Глава 1

Вечерняя дымка медленно опускалась на дорогу, ведущую к кладбищу. По ней медленно шёл человек неприятной наружности. Маленький рост, пухловатое тельце, большая курчавая голова с оттопыренными губами и глубоко посаженными, светящимися, но словно неживыми глазами.

Вся округа готовилась ко сну. Люди собирались за столами, собаки укладывались в будках, даже птицы заканчивали свои трели. На мир упала гробовая тишина. Только этот человек шаркал по дороге своими чёрными сапогами, он знал, что если в этом мире наступает тишина, то в том, другом мире, начинается веселье. Шурша сухой травой, он пересёк кладбищенские ворота. Люди уже привыкли к этому чудаку, который вечно бродит среди могил. С ним мало кто общался, да и за глаза считали его дурачком. У него не было семьи и не было друзей. Его не трогали и даже иногда помогали продуктами и вещами. Но на погосте у него хватало друзей. Его имя стёрлось из памяти людей, все его дразнили хозяином погоста или уборщиком могил, ну и просто дурачком.  Знаете, зачастую в людской молве многое оказывается правдой.

 

Хозяин погоста медленно шёл среди могил, жухлая трава приминалась с приятным шуршанием, будто кто-то разговаривал шёпотом. Он обходил свои владения, проверял старых подданных, поправлял покосившиеся кресты, дёргал некрасивую, по его мнению, траву и заросли могильных холмов. Долго смотрел на красивые надгробья, которые украшались жёлтыми листьями, опавшими с рядом стоящих кривых деревьев. Но самым важным делом было записать новые могилы. Сегодня их было четыре. Каждый умер по-своему. Он достал потрёпанный кожаный журнальчик и зелёный карандаш. И скрупулёзно начал выводить буквы. Тут была и молодя девчушка, погибшая в нелепой аварии, и молодой солдат, защищавший родную землю, и двое вдоволь поживших стариков. Он записывал их номера и отмечал места их могил. Вспоминал, что слышал о погибших от жителей. Он встал, заложил руки за спину и медленно пошёл, обходя могилы. Новенькие доставляют мало проблем, но бывает такое, что люди не хотят лежать в сырой земле и не рады своей участи, каждому кажется, что он ещё не прожил, мало сделал и вообще есть ещё не законченные дела. Хозяин погоста стоял на кургане, напоминавшем опухоль, выросшую на краю кладбища. Кто знает, может, отсюда оно и началось, и тут хоронили героев или богатырей, но сейчас это был просто бугор. Солнце светило последние минуты, тени вытягивались все длиннее, иногда врезались в могилы, а герой стоял, опершись на безымянную могилу, ожидал темноты. И вот. Хлоп. Наступила ночь. Она приходит всегда неожиданно.

 

Кладбищенская тишь разорвалась бранными выкриками, а с кургана двинулся человек в чёрном мешковатом кафтане, на котором было нашито множество карманов, в которых что-то гремело, шуршало и кряхтело. Хозяин погоста всё так же не спеша шёл среди могил и видел, как то тут, то там в темноте блестят глаза, слышится шёпот и скрип досок в земле. Кладбище просыпалось, но главным источником шума было другое. Среди заросших кустов и чёрных пихт сидел мертвец на покосившемся надгробье. Он болтал костлявыми ногами со свисающими кусками мёртвого тела и кричал похабные лозунги “На камне сижу, да бабу хочу, и чтоб не жива, а очень жива” Делал он это забвенно и не услышал, как к нему подошёл герой:

– Чего орёшь Петро? Сам не лежишь, так другим не мешай, нечего мне тут дисциплину подрывать. Или мне на тебя людям указать? Они быстро тебе рот песком набьют, грудь колом пробьют и перевернут гузном кверху.

Петро сидел на могиле насупившись. Был он упырём со страшной рожей, но выглядел достаточно живо, если так можно сказать, но на слова про гузно обиделся, но обижался недолго, вспомнил уговор.

– Да чего ты, начальник, я чуть-чуть, и сам знаешь, не по своей воле я из могилы лезу, лежал бы себе тихо, но не выходит, – мертвец театрально развёл руками в сторону. – Силы тёмные заставляют дела злые воротить.

Петро наиграно, зашевелил пальцами, завыл и закатил глаза.  Хозяин погоста ударил в лоб мертвеца, от чего у того голова с хрустом опрокинулась назад: «Не устраивай сцен, вот тебе самогонка и махорка, смотри, твоё время на исходе. Ты и так всю жизнь квасил, а теперь ещё и в смерти продолжаешь заливаться, не зря ты упырём стал». Герой тихо усаживался на землю и смотрел на упыря. Петро, крякнув, поднял и поправил мёртвую голову и со слюной на губах открыл двухлитровую бутылку горючего напитка. Пил и причмокивал, после чего закурил:

– Эх хорошо! В моем состоянии самое хорошее, что нет похмелья и голова не болит, – Петро засмеялся.

 

– Ты потерян! – не выдержав зрелища, сказал герой. – У тебя есть какие-то пожелания?  Смотри, тебе осталось совсем немного, и я тебя изгоню.

