Свою работу Катя не любила из-за необходимости всё время находиться на виду у незнакомых людей. Ей очень трудно было привыкать к этому, но неожиданно случилось событие, облегчившее её страдание: руководство супермаркета, где Катя трудилась кассиром, обязало всех сотрудников носить защитные маски во время работы. Кроме этого, запрещалось обслуживать покупателей без масок. Тем, кто принял распоряжение в штыки, дали понять, что если они не осознают опасность новоявленного вируса, то им не место в коллективе.
Катя опасность осознавала, так как напряжённо следила за ежедневной статистикой по телевизору и старалась не пропускать телевизионные передачи, в которых людям рассказывали всю правду о страшной инфекции. Она панически боялась заболеть и маску надела безропотно.
Самое удивительное заключалось в том, что этот небольшой кусочек ткани на лице воспринимался как барьер между нею и покупателями. Благодаря ему она перестала ощущать угнетающий дискомфорт под взглядами незнакомых людей и почувствовала себя увереннее.
Кое-кто иногда подходил к кассе без маски, но потом молча надевал её, подчиняясь вежливому требованию Кати. При этом никто не замечал лёгкой полуулыбки удовольствия на лице кассира.
Не беда, что маска раздражала кожу и затрудняла дыхание. Главным для Кати стало сейчас другое: впервые в жизни она смогла от кого-то что-то потребовать. Её требования люди выполняли, и это было так приятно.
***
Катя считала школьные годы худшими в своей жизни. Учёба давалась ей с трудом, в классе она ни с кем не подружилась, перед учителями робела, а когда её вызывали к доске, вся содрогалась внутри. К ней, замкнутой, давно уже привыкли, и никому не было дела до того, что творится в её душе. Класс жил своей бурной жизнью, не обращая внимания на Катю.
Катина мама с детства учила её смирению и безропотному принятию всего происходящего. «Что ни делается, – всё к лучшему, — нередко говорила она, — поэтому терпи, доченька. Будет и нам счастье».
В классе Катя сидела за первой партой около двери одна, так как число учеников было нечётным, и ей не находилась пара. Но вот однажды в класс пришла новенькая, которой досталось единственно свободное место рядом с Катей.
Новенькую звали Жанной Козуб. Она приветливо улыбнулась своей соседке по парте и, как видно, чувствовала себя совершенно свободно. Катя же была настолько скована, что боялась сделать лишнее движение.
На перемене Жанна обратилась к ней:
— Ну, что? Давай знакомиться?
Катя так растерялась, что не смогла сразу ответить. В это время к Жанне подошли девочки, начали что-то щебетать, а потом предложили показать школу и увели новенькую. Она, уже будучи в дверях, обратилась к Кате:
— Пойдёшь с нами?
Но та в ответ отрицательно покачала головой.
Несколько дней Жанна безуспешно пыталась разговорить Катю, а однажды спросила:
— Катюша, тебе не хочется общаться со мной?
— Нет, — тихо ответила Катя.
— «Нет» означает «не хочется»?
— Нет, совсем не это.
— А что же тогда?
— Я просто не привыкла.
— Не привыкла к чему?
— Общаться.
Жанна от удивления широко открыла глаза:
— Катюша, как же так?
Она заметила, как Катя напряглась, и добавила только одно:
— Мы с тобой об этом обязательно поговорим после уроков.
Но разговор не состоялся. Когда закончился последний урок, Жанну кто-то отвлёк, и Катя в это время поспешно покинула класс.
Она шла домой, мысленно обращаясь к Жанне. Эта весёлая девочка всего за несколько дней стала своим человеком в классе. Такая никогда не поймёт Катю, поэтому ни к чему эти душещипательные разговоры. Да и разве можно в открытую признаться в собственной зависти к тем, кто лучше Кати (а лучше неё были все), или в том, насколько стыдно носить фамилию Козявкина.
Теперь Катя больше всего завидовала Жанне. Новенькая искрилась позитивом, всем своим видом утверждая: «Я счастлива и красива! Я люблю себя и всех вас!». Как никто другой, она была способна искренне и в то же время по особому восхитительно выражать свои эмоции, а шутки отпускала такие, что весь класс заливался смехом. На переменах Жанну всегда окружали одноклассники. И вовсе не потому, что она стремилась быть в центре внимания. Это происходило естественно, как само собой разумеющееся, именно поэтому Катя завидовала всё больше и больше.
