Я в детстве все каникулы у бабушки проводил, в Ржаксинском районе, село Большая-Ржакса. Слыхали о таком? Чудес в наших местах много. То дуб многовековой встретишь над рекой нависший, то церквушку из местного кирпича собранную. Но есть и то, чего стоит опасаться – это здешние колдуны. История, которую хочу рассказать, именно с ними связана.
Помню, как-то раз у нас тётка Нюра со своими сыновьями гостила. Её близнецам около трёх лет было. Приехала она сестре помочь по огороду – покопать, пополоть. Да и на свежий воздух из Тамбова детей вывезти. Так вот! Взяла тётка лопату, вышла в сад работать, а я с ребятнёй дома остался. Смотрю в окно, бывшая Нюркина соседка идёт, колдуниха местная. Нюра раньше на другом конце нашего села жила, как раз около их дома. Тот дом не только наши жители обходили, но и с близлежащих деревень народ боялся. Сторонились все!
Я и думаю, странно это, что соседка-колдунья, мимо нашего дома вышагивает. Не ближний свет ей тут ходить? Наш дом на самой окраине села находиться, здесь только свои бывают. Но, видно, колдуниха выведала, что Нюрка в село приехала, вот и пришла.
Нюркин то муж, дядя Фёдор, по юности встретился один раз с ней, дочерью колдунов. Красивая она была, заметная. Многие ребята на неё заглядывались, да вот никто даже заговорить не осмелился. А дядька заговорил, ещё и на свидание позвал. Наверное, не знал о ней ничего, по-другому не объяснить этот поступок. А потом, видимо, ему объяснили, что к чему и чем это грозит. Народ-то проныристый у нас – повсюду лезет. Дядька и не стал больше с колдунихой встречаться. Почти сразу с Нюрой познакомился, поженились они, детишек завели. А главное, что уехали из села в город жить.
Смотрю я в окно внимательно. Вижу, что колдуниха позвала к себе Нюру и расспрашивает: «Как дела? Как живёте?». «Красиво выглядишь!» – говорит, и обниматься полезла. Обнимает, а сама по спинке похлопывает и всё нахваливает, нахваливает. И вдруг ушла в спешке, мол дел много.
Как только отхлынула Нюра от объятий колдунихи, так и поплохело ей сразу. Заходит в дом не живая, не мёртвая, говорит бабуле, что умирает – в глазах потемнело, дышать трудно.
Сбегали за фельдшером, отвезли Нюру в больницу районную. Накормить не могут – рот у Нюры не открывается. Говорят, щипцами пытались разжать, не разжали, не сдавалась! Не есть, ни пьет, не говорит Нюрочка наша. Через пару дней в областную клинику отправили, там улучшения не случилось. Осмотрели её врачи разных специальностей, заключение сделали и в психбольницу направили.
Дети Нюркины у нас остались. Бабуля моя, совершенно не ожидавшая такого поворота событий, оставила нас на тётку Тоню, что рядом жила, и пошла в соседнюю деревушку помощь искать. Километров двенадцать пешком через поле вдоль леса идти нужно, да ещё и по шаткому мостику через нашу речку Ворону перебираться надо. Другого пути нет. А Ворону перейти в то время – удалым и проворным нужно быть. Это сейчас тут мост поставили каменный, надёжный. А тогда – сколотят два брёвнышка досочками, того и гляди, при дождливой погоде да шквалистом ветре рушился мостик и проходу не было.
Но идти нужно было, кроме бабушки не кому было тётке помочь. Дети маленькие, муж в командировке на севере. Из родных только сестра и осталась. Ну, и я. Я хорошо с племяшами справлялся. Хотя какие они мне племяши? Если хорошо подумать, то дяди они мне двоюродные, а я их племянник, на пять лет старше. Всякое бывает в жизни. Но это не важно. Весело им со мной было, не плакали, да и ладно. Поедят, поспят, поиграют. Скучали, конечно, по мамке своей, но бабуля делала всё, что в её силах, чтобы им маму вернуть.
Неспроста она отправилась именно в ту деревню, в которой выгорело всё кругом, только дом один и остался после пожара. А в доме девушка жила, Манька-болезная. У неё в тринадцать лет тело парализовало, с тех пор она лежачая стала. Но обладала редким даром – людей лечить могла. Ухаживали за ней монахини. Но людям её не показывали, за шторкой прятали. Даже потом, когда хоронили (лет под семьдесят ей было), забинтовали её тело, как мумию. Только милиционеру одному лицо показали, и опять забинтовали, чтобы никто не увидел. Тогда с трёх деревень народ собрался Маньку-болезную в последний путь проводить. Возмущались люди, что лица не видно, но монахини не обращали внимания, и знай делали своё дело.