 

Мертвец не мог насытиться алкоголем и накуриться табаком, но от слов про пожелания остановился и улыбнулся всеми клыкастыми зубами, которые от его упыриной сущности стали ещё лучше, чем при жизни.  «Ох-ох-ох, с чего такие нежности с нежитью? Я же пьяница и душегубец. Могу ли я желать что-то хорошее? Ну, раз упырям дают возможность искупиться с помощью желаний, то я желаю устроить самую масштабную гулянку, чтобы гремело все кладбище, и мне наплевать, что моя душа будет проклята, и я навсегда останусь чудовищем и не буду иметь покоя, все я это уже слышал».

 

Хозяин кладбища молча слушал ехидство трупа. Он понимал, что в любой момент может уничтожить эту нечисть, но правила предписывают – сначала нужно выполнить желание. Петро ждал и самодовольно улыбался.

 

Хозяин кладбища кивнул и произнёс: «Черт с тобой, будет тебе гулянка».

Петро подпрыгнул от радости: «Как хорошо, что вспомнил про чертей, их тоже не забудь, а то без хвостатых скучно, они те ещё балагуры».

 

Могильщик молчал, нечего было говорить. Чертей так чертей, Петро первый из упырей, кто попросил подобное, обычно все простят проведать родных, отомстить обидчику, кому-то насолить, но чтобы это касалось других нечистых, такого не было.

 

Луна освещала кладбище, на которое опускался лёгкий туман, осень давала о себе знать, герой кутался в плащ все сильнее, а упырь покуривал самокрутку, отчего его лицо выглядело ещё зловещее.  Где-то лаяла собака, а по кладбищу проносился шёпот, вся несмерть обсуждала желание Петра, но все же какой-то звук выбивался из тихой какофонии. Это было рычание, перебивающееся сильным сопением.

Хозяин погоста вскочил, взмахнул рукой, из которой вырвался темно-зелёный свет, направленный в сторону Петра. У того от удивления вытянулось серое лицо, а лучи из руки смотрителя втолкали мертвеца в могилу. Холод окутал могильную землю, и с неба посыпалась какая-то холодная крошка, луна бледным глазом наблюдала все происходящее. Хозяин бежал среди могил, его тяжёлое дыхание заставляло неупокоенных выглядывать из могил. Смотритель перестал бежать, пригнулся и пополз по кустам, которые заботливо посажены убитыми горем родственниками. Он двигался как можно тише, зная, что тот, кто привлёк его внимание, опасен и лучше воспользоваться эффектам неожиданности. И вот он прекратил чесать брюхом землю, потому что увидел в бледных лучах луны фигуру, сидящую на кладбищенском заборе, которая жадно вдыхала мокрый воздух, а обратно выдыхалоа его столпами пара из безобразных ноздрей. существо скалилось и рычало, но за пределы кладбища не выходило, только жадно хапало воздух, принюхивалось.

Хозяин погоста знал эту тварь – настоящий упырь. Вурдалак, думающий только о жажде крови. Против таких проклятых душ сложно было что-то противопоставить. Сергий подходил к монстру аккуратно, тихо нашёптывая молитвы и доставая серебряный кортик, но сухая ветка была предательски хрустнула под ногой. Хозяин был замечен.

Тварь завизжала, открыв пасть, оскалив для ряда клыков, но нападать не осмелилась. Испустив крик, она ринулась за пределы кладбища. Сергий вдохнул холодный воздух и отправился в погоню.

Мокрая, осенняя холодная ночь. Под светом фонаря шёл хозяин погоста, на его плаще оседали капли тумана, он шёл по следу, кисло-гнилостное зловоние вурдалака легко угадывалось в воздухе. Длинная коридорная улица освещалась одним фонарём, но она не была пуста, местная молодёжь после ночных гуляний возвращалась домой. Сергий не должен был быть замечен. Он ушёл с дороги в заросли, но как раз туда вёл запах. Тучи разошлись, показалось бледная луна.

 

На перекрёстке стояла заброшенная хата, поросшая колючим кустарником, напротив неё, прямо на дороге стояла компания ребят, они, прощавшись, разбредались в разные стороны. За ними из колючек наблюдал вурдалак блестящими глазами. Он видел, как кровь бежит по их венам, ему понравились два парня. Молодая кровь с умеренным количеством алкоголя, что может быть слаще? Упырь облизнул засохшие тёмно-синие губы и начал двигаться за своими жертвами. Парни шли и не подозревали, что над ними нависла смертельная опасность. Вурдалак готовился к прыжку и двигался из тени, как вдруг один из ребят увидел бледный отблеск его кожи и закричал: “Что там такое? Там какой-то бледный мужик. А-А-А-А! ”

Ночь разорвал крик. Парни бежали, а сзади слышался хруст веток и топот босых ног. Шум усиливался, и казалось, что им не спастись, как вдруг всё прекратилось. Они хотели думать, что им показалось, но оба знали, что это не так. Только один вопрос был в их голове: «Почему кончилась погоня?»

