У Татьяны была любовь – молодая и красивая!
Он приехал издалека… «К ней! Навсегда!»- и теперь они вместе искали квартиру для совместного проживания.
Татьяна с гордостью шагала рядом со своим избранником и прижавшись к его тёплому плечу, заглядывала в любящие глаза, чтоб в очередной раз убедиться в их преданности, а её Алёшка, бережно держа спутницу за тоненькую талию, неустанно целовал её искрящиеся от счастья глаза.
Влюблённые прошли уже не одну улицу села, но подходящей квартиры пока найти не удалось, однако, они не отчаивались, зная, что им обязательно повезёт…
Свернув в очередной проулок, подошли к усадьбе Валентины – женщина славилась своим весёлым, заливистым смехом и бабы о ней говорили – «Когда Валька смеётся, в соседнем селе слыхать!»
За невысоким штакетником, прямо от калитки, начиналась выложенная плашкой тропинка, вокруг которой буяли осенние цветочные заросли, а вдоль них, прямо на грани соседского забора, ломился от ягод малинник.
Татьяна то что? Она этот малинник годами видит, а вот Алёшка… У него прямо челюсть отвисла и он, нарвав полную горсть ягод, отправил всё это прямиком в рот, при этом прикрыв глаза и причмокивая от удовольствия!
Татьяна рада была видеть удивление любимого, и пока он уплетал ягоды, она рассказывала, как они с Валентиной привезли и вместе рассаживали этот «малиновый гибрид», а потом, каждый год, раздавали по соседним сёлам «на развод», таким удачно – плодовитым оказалось новое ягодное приобретение.
Малинник плодоносил несколько раз в год, и последние ягоды поспевали в конце августа, и держались на ветках, аж до заморозков.
Неожиданно стукнула щеколда, и Татьяна дёрнула Алёшку за рукав, прошептав – «Садись, а то хозяйка застукает! У мамки наешься малины, у неё такая же сейчас… Ну, Алёшка!»
Алёшка не успел за присевшей Татьяной, когда на порог вышла Валентина и вперив в дородистые бока свои огромные кулаки, грозно приказала: – «Это кто посмел обрывать мою малину? Марш ко мне!»
Татьяна, хорошо знавшая «командиршу», только хохотала над ситуацией, крепко зажав ладонью рот, и наблюдала за Алексеем, как тот героически прикрывал её, свою любимую женщину, незаметно указывая на угол погребки, чтоб Татьяна за ним спряталась – он то не знал, что Валентина так в шутку кричит. Этих «любителей малины» хозяйка каждый день тут гоняет, и не малины ей жалко, а потоптанных цветов.
Но Алёшка то этого не знал, и как «настоящий защитник», сам решил ответить за свой проступок.
А Валентина с крыльца манила пальцем: – «Ну – ка, ну – ка… покажись, герой!».
Алексей с виноватым лицом, направился к хозяйке малины на «выволочку».
– Пошёл, как «барашек на заклание »! – веселилась под забором Татьяна.
– Та – а – а – ак… Кто такой будешь?» – было последнее, что она расслышала, когда за Алексеем захлопнулась дверь.
Из – за угла вышла знакомая пара односельчан; они немного постояли с Татьяной, порасспросили об Алёшке – «Кто да откуда…» и указали на небольшой, давно пустующий флигелёк, подходящий для молодожёнов. Попрощавшись с ними, Татьяна направилась к Валентине, подумав, что та уже ждёт её.
На стук никто не ответил. Татьяна постучала ещё раз и вошла в домик. Всюду стояла тишина…
– Ах, они решили подшутить надо мною! – подумала женщина – Ну, ничего, я вам сейчас задам!
Татьяна на цыпочках прошла в чистенькую горницу – никого!
– Спрятались, значит! Ну – ну!..
Заглянула за ширму – там в беспорядке валялись вещи хозяйки и какая то мужская одежда… Таня уже видела у кого то точь – в – точь такие брюки… Нужно вспомнить у кого и подшутить над Валентиной!
