргтехникой. Вероятно, чтоб некие секретные данные не просочились, или не были украдены дистанционно. И поэтому ни единого устройства для «усиления» или «облегчения» умственного труда сотрудников я тут не обнаружила!

– Слушай… Это так странно! Мы до сих пор с таким не сталкивались!

– Вот уж точно. – Джо хмыкнул, – Человек, по мере роста технологического уровня, всегда норовит спихнуть: физическую работу – на всякие бульдозеры-комбайны-самосвалы-подъёмные краны, а умственную – на компы, и вообще – ИИ. Но здание – крупное, и явно в нём располагалась не контора по перекладыванию с места на место бумажек. Тут работали над чем-то. И – что? Даже намёков на хотя бы примитивные счётно-печатающие устройства нет?

– Есть. – Мать вывела на планшет Джо до боли знакомое устройство. Джо усмехнулся. Пол отреагировал куда эмоциональней:

– Ты – что?! Издеваешься?!

– Нет. Это действительно – абак. Счёты, проще говоря. Нашла в одной из комнат наверху. Сканнером. Но они раздавлены, конечно. Это – восстановленный оригинал конструкции.

– Спорим, пользовались местные бухгалтера. При расчёте зарплаты!

– Мать?

– В данном случае я согласна с Полом. За это – восемьдесят девять процентов вероятности. А всего я нашла здесь пятьдесят три таких абака.

Джо фыркнул. Потом вздохнул. Проворчал:

– Ладно. Думаю, для первого посещения вполне достаточно. Потому что мы устали, и раздражены. А не разобрали и четверти кучи.

– А я думаю, что нет никакого смысла разбирать её дальше. Потому что пока мы не узнаем, для чего тут местные умники, или шутники понасоздавали идиотских штуковин, которые никакого разумного применения не имеют, разбирать смысла нет!

– И что ты предлагаешь?

– Предлагаю попросить Мать найти ближайший сейф с документацией, и вскрыть его. Тогда, даже если не найдём ничего про вот это безобразие, – Пол обвёл кучу рукой, – хотя бы язык будем знать!

 

К сейфу Мать вывела их через ровно две минуты. Он оказался на пятом подземном этаже, где, судя по оборудованию комнат, проживал или дежурил технический и инженерный персонал огромного здания. Во-всяком случае, кровати в кабинках-комнатах, шкафчики для одежды, и даже столовая и туалеты с душевыми тут имелись. Сейф стоял в большом кабинете, явно начальника: в углу, за большим столом для совещаний. Вокруг которого даже сохранились стулья со спинками и сиденьями, когда-то обитыми шикарной материей. А сейчас она свисала жалкими полусгнившими обрывками, и из сидений торчали ржавые пружины.

Джо срезал угол сейфа так, как Мать указала.

Легко просунул руку в образовавшуюся дыру. Вынул кипу действительно – документов. Разложил прямо на полу.

– А что? Мы их с собой не заберём?

– С чего бы это? Мы когда-нибудь кому-нибудь бумаги продавали?

– Ну… Нет. Разве что – книги. В библиотеку Конгресса.

– Смешно. – Джо криво усмехнулся, продолжая раскладывать листы по полу. Камера на другом плече жужжала сервомоторчиками, снимая всё. – Особенно, учитывая их бюджет, и, соответственно, расценки. Нет, бумажки продать – вряд ли. Я сейчас такой возможности не вижу. Скорее всего, тут – всякие ведомости на зарплату, накладные на товары и комплектующие, техническая документация на насосы, электродвигатели и прочее оборудование. И аналогичная бюрократия.

– Мать?

– Джо прав. Я язык освоила. Накладные. Ведомости на зарплату в соответствии со штатным расписанием. Инструкции от приборов и механизмов. Отчёты начальников подразделений. Типа: «Работы над проектом 10-456 идут согласно графика». О! Стой-ка, Джо. Давай вот этот документ – постранично.

Джо снова поднял с пола тоненькую стопочку бумаг, оказавшуюся семью затрёпанными листками, скреплёнными в уголке скобой стэплера. Принялся неторопливо перелистывать слипшиеся странички – бумага стала словно жёванной и жёлтой. От времени и сырости.

– Хорошо. Теперь всё понятно. Более-менее.

– Мать, кончай это дело. Что значит – «более-менее»?