 

Хозяин погоста пробирался сквозь заросли, стараясь делать это как можно тише, в руках у него уже был кинжал, упырь же сделал всё для своего уничтожения, и Сергий только рад ему в этом помочь. Хотя осень уже была в самом разгаре, кустарники держали на себе листву. Ветки росли так плотно, что мешали обзору, но блеск бледной кожи и свет красных глаз выдавал вурдалака. Хозяин погоста был близок, из его глаз сочился зелёный туман, но вдруг мальчишеский крик вернул его в реальность. Парни побежали, вурдалак понял, что теряет добычу и погнался за ними. Сергий достал бутыль с неизвестной жидкостью, отхлебнул её и прямо на бегу облил остатками кинжал. Тварь ломала кусты, желая поскорее насытиться кровью. Хозяин погоста видел, что до людей осталось совсем немного, глубоко вздохнув, он выпустил из рук лучи, которые схватили вурдалака за ноги и повязали все тело, он повалился. Сергий вскочил на тварь, взял стилет поудобнее и начал резать со всего маха, но чары быстро рассеялись, вурдалак обрёл силы, с легкостью скинул хозяина погоста, открыл пасть, из которой сочились бурые слюни, и зарычал, после чего принялся рвать и кусать, стараясь причинить как можно больше боли. Сергий изворачивался как мог и сам пытался изловчиться и поразить монстра. Вурдалак схватил его за руки, не давая воспользоваться оружием, а сам целился укусить хозяина за шею. Они валялись по земле, и никто не хотел сдавать позиций, но нечистому надоела эта борьба. Он отпустил руки Сергия, позволив тому воткнуть кинжал, ведь это открыло возможность для атаки, и упырь не упустил возможность впиться в грудь человека, и кровь у того кончится быстрее, чем у вурдалака.

 

Сергий почувствовал, что упырь ослабевает, и со всей силы всадил кинжал меж рёбер, аккурат прям в сердце, из раны потекла чёрная кровь, а вурдалак, обнажив клыки и издав стон, вонзил их в грудь хозяина погоста и принялся высасывать кровь, но вместо крика боли, Сергий захохотал и спросил упыря: «Вкусно тебе, окаянный? В моей крови и на кинжале отвар паслёна, а как ты сам чувствуешь, он смертелен для твоего брата, так что испепеляйся, ублюдок»

 

Услышав это, вурдалак завизжал и начал тлеть изнутри, в считаные секунды монстр превратился в кучу пепла. Хозяин погоста вставал, отряхивая себя от грязи и прилипших листьев. Кровь сочилась из ран: ” Уф, ну и дела, хорошо хоть миряне ничего не заметили. Надо теперь этого паршивца с земли соскребать и до рассвета в могилу вернуть”

 

Ночь не заканчивалась, и Сергий, собрав останки упыря, возвращался на кладбище. Он хромал и оставлял за собой кровавый след, который не мог не привлечь гостей. В октябрьской ночи раздался скрип ставень заброшенного дома. Сергий обернулся на скрип и увидел, как прямо из окон, как из пустых глазниц, вылезает бука – человекоподобное существо с чёрным, покрытым шерстью, изогнутым телом, жёлтые  глаза, как фонарики, бегали во тьме, а большие и выступающие зубы постоянно клацали, будто что-то жевали. Чудище лезло из заброшенной хаты, громко всасывая воздух, но принюхавшись, потеряло всю свою неуклюжесть и проворно на четвереньках бежалао в сторону хозяина погоста. Сергий был слаб, и сейчас даже бука казалось серьёзным противником, он знал, как утихомирить тварь, а следующей ночью, после того как он залечит раны, он вернётся сюда и разберётся с монстром. Бука уже была в паре метров, и стало слышно её подвывание, от которого стыла кровь в жилах, но не успела она прыгнуть, как Сергий достал зажжённый фонарь с лампадой, свет которой пугал тварь до безумия, визжа, подвернув одну из конечностей, она, галопом ковыляя, залезла в своё укрытие. Хозяин погоста тяжело дышал: «Сколько веков это делаю, а никак не привыкну».

Дорога до кладбища была тяжёлой, и до рассвета оставалось совсем чуть-чуть, могилы кипели от ночных жителей, возвращавшихся в гробы. Сергий быстро нашёл могилу вурдалака – поросший холм с порубленным крестом, где похоронен убийца и насильник. Хозяин погоста высыпал прах в могилу, достал баночку со святой водой, полил её могилу. “Прощай на полгода анчихрист и помни, в следующий раз ты сдохнешь насовсем”. Присев на корточки, он наложил заклятие, чтобы монстру было сложнее регенерировать.

Начинался рассвет, Сергий закутался в плащ и, хромая, побрёл домой. Шёл дождь.

Глава 2 Кладбищенское пиршество.

Сергий приближался к своему дому, конечно, если эту черную, покосившуюся хату можно было назвать домом, но хозяин погоста жил здесь еще обычным человеком, после такой ночи давно забытые воспоминания сами лезли в голову. Когда-то вместо заросшего плющом, повалившегося забора стоял красивый, покрытый орнаментом, а двор был чист, и все было в цветах, которые наполняли воздух приятным ароматом, а все из-за того, что они выхаживались нежными, любящими женскими руками. А вот и хозяйка этих цветов: хрупкое создание, светлее всех на свете. Жена Сергия, рядом дети. Но видение оборвалось, как прекрасный прерванный сон. У Сергия появилась кривая улыбка.  «Вот бы вспомнить их лица». Он водил руками в воздухе, представляя, как будто кого-то гладит.

