Пронзительное состояние осознания итогов жизни раз в год обязательно овладевало разумом Василия Петровича. Обычно это случалось с ним по осеннему времени, как правило, в конце сентября – начале октября. При этом он впадал в некую отрешённость от всего происходящего вокруг, уходил из дома, без всякой цели бродя по городу. Что характерно, с каждым новым годом выходить из подобного процесса подведения итогов прожитого становилось всё труднее и труднее, поскольку на душе скапливалась какая-то непосильная тяжесть, которая давила на него, нагоняя неизбывную тоску и мрачную депрессию. Вместе с тем по завершении каждого такого ежегодного периода итогового самоуничижения он почему-то всегда испытывал чувство особой торжественности, как будто бы получал от кого-то награду за свой подвиг жизни.
Как-то в один из таких периодов душевного раздрая, случившегося с ним на шестом десятке лет жизни, Василий Петрович понуро брёл по аллее Тверского бульвара. Осеннее солнце уже не грело. От долгих скитаний по кривым улочкам у Никитских ворот всё его тело пронизала ноющая ломота.
Решив немного передохнуть, он уселся на одну из свободных скамеек. Минут через пять ломота стала уходить, вслед за чем мысли его потекли бурным потоком. Невесёлые мысли, надо сказать. «Очередной виток спирали моей жизни замкнулся, – думал Василий Петрович. – В результате различных треволнений по причине всяческих происшествий на этом витке я могу с гордостью заявить любому недоброжелателю, что не потерял свой стержень жизни, сохранил в себе человеческое достоинство. Это главное, хотя за это время случилось и множество утрат, самые болезненные из которых – потеря близких и родных людей. Пришлось пережить много печалей, когда вынужден был буквально с кровью отрезать части самого себя. Метаниями духа были полны и сердце, и разум, ну а тело оказалось изорванным в клочья. Были и изощрённые наряду с их крайней жестокостью удары, касающиеся моих самых глубинных нравственных основ. В целом всё же удалось преодолеть все эти напасти, пусть даже и с величайшим перенапряжением жизненных сил, с потерей здоровья, с глубочайшим разочарованием в нравственной чистоте окружающих меня людей, в том числе и близких родственников, многие из которых, как оказалось, только формально состоят в родстве, не испытывая ко мне ни малейшего чувства любви, считая проявление сострадания вредным делом, ну а о духовной связи с большинством из них вообще говорить не приходится.
И вот теперь мне нужно строить свою дальнейшую жизнь с поправкой на весь тот в основном негативный опыт завершившегося витка жизненной спирали. Знаю, будет больно и тяжело смириться с новыми реалиями. Мне, изначально настроенному на чистоту человеческих чувств самого высокого уровня нравственной шкалы жизненных ценностей, придётся втройне тяжелей, нежели это было бы в моей жизни ещё не такого далёкого прошлого. Как ни печально это говорить, но меня вынудили резать по живому… Видно, другого выхода у меня больше нет.
Но справедливости ради нужно отметить, что за этот период случились и положительные сдвиги, главный из которых – окончательное преодоление страха за близких мне людей в преддверии наступающего уже не такого отдалённого апокалипсиса завтрашних дней. Всё сказано, всё сделано, все предупреждения озвучены. Теперь каждый будет вести себя так, как велит ему его внутренняя природа, в организации которой ни я, ни кто бы то ни было другой уже не в силах что-то изменить. Да и на младшее поколение родни мне уже не удастся серьёзно повлиять. В этом вопросе может иметь ещё хоть какое-то значение только мой собственный образ жизни, ну, и ещё, наверное, бытовое проявление моих жизненных ценностей. Очевидно, только это ещё и сможет запечатлеться в их головах. Правда, сожалений каких-то по этому поводу у меня уже не осталось.
Остатки былых вериг нужно побыстрее сбросить с себя без всякой жалости, чтобы уже не позволять больше никому и ничему препятствовать моему движению к храму души. Настало время залечивания душевных травм, укрепления духа, окончательного определения пути вступления на очередной виток спирали жизни. И как это ни тяжело осознавать, но дальше идти придётся в одиночестве при всеобщем непонимании окружающих. Понимать меня будут лишь отдельные люди, которые при этом по своим условиям жизни не смогут быть рядом со мной, хотя будут всемерно стремиться к этому. Такова судьба.
А ведь за подобные слова меня всяк, кому не лень, обвиняет в гордыни. Пусть. Улыбка души людей, понимающих меня и мой путь жизни, значит для меня на порядки больше, нежели льстивая похвала чёрствых душой людей, прозябающих в блаженстве своего обывательского счастья, утопая в море материального благополучия и плотских удовольствий…»
Долго сидел на скамейке Василий Петрович, полностью погрузившись в свои раздумья. Надо заметить, что от всего его облика в эти минуты исходила какая-то особая сила, слагаемыми которой были обаятельность, одухотворённость выразительного лица, внешняя аккуратность и подтянутость. Кстати, к нему всегда по жизни тянулись люди, что в его зрелые годы переросло в какой-то мощный процесс. Да и женщины не оставляли его без внимания: импозантная личность этого человека оставила след в душе не одной представительницы прекрасного пола. Вот и сейчас на лавочке, что стояла напротив него по другую сторону аллеи, сидела очень привлекательная женщина средних лет, которая почти сразу же, как только Василий Петрович разместился на скамейке, впилась в него глазами. Она была уверена, что узнала в нем мужчину своей мечты, своего мужчину, хотя видела его впервые и ещё не перемолвилась с ним ни единым словцом. Загадочная женская интуиция по каким-то едва уловимым признакам мгновенно определила, что это он, тот, о ком ей мечталось долгие годы не очень счастливой жизни. Находясь в каком-то оцепенении, она не могла отвести от него глаз, а в её голове в такт взбудораженному сердцу билась всего одна мысль: «Вот ты и проявился, мой суженый, и теперь у нас с тобой всё будет хорошо и ладно» …
Звёзды ближних и далёких галактик в эти мгновения наверняка разразились различными катаклизмами, поскольку их должна была взбудоражить та вдруг возникшая мощная энергия любви земной женщины к земному мужчине. И нет сомнения, что ответное чувство мужчины уж точно положит начало образованию в космосе новых планетарных систем, на которых вспыхнет новая жизнь.
Так всё и будет. И очень скоро.
21.09.2009
Сергей БОРОДИН
Автор публикации
