Иггдрасиль

Тяжелые кроны хищно смыкаются над головой, съедая отдельные упорные, но робко пробирающиеся остатки солнца. Сумрак и леденящий, изматывающий холод охватывают сознание, отбирают силы. Лёгкий ветерок, гуляющий между деревьев, пробирает до костей. Лес – место враждебное и чуждое современному, расслабленному цивилизацией, человеку. Каждый, кто хотя бы раз был в Лесу, знает это чувство тяжести, чувство, будто за каждым твоим шагом смотрят, ждут. Сказки предков вовсе и не выдумка. Загляни за этот дуб, там Царевич у избушки. Царевич – колдун. Каждое его слово – ключ. Он проворачивает ключ в замке, а избушка повинуется ему. Без страха носитель дара Богов входит в иной мир. Потусторонний.

Куда же я полез? Куда мне, смертному, глупому трусу искать пропавших в этом страшном Лесу? Лес сильнее меня, я – ничтожная песчинка, которой каждое мгновение существования дается с трудом.

Вокзал. Шум и гомон заглушают распыляемые эмоции ругающейся парочки. Молодые люди явно недовольна друг другом. Юноша растерян, подавлен, не скрывает виноватого взгляда. Девушка брезгливо кривит губки, раздраженно выкрикивая явно обидные для парня слова и словосочетания. Тот молчит. Плечи понуро опущены, губы дрожат.

– Ты – не мужик! Ты не от мира сего! – визжала миниатюрная брюнетка. –Трус! Придурок! Ты всегда был странный, а в последнее время еще и не в себе! Самой, как всегда, пришлось выкручиваться! Может быть, ты на что и годен, но не в этой жизни. Не в этой!!!

Парень безнадежно-печальным взглядом проводил плюнувший в лицо гарью автобус. Еще немного постоя и поплелся, обреченно свесив руки, глядя исключительно на грязные носки своих, некогда модных кроссовок. Шел, не думая, даже не мечтая, осознавал только свою никчёмность, слабость и неприспособленность… Не заметил, как уперся в большое дерево.

Шершавый ствол был такой огромный и надежный, что он не заметила, как сел, потом лег и погрузился … то ли в пространные размышления, то ли в реалистичный сон… Она права!!! ему недостаёт мужества, амбициозности, надёжности, уверенности в себе и ответственности. Намыслив, что последнее и есть главное, и за этим придёт всё остальное, он поклялся измениться, а в свидетели этой клятвы взял дерево. То самое, на котором отдыхал. В тот же момент он увидел, нет, скорее, почувствовал темный холод Леса, забиравшегося в его сознание все глубже, и какой-то почти мистический страх, а затем – пронзительный крик, переходящий в угасающий прощальный стон. Кричала женщина. Крик растаял, словно бы ушел в толщу хвои под ногами, как вода уходит в песок.

– Слышь, парень, ты живой?

Над ним склонился мощный всклокоченный мужик в странной просторной одежине.

– Не-не знаю. Вроде, приснул немного. Мешаю?

-Не мешаешь, – ответил незнакомец, – место ты странное выбрал. Да и расщепа такого в стволе я не видел никогда.

– Слушай, сынок, тебя как звать-то?

– Александр, можно просто Саша.

– Меня – Митрич.

– Я, Саша, Дворянина нашего ищу. Пропал, понимаешь, Дворянин наш с женой. Дня три назад пропали… – мужик погрустнел. – Найти надо.

– Так это Вам в полицию надо.

– Не надо нам в полицию. Не помогут они. Обращались. И искать – вроде и ищут, а толку нет. И не будет толку-то. Только Дворянин сказал сюда ехать, если с ним что случится, а дальше сказал, «сами поймете».

Они коллективно почесали затылки.

– Я думаю, Санек, не спроста ты тут спать надумал. Пойдем!

