И грустно, и смешно

 

В пятом часу по полудню я возвращался в домой из загородной поездки. В вагоне народу было не много: несколько пожилых дачников с баулами, да компания грибников. И судя по полупустым корзинкам, грибов в лесу ещё было мало. Я расположился у окна, спиной к движению, и щурясь от яркого июльского солнца, безучастно наблюдал за плавно удаляющимися открыточными пейзажами вперемешку с резко отрезвляющими корявыми видами суровой действительности. Можно было, конечно, пересесть на теневую сторону, но менять место дислокации мне было лень, и я продолжал плавиться от зноя. На одной из станций в вагон вошла пожилая женщина в цветастом ситцевом платье. При ней была только дамская сумочка. Её тёмные крашеные волосы были убраны в массивную кичку на макушке. На висках кое-где уже проглядывала седина. На правой щеке удачно посаженная родинка придавала женщине некий шарм и право на кокетство. На вид ей можно было дать лет пятьдесят пять – шестьдесят. Дама была, как говорится, в теле, но без излишеств. Свободных мест было предостаточно, но она, повертев головой, прямиком направилась прямо ко мне и безцеремонно уселась напротив. Оглядев меня с ног до головы и, видимо, оставшись довольной увиденным, она положила свою сумочку рядом с собой на скамейку и игриво выдохнула:

– У-у-ф…ну и жара же сегодня, – посмотрела она на меня оценивающе.

– Да уж…- выдавил я из себя, скорчив некое подобие дружелюбной улыбки. Разговаривать с кем-либо мне совершенно не хотелось. Я прислонил голову к раскалённому стеклу и прикрыл глаза, делая вид, что задремал. Даже зевнул для правдоподобия. Но моя попутчица и не думала оставлять меня в покое.

– Молодой человек, простите, а вы до конца едете?

Я приоткрыл глаза и кивнул в знак согласия – выдавить из себя «да» я не счёл нужным.

– А долго ещё до города? – не унималась бабка. Да-да, я про себя сразу же окрестил её «бабкой». – За назойливость.

– Где-то час двадцать, – как можно с более усталой интонацией произнёс я.

Как было бы хорошо, если бы на следующей станции к нам подсела какая-нибудь пассажирка, может, бабка переключилась бы на неё, а меня оставила бы в покое, – мысленно взмолился я. Но на следующей станции произошло нечто неожиданное. В вагон вошли мои старые литературные персонажи в лице Стасика, Людмилы и Василия! Давно же они не навещали меня. Понятное дело, кроме меня их видеть никто не мог, но бабка, к моему удивлению, тоже подняла глаза на вошедших. Какого чёрта? Она что – тоже их видит?! Я радостно кивнул своим верным друзьям, приглашая их присаживаться. Бабка проследила взглядом за их приближением, даже сумку со скамейки убрала к себе на колени.

– Здравствуйте, товарищ Автор! Рады вас видеть в добром здравии, – за всех поздоровалась Людмила, – а что это за спутница с вами? Похоже она нас видит. Она что – новенькая?

– Людочка! Безумно рад вас всех видеть! О, ты теперь рыжая!

– Да вот ржавеем без дела, товарищ Автор, давненько вы о нас не вспоминали…

Бабка недовольно заёрзала на скамейке, когда Стасик уселся рядом с ней. Ей явно было неприятно такое соседство. Людмила с Василием устроились на моей скамейке.

– Как я рад, друзья мои, что мы встретились. Вы меня просто спасли! Ну, как вы? Рассказывайте, куда направляетесь?

– Домой едем, товарищ Автор. Хватит, нагулялись уже, – сказал Василий, – пора и честь знать…

Тут в вагоне почувствовалось какое-то движение. Пассажиры зашевелились, начали беспокойно вертеть головами. И действительно, по вагону в хвост поезда молча проследовали два контролёра-кассира. Они всегда так делают: двое потом пойдут с конца состава, а двое с головы поезда. Навстречу друг другу. Меня по привычке охватил мандраж.

– А вы-то что нервничаете, товарищ Автор? У вас же есть деньги, – улыбнулась Людмила.

– Привычка! Ещё со студенчества осталась. До сих пор помню, как мы всем вагоном частенько удирали от контролёров. Столько лет прошло, а как вижу их, сразу холодок по спине пробегает, как-то не по себе становится.

Бабка тоже зашевелилась.