Так вот! Добралась моя бабуля до дома Маньки-болезной, дверь открыта. Постучала, зашла. Присела в комнате перед занавеской, поздоровалась. В ответ с ней Манька поздоровалась из-за занавески. И говорит: «Ты по поводу Нюры пришла, я знаю. Я не могу тебе помочь. Но в деревне Шибряй в церквушке псаломщик один есть, Николай. Поезжай к нему. Он поможет. Только возьми еды с собой и водички.»
Хоть и удивлена была сильно моя бабушка «от куда Манька-болезная всё про неё знает?», всё ж спрашивать не стала, просто поблагодарила и вернулась домой. Напекла пирожков, отварила яиц, водички взяла, оставила нас снова на соседку и отправилась в Уваровский район в деревню названную. Это восемнадцать километров пешком идти от дома нашего.
Встретилась там с служителем Николаем. Он выслушал её, забрал еду, что бабушка принесла и водичку, велел обождать. Вернулся через время и сказал, чтоб бабуля поторопилась в больницу и накормила сестру. Возмутилась бабушка: «Вы не поняли, отец, не ест она ничего!» «Поест» – тихо ответил отец Николай, – «водицей её окропи».
Ничего не оставалась делать, как послушаться. Села бабушка на поезд, поехала в город, в больницу, где уже две недели её сестра находилась.
Вывели медсёстры Нюру на прогулку. Увидела её бабуля, чуть не заплакала – вся исхудавшая, даже можно сказать высохшая, ходить не может. Присели на лавочку. Нюра смотрит на сестру, а взгляд, как мимо проходит, безразличный такой. Но бабушка внимание не обращает. Достала водицу, из церкви привезённую, брызнула на сестру, как служитель Николай велел, и знай разговаривает с ней, обычным манером, будто с совершенно здоровой. О детках рассказывает, о посадках, о том, что помощи Нюриной ждёт. Слово за словом, стала бабушка и едой Нюру кормить, водичкой освящённой поить. У Нюры и взгляд изменился, как будто ожила она. Безразличное выражение лица совсем исчезло. Посмотрела Нюрочка на сестру вопросительно, понять не может, где они находятся. А бабушка и глазам своим не верит, словно в сказку попала, и «живой водой» сестрицу напоила. Нарадоваться не может, что сестрица опомнилась, о детках спрашивает, о муже интересуется.
Бабушке уж бежать надо было на поезд, обратно к нам ехать. Оставила она еду медсёстрам и попросила всё до единой крошки Нюрочке скормить. Медсёстры возразить хотели, мол не ест она у вас ничего. Но увидели, что Нюра пирожок доедает, пообещали выполнить просьбу.
Приехала бабушка домой, что остаётся делать, как только за нами тремя ухаживать. Через недельку где-то, гуляем во дворе. Вдруг слышу: «Мама! Мама!» – близняшки закричали и к калитке рванули. А у входа Нюра стоит здоровая и жизнерадостная, улыбается – рада встрече.
Как ни в чём не бывало стала Нюрочка дальше помогать моей бабушке по хозяйству. А через месяц и дядя Фёдор приехал, поблагодарил бабушку за помощь, что Нюрочку его любимую спасла и забрал всех своих снова в город.
Колдуниху я больше не видел в селе. Поговаривают, что когда человек вылечивается от пакости колдовской, то всё этим колдунам обратно и возвращается.
Вот такая история, хотите верьте, хотите нет. Но я точно знаю на каждую колдовскую силу противосила найдётся, нужно только верить! А самое главное – берегите себя!
Автор публикации
Хороший рассказ, жизненный. Случаев таких и я много знаю. Опытные колдуны, чтобы обратку не огрести, перекидывают её на скотину: коров, свиней и т.д. В деревне, где моя бабушка жила была такая тётя Варя. Посмотрит на корову или на свинью, та через час сдохнет. Говорили, что она их сглазила и прятались от этой Вари кто как мог. Теперь то с опытом и знаниями понимаю, что она на них обратку скидывала, то есть сделала кому-то на смерть, а нашёлся более сильный колдун и снял порчу, то есть обратно отправил. Вот чтобы самой не помереть и скидывала на скотину.А Ваша колдунья видно не умела.
Видимо да…
Ух, какая история, аж мурашки… спасибо))