– Это реестр. С перечислением и описанием как раз тех самых предметов, наваленных в подвале. А передал этот список и сами предметы – местный Пентагон. То есть – вояки. А здесь, в этом здании, располагалось министерство, вернее, комитет, местной науки и техники. И до этого весь этот реестр, как и сами предметы, были засекречены. И изучались военными учёными и специалистами.

– Странно. Обычно вояки что-то жутко секретное просто так кому попало не раздают.

– Они и сейчас «просто так» не раздали. Мне не ясно только, насколько долго это барахлишко «изучалось» вояками и их учёными. Но наверняка – долго. И, раз наконец передали – явно ничего путного из изучения не вышло. И вот теперь, в слабой надежде, что это смогут сделать гражданские-штатские учёные, они и спихнули эту проблему на них. Разумеется, с условием соблюдения той же секретности.

Джо начал наконец догадываться, что это за предметы, что не поддались изучению. Но уж слишком это казалось странным. Нереальным.

Пол догадываться не начал. Поэтому просто спросил:

– Ну и что же это, наконец, за «предметы»?! И – откуда они?

– Это – артефакты, добытые военными и спецслужбами с разбившегося на этой планете инопланетного корабля.

Джо сплюнул. Правда, символически – в скафандре не больно-то поплюёшься. Пол скривился, словно наелся лимона:

– Вот уж повезло так повезло! В кои-то веки нарвались на собратьев по разуму, которые изучали собратьев по разуму.

– Не собратьев. – голос Матери как всегда был доброжелателен и спокоен, – А только материальное наследие, оставшееся от них. Сами инопланетяне, с вероятностью более девяноста двух процентов, погибли при крушении. Иначе местные аэнбэшники вытрясли бы из них назначение и устройство хотя бы части предметов.

– Так. С этим понятно. – Джо покачал головой, – И поскольку путного мы сейчас, уставшие и злые, явно ничего не придумаем, предлагаю вернуться на челнок. С тем, что добыли. И спокойно продезинфицироваться, поесть, и завалиться спать!

– А, может, всё же на «Каракатицу» вернёмся? Хоть помоемся. Лететь же недалеко!

– Нет. Лучше переночуем здесь. Пусть и грязные. Но куча – рядом.

Да и то: здоровая экономия горючего. Потому что придётся экономить на всём. Рейс – мало что долгий и утомительный, так ещё и – убыточный. Потому что ни …рена мы всё это …рьмо продать не сможем! Тут лучшие учёные целой страны ломали головы, наверняка не один десяток лет, а уж мы-то…

Даже с Матерью – едва ли.

– Ты …опу с пальцем-то не путай! Тут были учёные на уровне двадцать первого века, а у нас сейчас – двадцать восьмой, всё-таки! Да и аналитические программы и способности Матери – не чета их мозгам! Тем более, они, бараны этакие, компы не использовали!

– Ну, может, не такие и бараны. Раз технологии позволяли проникать во внутренности чужих компов с большого расстояния. И создать автоматические противоракетные системы. Пошли уже.

 

Во время ужина, который проходил в крохотной кабинке челнока, старались помалкивать. Чтоб не мешать пищеварению. Но едва отправили в рот последний кусок условно так называемого «цыплёнка табака», Пол не удержался:

– Ну вот не укладывается у меня в голове.

– Что, маленькая голова, и много того, что надо уложить? А ты попробуй рациональней накладывать. Например, штабелями.

– Твой тупой солдафонский юмор у меня уже в печёнках.

– Ладно, я знаю, что при жизни не буду оценён по достоинству. Ну так что же что именно у тебя там, – Джо постучал пальцем по виску, – не укладывается?

– Ну, то. Что местные вояки вот так, сами, добровольно, передали это барахлишко – штатским, как ты говоришь, учёным. Вон: у нас, небось, сто с лишним лет изучали в «Зоне-51» разбившийся корабль пришельцев!

– Ну и что выяснили?

– Как – что? Хотя бы компенсатор ускорения, то есть – антиграв,  сварганили на основе его изучения!

– А ты ничего не забыл? Например, что его проанализировали и разработали только в двадцать четвёртом веке. И – в государственном учреждении. Специализировавшемся как раз на науке и технике. Массачусетском технологическом. Куда за пятьдесят лет до этого эпохального открытия передали обломки чёртовой тарелки! То есть – всё повторяется с точностью до долей процента! Не сделал сам – отдай тому, кто сможет!