Вечером у неё неожиданно поднялась температура. Две недели болезни без посещения школы доставили радость, а потом снова начались томительные будни. Когда Катя не смогла решить контрольную задачу по физике, учительница Лидия Михайловна недовольно заявила:
— Надо же быть такой недотёпой, Козявкина! Я тебе рекомендую по окончании школьного года поступать в какое-нибудь училище, иначе ты не осилишь дальнейшую программу.
Неожиданно для всех со своего места поднялась Жанна:
— Лидия Михайловна, зачем же вы так!
— В чём дело, Козуб?
— Знаете, у каждого свои способности. В танцах, например, одни на лету схватывают движения, а другим надо повторять то же самое десятки раз. Но это ещё вопрос, кто из них будет танцевать лучше. Здесь и от учителя много зависит.
— Ты, Козуб, хочешь упрекнуть меня в том, что я плохая учительница?
— Я хочу сказать, что Катя долго болела, много пропустила и поэтому ей сейчас нелегко.
— Ну вот ты и помоги, раз так переживаешь за неё.
— Я готова. Главное, чтобы Катя согласилась.
— Вот и хорошо! Козявкина, ты хочешь, чтобы Козуб подтянула тебя по физике?
Катя молчала, не поднимая глаз. Она с большим усилием сдерживала слёзы. Ей было жалко себя и стыдно оттого, что в очередной раз безропотно проглотила обиду. Она бы никогда не осмелилась разговаривать с учительницей так, как Жанна, однако чувства благодарности к своей защитнице не испытала.
Стыд и обида перерастали в тихую ненависть: к унижающей её учительнице и к Жанне, которая своим благородством возвышала себя на фоне не умеющей постоять за себя Кати. И от такой девочки нужно было принять помощь? Никогда!
Но отказать она не смогла. Пришлось терпеть навязанную помощь и приложить все усилия, чтобы в кратчайший срок исправить двойку. После этого Жанна заметила стремление своей подопечной отстраниться от непрошенной помощницы и оставила её в покое.
***
Вспоминать школьные годы Катя не любила. Прошлые обиды крепко засели в её памяти. Поэтому, когда к кассе подошла интеллигентная на вид старушка, очень похожая на Лидию Михайловну, Катя сразу же почувствовала к ней неприязнь. А может, это и была бывшая учительница, состарившаяся с годами, и сейчас появилась возможность хоть немного поквитаться с ней.
— Наденьте, пожалуйста, маску, — произнесла Катя почему-то вдруг дрожащим голосом.
— Не могу, девушка, я в ней задыхаюсь. Отпустите меня так, пожалуйста.
— Наденьте маску, — более требовательно повторила Катя, ощущая своё превосходство в данной ситуации.
— Поймите, я не могу.
— Тогда я не буду вас обслуживать.
— Ну что же, спасибо и на этом, — вздохнула старушка и отошла от кассы, опираясь на палочку.
— Девушка, могли бы и обслужить больного человека, ничего страшного не случилось бы, — упрекнула Катю очередная женщина.
— Не имею права.
— Раз так, я оплачиваю и свою покупку, и этой бабушки. Только давайте побыстрее.
После слов сердобольной женщины моментально испарилось чувство торжества, возникшее в душе от мнимой победы над учительницей, и Катя с досадой осознала, что уже который раз в жизни её унизили.
В это время мужчина из очереди произнёс спасительное замечание:
— Если одну обслужить без маски, то и другие захотят этого. Мы все одинаковы перед законом.
Эти слова явились бальзамом для её ушей, но никто мужчину не поддержал. Все в очереди стояли в масках и молчали, а вызвавшаяся помочь бабульке женщина вообще не отреагировала на прозвучавшие фразы, потому что у неё было дело поважнее. Она быстро сложила покупки в пакеты и поспешила догнать старушку.
Домой Катя пришла не в духе. За ужином она рассказала маме о случившемся эпизоде, а та вдруг в ответ осуждающе покачала головой:
— Не хотела бы я оказаться на месте этой старушки.
Чего-чего, а такой реакции Катя не ожидала и, резко отодвинув от себя тарелку, раздражённо произнесла:
— Спасибо, наелась! И запомни, мама, мы все перед законом равны!
