Высокая, стройная Вика была главным другом на этой непривычной Овсову работе. Единственный раз в своей жизни примерил матрос форму охранника в круглосуточном магазине, подрабатывая между морскими своими рейсами.
Собственно, формы-то никакой у Овсова и не было – домашний свитер на водолазку, как правило. Да и какой он там был охранник – так, одна видимость присутствия еще одного, кроме клюющей на сон продавщицы, человека в пустующем в глухой час ночи магазине. «Мужским духом, все равно, пахнет», – как говорила заведующая.
– Так и у вас и оружия никакого нет? – качала головой по другую сторону прилавка какая-то сердобольная бабушка. – Да, как же – зачем? Понаедут ночью грабители с автоматами, о-ой! – с протяжным, и каким-то безнадежным легоньким стоном она обреченно махнула сухонькой ладошкой.
Ой, не спеши ты Овсова с продавщицей хоронить, бабуля! Каким таким грабителям они гнулись! Разве что, отморозки – беспредельщики налетят по ошибке. Так те – только с битами шастают. От этих-то они, глядишь, за железной дверью склада спрятаться успеют!
Когда в первый раз зашел Овсов в склад-подсобку с морозильными камерами и мощными железными стеллажами с продовольственными товарами вдоль полок, одна только мысль его и поразила. Сковородой бы, вот, только с плиткой электрической разжиться, а дальше уж закрыться за этой железной, непробиваемой дверью с могучим несгибаемым засовом, да и держать круговую оборону: яиц, тушенки и водки – главное! – на несколько суток хватит.
Но, не выдали Овсову оружия…
За отсутствием того, подхватывал Овсов частенько швабру и принимался мыть белый кафельный пол – когда по промозглой осени его уже до безобразия затаптывали.
– Вам, наверное, тут миллионы платят! – задорно спрашивала постоянная покупательница – милая женщина средних лет.
Овсов не жаловался. Получалось, его зарплата была больше, чем у заведующей, но все из-за того, что дежурить по двенадцать часов приходилось каждую ночь. «Так, ты и работаешь больше всех», – так пояснял ему шеф.
Кроме добровольного мытья полов, в «обязаловку» было подносить из склада товар продавцам к прилавку, фасовать в целлофановые пакетики по десятку яиц, и сахар из мешка – по килограмму. В общем, чтоб не уснуть, заняться было чем. Всяк, это было лучше, чем сторожить с каменной физиономией ввалившегося на ночной огонек пьяненького клиента, а то и загулявшую компашку – внутренне все равно напрягаться приходилось.
И вот тут Вика, что даже не поднималась с ящика из-под пива, который служил ей стулом у кассы, была просто незаменима. Вмиг обезоруживала она разудалых покупателей милой улыбкой и какими-то верными, одной ей ведомыми, словами, и те мирно уже брали то, за чем пожаловали и спокойно уходили, оставляя порой на блюдечке и мелочь чаевую.
– Слушай, Вика, – не выдержал Овсов однажды по уходу таких вот ночных визитеров, – как это у тебя так здорово получается?
– Так ведь это была моя работа – с пьяными общаться.
– ?
– Я же в «Мотеле» всегда работала – официанткой.
Ресторан «Мотель», что находился при одноименной шестиэтажной гостинице в зеленом предместье, во все времена слыл одним из самых знатных в городе. Одному из крестных отцов города комплекс теперь и принадлежал. А раньше это было одним из любимых пристанищ моряков («В «Мотель» днем с корешем погнали – пиво попить»), что бодались порой с местной шоблой из ближайшего поселка («А эти колхозники завалятся – прямо в сапогах резиновых, на голенище завернутых! – столы сдвинут, и давай гужбанить»).
Вообще, этот высившийся на отшибе колосс, таинственно светящий в туманной ночи огнями, как Летучий голландец, был овеян таким же великим множеством рассказов и легенд. По одной из них , если даже свалился в лежку после ресторана на мягкой травушке у выхода, тебя вполне могли демонстративно не замечать стражи порядка – асфальт дороги, как и сам гостиничный комплекс, относились к городу, а зеленеющая травой земля за бордюром – уже к сельскому округу: «Это он не у нас, в городе, лежит – в Гурьевском районе».
Разочек, за компанию с ребятами из минувшего рейса, хлебнул там прокисшего пива и Овсов – достаточно давно. Но вполне буднично, не романтично отнюдь: ни тебе абордажа сдвинутых столов местных, что полностью отсутствовали в этот солнечный день золотой осени в зале, ни хранимого после благодушными милиционерами, покойного отдыха в придорожном бурьяне.
– Слушай, – сразу проникся неподдельным уважением к Виктории Овсов, – так, а это же Билли вотчина?
– Да, – спокойно кивнула она, – я его отлично знаю, конечно.