– Вот как. Не знал. А ты-то – откуда знаешь? Мать просветила?

– Нет. – Джо фыркнул, – Сам когда-то прочёл. В одном древнем фантастическом романе. Где этот документально подтверждённый факт был сюжетообразующим элементом. И вот, кстати, какая мысль пришла мне в голову в контексте корабля инопланетян. Мать. Они его разобрали… Или он сохранился?

– Ждала я этого вопроса. – Джо буквально нутром чуял, что будь у их Главного компьютера руки, она бы их плотоядно потирала, – Хотела, чтоб сами додумались. И много же вам понадобилось времени, чтоб дозреть до него. Так вот. Он цел. Ни вояки, ни учёные не смогли разобрать корпус. И только всё, что плохо лежало – повытаскивали. А основное оборудование так и не смогли демонтировать. И оно всё ещё на корабле.

Который почти в первозданном виде сохранился!

– Что за чёрт! Как это он – сохранился?! – в голосе Пола сквозило откровенное недоверие, – Уж вояки-то не дали бы ему залежаться!

– Отвечаю. Сохранился он потому, что лежит он сейчас (Да и до этого лежал!) на дне глубокого и большого местного пресноводного озера. На глубине триста сорок метров. И металл корпуса не резался ни одним из местных орудий и технологий. А целиком поднять не смогли, потому что весит это хозяйство двести восемьдесят пять тысяч тонн. То есть – как средний танкер.

– Ну хорошо, – Джо щёлкнул тумблером, включая обзорный экран над боковым пультом челнока, – Показывай.

На экране возникла картинка – явно с гамма-сканнера. Третьего зонда. Потому что второй традиционно зависал над ними – охранял.

Огромная «классическая» летающая тарелка. То есть – формой – юла, но на корпусе ещё целая куча всяких «нашлёпок» и блямб. Странной формы. Ух ты! А вот это – похоже, была наружная антенна! Сейчас свёрнутая набок, и сильно искорёженная.

– А почему не видно никаких крупных наружных повреждений?

– Как это – не видно? Очень даже видно. – Мать повернула изображение на сто восемьдесят градусов, и в одном из бортов стал виден приличный пролом. Точнее – след от взрыва: рваные края отверстия неправильной формы были вывернуты наружу.

– Это – взорвались двигатели?

– За это – восемьдесят один процент вероятности. Взрыв произошёл явно в вакууме космоса. Как они смогли направить свою посудину – в воду, даже не представляю. А вода была им жизненно необходима.

– В-смысле – необходима?

– Они – не люди. Или не гуманоиды, если вы об этом. А гидроиды.

На экране возникло изображение, до дрожи напоминающее самого обычного осьминога. Только чудовищных размеров – Мать вывела рядом для масштаба фигурку человека. Ну и раз в десять рост человечка был меньше, чем длина гидроида с вытянутыми щупальцами.

– Небось, весили тонн по пять!

– Три с половиной. Правда, тут ориентируюсь лишь на единственный экземпляр, оставшийся на борту. Он оказался заперт на капитанском мостике, и местные водолазы не смогли вскрыть люк или переборку. Да они и внутрь-то проникли только благодаря пролому от взрыва. Более того: сплав, из которого состоит наружная броня, не вскрыть под водой и нашими резаками-плазмомётами. Технология!

– «Технология»! – Пол не удержался, чтоб не передразнить, – И – что? Настолько прям далеко ушла от нашей сегодняшней?

– Да. Ориентировочно – веков на десять. А это много. Учитывая, что развитие науки и технологий ускоряется вдвое каждые пятьдесят лет.

– Ну и чем мы сможем там поживиться?

– Не знаю. Я пока могу только показывать схемы, которые строю на базе изображений с гамма-сканнера. А отдельных предметов, машин, и артефактов так не разглядеть. Вернее – так не разглядеть их внутреннее устройство. Только контуры. Вода сильно мешает.

– Ну и как мы туда попадём, чтоб увидеть всё – воочию? У нас же нет батискафа!

Джо сердито посмотрел на напарника. Тот откликнулся:

– Да, я повторяю: нет у нас батискафа! Потому что чья-то скаредная натура пожалела пять тысяч кредитов, чтоб купить нормальный, рассчитанный на глубину погружения в десять километров, батискаф!

– А если вспомнишь, он не только дорого стоит, но и весит двадцать четыре тонны. Возить с собою такой мёртвый груз весьма накладно. А за все наши рейсы он был реально нужен только один раз.