– Я отойду ненадолго… Посторожите место, пожалуйста, молодые люди. – поднялась она со скамейки и поспешно проследовала к выходу. Она открыла дверь и вышла в тамбур. Неужели она тоже боится контролёров? Да нет же! Ей-то зачем? Наверняка у неё пенсионное… Но в том, что она видит моих персонажей, сомнения полностью отпали. – «Молодые люди, посторожите место». Кто же она такая?

И тут я заметил, что бабка внимательно наблюдает за нами из тамбура через стекло. Нехорошо так поглядывает. И рядом с ней стоит контролёрша в форме.

– Смотрите, она там – в тамбуре, – показал я пальцем. Мои друзья повернулись и в оцепенении замерли. Бабка что-то объясняла контролёрше и тыкала на нас пальцем в стекло. Женщина контролёр-кассир внимательно слушала её и кивала головой. Потом она достала телефон и с молчаливого одобрения бабки стала нас фотографировать. Ну это уже ни в какие ворота!

– Они фотографируют нас, какого чёрта? – испуганно затараторил Стасик. Бабка порылась в своей сумочке и достала милицейский свисток на верёвочке. Надела кондукторше на шею и всунула ей свисток в рот.

Бабка, по всей видимости, была у них за главного. Она распахнула двери тамбура, и они как две хищницы медленно вошли в вагон. Электричка сбавляла ход. Значит, сейчас будет остановка. Это наш шанс! – мелькнуло у меня в голове.

– Приготовьтесь! – скомандовал я, – действуем по моей команде.

Бабка с кондукторшей медленно приближались к нам, явно готовясь к прыжку. Что-то зловещее читалось в их лицах. Мои спутники тоже это уловили. И вот, когда нас разделяло каких-то три метра, электричка остановилась, послышался звук открывающихся дверей.

– Бежим! – скомандовал я, и мы рванули к выходу. Только-только успели выбежать, как двери за нашими спинами сомкнулись. Бабка с контролёршей со всей дури влетели в закрывшиеся прямо перед их носом двери. Они яростно колотили кулаками в стёкла и угрожающе скалились на нас из окна тамбура. Электричка медленно тронулась.

– Успели… – облегчённо выдохнул Василий, – что им от нас было надо, товарищ Автор?

– Понятия не имею! Но ничего хорошего. Это уж точно! Бережёного бог бережёт.

– Ха, а вы видели сколько злости было в их глазах, когда двери прямо перед ними захлопнулись? – злорадно хихикнула Людмила, – чуть не лопнули от досады!

– Что-то я не припомню, чтоб здесь раньше остановка была… До города ещё час ехать, – огляделся я по сторонам. Нас окружала типичная городская застройка. Панельные девятиэтажки тянулись вдоль путей. Перед платформой зелёные насаждения. За ними привокзальная площадь, с остановками общественного транспорта. Совершенно незнакомое место!

Между тем послышался резкий металлический скрежет. Мы оглянулись. Электричка экстренно тормозила. Она остановилась, едва застав последним вагоном самый край перрона. Двери открылись и на перроне нарисовались бабка с контролёршей.

– Вот, блин, настырные тётки! Они, походу, стоп-кран дёрнули! – сказал Василий. – Смотрите!

Тётки, сначала не торопясь, а потом всё более ускоряя шаг, двинулись в нашем направлении.

– Какого лешего, товарищ Автор? Мы не на их территории, это уже не их епархия! Чего они за нами…

– Понятия не имею, друзья мои. И честно говоря, совершенно не горю желанием это узнать. Давайте-ка уносить ноги. Скроемся в жилых кварталах, там легче затеряться.

Наши преследовательницы пустились трусцой. Женщина-контролёр истошно засвистела в милицейский свисток. Билетная лента из её служебной сумки развевалась на бегу, а мелочь ритмично звенела на всю округу. Мы быстро спустились с перрона и побежали к площади.

 

Странное дело: на площади – ни души! Как вымерли все. Торговые павильоны оказались закрыты. Людмила дёргала за все ручки, но увы – безрезультатно. И вот ещё что бросилось в глаза: всё небо заволокло сплошным светло-серым покрывалом. Ни одного просвета! А когда мы ехали в электричке, на небе не было ни облачка! Стоило выйти и на тебе! А тут даже малейшего ветерка не ощущалось.

– Такое ощущение, что сейчас уже поздний вечер, вы не находите? – поинтересовался я, – а у меня на телефоне всего половина пятого.

– Меня тоже как-то уже в сон клонит, – ответил Стасик, – мы походу часов на пять или шесть вперёд перескочили.

Где-то за нами послышался знакомый свист.

– И не думают отставать, сволочи! Предлагаю свернуть во дворы.