– «У всего есть своя цена», –  Хозяин погоста вздохнул и вошел в покосившуюся избу. Хата встречала липкой темнотой и пробирающим до костей холодом. Когда-то это был большой дом, но сейчас практически все комнаты были завалены или попросту заперты за ненадобностью.  Жилой была одна комната с прихожей и погребом, где хранились все небольшие и в основном требуемые для работы пожитки. Слабые рассветные лучи солнца проталкивались через грязные окна. Сергий лихорадочно трясся, в такие моменты спасала мышечная память. Он разжигал одиноко стоящую старенькую печку, щепа и дровишки весело заиграли огнем, но, чтобы ей прогреться, нужно было время. Сергий забрался на печку и повалился, обессиленный от ран, он сорвал сухие пучки трав, висящих над печью, сломив несколько веточек, засунул их в бутыль со спиртом, прошептал несколько слов, больше похожих на гортанные звуки, смешанные с монотонной молитвой и, выпив залпом, провалился в глубокий сон.

 

До заката оставалось несколько часов, осенью темнеет рано. Сергий пробудился, раны затянулись, а от усталости не осталось и следа, все же от службы сроком в вечность есть свои плюсы. В последних красных лучах солнца убранство избы вызывало жалость –это был натуральный гроб, пустые углы, где половицы стонали от каждого шага. Хозяин погоста ходил по комнате, набирая всего побольше по карманам, он помнил, что завтрашней ночью нужно будет устраивать пиршество для Петра и наконец-то упокоить его навсегда. Но для потустороннего пиршества нужны были настоящие, реальные продукты. Выпивать и вкушать все любят как при жизни. Какой бы ты тварью ни был. От этих мыслей у Сергия заурчал живот, а может, это были отголоски старой памяти организма. В любом случае, съесть было нечего, кроме не самой приятной стороны работы хозяина погоста. Как бы удобнее выразиться, не все существа, которые входят в зону охранения от людей хозяином погоста, являются бывшими людьми. Это могут быть попросту темные существа, животные. Из них готовятся снадобья, зелья и орудия для противостояния ожившей нечисти. Но иногда она идет в употребление, и вот в погребе хозяина погоста было шаром покати, для пиршества не было ничего, но для Сергия здесь был совсем недавно убитый жмырь – нечистая тварь, похожая на свинью из-за отсутствия шеи, с головой с улыбкой от уха до уха, с телом как коробка и размером с медведя. Но это был молодой жмырь. Глядя на разделанную тварь, которая разложена на съестное мясо и ингредиенты для снадобий, Сергий понял, что он будет делать. Из-за того что жмыри часто обитают рядом со всякими упырями, вурдалаками или низшими вампирами, они могут ими управлять. В пределах разумного, конечно. Максимум, не заходить на территорию жмыря или прийти на помощь при опасности. Но если сделать выварку из мозга, смешать с железами нужные травы, да еще и прибавить к этому магию хозяина погоста, даже самая сильная нежить будет подчиняться. Сергий и так мог управлять нежитью с кладбища, но для его идеи нужно нечто большее. Хозяин погоста закончил подготовку, собрал вещи и собрался в путь, но прямо перед выходом по привычке он мельком взглянул на единственный источник света в мрачной избе. Прямо на столе, стоящем около печи, среди требухи и исписанных листов был единственный чистый уголок. Там горела почти истаявшая свеча, она освещала старую фотографию. На ней была большая семья, но красивым, ярким пятном была женщина, одетая в красное платье, а вот лицо рассмотреть не получалось. У всех на этой фотографии, кроме Сергия, были затерты лица, но даже так ощущалась, что они были счастливы. Хозяин погоста на мгновенье застыл, будто что-то вспоминалось, но отразилось какой-то холодной болью и улетело осой, которая оставила жало глубоко внутри. Когда-то давно маленькая на первый взгляд беда, разделила любящих людей. И обида тлела, не давая забыть ни плохое, ни хорошее.

 

Отворив криво сидящую дверь, почувствовал, как ветер ударил в лицо, и покрылись холодом мокрые глаза. Двор Сергия был царством хаоса, но осенние краски сглаживали это все. Из насыпавшегося листа получались настоящие желто-оранжевые курганы, но солнце пробивалось из-за тяжелых туч и с ревностью освещало продрогшую землю, давая понять, что как бы ни было плохо, все равно станет лучше, не для всех, конечно, ведь для этого нужно пробивать себе дорогу сквозь тучи. Эти мысли заполняли голову Сергия. Странно об этом думать существу, которое можно назвать человеком только внешне, но видимо, в каком бы состоянии ни был человек, он все равно остается человеком. Тем самым мыслящим пупом земли и любимцем, созданным по образу и подобию. Начинался вечерний дождь, хозяин погоста шел по извилистой улице, ведущей кривыми поворотами прямиком к кладбищу. Люди прятались по дворам, ища, где бы укрыться. Во дворе большого дома под богато окованной беседкой стояли два хорошо одетых и упитанных мужчины, они курили, и дым летел, уносимый ветром, прямо в лицо Сергия. Мужчины проследили за дымом и увидели хозяина погоста.