Так… спальня… Нет, туда не стоит заглядывать, там всегда взбитая перина с горой расшитых подушек…
Шорох из спальни заставил насторожиться, а сердце тревожно забилось, предчувствуя недоброе. Татьяна нерешительно заглянула в комнату, где увидела лежащую к ней спиной Валентину, голое плечо которой бесстыже переходило в огромную грудь, видную даже с порога… Женщина постанывала и что – то ласково бормотала…
Татьяна шагнула вперёд и заглянула через плечо Вали – между её грудей, покоилась голова «ЕЁ» Алёшки… Он поднял опьяненные страстью глаза на Татьяну и словно не увидел её, продолжая что то тихо говорить Валентине – его слова, поглощала огромная грудь женщины…
Красные круги, вперемешку с солнечными, заплясали перед глазами Тани – «Он же ростом ей до плеча… и худее раза в четыре» – только и подумала она выходя из комнаты…
На кухне стояла неполная бутылка первака, рюмки… в тарелке надкушенные кусочки копчёнки, рядом – «его» сигареты…
«Интересно, подумала Татьяна – Сколько ж я там проговорила, если они успели и выпить , и закусить, и… Ну, пусть двадцать минут… пусть тридцать… Чёрт принёс этих односельчан, с их флигелем, кому он теперь сдался! Хотя они ж как лучше хотели, радовались за молодых от души…»
Тоска больно сдавила грудь… только плакать не хотелось… как спалило всё в одно мгновение… выжгло… Вот увидела и выгорела… один пепел остался…
Таня покрутила в руках Лёшкину коробочку со спичками, чиркнула одну из них – красиво запрыгало пламя, язычки лизнули пальцы и не обожгли…
«Вот ведь интересно как бывает… когда душе не больно – от огня пальцам больно, а когда душе больно – пальцам от огня совсем не больно! Ч – ч – чёрт, чего это я мелю? Больно – не больно… Зато красиво! Красиво колеблется пламя и оно так похоже на обои кухни… И как я раньше не замечала – у Вали даже занавески с язычками пламени… или вернее – у цветов на занавесках лепестки, как язычки пламени…».
Когда из спальни донеслись очередные громкие стоны, Татьяна снова чиркнула спичкой – пламя красиво плясало на тоненькой ножке, кормившей его древесиной, и так же плясали занавески от лёгкого дуновения ветерка из приоткрытой форточки… Как похожи – пламя и лепестки… Порыв ветра, и… пламя перебралось на занавеску, сразу охватив всю стену и слилось в цвете с обоями… «Как гармонично» – подумала Татьяна и не торопясь вышла на крыльцо.
«Кругом ни души… наверное все ещё на дойке… кроме этих двоих, что не видят ничего вокруг, не слышат ничего вокруг, наслаждаются друг другом…
Интересное дело – огонь… ему вообще нет дела ни до неё, ни до них… ни вообще – ни до кого… жрёт – и – жрёт всё подряд… вот уж на крылечко выбежал, и лизнул новенькие половички, развешанные Валентиной на стареньком штакетнике… Смотри – ка, как быстро занялось…»
Вот где – то ожил набат и послышались беспокойные голоса.
В домике истошно закричали, чьё – то обнажённое тело метнулось за поседевшим стеклом и оно лопнуло, полыхнув ярким пламенем в окнах горницы…
Всё кругом ожило, закрутилось, сорвалось с мест и понеслось!
Татьяну часто отталкивали в сторону, громыхали вёдрами с водой, ругались на опоздавших пожарных; корили Валентину, которая наверное снова гнала самогон, да не уследила, довела дело до пожара; кто то даже сказал, будто «Так ей и надо, чтоб чужих мужиков не спаивала!»…
И чего людям вечно есть дело до других?.. Ну гонит баба самогон – ну и пусть себе гонит; спит с чужими мужиками – ну и пусть себе спит; горит – и пусть себе горит «синим пламенем», вместе с самогоном и мужиками… И чего лезть в чужую жизнь?..
Татьяна уже сидела на корточках, под горящим штакетником, сквозь который свешивались гроздья спелой ягоды, и тихо плакала, а на её колени, капал душистый сок с пылающей малины, которую они когда – то посадили вместе с разлучницей…
Автор публикации