Мы забежали в арку и очутились в пустом дворе многоэтажки. Мёртвая тишина: ни тебе детского визга на игровой площадке, ни музыки из окон, ни прохожих, ни машин… А ведь воскресный вечер, по идее, должен быть в самом разгаре. Мы пробежали пару кварталов и остановились на детской площадке. Устроились на скамеечке передохнуть и наметить план действий. Я достал сигарету и закурил.

– Ну? Что вы обо всём этом думаете? – спросил я своих героев.

– Совершенно пустой город. Как декорации к фильму, только массовки что-то не видно, и всё вокруг настоящее, а не бутафорское. Даже мусор в урнах. Мусор есть, а тех, кто намусорил, нет. Куда все подевались? – развела руками Людмила.

– А вот мне кажется, что никто никуда не подевался… Просто здесь ещё никого нет. Как вы на это смотрите? Это место пока пустует, оно ждёт, когда его заселят, – загадочно проговорил Василий, – кроме нас тут пока никого нет… Ну и эти придурошные тётки ещё. Не хотелось бы иметь таких соседей.

– А как отсюда выбираться? – поинтересовался Стасик.

– Думаю, так же, как и приехали – на электричке. Мы с Василием, помнится, уже бывали в подобном месте. Это что-то вроде параллельной реальности. Надо найти воду. Не известно на сколько мы здесь застряли, – высказался я, доставая из рюкзака бутылку с водой, – по паре глотков, не больше.

Мы утолили жажду, и тут послышался какой-то шум. Он приближался. Все напрягли слух. Что же это? Ба! Да это же звук работающего двигателя!  Мы здесь не одни! Цивилизация!

Шум нарастал. Помимо звука двигателя был ещё какой-то раздражающий металлический скрежет. Будто по асфальту волокут какие-то металлические предметы. Зубодробительный скрежет! Мы повскакивали со скамейки и приготовились. Ведь неизвестно, что из-за угла покажется. Я инстинктивно наметил пути к отступлению: за детской площадкой был невысокий забор детского садика. Если что, можно без особого труда перелезть через забор и скрыться на территории дошкольного учреждения.

Тут из-за угла, с оглушительным рёвом неуверенно вырулил трактор. Это был очень старый трактор. Без кабины, кабриолет. Такие в тридцатых годах прошлого века на полях работали. С огромными колёсами. Он был без глушителя и тарахтел на всю улицу, нещадно чадя чёрным дымом. За рулём с почерневшей от копоти рожей сидела контролёрша и истерично дула в свой идиотский свисток. На голове у неё был танкистский шлем. По правую руку от неё сидела бабка в зияющей дырами и перемазанной маслом фуфайке.

– А-А-А! – заорала она басом, – дави гадов! Размажем кулацкое отродье по асфальту!

Бабка привстала с сиденья, вытащила из-за пазухи топор, и угрожающе потрясая им в воздухе, скомандовала:

– Зоя! Полный вперёд!

Зоя нажала на газ, трактор взревел и встал на дыбы, как квадроцикл на задние колеса. Потом опустился и помчался прямо на нас. Сзади на цепи за ним волочилась по асфальту ржавая батарея. А за ней на верёвке связка пустых консервных банок. Всё это создавало адскую какофонию. Аж зубы сводило.

– Живо, бегом в детский сад! – скомандовал я. Через забор мы перемахнуть успели, благо женщина-контролёр, видимо, в первый раз была за рулём трактора и управлялась с этим раритетом весьма неумело. Трактор чуть не заглох, напоровшись на вкопанные в землю раскрашенные колёса, потом въехал в детский бревенчатый теремок с горкой, и потеряв направление движения, с деревянной крышей на капоте, был остановлен росшим неподалёку толстым деревом. Бабка, ругаясь на чём свет стоит, и размахивая топором, вылезла из окончательно заглохшей машины. Топнула ногой, злобно сплюнула и в сердцах несколько раз ударила топором по трактору.

– Врёшь! Не уйдёшь, контра проклятая!

Мы с безопасного расстояния наблюдали за их неудачей. Родинка на щеке бабки заметно увеличилась, – отметил я про себя.

– Это их ненадолго задержит, – повернулся я к товарищам, – но нам надо спешить, по моим подсчётам скоро тут темнеть начнёт. Уходим!

Бабка будто услышала меня, хотя мы были почти в трёх сотнях метрах от них. Я снова выглянул из-за угла корпуса детсада. Бабка отшвырнула в сторону топор, и в её руке появился «маузер». Она издала нечленораздельный вопль и пару раз пальнула в воздух. Потом прищурилась и несколько раз выстрелила в нашу сторону. Одна из пуль выбила осколок кирпича рядом с моей перепуганной физиономией.