 

-Вот дурачок идет в любую погоду на кладбище, умалишенный, – мужчина в сером джемпере затянулся сигаретой.

 

-Может, его вывезти? Точно не придет, – лысый сплюнул и зло глядел на Сергия. А злость его была на самого себя, но сорвать он ее хотел на том, как он думал, кто слабее, чем он.

Первый остановил лысого друга:

– Ну, у него сегодня там много работы.  Пару молодых ребят-героев и бабушка-старушка, которую убила дочка.

 

У лысого даже складки на голове залоснились:

– Как так?

 

– Да вот так, – первый сложил руки на груди. –  На водку не дала, а та её по горбу палкой, пока та сало ела. Та возьми и помри, прям сразу. А дочке хоть бы хны. Бухает где-то на кладбище. Вот ему подружка. –  Он указал на хозяина погоста. Но лысый не засмеялся, а задумчиво сказал:

– А знаешь, у меня там родители лежат. Я там не был лет 15. Говорят, он за могилами следит.

 

Сергий проходил мимо них в задумчивости.

– Эй, убогий – окликнул его второй мужик. Он приближался к хозяину погоста с большим пакетом, который покупал для вечернего отдыха, но все же решил отдать. Лысый посмотрел в гладкое, но пугающее лицо Сергия и, потупив взгляд в пол, еле промямлил:

–   На вот, иди на могилу моих родителей, Свистелкин я.-  Помолчал и с грустью добавил: Ну ты лучше меня знаешь, где они. Выпей с ними, поешь.

Сергий глядел на крепкого мужчину, как на мокрого котенка. Он видел, что тому неприятно осознавать то, что он забыл своих родных. Тот коротко бросил:

– Забирай и иди прочь, – развернулся и пошел в тепло.

 

Хозяин погоста шел и улыбался:

– Завтра вы все будете на могилах своих близких.

Вот как интересно, как только из жизни людей ушло всё мистическое, им перестало быть важно, что там после жизни. Связь с предками стерлась, даже у самых верующих. Хотя для русского человека не свойственно смотреть на жизнь без налета мистики и суеверий. Теряем мы свою ценность. Уже нет той надобности в уважении к умершим, ведь важнее что тут, а не там. Но если чуть-чуть ковырнуть, напомнить, люди быстро вспомнят и уверуют. Пока он шел, дождь перешел в ливень. Погода отлично подходила под обряд. Вообще темное время суток, пасмурная, дождливая или снежная погода помогает в этих делах.

 

На кладбище было тихо, только ветер и стаи собак нарушали могильный покой. Хозяин погоста шел в центр кладбища и мысленно готовился к тяжелой ночи. Не каждый день приходится заставлять умерших посетить живых родственников и просить о еде да алкоголе. К тому же следить за уже обратившимися душами, а то те ненароком возьмут не палку колбасы, а ребятёнка.

– Вот плохо, что от человека во мне осталось еще кое-что – искушение. Сейчас где-то внутри во время песнопений появится голос, глубоко внутри, так сильно похожий на мой собственный, но он будет уговаривать пойти простым путем, использовать темные заклинания. Но я не сделаю этого, потому что именно этот соблазн разрушил мою прошлую жизнь. Когда пришла беда, я остался верен свету, а она ушла на темную сторону. Хотя у сил тьмы всегда есть нужные слова для нашего сердца. Они умеют торговаться.

Сергий мотнул головой, с лица слетели капли, предательски похожие на слезы. Он раскладывал всякие принадлежности, расставлял свечи, рассыпал соль, достал огромный фолиант и принялся бормотать молитвы. Все было тихо, но сзади все ближе и ближе слышался кашель и мат. Петро появился из-за черной пихты.

 

– Опять сидишь, начальник? – Петро ковырялся оголенной костью пальца в зубах и с интересом рассматривал, что делает Сергий. – И что же ты придумал? Ты же помнишь, что мое последние желание перед обращением – самая веселая пирушка на кладбище, – Неупокоенный задумался и продолжил. – А ты пробей там у своих, какие еще гулянки были на кладбищах, – Он потупил взгляд и, как будто стесняясь, сказал, – Не хочется же ударить в грязь лицом.

На этих словах хозяин погоста прервал молебен и поглядел на Петра. В тишине с мертвого лица упал лоскут мяса. «Прямо в слякоть, экая незадача», – мертвец поднял кусок плюнул на него и прилепил его на место, после чего уставился на Сергия.

 

– Ох, Петро. Да больше нет такого дурака, как ты. Ну, среди мертвых точно. Только сатанисты могут собраться, да кота какого-нибудь сожрать.

Петро дернуло:

– Даже я бы кота не стал есть, точно уроды какие-то. Ну смотри, начальник, сатанистов у нас мало, а до Пасхи далеко, значится, мы точно будем круче всех, – Петро прямо светился.

 

Сергий тоже улыбнулся:

– Ты так говоришь, будто юбилей отмечаешь, – он немного помолчал и с грустью и надеждой в голосе сказал, – Может, покаялся бы? Упырем, ночником или вообще бляквой станешь. А мне на тебя охотится потом, – хозяин погоста по-отечески смотрел на неупокоенного.