Парень уже успеть подумать об этом, но не решился предлагать. Взвесив все за и против, он согласился. Терять-то ему уже все равно нечего. Кто он? Сирота без роду, без племени, без имени, без диплома, без ответственности, а теперь еще и без девушки. Кота и то не завел. Случись что – никто не расстроится.

– Митрич, -спросил Александр попутчика,- что ты про дворян там говорил, в каком заповеднике крепостничество сохранили? Или это игра какая?

– Какая такая игра? Не игра это. Традиция. И не крепостные мы, – Митрич удивленно усмехнулся.

– Мы, сынок, свободнее, чем наш дворянин. Мужик умеет пахать, сеять, жать, молотить, печь, строить, шить, охотиться, короче, работать. А дворяне – люди высокого происхождения. Они тоже могут всё это делать, но мужик править не умеет. Он за себя только ответ держит, а дворянин – за весь наш род. Это у них в крови.

Мы для земли рождены, на земле живет, в землю и уходим, а они рождены для неба. Когда им уходить срок придет никто не знает. Только без них мы как без души живем. И жиреем быстро, и хозяйством крепнем, только на небо смотреть забываем. Отсюда – и вражда, и зависть, и даже война произойти может. От любви отвыкаем, песни не поем, детей не рожаем. А дворянин нам мир приносит, песни дарит, красоту видеть обучает.

Дворяне живут не ради себя и своего кошелька. Ради людей живут. Ради нас. И не их это выбор. Уродились такими. А по-другому – ни-ни. От того им и тяжелее, чем нам. Мы-то, мужики, для себя живём.

Спустя почти сутки, они добрались до места. Перед взором раскинулось Село: крепкие дома с яркими резными наличниками, в каждом доме крыльцо со сквозной прорезью, с разными мотивами, от простых и архаических до сложных кружевных узоров. Ворота резные – просто загляденье. Прям памятник зодчеству. Видимо, не крестьяне, а художники здесь живут. И ни одного дома скособоченного или уныло – устаревшего. Чудеса.

Каждый был чем-то занят. Кто-то пас скот, кто-то работал на полях, кто-то рыбачил. Дети бегали по улицам и пинали петухов, взрослые горбатились, где лучше получалось. Все выглядело спокойным, добротным и благополучным. Одно выдавало беду. Грусть в их глазах. Каждый переживал за Дворянина и его жену, как оказалось они вместе пропали. Знали люди, если уйдет Рожденный для неба, то закончится их покой и счастье.

Митрич определи Александру целую комнату – не комната – хоромы царские. Потолок высокий, света много, прохладно, древом пахнет, цветами, мятой, чабрецом и полынью.

Вечерело. Гость решил прогуляться. Не успел за калитку выйти, как увидел поток людей, направляющихся к центру Села. Александр поспешил за ними. Добрые, радостные лица исполнены предвкушением. Прошел немного и остолбенел. Посреди площади, прямо перед Дворянским домом возвеличивалось древо. Очень похожее на то, на котором он принес клятву, уснул и встретил Митрича. Только это было намного больше. Огромное, почти до небес, необъятно толстое, с гигантскими ветвями. Дуб. Сколько ему лет – страшно было предположить. А сколько он всего повидал? Скорее всего, этот застал Вещего Олега. Если в царстве растений есть царь, то вот он. Царь-дерево! Разумеется, такая громадина ужаснула Александра. Городской житель, выросший в каменных джунглях, древо жизни представлял себе иначе.

Невообразимая, даже жуткая древняя красота этого исполина пугала. Это и есть Иггдрасиль. Это не ошибка. Но что ещё больше поразило парня – это творившийся под Мировым Древом хаос. Вакханалия. Сотни людей бегали, пели, кружили хороводы, игрались, прыгали через костёр, и всё это в едином порыве, в коллективном экстазе.

Александр понял, что влип качественно и глубоко. Испуганный рассудок вопил: «Бежим!!! Нужно убираться. Доверился странному селянину-сектанту….» Парень со всех ног рванул, не разбирая дороги. Ни сбившееся дыхание, ни затыкаемые пальцами уши, не заглушали дьявольское пение, хохот и кожей чувствовал творившуюся на площади чертовщину. Казалось, что шумели не на площади, а в его голове.

