Я стояла в магазине около этого проклятого инжирного варенья и злилась. Как же мне хотелось взять одну банку и разбить ее о пол так, чтобы осколки разлетелись по всему магазину, а само варенье превратилось в смесь из стекла и моей ярости. Казалось, что так я смогу избавиться от боли, так выплесну всю злобу на своего отца, и она уйдет. Уйдет навсегда. Вся ненависть, которая скопилась за все это время, рвалась наружу. Но я стояла и ничего не делала. Все мое тело было скованно, ноги подкосились и стали дрожать. Никогда прежде я ни на кого так не злилась, как на эту банку. И мне было ясно, в чем дело. Вся эта разрушающая сила была направлена лишь на одного человека в этом мире. На меня саму. За что я так себя ненавидела? Ответа не было.
Я пришла домой, пакет с продуктами упал на пол, и слезы потекли по щекам. В однокомнатной квартире было темно и тихо. Запах новой мебели, пустые шкафы и лакированный пол – все говорило о том, что она была новой. Действительно, мы с мужем переехали сюда недавно. Но точную дату сейчас я не могла вспомнить. Мысли путались, тишина давила и мешала сосредоточиться. Сейчас я четко ощущала только то, как соскучилась по мужу. Он ненадолго уехал к родственникам. И без него квартира казалась неживой: слишком холодно, слишком одиноко. Незаполненное вещами пространство только усиливало эти ощущения.
Я прошла на кухню, разобрала пакет с продуктами. И немного успокоилась. Затем покрутила в руках банку инжирного варенья, поставила на стол и села напротив. Помню, как папа уплетал его и рассказывал о том, какое оно вкусное. Обычная банка вызывала у меня такие сильные отрицательные эмоции. Я закурила. От того, что давно не курила, дым обжог горло, и начался кашель.
Раздался телефонный звонок.
– Привет! Ну как ты там? Не скучаешь? Я доехал, все хорошо, – это был мой муж.
– Нет, не скучаю, – его голос ненадолго переключил мое внимание с инжирного варенья.
– Что-то голос у тебя очень грустный. Что-то случилось?
– Да нет, я просто думала о папе.
– Ты не хочешь позвонить ему? Пообщаться.
– Позвонить? Я не разговаривала с ним больше 10-ти лет. Ты сейчас пошутил?
– Так, самое время поговорить. Позвони и спроси, как у него дела. Представляю, сколько у него историй накопилось за это время. Обещай мне, что позвонишь!
– Я подумаю, – вспомнив о том, что случилось в магазине, идея поговорить с папой показалась мне неплохой, однако стало страшно. А вдруг ему это не надо? Вдруг он уже забыл о том, что у него есть дочь? Ведь даже когда мы жили вместе, ему было все равно на меня.
Но все-таки я решилась. Пока ждала, когда он возьмет трубку, ком подступил к горлу, мне показалось, что не смогу ничего сказать. Однако когда гудки закончились и трубку взяли, слова сами полились из меня. Действительно, когда долго что-то держишь в себе, однажды это вырвется наружу, таким потоком, который невозможно остановить.
– Ты хоть представляешь, через что мне пришлось пройти из-за тебя? И ответь на мой вопрос. Как я должна относиться к тебе? Как? Все мое детство мама кормила меня ненавистью к тебе. Мне приходилось либо врать ей, либо ругаться, потому что ей никогда не нравилось, когда я говорила, что люблю тебя. Мне говорили, что я однажды откажусь, вычеркну из жизни и не помогу тебе, когда это будет нужно. Но я дала себе обещание, что этого никогда не произойдет. И не нарушала его, потому что каждый раз верила тебе. Каждый раз ты говорил, что все изменится. Но это была ложь. Ничего не менялось. Детство превращалось в пытку. И в зависимость от человека, который приносит только боль. Я выросла, но до сих пор не знаю, как к тебе относиться. Я знаю, что люблю тебя. Но эта любовь причиняет мне только боль. Кроме того, она причиняет боль всем родным, я это поняла на примере с мамой. Я знаю, что должна бы ненавидеть тебя. Но почему-то не могу, несмотря на то, что я помню все: мамины слезы по ночам, ваши ссоры, крики, побои. И я прекрасно помню, что тебе было все равно на мои чувства. Ты успокаивал меня одной рукой, а другой бил прямо в сердце своей жестокостью. Я не могу тебя ненавидеть, и мне не по себе от одной мысли, что когда-то специально пыталась разлюбить тебя. Будь спокоен. Ничего не вышло. И из-за этого я по-настоящему возненавидела себя. Твоя любовь, – голос задрожал, и уже невозможно было сдерживать слезы, – уничтожила меня! Я ненавижу себя, но тебя, – я начала задыхаться, – люблю!
По другую сторону телефона было тихо. Словно я говорила в пустоту. Потом через некоторое время в трубке прозвучало:
– Извините, вы дочь Владимира Евгеньевича?
– Да, – сказала я с осторожностью. Голос в трубке дрогнул.
– Меня зовут Марина, я жила с Вашим отцом около 5-ти лет, хотели сыграть свадьбу…
– Хотели?
Голос ненадолго замолчал. Вновь тишина окутала все пространство вокруг меня. Да что ж такое? Это молчание когда-нибудь меня с ума сведет!
– Дело в том, что Ваш папа умер 2 дня назад от сердечного приступа.
Мир вокруг закружился, я упала на пол, крепко сжимая трубку телефона, словно она была последней ниточкой, которая связывала меня с окружающими вещами. Голос продолжал что-то говорить. Но уже где-то там, далеко от меня.
«Завтра похороны», – слышалось отдалено, отрывками. «Вы приедете?» – в голове все смешалось, и слова перестали иметь хоть какое-нибудь значение. «Это все случилось так неожиданно», – я посмотрела на инжирное варенье на столе. И вспомнила, что было со мной в магазине. «Вы должны знать, что Ваш папа любил Вас, он всегда это говорил», – я перестала чувствовать тело, а затем закрыла глаза и погрузилась в тишину. Какое это уже имело значение? Женщина в телефоне повторила несколько раз это: «Ваш папа любил вас… Вова очень сильно любил вас».
Плывя по своим воспоминаниям, я пыталась вспомнить все, что связывало меня с отцом. Плохое или хорошее не имело значения, я хотела вновь увидеть его лицо. Хотела сказать ему, что люблю и попросить прощение за то, что не сдержала обещание – не была рядом, когда это было нужно. Отвернулась от него. Но было поздно. У меня не получалось вспомнить, как выглядел мой отец. Я забыла. Время нещадно стерло его из моих воспоминаний. Слишком долго мы не виделись.
Я открыла глаза. В телефоне слышны были только гудки. Я попыталась встать, зацепившись за край стола, но тело еще дрожало. Попробовала подняться еще раз, но промахнулась и сбросила банку со стола. Она вдребезги разбилась при соприкосновении с полом. Та самая банка инжирного варенья. Я оставила все попытки встать. Облокотившись спиной о стену, я посмотрела на кашу из стекла и варенья и тихо заплакала.
Автор публикации