 

Петро мотал головой и от этого прямо разваливался:

– Нет начальник. Нечего мне в прощении делать, вот кем был по жизни, тем и после надо быть. Я с пути не сворачиваю. Ты мне лучше скажи, как там с продуктами и про чертей не забудь. Ну и ведьмочек можно было бы пригласить.

Петро замечтался, но Сергия всё это начало злить, и он гнал его в шею:

– Если бы ты спокойно лежал в могиле, уже бы всё было сделано, прочь.

Петро не унимался, и хозяин погоста сдался:

– Если скажу, что делать буду, отстанешь?»

Петро кивнул утвердительно:

– Под землю провалюсь, если ты понимаешь, о чем я.

 

Сергий все рассказал неупокоенному, и тот начал сомневаться:

– Ну как же. Даже я знаю, что снам верить нельзя.

Хозяину погоста надоедал Петро, пора было его возвращать в могилу.

– Придут люди, хоть и говорят, снам верить нельзя, иногда они насылаются праведной рукой.

И в этот момент Сергий выпустил зеленый луч света, который унес Петро. Хозяин погоста продолжал ритуал. Могилы вздымались, все жаждали встретиться с родными, друзьями, хотелось увидеть настоящее, но не только прощенные попадали под управления хозяина погоста. Обращенные твари выли, скрипели зубами и скреблись когтями. В итоге кладбище озарил свет, и во тьму уходили разные твари. Наверное, самая лёгкая часть обряда завершилась. Ну теперь по возрастающей. Ведьм надо призывать, но это дело нехитрое. Сергий вынул кинжал и полоснул свою руку, нашептывая знакомые каждой ведьме слова. Туман окутал его тело, и с диким истерическим смехом появились три нагие женщины. Их улыбка не вызывала ничего, кроме дрожи. Одна из них, видимо главная, смотря в глаза Сергия, начала двигаться к нему, но хозяин погоста направил в неё нож, а в другой руке загорелся луч:

– Сделай хоть шаг, и я отправлю тебя в твои похотливые мечты. Только помни, что после вашей никчёмной жизни он с вас сдерет три шкуры».

Ведьма засмеялась, её черные, как могильная плита, волосы лоснились водопадом по телу.

– Ох, а мы уже надеялись, что ты по нам соскучился. Мы же привет тебе принесли. От неё, или ты уже забыл? Ведьмы закатились смехом. Сергий с ненавистью глядел на трёх смеющихся девушек. Их красота была соразмерна их жестокости и внутренней злобе.

– Не тебе, блудница, напоминать о том, что невозможно забыть, а тем более простить. Хватит уже. Неупокоенный желает устроить пир на кладбище. И вы туда приглашены, хочется мне того или нет, но только посмейте исполнить её волю. Тогда я воспользуюсь правом охотника.

Кинжал так же загорелся зленым светом и тянулся к шеям ведьм, желая их перерубить. Ведьмы отстранились, а откуда-то из глубины земли раздался крик боли и ведьм унесло вихрями ветра. Сергий вздохнул, остались только черти. Он взял все тот же кинжал, подбросил его и, пока тот переворачивался в воздухе, хозяин погоста рисовал носком ботинка ровные фигуры, как только он закончил, кинжал приземлился прямо в середину рисунка. Не прошло и минуты, как соседние кусты шуршали и ломались от кого-то безумно тяжелого, но на лунный свет вышел старик, который громко дышал и пытался разорвать себе нутро. Его глаза безумно вращались, где-то оставив зрачок. Это был местный старичок, работал пекарем. Люди когда-то говорили, что он нательный крестик в бане расплавил. Как бы на спор, но Сергию теперь было понятно, что он заключал договор с бесами. Пока хозяин погоста размышлял, старый пекарь успокоился, но ненадолго, через мгновенье он начал изрыгать чертей, прямо из нутра. Они лезли, растягивая рот колдуна, будто тот был из резины, а не из плоти. После первого десятка Сергий перестал считать. Но я вам скажу по секрету, что было их 99 штук. Черти были пьяны и веселы, видимо, в нутре у пекаря был самый разгар веселья, но все же хозяина погоста они побаивались. Из вечно движущийся толпы вышел сморщенный, седой черт с огромными рогами, которые не давали поднять его маленькую голову, так что тот был вынужден до конца своих проклятых дней смотреть только вниз. Черт заржал гортанным смехом, протянул руку Сергию и картаво заговорил:

– Здрав будь товарищ. Горбатишься? А мы вот культурно отдыхаем. Что вам надо преподобный? Опять какой-то покойничек заказал какую-то пошлость, а вашество не может этого сделать? –

Старый черт наслаждался, да и делал он это потому, что должен это делать. Как животное должно бежать, так черт должен издеваться. Черти бесновались, а Сергий стоял незыбленным столпом среди этого моря безумия и зла. Он подошел к мычащему пекарю, который, наверное, уже миллион раз пожалел о сделке с дьяволом, и, схватив того за голову, начал шептать молитвы, вознося зеленый свет в небеса. Черти визжали, бросали выпивку, карты, драки и падали на колени перед Сергием. Старого черта уже поднимали на кол, но хозяину погоста они были нужны и тот прекратил обряд.  Он ухмыльнулся и сказал:

–Я думаю, мы поняли друг друга. Завтра в полночь вы приглашены на кладбищенское пиршество, а сейчас чтобы даже копыта не было на моей территории.