– Чёрт возьми, они не шутят! Уносим ноги! Живо!

 

Сумерки сгущались. Мы пересекли пустой проспект и углубились в жилой массив. Это был очень аккуратный и ухоженный район, застроенный в основном хрущёвками. Очень зелёный район. Тихий и уютный для проживания. Хотелось бы мне жить в таком! Между пятиэтажками прослойками мирно зеленели уютные газоны с регулярными насаждениями кустарников и невысоких деревьев, – чувствовалось, что за всем этим ухаживали. Правда, кто – не понятно. Никаких железных дверей с кодовыми замками. Заходи не хочу! Скоро станет совсем темно. Ни одно окно не зажглось. Фонари тоже не горели.

– Стойте! А давайте переждём ночь в этом подъезде! – предложила Людмила, – всё теплее, чем на улице…

– Ни в коем случае! – одёрнул Стасик супругу, – так мы загоним себя в ловушку. Если они нас вычислят, то…

– Да, думаю, ты прав: мы уязвимы в замкнутом пространстве, – согласился Василий, эти тётки как-то нас находят, по запаху что ли… может, как насекомые, феромоны наши чуют.

– Вон там, смотрите! Давайте спрячемся от наступающей тьмы под теми деревьями, – указал Стасик на густые заросли, – там они нас не увидят.

С предложением Стасика все согласились. Густая кленовая роща вполне могла стать надёжным укрытием. Тем более, и пути к отступлению были. За рощицей, метрах в ста была огороженная невысокой оградой спортивная площадка с турниками, брусьями, баскетбольным кольцом и прочим спортивными аттракционами. Это может задержать преследователей, если они на машине.

Мы укрылись в густых кленовых зарослях и расселись на траве прислонившись друг к другу спинами. Во-первых, так теплее, во-вторых, – для кругового обзора.

– Да-а-а, Стасик, прятаться от темноты под деревом… Такое только тебе могло прийти в голову. Эх, недалёкий же ты человек… Неандерта-а-а-алец, – протянула Людмила, зевая, – и за кого я замуж вышла, товарищ Автор?

– Недалёкий, говоришь, значит, близкий! Не так ли? – ухмыльнулся Стасик, – «неандерта-а-алец». Близкий по уровню развития то есть. Не даром говорят: муж и жена – одна сатана.

– Ну Стася…– как бы обиженно, но по-женски нежно пролепетала Людмила, – вечно ты всё опошлишь.

– Молодец, Стасик! – пожал я ему руку, – ловко ты её на место поставил.

Все дружно рассмеялись.

– Тихо! Слышите? – насторожился Василий, – кажется это по нашу душу.

Мы легли в траву и затаились. Шум мотора и свет от горящих фар медленно приближался. Теперь это был броневик. С башней и пулемётом. По пояс высунувшись из люка, бабка с керосиновой лампой в одной руке и с «маузером» в другой вертела головой по сторонам, внимательно вглядываясь в темноту.

– Они где-то здесь, я их чувствую, – сказала она и постучала рукояткой пистолета по башне. Броневик остановился. Бабка смотрела прямо в нашу сторону и громко нюхала воздух. На этот раз на ней была кожанка и фуражка с какой-то красной эмблемой. Родинка на щеке расползлась ещё больше. Мы замерли и прижались к земле. Одно дело «маузер» с топором, а совсем другое – броневик с пулемётом! От такого не убежишь. Но на наше счастье её что-то отвлекло.

– Кажется, я что-то слышала, – постучала она по броне, – Зоя, давай вперёд, а потом направо!

Когда броневик скрылся из видимости, все облегчённо выдохнули.

– На этот раз пронесло, – вытер со лба испарину Василий, – надо менять логово, они сюда вернутся. Кажется, я знаю, как они нас находят. Надо подумать над этим…

Мы короткими перебежками добрались до парка отдыха. Спрятались под одной из детских каруселей с лошадками, слониками и прочей живностью. Я собрался было уже закурить, но Василий неодобрительно покачал головой. Нельзя, мол, – заметят.

– Товарищ Автор, скажите, вам страшно? – спросил Василий меня в упор.

– Конечно страшно! А ты как думаешь! Меня чуть из «маузера» не пристрелили, – честно ответил я, – а чего, собственно, скрывать-то? Это вам бояться, в принципе, незачем. Я вас и воскресить могу, если что. А вот мне не до шуток! – Я сделан из мяса, Василий! Меня убьют так убьют! – По-настоящему!  Воскрешать меня не кому! Меня же в отличии от вас никто не придумывал.