Вот: сейчас!

– Хм-м… Пожалуй, некая сермяжная правда в твоих словах есть. Но как нам тогда быть?

– В скафандрах мы туда спуститься не сможем: они бронированные, но на такое давление не рассчитаны. Максимум – сто метров. Поэтому.

Сейчас предлагаю не выделываться, а лечь спать. А завтра с утречка перелетим туда, к озеру. И Мать спустит под воду микропа. Он герметичен, и рассчитан на давление до ста килопаскаль. То есть – может спускаться до километра.

– Погоди-ка! Он же – железный! И просто утонет! Обратно сам не всплывёт! И не вытащим!

– Вытащим. Тросом. Который его туда и спустит, и там же и останется. А нам придётся зависнуть над озером, пока он будет там всё осматривать.

– Ну уж нет. Одно горючее нам влетит в копеечку!

– А вот это ты верно сказал, – экономная натура Джо, буквально обливавшаяся кровью от мыслей о дополнительных расходах, вдруг нашла решение, – Поэтому подвесим его на лебёдке, которую установим на зонде. Мать! Сможешь приварить зонду на корпус?

– Запросто. А поскольку третий зонд у меня на борту, сейчас и займусь. Ну а вы пока смело спите!

 

«Смело» спать не удалось: откидные койки челнока, конечно, в смысле походных постелей вполне для сна годились, но расположиться с удобствами, как в имеющихся в каютах на «Каракатице», постелях, конечно, не получилось.

Джо, проворочавшийся добрую половину «ночи» не столько от жёсткой постели, сколько от мыслей, слышал, что тем же занимается и Пол. Но оба помалкивали. Положено спать – значит, надо спать!

Утром после завтрака, за которым они вяло переругивались и повторяли всё, сказанное накануне плюс дикие гипотезы и дурацкие предположения, как обозначил их Джо, они перелетели к озеру.

Зонд ждал их на пляже, зависнув в метре над почвой, в ста шагах от берега. Место Мать специально подобрала пустынное и ровное: песочек, лес неподалёку, ракушки под ботинками… Романтика!

Если б не работа.

Джо, достав из кармана на бедре скафандра микропа, прикрепил его за кольцо на спине к крюку, свисавшему с тонкого тросика на бобине наружной, приваренной Матерью, лебёдке. Отсоединится эта крошка сама.

Пол ткнул пальцем в странную конструкцию:

– Хе-хе! И это называется – аккуратно и надёжно?!

– Будете выделываться – в следующий раз будете ставить на зонд навесное оборудование, не предусмотренное инструкцией, сами. – в тоне Матери явственно сквозила обида.

– Мать! Извини за этого придурка. Меня лично всё устраивает.

– Э-э… Мать. Я тоже извиняюсь. Не хотел тебя обидеть!

– Две тысячи девятьсот сорок восьмые извинения, искренние и покаянные, приняты.

– Тогда начнём, пожалуй. Как говаривал Гамлет, втыкая рапиру в отчима.

– Он так не говорил.

– Ну и ладно. Не суть. Но – начнём.

Зонд долетел до места, где покоилась лежавшая под углом градусов в тридцать к дну тарелка-юла за пять минут. Правда, при этом он совершенно скрылся из прямой видимости. Джо откинул планшет на предплечьи:

– Давай изображение с его камеры.

– Включаю.

Возникла картинка: чёткая и контрастная. Вода! Быстро несущаяся под слегка раскачивающейся камерой. А вот камера зависла.

Вода стала приближаться: зонд включил лебёдку. И вот уже вокруг камеры голубая, а затем – синяя среда. Вскоре пофиолетовевшая. После двухсот метров абиссаль стала совсем чёрной. Микроп включил сканнер. Появилась картинка: парочка рыб, и что-то огромное, круглое, поистине пугающее, возникло метрах в ста от камеры. Отсюда, с «высоты», корабль поражал воображение: в диаметре в нём было метров сто. А то и больше!

Когда микроп опустился на наружную поверхность, ощущение напряжения спало: пошла работа. Вот микроп развернул камеру, его клешни-манипуляторы отсоединили крюк тросика с грузом-утяжелителем на конце: чтоб не снесло течением! И можно было легко найти на обратном пути. А вот камера бодро побежала вперёд, по плавно загибающемуся корпусу. Но вот и дыра.