Вдруг все смолкло. Александр сидел в его тени Дуба. Этот смотритель Вечности мирно возвышался над его головой, осеняя прохладой, убаюкивая, даря покой. Юношу охватило умиротворение и блаженство, какое испытывает ребёнок на руках матери. Александр никогда не знал рук матери и никогда не видел ее. Противный петушиный ор выдернул бедолагу из ощущения счастья.

Он потянулся и вышел на улицу. Пустынно. Сон? Явь? Он не сбежал домой, а мирно выспался в хоромах Митрича? Чувство неясного, неизведанного, пустого, тёмного и длинного коридора вновь объяло его. На площади толпа людей сидела вокруг Дуба. Неизвестность угнетала. Через несколько минут все, как по команде, встали и разошлись по своим делам.

-Митрич, я уезжаю, срочно, – задыхаясь от быстрого бега проклокотал парнишка.

– Тебя напугали Традиции? Прости, забыл рассказать. Раз в три дня мы собираемся под деревом. Это наш символом мудрости и долголетия. Оно дает нам силы, учит нас, помогает принять решение и увидеть красоту. Словом, каждый получает то, в чем нуждается. Но без Дворянина наша связь с деревом слабеет… Мы ищем… Лучшие охотники день до восхода и до заката обследуют Лес, но каждый день возвращаются ни с чем. Идти должен Ты.

Сказано – сделано. Митрич собрал мужичков посообразительней и все вместе пошли в Лес. Пробродив там весь день, вернулись под вечер. И не с пустыми руками.

– Так это же платочек Дворянушки нашей! – кричала какая-то рыжая девочка.

– Да, точно! – подхватила толпа.

Весть о находке облетела Село невероятно быстро. Народ сбежался поглазеть на героя. Никогда Александр не чувствовал себя героем. Это его личная минута славы. Он всех поблагодарил, и пообещал продолжить поиски. Дома он без сил повалился на кровать. Только теперь он дал волю эмоциям. Почти заплакал. Он, кто с детства привык к серьезным физическим нагрузкам, неутомимый и гибкий, совершенно выбился из сил. До боли в каждой жилке, в каждой косточке, в каждом суставе; до боли, которая не собиралась утихать, а только нарастала и скручивала еще сильнее, когда он плюхнулся в недра нежнейшей пуховой перины. Прогулка по Лесу буквально осушила его. Высосала все соки. Каждый его шаг был тяжелее предыдущего. Будто кто-то навесил ему на плечи корзинки и каждый час подкладывал туда камни. После двух часов блужданий из этих кирпичей можно было дом строить. Боль поднималась и выше: голову, словно зажали тисками и сжимали всё сильнее, сильнее, сильнее. Это был самый сложный раунд в его жизни. Нет, не раунд. Бой! Он ощутил всю тяжесть Леса. Правда, спутникам его всё было нипочём. Но Александра Лес будто исторгал, выдавливал, как гнойный прыщ.

Снова сон. Снова Дуб. Всё такой же огромный, древний исполин. Только теперь у Александв левой руке – щит, в правой – меч, а на теле – кольчуга. Он припадает челом к стволу. Стоит и шёпотом молит дать силы, чтобы выстоять перед врагом, защитить слабых, не дать свершится несправедливости. Сколько это длилось? По ощущениям – вся жизнь. Печенеги. Крики, огонь, кровь и снова – боль. Александр отрывается от Дуба и просыпается.

Ему предстоит новый тяжеленный день в Лесу.

Бездарно. Пусто и глупо. Разочарование, которое ощущал Александр не передать словами. Он еле волочил ноги, и почти не поднимал головы, настолько он устал. Поиски не дали результат. Все ждали героя, а вернулся человек. Разочарование селяне даже не скрывали. На этот раз Александр сразу пошел к Дубу. Лёг и мгновенно уснул.

