Под звук скрежетания металла о металл со всех четырёх входов на рынок заходит налоговая проверка. Паника стоит адская. Как будто за порогом немцы, а наши не в курсе. Звук закрывающихся контейнеров не унимался. Те, которые более быстрые, закрывали свои контейнеры прямо перед носом налоговиков и с туманным взглядом уходили в чайхану пить чай и вести задушевные разговоры. Рынок переставал функционировать на щелчок. По мановению волшебной палочки на рынке оставались закрытые контейнеры, удивлённые покупатели вперемешку с налоговыми инспекторами. Инспектора, имеющие предписания на руках на проверку данного объекта, а именно рынка, были, мягко говоря, недовольны таким беспределом. И хватали первого попавшегося. Первой попалась бабушка, глуховатая на оба уха, торгующая пирожками. Когда поняла, что у неё спрашивают про какую-то декларацию за прошлый год, и, конечно, оплаченную, то расплакалась так, что все проверяющие тут же пропали с места экзекуции.
Вторым оказался Геворг. Он нервно сновал со стойкой своего товара по рядам, убеждая знакомых открыть любой контейнер, чтобы спрятать стойку. Желающих не было, но Геворг не сдавался и продолжал искать убежище для своей стоечки. И тут-то его под белы, пардон, под очень волосатые рученьки приняли инспектора налоговой инспекции. Геворг, не знающий, чего ожидать от этих хорошо одетых людей, сначала растерялся и даже потерял на некоторое время дар речи, но сообразил почти сразу. И прикинулся дурачком, таким немного с ноткой олигофрении. Артистичности ему занимать не было нужно.
– Слюшай, дай пройти, эээ, чаво надобно, я вам тут один за всех что ли, нашли одного и давай крайняк делать, отпусти, слюшай, я чахоткой больной весь, — начал картавить Геворг и очень драматично кашлять.
Или кашель выходил очень натурально, три пачки сигарет в день — это всё-таки серьёзно, или обед был близко, или ещё чего, но Геворга отпустили и даже ушли с рынка вон. Быстро так ушли восвояси. А Геворг до конца рабочего дня был звездой номер один. И все его старались угостить, кто сигареткой, кто стаканчиком с кофе. Вечером этого дня Геворг сказал своей Мануш:
— Ничего, как-нибудь проживем, — и очень грациозно поднял вверх свой длинный указательный палец.
Мануш уже давно не понимала мужа. Ни его глупые выходки, ни бесконечно длинные монологи, не имеющие смысла. Мануш просто была женой своего мужа. И всё. Терпеть ей велел Бог. И она терпела и старалась радоваться любому положению вещей. Муж сегодня не ругается, хороший день, ушел с друзьями на шашлык — ещё лучше, выпил и спит, день просто удался.
Автор публикации