Отсюда, с её кромки, хаос, царивший внизу, под проломом, повергал в растерянность: что это?! Точнее – что это было? И как понять, где здесь – двигатели, а где – всё остальное?!

– Отвечаю на ваши невысказанные вопросы. Двигатели превратились в пыль. Вернее – в газо-пылевое облако. Почти такое же горячее, как хромосфера нашего солнца. А не испарился остальной корабль только потому, что имелись тут защитные переборки вокруг этого отсека. Которые, как видите, сработали. Поскольку были из того же материала, что и корпус.

– Дай догадаюсь. – Джо сердито сопел, – А в этом конкретно месте наружная броня сделана тоньше, как раз именно на такой случай – чтоб весь выброс ушёл наружу!

– Точно. Он туда и ушёл. Но к счастью для жителей этого государства, там, в глубине, имеется один открытый люк – похоже, не сработала автоматика, запиравшая его. И для гидроидов такая неисправность оказалась фатальной. Погибли все. Ну, кроме того, что остался на мостике. Бронекапсула которого сработала надёжно.

– Понятно. Ну, пусть микроп начинает спуск. А ты направь его туда, где интересней всего!

– Поясни конкретней. Для кого – интересней. Для нас, или для вояк, инженеров, историков или социологов.

– Ого, сколько возможных приоритетов! Нет, плевать нам на вояк. Хотя… Есть ли возможность отломать, или оторвать, или отрезать кусочек той самой знаменитой наружной брони? Как раз и продали бы! Воякам.

– Отламывать ничего не придётся. Внутри корпуса полным-полно таких осколков. Подходящий микропу по размеру я уже выбрала. Но таскаться с ним по внутреннему пространству смысла не вижу – подберёт на обратном пути. Так – куда?

– Туда, где интересно нам!

Изображение на камере вновь стало схематичным и резво двинулось вперёд: микроп перебрался на внутреннюю поверхность корпуса, побежав по ней с помощью магнитных присосок. Металл, стало быть, вполне нормальный. Хоть и сверхпрочный. Джо невольно попытался пошкрести пальцами (В скафандре, разумеется, ничего из этого не вышло!) подбородок: вот же блинн… Пора опять мазать морду кремом от обрастания волосяным покровом.

Мимо груды обломков непонятного происхождения и назначения они промчались на всех парах по «потолку»: даже Мать сказала, что она ничего в них не понимает. Пока. Потому что слишком уж чуждые тела и потребности у этих гидроидов. Мало ли какую они предпочитали мебель, еду, и приборы.

Но вот микроп пролез через полуоткрытый люк чудовищных – три на четыре метра! –  размеров, и оказался в чём-то вроде пятиметрового кольцевого коридора, идущего на значительном расстоянии от наружной брони: похоже, один из основных путей экипажа, служащий для сообщения и прохода к разным частям внутреннего пространства.

– Мать. Вот удосужился спросить. У них внутри – была вода?

– Да. Только вот её состав сильно отличался от местной, пресной.

– Ну и ладно, что отличался. Главное – они внутри своей посудины – плавали? Да и вообще: как они жили? Ведь тут, наверное, всё электричество… Нужно было как-то изолировать, раз вода – солёная? А как же работали моторы? Да и вообще – всё оборудование?!

– Естественно, приходилось всё изолировать. Капитально. А кое-где, насколько я поняла, они и воду использовали как проводник, или часть конструкции, или энергосистемы. Сейчас трудно разобраться – сюда бы учёных с большим электронным мозгом. А как жили… Вот сейчас мы как раз и побываем в одной из кают экипажа: я нашла приотворённую дверь.

 

Внутри так называемой каюты царил хаос ещё похлеще, чем на месте взорвавшихся движков. Над «головой» микропа медленно проплывало нечто, похожее на полупрозрачную сеть. С утолщениями.  К стенам огромной, двадцать на двадцать, каюты, прикреплялись разные предметы – и крючками, и магнитными захватами, и просто – защёлками… Только вот предназначения этих предметов ни Джо, ни Пол, ни, как выяснилось, когда спросили в лоб, даже Мать, не понимали. Разве что огромных тюбиков, похожих на увеличенные раз в десять тюбики от зубной пасты: Мать сказала, что в них хранилась… Пища!

Джо заставил микропа изловить один такой. Ну и ничего не узнал! Потому что тонкий корпус сминался, но из выходного отверстия ничего не «выдавливалось».