Она вышла в другую комнату и включила телевизор. А её мама осталась за столом в растерянности, потому что впервые увидела свою кроткую дочь такой возбуждённой.
***
С известными только ей правилами Катя теперь вела войну с теми, кто подходил к кассе без маски. Каждый раз она чувствовала себя на высоте, когда люди выполняли её требование. Она ощутила вкус пусть очень маленькой, но власти, и упивалась ею. И ещё она придумала для себя развлечение, мысленно присваивая клички покупателям. Это её забавляло и придавало смелости.
Вежливый тон Кати постепенно превратился в требовательный, не терпящий возражения. Да и какие могут быть возражения, если установку свыше следует выполнять всем безоговорочно! Именно в таком состоянии пребывала Катя, когда очередным покупателем оказался подросток.
— Маску надень! – приказала она.
— Вы не имеете права заставлять меня делать это, вы нарушаете мои права, — невозмутимо ответил паренёк.
— Что? Какие ещё права! Маску надень!
— Ваше требование незаконно, вы нарушаете Конституцию.
— Тогда проходи мимо, не мешай работать.
— Я покупатель, а вы обязаны меня обслужить.
— Слушай, парень, я сейчас позову охранника, и ты будешь доказывать свои права в другом месте.
— Позовите лучше администратора. И пусть он объяснит, на основании чего я должен надеть маску.
— На основании масочного режима! Понял? – Катя начала выходить из себя, видя, что паренёк явно издевается над ней.
Но тут вдруг из очереди к кассе подошли две девушки (без масок!), одна из которых держала перед собой телефон, снимая видео, а другая спросила:
— Разъясните нам, пожалуйста, какой именно документ обязывает нас ходить в масках? Мы обе юристы, но о таком законе не слышали.
— Плохие вы юристы, если не слышали. Это мальчишке простительно, а вам нет. Так что наденьте маски и станьте в свою очередь. И нечего тут снимать на телефон!
Одна из девушек улыбнулась, обратившись к пареньку:
— Ты молодец, что отстаиваешь свои права. А вот некоторые мужчины в расцвете сил на такое не способны. Они не способны защитить ни себя, ни семью.
Произнося последние слова, она посмотрела на высокого молодого мужчину в маске, и глаза её выражали молчаливый укор. Под её пристальным взглядом мужчина медленно опустил маску ниже подбородка и обратился к Кате:
— Девушка, зовите администратора. Будем разбираться.
— Да что тут разбираться! – выкрикнула одна из женщин. – Нет такого закона! Есть только рекомендации.
— А давайте все снимем маски, и пусть попробуют нас не обслужить! – поддержала её другая.
Очередь зашумела. Каждый что-то выкрикивал, и на этот шум стали подтягиваться другие покупатели.
Подобное в супермаркете происходило впервые. Из-за нахального мальчишки люди вдруг взбунтовались. Катя не знала, что ей делать в этой ситуации, и она тщетно искала глазами кого-нибудь, кто поддержал бы её.
Через несколько минут подбежал охранник и шепнул ей на ухо: «Тебе передали, чтобы ты срочно отпустила этих людей. Срочно!»
Катя уничтожающе взглянула на подростка:
— Ладно, обслужу тебя без маски, но больше сюда не приходи.
А он всё тем же невозмутимым тоном ответил:
— Простите, но я буду приходить сюда снова. Я имею на это право.
С её губ готово было сорваться слово «щенок», но она ничего не сказала и как можно быстрее стала отпускать очередь. Когда не осталось ни одного из недовольных, подошла администратор:
— Ты молодец, быстро сработала. Только запомни, никогда не надо пререкаться с покупателями. Лучше всего жалобно сказать: «Поймите, пожалуйста, меня оштрафуют или уволят, если я отпущу кого-то без маски». Действует безупречно! Что поделать, такова наша реальность.
Катя ждала нареканий, а тут вдруг неожиданно получила одобрение и добрый совет. Это было совершенно непривычно, ведь её хвалила только мама. Хвалила и советовала всех прощать. Однако прощать Катя так и не научилась. Все обиды копились в её душе, и порой эта ноша становилась настолько невыносимой, что требовалось срочное освобождение от неё. Единственное, что могла сделать Катя, — это выплакаться. Она плакала громко, навзрыд, когда мама уходила из дома, со всей силы при этом била подушку — и становилось немного легче.