– Так уж и никто? – лукаво улыбнулся Василий, – ну-ну… Так вот я к чему. Вы правы: нам с Людой и Стасиком вроде бы бояться нечего, но… Но мы – боимся! Вот в чём дело, товарищ Автор. Ваш страх передаётся нам, мы связаны с вами чем-то вроде ментальной пуповины. Мы, по вашей милости, просто вынуждены бояться! Лично мне уже как-то поднадоело прятаться по кустам от каких-то…

– Тс-с-с! Тихо! – кажется, едут, – зашипела на нас Людмила, – в укрытие!

Мы спрятались под лестницей карусели и затихли. По дорожке мимо нас медленно проехал мотоцикл с коляской. За рулём была Зоя в форме унтер-шарфюрера СС, в каске и с винтовкой за спиной. В коляске восседала бабка в форме штурмбанфюрера, тоже в каске и с автоматом на шее. Каска ей была явно великовата, и она была вынуждена постоянно поправлять её на каждой колдобине. Ночную тишину парка как болгаркой разрезала их грубая и резкая немецкая речь. Мне стало не по себе: мы прячемся под детской каруселью, а по парку разъезжают какие-то фрицы, аж мороз по коже. Мне бы гранату! Ух я бы тогда!

– Зоя, – это по-нашему сержант, а бабка – майор, – блеснул эрудицией Стасик, – патрулируют.

Мотоцикл свернул на другую дорожку и удалился из нашей видимости. Раздалась короткая автоматная очередь. Потом всё стихло. Мы выждали какое-то время и вышли из укрытия. Надо было двигаться дальше.

 

Я шёл и размышлял: как они всё-таки нас находят? А Василий – молодец! Он был прав на счёт пуповины. Как я сам-то до этого не додумался? Это, наверное, страх затуманил мой разум. Как это не прискорбно, но надо признать, что мои персонажи уже не просто выдуманные мной герои. Они уже дано состоялись как личности, а я этот момент прошляпил! Но пуповина становится всё тоньше. Ещё немного и они заживут своей собственной жизнью. Может быть, даже вообще скоро со мной и здороваться перестанут…

– Стоп! Давайте передохнём, – отвлёк меня от грустных мыслей Стасик, – давайте присядем, на лавочке у подъезда.

Мы остановились у подъезда длиннющей девятиэтажки. Я уже мысленно на всё плюнул, зажёг сигарету и закурил.

– Товарищ Автор! – строго одёрнула меня Людмила, – вы бы хоть в подъезд зашли, а то мы тут как на ладони из-за вашей сигареты.

Я послушно зашёл в подъезд и продолжил свои грустные раздумья…

– Товарищ Автор! – прервала моё уединение Людмила, вбежав в подъезд, – скорее! Вас Василий зовёт!

Ха! Я что уже в подчинении своего собственного персонажа?! Мной завладела злость и досада на самого себя, на своё бессилие. Я застал Василия чертящим красным мелом линию на асфальте.

– Я всё понял, товарищ Автор! Это ваши страхи движут ими! Вспомните, ведь это именно вы первый – ещё в электричке – ни с того ни с сего вдруг поддались панике. Какая муха вас укусила в тот момент?! А мы уже в след за вами. Эти злобные тётки чувствуют ваш страх! Они подчиняются ему! Как мотыльки на свет, они летят на ваш страх! Вы властны всё это остановить!

– Но как? – застыл я на месте, – что я могу сделать, я действительно боюсь их. Я очень виноват перед вами, друзья мои, простите меня ради бога.

– Виниться и кусать локти будете потом! Я не намерен больше бегать от ваших страхов! Мы дадим им бой! Чего бы нам это не стоило! Слышите?! И нам за это ничего не будет! – Как детям за жестокое обращение со взрослыми! Кто со мной?! – призвал Василий. Стасик и Людмила тут же в едином порыве подняли руки, издав боевой клич. Я же был в полной растерянности и беспомощно хлопал глазами, готовый провалиться под землю со стыда.

– Не волнуйтесь, товарищ Автор, мы не дадим вас в обиду. Если уж вам так страшно, спрячьтесь в кустах, возле помойки. Люда, Стасик ищите всё, что может пригодиться для схватки!

Людмила со Стасиком перевернули мусорные баки, выпотрошили урну у скамейки и принялись рыться в мусоре.