Дом. Большой, уютный, тёплый и такой родной. Но Александр боится постучать внутрь. Он мнётся у порога. Вот поднял руку, поднёс к двери, и…

Проснулся. Ночь. Наощупь побрел к дому Митрича, чтобы досмотреть сон.

Теперь Александр – грязный, уставший, понуренный солдат. Он обнял Дуб и со слезами на глазах молит Его, Природу, и его Предков дать ему силы защитить слабых. Кто-то кричит: «Немцы!». Александр отрывается от Дуба и просыпается.

Он встал раньше обычного. Немного подумав, пошел в Дворянский Дом. С момента пропажи господ, туда никто не входил. Александр увидел фотографии и на одной из них очень знакомое лицо. Он не знал, кто это, не знал, почему это лицо ему знакомо, где он его видел. Вдруг он вспомнил голос, мягкие руки, вспомнил что эта женщина баюкала его и пела ему какие-то красивые песни, вспомнил, что она любила его.

Воспоминания ударили, как гром, среди ясного неба. В мозгу что-то начало складываться. Всё это время он искал ни каких-то неизвестных Дворян. Эти люди ему родные. Родные по Крови. Теперь он понял эту связь с Дубом. Это Дерево – часть родительской заботы его предков, которая тоже порой ужасна. Тысяча тёплых рук, от которых он убегал, пытались приласкать его. Но на то они и родители, что готовы простить всё своим чадам. Даже отказ от них.

Александр вытер слёзы и вышел… к Дубу, обнял его. И почувствовал горячий, бурлящий внутри него ком. Дерево предков тянулось к нему всё это время. Теперь парень тянется в ответ. Поэтому он и согласился ехать непонятно куда и искать непонятно кого. Поэтому ему и нужна эта ответственность. Потому что больше всего он хотел найти Семью. Найти Дом. Найти тех, за кого он должен быть в ответе. И у него это получилось. Тёплые бабушкины пирожки, смешные истории отца, поцелуи мамы, пушистая собака – всё это он чувствовал от одного огромного древнего Дерева.

Он пошёл в Лес. Один. Селяне просились с ним, но Александр чувствовал их усталость. Да и это дела семейные. Лишних в них быть не должно. Только он и его Предки.

Александр очнулся. Усталость и тяжесть улетучились. Холодное, чуждое Место вмиг стало тёплым, почти родным.

Ощущение. Чувство, будто выворачивает наизнанку, проворачивает с ног на голову и обратно. Будто ключ в замке. И теперь Александр познал это. Буквально осязал. Ветер направлял его, птицы вели своим мелодичным пением, ветки указывали путь. И он вышел на тропинку, которую раньше никто не видел. Она привела его к землянке. У двери сидел Дворянин.

– Традиция!- ухмыльнулся Дворянин.

– Я пришёл за вами.

– Нету нас. Остался только Ты! Традиции, Александр, проверены поколениями. Ты – мой племянник, а значит легитимный наследник. Это Место… Лес… Дуб… пускает не всех. Твоего отца не пустило. Только достойным дозволено зайти сюда. Ты же и сам не вспомнишь, как нашёл меня. Просто шёл прямо.

В это Село приезжают те, кому нечего терять. Кто вечно ищет. Всегда хочет стать лучше. И почему-то они только из нашего с тобой рода. Такая печальная у нас Судьба. Ты же тоже чувствовал тепло от Дуба перед тем, как найти меня, да? Я уже не смогу вернуться с тобой.

Они вцепились друг другу в спины. В первый и последний раз. Похлопали друг дружку. Александр пошёл обратно, стараясь разглядеть дорогу в плене слёз.

Лес сам вывел его к Селу. У Дуба собирался традиционный праздник. Подойдя к громадному дереву, парень, ставший мужчиной, обнял его. И почувствовал новую пару тёплых рук.