***
После работы Катя, лёжа на диване, приложила к подбородку приготовленный мамой травяной компресс.
— Мама, почему только на меня все напасти? Вот у тебя же нет такого раздражения от маски, как у меня?
— А я, доченька, маску не ношу.
— Ты? Не носишь?
— Если мне заболеть суждено, то никакая маска не поможет. На всё божья воля.
— Мама, что ты такое несёшь! Это тебя твои новые братья-сёстры так учат? Нашла с кем связаться!
— Не говори о них плохо, это хорошие люди.
— Прекрати с ними общаться, раз они тебя так настраивают.
— Ты хочешь, доченька, чтобы я сидела дома в полном одиночестве?
— Мама, у тебя есть я. Ты же сама говорила, что нам никого больше не нужно.
— Говорила. Но ты днём на работе, а вечером тебя интересует только телевизор. И потом, я не хочу, чтобы моя дочь повторила мои ошибки. Тебе уже много лет, а семьи нет. Если меня не станет, кто с тобой рядом будет?
— А я, как ты, пойду к братьям-сёстрам, — неудачно пошутила Катя.
Мама в ответ посмотрела на неё с таким же укором, как смотрела девушка-юрист на молодого человека. И от этого взгляда Кате стало как-то скверно на душе. Ей на мгновенье показалось, что они с мамой находятся по разные стороны баррикад, причем сама Катя на тёмной стороне, где нет ничего хорошего. К счастью, такое ощущение длилось всего лишь мгновенье.
— Не обижайся, пожалуйста. Я не хотела тебя обидеть, — извинилась она и нежно коснулась маминой руки.
Катя призналась себе, что последнее время информация о пандемии и вечерние сериалы её интересовали больше, чем жизнь мамы. Дома, как всегда, было спокойно и привычно, а в стране происходило что-то непонятное, вызывающее тревогу и страх перед неизвестностью. Ничего, скоро жизнь наладится, и Катя тоже приложит к этому усилия. Её сегодня похвалила администратор, значит, она на верном пути и честно выполняет свой долг.
От таких мыслей Катя заснула с лёгкостью на душе, однако сон ей приснился тяжёлый. Ей снилось, что нахальный подросток уверенно вошёл в торговый зал с огромным флагом в руках, а рядом с ним шли, счастливо улыбаясь, две девушки, Жанна Козуб и мама. Сзади них следовала колонна людей. Чем ближе они подходили, тем сильнее страх охватывал Катю. Она чувствовала, что сейчас произойдёт что-то ужасное. И вот колонна остановилась перед ней. Подросток поднял высоко над собой флаг, а Жанна в наступившей тишине спросила:
— Как же так, Катюша?
Все присутствующие стали многократно повторять этот вопрос с нарастающей громкостью, и Катя не выдержала. Расталкивая людей, она выбежала на улицу, с испугом обнаружила вокруг себя кромешную темноту и от страха закричала во весь голос: «Ма-а-ма-а-а!».
Проснулась Катя, вся дрожа, и увидела склонённое над ней родное лицо. Мама обняла её и прижала к себе, как маленькую девочку.
— Успокойся, доченька. Успокойся, я с тобой.
Ещё находившаяся под влиянием сна Катя какое-то время пребывала в смятении, как будто ей необходимо было сию же минуту решить вопрос, кого поддерживает мама: её или подростка с ярким флагом. Но постепенно она пришла в себя, освободилась от маминых объятий и усмехнулась:
— Приснится же такое!..
Из-за кошмарного сна долго не удавалось уснуть. Катя не понимала, почему некоторые люди стремятся выделиться. Почему эти выскочки не желают быть такими, как все? Зачем они в открытую высказывают собственную точку зрения, противореча большинству? Откуда у них столько смелости и уверенности в своей правоте? Неужели им не ясно, что рядом с ними неудобно всем, кто хочет жить спокойно?
Катя понимала: она никогда не станет такой. Даже более того, не хочет этого. А если и захочет, то не сможет, потому что она совсем другая, законопослушная. Такая мысль её успокоила. Засыпая, она подумала, что выскочек вокруг не так уж много, – и это хорошо. Плохо только тогда, когда они вместе.
Автор публикации
