Прозвучал звонок и я бегу на сцену. Мчусь по ступеням закулисья, волнительно и набегу поправляю свой костюм, прическу и не выпускаю маску, которую обязана носить на сцене, хотя давно минули правила античного театра.
Сегодня я актриса. И у меня есть роль. Плоха она или хорошо не мне судить, решит все зритель, на котором нет ни тени маски, хотя и под биноклем можно истину сокрыть.
Последний штрих, последний шаг и я взойду на сцену и вместе с труппою трагедию мы разыграем, до более в жизни наскучившую всем. Но никто, ни зал, и даже ни актёры не знают о развязке сей. И вот стою у края, очертанным кулисой, к лицу я маску подношу, а разум шепчет мне: «Не надо», а сердце молвит: «Я боюсь!».
Но шаг вперед сомненья все стирает, и руки взмыв, к закрытым небесам, мы начинаем плакать и смеяться невпопад, и горевать и тосковать, скучать, мечтать, и говорить о жизни, цитировать философов не зная смысла, а в промежутке между сцен все отмечают улыбки краешки моей. А мне от этого не по себе, ведь улыбаюсь то не я, а проклятая маска.
Настало напряжение, вошли уверено мы в кульминации решение и ждем, чем обернется сегодняшнее представление. Вновь возвысив руки высоко, закрыв глаза и ожидая слова, меня окутал вдруг тишина. Та самая звенящая, как колокольчик, тишина. Открыв глаза, я обнаружила, как все следят за мной. В смятение я перебирала фразы, но точно знал, что не имею реплик в этом акте. Но взгляды надо мной сгущались, а шепот пробежал уже по залу.
-О дорогой актер, вот мы близки к развязке. Настало время и для казни,- подпрыгнул шут ко мне и покачал своим он колпаком, звенящий бубенцами.
-Какая казнь?- шепнула я актеру,- Вы знаете, что мы сейчас играем?
-О, да!- глаголил шут, отлично раскрывая амплуа,- Мы с вами палачи, убийцы все неверных и безнравственных людей, как этот еретик, склонивший голову над плахой.
И вот народ на казни. Вся публика ждет кровопролитной схватки, ну или просто головы того бедняги. В моей же голове все перемешалось, и роли, и слова, и не понимала, что за сцена и как ее играть, но раз актеры существуют и ловко все сменили маски, тогда и я сымпровизирую сейчас. Подойдя к кровавой плахе, взяв в руки увесистый топор, хотя он должен быть из пластика и легче наших масок, с трудом его приподнимая, я оцарапала себя и пару капель крови пали на пол.
-Не может быть,- сказала я,- Вы тут не тот топор на сцену взяли. Он настоящий!
-Конечно, настоящий. Ведь мы проводим казнь!-не унимался шут.
-Да, да, я понимаю, мы не играем, а живем, но угомоните ваши речи, ведь я могу искалечить человека,- пыталась я актера усмирить.
-Голубушка, вы не понимаете, сейчас действительно на сцене казнь.
-Как?
-Мы убиваем вот этого еритика, и попрошу поторопиться, у нас таких еще целая темница. Вас мы удостоили великой чести, казнить врага и церкви и народа. Прошу не упускайте шанс!
-Подождите, сначала мне скажите, за что казните вы его.
-За, то что еретик.
– И все?
-А вам еще слова нужны?
-Но это не по-христиански!
-Ах, что вы, мы б тогда костер зажгли.
– Я против казни!
– Тогда и против нас. Вы понимаете, какую сделку заключаете и чего лишаетесь теперь. Не проще взять топор и положить конец развязке?
Гудел весь зал и каждый человек шептал мне заклинанье: «Руби! Руби! Руби!». Все ждали, когда же кровь пролью того бедняги, хотя был невинен, и уверена готов снять маску. Дыханье участилось, фальшивое лицо сжигала личность и думала конец развязки, но знаю я, что жизнь не маска, и не нужна она, чтобы познавать пределы счастья. В кулак, собрав всю волю, опомнившись от слов шута, я сорвала свою же маску, всем показав себя.
-Нет!- все вздрогнули вокруг,- Не стану я убийцей, и не пойду за вами. Довольно прыгать и скакать, мы вдоволь потешались. Пора расставить точки. Убивать невинных словом проклятым за пустяки и клевать на них, не стану. Вся жизнь для вас игра фальшивых нот, вам волю дай и целый свет вы обсуждали и проклинали б на глазах у всех. И крови вам бы было мало. А, что ж, вы хорошо устроились, под маской не видать то глаз, и все убийцы скрылись в тот же час, коль тут спаситель б появился. И как вы терпите себя? Ну, хватит слов, пора и к делу приступить, уйдите все и дайте мне спасти беднягу.
Для меня спектакль завершен. Теперь нет ни сомнений, ни тревоги. Но злой поток всех масок раз и навсегда прогнал меня со сцены. Я с напряженьем наблюдала, как шут берется за топор, как поднимет он над головой бедняги и назло для всех растягивает время. Кровь в жилах замерла и руками я закрыла очи, как вдруг все изменилось и топор был подменен так нарочито, чтоб все увидели, как снизошли на милость. Казнь вдруг стала бутафорная, смех и ласки лживы. И вот закончив сцену, они смеются все и говорят актеру:
– Мы спасли тебя от этой вот злодейки, что собиралась убить тебя прямиком на этой сцене. Хвали же нас, спасителей твоих!
У меня не было слов от этого финала.
Хватит фальши. Поговорим мы душам. Вот так бывает, что доверяешь маскам, они казнят тебя же за спиной. И какой же уготовлен был финал, если толпе я б подчинилась и пролила б невинную я кровь? Это тайна этой сцены.
Не прячьте свое лицо за маской, всегда будьте вы собой и не идите за фальшивой сказкой. Не приведет она к добру. Цените счастье открытых лиц, что не злобятся на друга, что говорят вам правду, на горькость несмотря. Не надевайте масок, они и так средь нас.
Автор публикации
Не разрыдаться, как же жить,
Когда возможно расставаться,
Когда возможно разлюбить?!
Игорь Северянин "Поэза странностей жизни"
Очень хороший урок дан в конце произведения. Спасибо.