– Вот! Я, кажется, нашла! – продемонстрировала она аэрозольный баллончик, – «Дихлофос»! То, что надо! – ликовала воительница, – смотрите, он почти целый! Незаменимое средство от всякой нечисти!

– А у меня вон оно что, – растерянно выпрямился Стасик над грудой мусора с бронзовым канделябром в руке, – старинный, его бы почистить… Хорошая вещь получится.

Василий, не найдя ничего подходящего, выломал с гвоздями доску из ограды палисадника. Потрогал торчащие из неё гвозди и удовлетворённо произнёс:

– Острые! Кому попадёт – мало не покажется. Так, все отступили за красную линию. Приготовиться к бою! Ждём. Можете курить, товарищ Автор, теперь это уже не важно.

Василий со своей смертоносной доской занял место по центру. Слева от него, чуть подальше заняла оборону Людмила, выставив перед собой на вытянутой руке баллончик с «Дихлофосом». По правую руку встал Стасик, замерев в угрожающей самурайской стойке, с канделябром вместо меча.

 

Через какое-то время мы заметили вдалеке огонёк. Потом ещё один. Потом ещё. Огни зажигались всё ближе и ближе, будто что-то приближается, и ему освещают путь. Это зажигались уличные фонари! Послышался неясный гул. По мере приближения огней гул всё более нарастал. И наконец все поняли, что это музыка. Мелодию пока было трудно разобрать, но определённо, что-то мелодичное и до боли знакомое!

Интересно, – думал я, – что же на этот раз? Танк? Бронепоезд? Или на субмарине прикатят? В голове сразу же заиграла песня Битлов про жёлтую подводную лодку: We are live in a yellow submarine, yellow submarine, yellow submarine…  Но это был «Полёт валькирий» Вагнера! Всё громче и громче…

И тут мы увидели её! Золотую колесницу! Ослепительно сверкая в свете фонарей, она стремительно приближалась под торжественную и не сулящую ничего хорошего музыку Вагнера.

– Приготовиться к бою! – закричал Василий и сжал доску в замахе. Людмила зажмурилась, согнула ноги в коленях и приготовилась обдать валькирий струёй «Дихлофоса». А Стасик выставил перед собой канделябр на манер животворящего креста, в качестве защиты, будто на него несутся вампиры. Я же ни с того ни с сего подобрал в мусоре старую поварёшку и принялся яростно колотить ею по ржавому мусорному контейнеру. Колесницей управляла Зоя. На этот раз в образе скандинавской воительницы: в кольчуге, стальном шлеме, из-за спины торчала рукоятка меча. Бабка же была в золотых доспехах, на голове шлем с рогами, из-под которого выбивались светлые косы. За спиной лук со стрелами, одной рукой она держалась за борт, а в другой сверкала здоровенная палица, которой она угрожающе поигрывала на скаку!

 

Все уже было мысленно попрощались с жизнью. Но в трёх метрах от красной линии колесница остановилась как вкопанная. Будто резко нажали на тормоз. И лошади встали, как литые. Что, согласитесь, очень необычно. От резкого торможения рогатый шлем съехал на глаза бабки. Она поправила головной убор и фыркнула от досады. Валькирии молча переглянулись и в недоумении пожали плечами. Потом уставились на нас. Сначала их глаза округлились от удивления, а после в них мелькнула искорка некой растерянности. Типа: что теперь делать-то? Так мы и замерли, буравя друг друга взглядами, в трёх метрах друг от друга. Нас разделяла лишь красная линия. Ни мы, ни наши преследовательницы не решались вступить в бой первыми. Наконец Василий выступил вперёд:

– Какого чёрта вы за нами гоняетесь? – вопросительно крикнул он, поигрывая доской.

– А зачем вы убегаете? – безапелляционно парировала бабка. И действительно – тут уж и не поспоришь – мы убегаем, а они догоняют!

– К чему тогда это воинствующее улюлюканье и зловещие образы?

– Так ведь чем больше вы нас боитесь, тем страшнее мы вынуждены выглядеть! Приходится соответствовать! Устали уж перевоплощаться – чай не девочки уже!

Бывший штурмбаннфюрер бабка, опустила палицу и, доверительно глядя мне в глаза, пожаловалась:

– А ещё у меня от вашего страха родинка растёт, вон как набухла! – пожаловалась бабка, с опаской трогая разросшуюся чуть ли не с кулак родинку, – так ведь и лопнуть может! Была простая мушка… А выросла в злокачественную… Нет вы меня в гроб загоните со своими страхами, честное слово. Пожалели бы пожилого человека. – страдальчески сложила она на груди руки и покачала головой.