Ничего себе!
– Ну, там у тебя, наверное, никаких конфликтов с проблемными клиентами не было?
Поджав губы, Вика отрицательно покачала головой.
– Билли, он и сам мог в зал выйти – в морду дать.
Хорошо, право слово, что были они тут с Викой друзьями!
– А почему уволилась?
– Да, там всегда требование к официанткам было, чтоб на работе носили туфли с высоченными каблуками. По молодости-то не сильно напрягало, а теперь, – Вика развела руками. – А знаешь, как это нелегко – поднос полный на плече – с бутылками еще, или пивными кружками, пронести легко и изящно на шпильках!
Овсов представил…
– Ельцин у нас останавливался в девяносто шестом – перед самыми выборами. Нам тогда всем особые удостоверения выдали – по ним на работу проходили. Губернатор велел, чтобы в каждом номере холодильник был забит красной рыбой, икрой, и коньяк чтоб стоял обязательно.
– Блин, у народа тогда пожрать на столе не всегда что было!.. Ельцин бухал?
– Нет, какой там! Только один заказ за все время для него поступил – овсяная каша. Он вообще, знаешь, надутую куклу тогда, перед выборами, напоминал – как будто, вот знаешь, воздухом накачали. Поднимется на один пролет лестничный, и стоит – одышку унимает.
Передохнул бы тут, осмысливая, немного и Овсов, но Вика рассказывала дальше.
– У нас же тогда вообще – вся знать, все артисты останавливались: лучший отель в городе считался. Помню, Джигарханян, спустился однажды, под вечер уже, в ресторан, сел скромненько, заказал картофельное пюре. А, знаешь – повара-то кто был? Бабищи сельские, местные – вставать-то в самую рань на работу было надо, а добраться еще как? Вот им, через поле, ближе всего и было. Ну, и вот – сидит Джигарханян, ждет – а он сел как раз с краешка, у самого входа в кухню, – тут уж кто-то из официанток побежал поторопить: «Ну, чего вы тут, скоро? Джигарханян картофельное пюре полчаса уже ждет!». А там была у нас одна – Валя, гром-баба: «Какой, так – разэтак, еще Джигарханян! У меня первое на вечер еще не готово, а ты с пюре каким-то!». Смотрю – он улыбнулся, встал потихонечку: «Спасибо, девочки, ничего больше не надо», – и ушел неслышно.
Верно, в общем. С такими бойкими поварихами с половниками, угадывалось, наперевес, не до хорошего: а ну как пожелают в зал выйти – лично претензии выслушать!
Тогда еще Овсов картофельное пюре умел готовить исключительно, наливая кипяток в пластмассовый стаканчик «бомж-пакета» с сухой массой внутри. Но в ту ночь глубоко возмутился невежеством иных представителей народа к великому народному артисту! Тому, что подарил вселенское множество мыслей, чувств и эмоций своей неповторимой игрой, созданными образами, что носим мы все где-то внутри незримо. « Да я бы, – думал тогда Овсов, – не только, что пюре вмиг сгоношил – я бы и строганины нашей, фирменной, рыбацкой, вдобавок сделал!». Хоть, может, и перебор был бы – вдруг не ест её Армен Борисович, – но как уважения безусловного знак. А когда подавал бы, уж нашел Овсов верные и сердечные слова благодарности за все, что этот великий артист всем щедро даровал…
Бог весть, какими неисповедимыми путями, но переквалифицировался со временем Овсов из простых матросов в судовые повара (хоть то желание о картофельном пюре для великого артиста, уж конечно, свою толику в это дело внесло, как есть!). И приготовляя картофельное пюре для народа морского, непременно вспоминал он ту давнюю историю, услышанную однажды в полуночном магазине.
Теперь Овсов знал наверняка, как приготовить отменное, картофельное пюре – блюдо, которое в охотку ничем не заменить. Да и дел-то – воду, главное, в которой картофель варится, посолить в меру – не больше, ни меньше; молоко не полениться заранее кипятить – тоже важный момент – а еще и масла сливочного кус приличный не пожалеть в отдельную эту кастрюльку опустить. А потом, как сварится картошка, воду слить почти, молоко масляное залить, да потолочь картошечку тщательно, чтоб без комков. И воды, если что, кипяченой добавить, дабы самая та консистенция была – чтоб во рту едока это пюре таяло. И, конечно, капельку души во все моменты – непременно! Без души, ведь, в любом деле ничего путного не получится.
Жаль лишь, порой едва заметно грустно улыбался себе Овсов, что Армен Джигарханян его картофельное пюре вряд ли когда-нибудь отведает.
Да, к чему уже?
Великий актер свое дело и здесь сделал – просто Овсову то невдомек.
Кулинария – это ведь тоже настоящее искусство.
Автор публикации