– Ну и где эта самая пища?

– Растворилась. В воде озера. Но тут есть и невскрытые тубы. Вот только как открывалась их крышечка, я пока понять не могу. Не имеется ни резьбы, ни защёлки. Только мембрана. Которая убиралась… Телепатически, что ли?

Джо снова фыркнул. Пол вздохнул:

– Может, ты всё как всегда зафиксируешь для истории, а мы пока двинем с микропом дальше?

– Разумеется. Однако там, дальше, лишь запертые каюты и выход во что-то вроде оранжереи.

– Чего?

– Как?

– Не знаю, что это было на самом деле. Но всю центральную часть корабля занимает огромное помещение, где имелись стеллажи и полки. С явно росшими тут когда-то не то – водорослями, не то – грибами. Подводными. Сейчас, конечно, давно сдохли они все.

– Погоди-ка… Если эта штука грохнулась в местное озеро… И если в корпусе имелся пролом… И выход из «оранжереи» тоже имелся свободный – может, все местные аборигены погибли от… Инопланетного заражения?!

– Вот уж нет. Об этом аборигены подумали. И в этом озере до сих пор имеется самая большая концентрация хлорной извести! Согласно моим расчётам учёные очень быстро выяснили, чем можно обеззаразиться от пришельцев и их бактерий и вирусов. И уж – позаботились. Даже если бы гидроиды до этого не погибли все, то уж от извести – точно умерли бы! И они, и все их микробы-бациллы убиваются этой штукой с гарантией. Даже в малой концентрации.

– Хм-м… А жестоко.

– Зато – вот именно, с гарантией! Да и земляне в двадцать первом веке поступили бы с инопланетной заразой так же! Чтоб – с гарантией!..

Джо поинтересовался:

– А какие ещё помещения нам на корабле доступны?

– Сейчас микроп туда прибежит.

Микроп добирался до очередного помещения, расположенного прямо над днищем корабля, огромного трюма, ещё пять минут.

Джо стал ржать, Пол принялся ругаться:

– Чёрт! Проклятье! Блинн горелый! Да чтоб вас!..

Чудовищной толщины груда предметов, во всём аналогичным тем, что имелись в давешнем подвале Министерства науки и техники, воздымалась практически до подволка грузового трюма.

– Ну и на кой … они всё это куда-то везли?!

– Может, они – межзвёздные торговцы? И везли всё то, что произведено на прародине – в колонии?

– Чёрт! Это что же получается?! Где-то во вселенной есть ещё такие твари? Живые?! А ну – как захотят колонизировать и Землю?!

– Вряд ли. Судя по гипердвигателям они откуда-то совсем уж издалека. Из центра вселенной. Где как раз много водных Миров.

– А почему они производили всё это добро – только там, дома, а не делали прямо в своих «колониях»?

– Вряд ли когда узнаем. Разве что, как поступили и местные учёные, продадим координаты планеты тому самому Массачуссетскому технологическому. Или – Университету ксеноистории и социологии.

– Но у них как раз – с инопланетной технологией – туго.

– Зато если кто и сможет вычислить хоть что-то про обычаи и традиции жизни осьминогообразных монстров – так это биологи. И социологи. И этологи. И медики-физиологи. Может, тогда и узнаем предназначение, пусть не всех, но хотя бы – части этих чёртовых артефактов!

– Ну, с точки зрения биологов-социологов-физиологов одно из назначений хотя бы одного предмета я могу объяснить хоть сейчас.

– Правда?! Мать! Ну-ка, ну-ка! Просвети!

– Вот именно. Я сканнером микропа «просветила» того парня, что остался в рубке. И пусть он сильно пострадал от времени, могу вычислить, что вот здесь, – Мать вывела картинку-схему на экран, – у него имелся орган, напоминавший по назначению ваш, людской, аппендикс. Вот только располагался он – снаружи. Практически на лбу! Если так можно назвать место над мозгом. И предназначение его от природы было несколько иным. Он сдерживал развитие половых гормонов так, чтоб особь могла эффективно усваивать знания, не отвлекаясь на инстинкт самовоспроизводства!

Ну и вот, когда особь достигала нужного возраста, чтоб начали развиваться полноценно её семенники и яичники, этот аппендикс требовалось удалить. Это был, так сказать, акт инициации. Переход ко взрослой жизни.

Ну вот для этого самого и служило то пятилепестковое устройство, что ты, Джо, рассматривал самым первым!