Меня как током пронзило! Будто пелена упала с глаз. Я ощутил чудовищно прозрачное, до скрипа чистое, и твёрдое как алмаз естество… Моё восприятие мира мгновенно поменяло знак. Произошла полная перекристаллизация: из грустной аморфной реальности – в чистое и развесёлое волшебство! И перемена эта не осталась незамеченной!

– Ну… Раз уж всё прояснилось, мы, наверное, пойдём переодеваться? – с надеждой в голосе с спросила главная валькирия. Я кивнул в ответ:

– Конечно идите! Об чём речь?! – не в силах уже сдерживаться засмеялся я.

Кони ожили и пришли в движение, колесница вздрогнула и задним ходом, что, согласитесь, тоже очень необычно, скрылась за углом. Фонари продолжали гореть.

Кондукторша и бабка показались из-за угла уже в безобидном гражданском обличии, без всяких колесниц, «маузеров» и палиц. Вместо безобразной родинки на правой щеке предводительницы, как и прежде, скромно расположилась аккуратная мушка. Когда они приблизились к нашей компании, контролёрша вдруг засвистела в свой милицейский свисток, видимо, пытаясь что-то сказать. Но быстро опомнилась, достала свисток изо рта и спрятав его в сумку, впервые подала голос:

– Маргарита Степановна! Во что ты меня втянула? Что это было? Ущипни меня, я не сплю? Я простой контролёр-кассир… Никого не трогала, просто делала свою работу… И тут на тебе! Трактор, лошади, броневики! И в конце концов – где мы находимся?

Маргарита Степановна, почувствовав, что её боевая подруга близка к истерике, поспешила её успокоить:

– Да всё в порядке, Зоя Сергеевна. Ничего страшного не произошло, просто вас засосало сюда нечаянно. Не в том месте и не в то время, как говорится. Ничего не поделаешь – вы теперь одна из нас. Я вам после всё объясню. А пока что надо выбираться отсюда, скоро светать начнёт.

Ничего себе «засосало нечаянно», это ж надо, – уже без моего ведома стали персонажей сюда приводить. Совсем от рук отбились! – с возмущением подумал я, но вспомнив о своём непростительном приступе трусости и о находчивости своих персонажей, опустил голову, так ничего и не сказав вслух.  Да и что тут скажешь? Когда-то я их всех придумал, а теперь они уже сами по себе. Вот и свою реальность создали. Они вольны менять её по своему усмотрению. А в некоторых вопросах даже превзошли самого автора. То есть – меня!

– Ну что, друзья мои, пора возвращаться. На станцию, кажется, в ту сторону? – спросил я Маргариту Степановну.

– Товарищ Автор, вы только не обижайтесь, мы здесь останемся, – произнесла Людмила, потупив взор. Все трое выжидательно уставились на меня.

– Не надо извиняться, Людочка. У вас теперь своя жизнь, и вы вольны выбирать. Сегодня вы это доказали…

– Мы не прощаемся, товарищ Автор, зовите, если что… Выручим! – протянул мне Василий руку, прощаясь.

– Мы остаёмся, – твёрдо сказал Стасик, – нам здесь нравится. А вы приводите новых персонажей, места тут всем хватит, вон сколько квартир пустуют. – обвёл он рукой ближайшие дома.

– Что ж… Воля ваша. Удачи, друзья мои!

– А мы? Что же будет с нами? – спросила Маргарита Степановна.

– А вам пока сюда рано, – на правах старшего взял слово Василий, – вы пока ещё слишком зависимы в эмоциональном плане от товарища Автора. Так что возвращайтесь в свой мир вместе с ним. Пусть товарищ Автор поводит вас по росе своих будущих произведений, а когда окрепните, тогда уж и милости просим к нам.

– Ой, простите, мне что-то не хорошо, – зажала руками рот Зоя Сергеевна и побежала к помойке. Она склонилась над кучей мусора и её несколько раз вырвало.

– Штирлиц склонился над картой СССР – его неудержимо рвало на родину, – пошутил Стасик, – ничего страшного, Зоя, это нормально. В первый раз всегда так. Понимаю, слишком много всего необычного свалилось на вас в одночасье. Как впечатление? Не жалеете, что оказались тут вместе с нами?

Зоя достала носовой платок и вытерлась.

– Что вы! Конечно нет! Это же куда интересней, чем за зайцами по электричкам гоняться. А тут столько всего нового, аж голова кругом! – повернулась ко мне Зоя, – жду с нетерпением, товарищ Автор, буду только рада новым приключениям.