Черти кивнули, и рот колдуна разверзся, засасывая мелких паразитов. Сделал он это за секунды, после чего пришел в сознание и начал молить Сергия о помощи и прощении, но хозяин погоста не мог ничего сделать, таков был закон, должно быть зло, чтобы было добро. Единственное, что он мог бы сделать, это убить этого несчастного, тем самым убив бы чертей, но они не вредили никому, кроме самого проклятого. Так что он не обращал внимания на слезы, крики и проклятия, а вскоре черти опять взяли штурвал и увели безумного старика в темноту.

Чтобы отвлечь чертей от своих мучений, можно заставить их считать листья на деревьях и каждый вечер заставлять их пересчитывать. Это рассказал колдун, который жил с чертями более восьмидесяти лет. Его дед был колдуном, который заключил договор с темными силами, и когда пришло время помирать, то черти не давали тому сдохнуть, и он, не придумав ничего лучше, чтобы избавиться от мучений, передал их всех своему пятилетнему внуку. Жил этот проклятый внучек вдали от людей, не хотел им навредить, но все же иногда черти брали верх, и тот начинал бродить по деревням да станицам и творить всякие гадости или подсылал чертят к кому-то еще, но и помочь он мог, правда платил за это многим. К Сергию колдун пришел уже перед смертью, просил убить его, чтоб черти больше ни к кому не перешли. Маленькие засранцы как услышали это, так и взбесились. У тела, которым они обладали, появилась нечеловеческая сила, сломав хозяину погоста руку, они начали того душить, но забыли, видимо, что он не просто человек. Сергий с поломанной рукой достал пучок сухой полыни и зеленым светом, выпущенным вместе с секретными песнопениями, зажег его. Черти сходили с ума и задыхались, начиная выпадать прямо из старика. Хозяин погоста вооружился верным кинжалом, а к поломанной руке привязал кусты крапивы – еще одно верное средство от нечистой силы. Так до утра в окуренном доме он рубил и хлестал чертей. К рассвету в хате не было свободного или чистого места. Сергий вынес тело бывшего колдуна, и тот умер у него на руках, перед смертью рассказав секрет с деревьями. Хозяин погоста подумывал кому-то из заключивших договор об этом рассказать, но потом передумывал, да и к тому же его руки ещё помнили, как потом каждого чертенёнка разделывали. Органы и особенно кровь чертей хороши в настоях для восстановления после охоты.

Хозяин погоста взошёл на высокий курган посреди кладбища и стал наблюдать за тем, как его подопечные выполняют приказ. Он чувствовал каждого, и у жителей селения была веселая ночь, хотя, кажется, все они хотели увидеться со своими умершими родственниками даже вот таким способом. Хозяин погоста хотел уже уходить, как за спиной послышался кашель, которым обычно привлекают к себе внимание. Это была та самая женщина, которую убила дочь. Маленькая старушка, согнутая работай, она перебирала мертвые, сухие руки, но все еще улыбалась. Хозяин погоста повернулся и также улыбнулся в ответ:

– Я слушаю тебя несчастная душа.

Женщина потупила взгляд, как бы стесняясь, но все же решилась говорить:

– Я чувствую Вашу волю, но я хочу попросить разрешения ничего не просить у дочери. Она одна осталась, – женщина пыталась заплакать.

Сергий ласково ухмыльнулся:

– Здесь слез нет. Эта возможность дана только живым.

Женщина подняла глаза, полные боли, и продолжила:

– Я же всегда её оберегала, сама она ничего не умеет, но, если Вы разрешите, я просто к ней схожу, посмотрю на неё в последний раз.

Сергий разрешил:

– Иди, что я могу сделать против любви матери. Нет ничего сильнее ни в том мире, ни в этом, я тебе обещаю, твоя дочь исправится.

Старушка поклонилась и пошла, пригнувшись в могилу.  Сергий же шел в сердце кладбища. Там, где лежал самый древний упырь, его могила выделялась дышащей, будто чрево, землей и полной заброшенностью вокруг. Несведущим казалось, что это просто заросший холм. Сергий сел у могилы, приложил к ней руку и с силой надавил так, чтобы остался след руки, куда нужно добавить кровь молодой стрыги, чтобы снять печать упокоения. Только капля упала на след, оставленный рукой, как земля начала бугриться и раздвигаться. В могиле лежал седой мужичок, правда, черты его сильно исказились. Сильно выпирающие кости черепа, оголенные зубы и серая кожа, по структуре напоминающая крыло летучей мыши.  Сергий приблизился к нему и сказал:

– Акамир, вставай, дело есть для тебя.

Упырь откликнулся на имя, сверкнув красными глазами, и с треском начал разминать кости. Потом с непривычки от долгого молчания проговорил шепотом прямо в ухо Сергию: «Что стряслось, господин? Последний раз Вы меня пробуждали сотни лет назад». Сергий не обратил внимание на обращение упыря: – Выполнишь еще две мои воли, и я отпущу тебя и дам шанс получить прощение. Хозяин погоста коснулся двумя пальцами лба упыря, и у того загорелись глаза темно-зеленым светом, после чего Сергий поднялся, оглядел чудовище и сказал: – Не убей, а проучи.