Пол выругался. Джо, невольно дёрнув щекой, спросил:

– Так они – что? Были гермафродиты, раз и семенники и яичники?

– Совершенно верно.

Теперь сплюнул и выругался вслух уже Джо.

– Наверняка предназначение остального барахла ещё пошлее и развратнее! – пыхтевшего Пола прямо распирало от возмущения.

– Возможно. Но если шрам от удалённого «аппендикса» виден хорошо, то остальное туловище всё же сильно пострадало. Больше «вычислить» пока ничего не удаётся.

– Если честно, то и этого более чем достаточно! Тьфу! Мерзость! Гадкая! Словно… Обрезание крайней плоти!

– Экий ты у нас нетолерантный. И брезгливый. Религиозные догматы и культурные традиции у каждой нации или народа – свои. И вообще – кто ты такой, чтоб осуждать чуждые нам привычки и обряды? – Джо смотрел на напарника с иронией, – А я вот что предлагаю. У нас на Земле наверняка найдётся несколько извращенцев-коллекционеров, которые вот такие штуки, про которых Мать всё вычислила, наверняка захотят приобрести! Поскольку банальными безопасными игрушками и артефактами с «нормальной» традиционной предисторией обычных двуполых существ пресытились. Поэтому.

Подгоняем зонд с тросом к отверстию. Микроп протаскивает его вниз – в этот трюм. И мы цепляем на крюк столько пятизвёздочных «обрезателей аппендиксов», ну, или «крайней плоти», сколько поместится. Или – сколько найдём.

– А как же – с остальным барахлишком?!

– Предлагаю за остальным спустить микропа позже. Нас никто в шею не гонит. Есть и завтра, и послезавтра – вдруг Мать расколет назначение ещё какой-нибудь гидроидской «гадости» или «мерзости». А пока, как говорится, «используй то, что под рукой, и не ищи себе другое!»

– Вот же зараза… – Пол покачал головой, – А ведь ты прав. Найдутся, найдутся у нас миллиардеры-извращенцы… Которым только продай что-то как раз этакое! Да ещё – с предысторией.

Ладно: пусть микроп дотащит туда трос и насобирает этих «обрезателей». Они, вроде, не тяжёлые. А, да. На обратном пути можно и обломков сверхпрочного прихватить. Да побольше: продадим тоже – в разные места!

– Сейчас сделаем. – Изображение с камеры снова двинулось по стенке коридора назад, – А вот за «бигудями» придётся вернуться уже завтра.

– Что?!

– Какими – «бигудями»?!

– Ну как же! – на планшете вновь возникло изображение одного из уже знакомых артефактов, действительно отдалённо напоминавшего указанную вещь, – Вот. Я вычислила и про это.

– И – для чего оно?

– Боюсь, вам это не понравится.

Джо и Пол переглянулись.

Пол поджал губы. Джо буркнул:

– Ладно. Говори уже.

– Ну так вот. Это – аналог людского фаллоимитатора.

Поскольку существа эти действительно гермафродиты, они могли удовлетворять свою похоть и как самцы и как самки. Так вот эта – для «женской», яичной, части гидроида. А для мужской сущности созданы…

– Хватит! Замолчи немедленно!!! Довольно с меня разврата!

– А с меня – не довольно. И пусть звучит всё это пошло и действительно – развратно, ничто не помешает нам теперь продать уже три расшифрованные артефакта! Тем более – раз они принадлежали гидроидам, цену за них мы можем назначать – сами! В меру своей наглости.

– И в соответствии со спросом!

– Думаю, за этим дело не станет. Так что постараемся добыть хотя бы штук по десять – ограниченную, так сказать, партию! Иначе большее количество собьёт цену!

– Согласен. Цену нам нужно назначать реальную. А лучше… Устроим аукцион для избранных миллиардеров-коллекционеров для начала! Где продадим по штучке каждой вещи! А остальные можно будет продавать – подпольно! А аукцион сделает нам рекламу!

Джо не мог не отметить, что рассуждения и мысли о предполагаемой прибыли резко изменили тон и мнение напарника о «пошлости» и «мерзости» «вычисленных» Матерью предметов. Что само по себе отрадно. Но и заставляет задуматься – а не ханжа ли и лицемер его напарник?!

Впрочем, вскоре Джо решил, что лучше думать, что всё это можно списать на стресс от слишком долгого рейса…