Когда наступит весна, я обязательно вернусь

Сегодня пятнадцатый день зимы. Мороз ударил по городу, а сильный ветер обжигал лицо. Казалось, холод залез даже в те щели, которые не были видны. Перед взором была настоящая зимняя метель: вихри из снега, что образовывались недалеко, быстро накрывали тебя с головой. Кожу саднило от температуры, и никакой крем не спас бы ситуацию. Согревала лишь одна мысль – дом. Теплый и уютный дом. Камин, в котором горели дрова, теплый чай с медом, приглушенный свет небольшого светильника и книга – вот, что заставляло меня идти в такую метель. Тропинка была не очищена от снега, и передвигать ноги становилось все сложнее и сложнее. Но вот, вдалеке показался мой дом. Неприметный, и даже казалось, что в нем никто не живет. Уличных новогодних украшений не было, свет в окнах горел только иногда, когда я был дома, а снег очищен только от калитки до крыльца, где на ступеньках так же находились небольшие сугробы. Но внутри этого неприметного домика горела моя жизнь. Возможно, в некоторых местах обои отошли от стен, где-то были подтеки, а мебель была не от фабрики Картель[1] , но мне было уютно здесь. Этот дом пережил многое. У меня были деньги, но я не хотел продавать его. Дом был моим важным воспоминанием, подтверждением того, что, кажется, уже было нереальным. Каждый день я сажусь у камина с чаем, одеялом и книгой, и весь мир пропадает, словно проваливаясь в прошлое, где я был другим. В зимние вечера всегда хочется вспоминать о чем-то теплом.

Я вошел в скрипучий дом, надеясь, что сегодня не надо будет колоть дрова в камин. Ноги уже не ходили, а лицо жгло от морозного ветра.  Я дома. Только это место я по-настоящему могу называть домом. Я поставил чайник, затопил камин, и только спустя время увидел, что на моем столе было письмо. Ключ был только у одного человека.

Я с замиранием своего замершего сердца подошел к столу и взял в руки небольшой сложенный лист. Текста было мало и написан он был второпях.

«Когда наступит весна, я обязательно вернусь».

А ведь только начало зимы… Я пообещал себе, что дождусь ее. Она обязательно выберет меня, и мы проведем с ней весну, лето, осень, зиму и так до конца жизни.

Я никогда не брошу этот дом. Если бы не он, мы бы не познакомились. Мысленно я перемещаюсь в день нашего знакомства, где она была молодой девчонкой, а я – братом ее подруги.

Я сел в кресло, налил себе чай и начал смотреть в камин. Читать сегодня не хотелось. Настроение не то, хотелось мечтать и мечтать. Я представил ее серое пальто, когда она его повесит на вешалку, ее волосы, что начали сечься из-за морозов, и ее улыбку. Мне определенно стоит ее ждать.

Мысленно я оказывался в том дне, где она вечно прятала свою улыбку за ладонью, потому что она стеснялась проявлять эмоции. Скромность была ей к лицу. Ее распущенные волосы летали на ветру, когда она танцевала на улице рядом с бродячим музыкантом. Платье, что было на ней надето, лишь добавляло ей воздушности и легкости, словно она была облаком, которое хотелось обнять. Я пропадал в ней неделями, месяцами и даже годами.

Но я не уверен, что пропадала она. Она играла со мной в игры, и понять, что она чувствует, я не смог.

Я дал ей ключ от своего дома, чтобы она могла прийти ко мне, когда захочет. Я доверял ей всей своей душой, ведь знал, что когда-нибудь она вернется.

Мне надо дождаться весну.

Я допил чай и пошел за новой порцией. Горячий напиток грел изнутри, как и воспоминания о ней. Так, как я любил, не передать словами. Я смотрел на огонь, вспоминая ее характер: такой же непредсказуемый и убивающий лишь одним касанием. Стоило дотронуться до него – получал ожог.

Но я любил ее.

Когда ты сильно проникся человеком, становишься бесстрашным, и инстинкты самосохранения исчезают. Прыгнуть в огонь – с радостью, лишь бы стать причиной улыбки.

Весна наступит скоро, надо только отвлечься. Но как можно забыть человека, которым ты живешь? Которого видишь во снах, где он нежно целует тебя в губы, шепча, чтобы ты не уходил? Как можно просыпаться и знать, что это был всего лишь сон? Как продолжать делать вид, что тебе совсем не важно, есть ли этот человек рядом или нет?