Хозяин погоста ушел, а Акамир ускакал в темноту.

 

Глава 3 Кладбищенский бал

Ночь у жителей селения была непростая. К каждому приходили их покойные. Кто-то радовался, кто-то боялся, но каждый вспомнил давно забытых родных и близких. Хотя те, к кому приходили ночные ужасы – упыри да вурдалаки, не были счастливы. Нет ничего приятного в том, что по твоему дому на четвереньках ползает серое и холодное существо, которое тянет всё съестное из твоего дома и двора. Один мужик пытался спасти своего любимого петуха, которого в темноту тащило не пойми что, но в итоге только получил промеж глаз. Так еще и слышал, как это что-то бормочет о том, что мечтает убить его. В эту ночь многие поверили во все, что можно, да и еще к тому же поседели.

 

Но всё же самое страшное было в доме у убийцы матери. Карина после смерти матери не была наказана. Да и никому дела не было до них. Так что теперь она пила беспробудно, ведь сердобольные соседи в память о матери помогали, еще и денежку несли. Ну и само собой, продать было что. Так что она была счастлива, если помнила хоть что-то. Но она еще не знала, что это была последняя ночь, когда она пила. Акамир подобрался к дому своей жертвы. Он уже давно не чувствовал на губах железистый вкус крови. Тем более был указ напугать, а что может быть страшнее укуса живого мертвеца. Но надо начать с чего-то попроще.

 

Дом Карины ходил ходуном, по окнам скрипели когтями, в погребе кто-то бродил, подымая половицы, ну, а на улице что-то ломалось со страшным треском. Пьяница проснулась, но из-за головокружения она не заметила, что все двери и ставни махали, как опахало, но вот звук на улице все же заставил её подняться, вдруг дружки пришли. Спотыкаясь о бутылки выпитого, она отворила дверь и увидела, как по двору носится огромная, с перекошенной мордой черная свинья с зелёным светом из глаз. Потом тварь издала визг и кинулась пожирать забор, за ним находилась домашняя птица, которая подняла шум от страха быть съеденной. Карина крикнула от страха и замерла на месте. Свинья повернулась на звук. Из её рта ручьями текла кровь и торчали гвозди со щепками, пробившими щёки. Демонический зверь кинулся на вышедшую женщину. Карина в последний момент успела закрыть дверь, и свинья врезалась со всего разгона в дверь, отчего та надломилась и почти свалилась с петель.  Раздался жуткий смех из середины дома. Свинья с упоением хрюкала и ела дверь. Карина начинала сходить с ума. Она в слезах побежала в бывшую комнату матери. В её голове слышался чужой глухой голос, который рассказывал о холоде могилы, желании горячей крови и вечном проклятии. Но всё это он говорил так соблазнительно, что женщине захотелось кинуться в пасть к свинье, но пелена спала, она искала иконы, которые всегда стояли в комнате её матери-старушки. Правда, она совсем забыла, что сразу же их продала. Она упала на колени и начала рыдать, била руками об пол и разрезала их об осколки разбитых бутылок. Дом наполнялся гулом, кровь текла, и на её запах из всех тёмных углов выползали ужасные существа. Они слизывали кровь и бились в экстазе, но самым жутким и огромным был седой упырь.

Его обнаженные клыки светились в темноте, и с них стекала черная жидкость. Женщина оцепенела, а нечисть царапала ее почти безжизненное тело, но Акамир желал только одного. Сладкого укуса. Он взял на руки, как дитя, Карину, а остальные вурдалаки бесновались, издавая разные звуки, свинья визжала, но как только упырь вонзил клыки в плоть, послышался женский голос, он гнал нечисть прочь, делая это мягко, но так настойчиво, что им пришлось подчиниться. Упырей унесло вихрем, а свинья издала последний хрюк и сдохла, не доев дверь. Карина без сил лежала в крови и сдавлена шептала: «Мама».

 

Не успело солнце согреть ночную землю, как на кладбище начал стекаться народ, тащили целые мешки всякой снеди и питья. Все оставляли, расставляя у могил, как на праздник, но сами ничего не брали. Это было пугающе, но где-то в глубине сердца почти у каждого проснулась радость связи с тем, кто по ту сторону могилы. Там не тишина, там что-то другое, но родное. Но были и те, кто оставлял то, что просили и убегал, боясь встретиться вновь.

Акамир стоял, сгорбившись, рядом с Сергием, в темноте черных пихт. Хозяин погоста строго произнес:

– За укус мы с тобой рассчитаемся, но представление ты устроил хорошее, хотя, может, это и укус так повлиял, но она трезвая и на могиле матери. Отправляйся обратно, еще одна моя воля и ты свободен.

Акамир поклонился:

– На всё Ваша воля, хозяин.

К пиру всё было готово.

 

Черти собирались со всей округи, ведьмы выбирали лучшие и самые развратные наряды. Покойники тихо лежали, ожидая ночи, но что-то темное витало в воздухе. Сергий готовился ко всему, но имея дела с тёмными силами, быть готовым ко всему нельзя.

 

Наконец-то пробил двенадцатый час