– Ну, товарищ Автор, теперь у вас появились новые персонажи, не оставляйте их на долго. Ведь нам, персонажам, от этого очень грустно становится.

– Постараюсь, – пообещал я Стасику, – Маргарита Степановна, Зоя, нам пора выдвигаться.

 

Уже совсем расцвело, когда подошла электричка. Мы зашли в вагон. Похоже тот же самый, в котором мы все приехали. Даже дачники с грибниками те же самые. Только они будто не видели нас, сидели в застывших позах, словно на фотоснимке. Я прошёл к своему прежнему месту и уселся у окошка. А Маргарита Степановна с Зоей замешкались в тамбуре.

– Товарищ Автор, нам надо с Зоей немного пошушукаться, – бросила она мне и закрылась с новой подругой в тамбуре.

Что ж, пусть потреплются, поближе узнают друг друга. – Мне же потом меньше работы. Электричка тронулась с места…

 

– Граждани-и-ин! Молодой человек! Просыпайтесь, приехали… – тормошили меня настойчиво. Я открыл глаза и огляделся. Тот же вагон. Пассажиры уже все вышли. За окном перрон вокзала. Кажись приехали… Стоп! А где же Зоя с Маргаритой Степановной? В тамбуре их не было. Минуточку! Это что же – мне всё приснилось? Не-е-ет… Так не бывает! Со мной, по крайней мере.

Я вышел на перрон и побрёл к турникетам. На электронном табло без пяти шесть. Прибыли точно по расписанию. Но должно же хоть что-то остаться! И тут я услышал стук и поднял голову. На втором этаже билетно-кассового центра в окне я увидел Зою. Она стучала по стеклу и улыбалась. И улыбалась именно мне. Она помахала мне рукой:

– Это я, – показывала она на себя пальцем, – всё в порядке, товарищ Автор, я всё помню, до встречи! – прочитал я по её губам. Но тут меня подхватила толпа и я был вынесен людским потоком за пределы её видимости.

Значит всё прошло нормально, – отметил я про себя, – и это не просто сон. Впрочем, так оно обычно со мной и бывает.

Я спустился в метро и поспешил к электричке, но не успел. – Двери захлопнулись прямо перед моим носом. Вот досада! Но в дверях вагона я увидел Маргариту Степановну! Бабку! Вот тебе на! Штурмбанфюрер! Бабка кокетливо заулыбалась и указала пальцем на свою родинку: вот, мол, помните меня? Потом сжала руку в кулак, выпрямила указательный и большой пальцы, как дети обычно имитируют пистолет, и пару раз выстрелила в меня из импровизированного «маузера» через стекло:

– Пых-х-х-х! Пых-х-х! – прочитал я по губам. Потом резко отдёрнула «пистолет» от стекла, согнув в локте руку, обыгрывая отдачу, и поднесла указательный палец, служивший дулом, ко рту. Манерно, совсем по киношному, сдула пороховые газы и азартно подмигнула мне, лукаво прищурившись. Я улыбнулся в ответ. Электричка прогудела и унесла штурмбанфюрера в тёмный тоннель. До скорой встречи, Маргарита Степановна!

 

Ну что ж… Подведём итог. Эта поездка оказалась весьма значимой для меня, как для автора. Что я из неё вынес? Ну во-первых: нужно легко, без горечи расставаться со старыми своими персонажами. – Но со светлым чувством благодарности! Мы через многое с ними прошли. Теперь у них своя жизнь, и они это заслужили. Обрели своё место под солнцем. Мне остаётся только порадоваться за них. А если мне понадобится их помощь или совет, я всегда буду знать, где их найти. Во-вторых: я избавился от страха перед новыми, не совсем удобными для меня персонажами. Их появление для меня оказалось неожиданным! Прямо как снег на голову свалились! Как, впрочем, и для Зои с Маргаритой Степановной – их-то вообще никто не спрашивал! Раз – и завертелось! А я, в свою очередь, как и обещал Василию, обязуюсь поводить их по росе своих будущих рассказов, пусть окрепнут и наберутся опыта. Так, глядишь, и заселю со временем тот пустующий пока что город. И чем чёрт не шутит – может, они там и профсоюз свой организуют. А что тут такого? Профсоюз литературных персонажей! Тут ведь палка о двух концах: мы в ответе за тех, кого приручили, явили, так сказать в мир, а они уж потом присмотрят, если что – и за нами. Такова уж миссия автора.

 

30 июля 2023 г.