Я забылся новым сном. Волнистых волос снова касался ветер. Ты смеялась, и на этот раз ты это делала открыто, а в твоих руках был небольшой букет полевых цветов. Мое сердце разрывалось от счастья. Чувство, что ты не можешь усидеть на месте, когда ты хочешь прыгать, танцевать и целовать тебя там, на поле. Нет никаких проблем, кроме той, что сон закончился, и я снова оказался в кресле у потухшего камина.

Я пообещал себе, что завтра пойду к психологу. Сложно хранить это в себе. Я бы сказал все ей, но она сказала, что вернется весной.

Психолог посоветовал ее отпустить. Ожоги от ее характера оставили на мне шрамы, и если мне хотелось излечиться от них – я должен был попрощаться. Но он не знал, мое лечение – ее возвращение.

– Она может не прийти, – сказал он, – а жизнь продолжается. Ты не сможешь всю жизнь прождать человека, несмотря на то, как сильно бы ты его не любил. Дорога продолжается, и ты должен ее с кем-то разделить, всегда интересней путешествовать с людьми, нежели одному.

Я обещал себе не задумываться о прощании. Но я не смог. Этот психолог был прав, но понять мне это было суждено лишь на пятом приеме, когда он спросил, что она сделала для меня.

Она ничего не делала. Она просто заполнила весь мир собой, и я забыл, как дышать.

– Я готов попрощаться, но если она придет, как обещала? – спросил я.

– Тогда все будет хорошо. Ты задумайся, что будет, если она не придет?

Я согласился. Психолог повел меня коридорами и указал на дверь, куда мне стоило войти одному.

– И помни: ты можешь говорить все, что угодно, что не мог сказать в жизни. Потрать это время с пользой.

Я зашел в темную комнату, не представляя, что меня ожидает. Что-то громко загудело, и появилась она. Было темно, но я ее узнал.

– Я скучала по тебе, – сказала она.

Ее волосы летали на ветру, как это было во сне. Голос заставил мое тело напрячься.

– Я так тебя люблю, но где же ты? Почему ты скрываешься от меня?

– Я не готова к серьезностям.

Я видел ее, и почему-то мои глаза заслезились.

– Почему ты тогда уехала?

– Мне надо было подумать.

– Я потерял тебя! Ты знаешь, каково это жить, зная, что ты не придешь?

Она молчала. Я был в шоке от того, как правдоподобно она выглядела. Я не приносил фото, не рассказывал о ее внешности.

– Я тоже любила тебя, но ты должен жить дальше.

– Я не смогу!

Она подошла ко мне и вытерла слезы. Ее руки не пахли кремом, как в жизни, но ощущения …

– Ты сможешь все.

Свет включился.

– Что случилось с ней?

Психолог стоял с блокнотом в руках.

– Мы начали вместе жить. Она была не особо рада этому, но была согласна. Все время говорила мне, что мы молоды и должны быть свободными. Я не давал ей свободы из-за своей любви. Я не знал, что, если сильно любишь, нужно терпеть столько боли. Как-то раз я вернулся, а на столе была записка. «Когда наступит весна, я обязательно вернусь». Она собрала чемоданы и уехала путешествовать одна. Свобода – вот ее главный мотиватор бросить привычную жизнь.

– Она не вернулась?

Я помотал головой, потому что в горле стоял ком.

– Она отправилась в плаванье на яхте с местными жителями. Был шторм, и …

Я боялся произнести это вслух.

– Яхту перевернуло, и ее задело какой-то тяжелой частью. Ее не нашли.

Я сел на пол полностью опустошенным внутри.

– И с того дня я прихожу домой, вижу эту записку и … жду ее. Мне так легче. Я не могу поверить в то, что ее нет. Вероятность мала, но все возможно.

Психолог сочувствующе посмотрел на меня.

– Когда человек исчезает из твоей жизни, самое главное – вовремя сказать ему то, что ты не успел.

– Мне не хватило бы и жизни, чтобы все рассказать.

Я собрался, вышел из этой комнаты и пошел домой, где на столе по-прежнему лежала записка, написанная ее рукой.

«Когда наступит весна, я обязательно вернусь».

[1] Фабрика мебели Kartell – семейный итальянский бренд Джулио Кастелли.