«Нет! Нет! Только не это! Не сейчас!» – завопил я, глядя на свой разряженный телефон.
Я ненавидел так вопить, как киногерои, для меня было проще матюгнуться, но сейчас, стоя у здания своей работы, где уже никого не было, и двери были заперты, а рабочий автобус, уехав, показал мне зад, я орал именно так.
До шоссе, где можно было поймать попутку, или дождаться редкого автобуса, было километров восемь. Идти нужно было по извилистой узкой дороге, что петляла среди леса.
Именно среди леса и находилась лаборатория, где я работал лаборантом-химиком уже два месяца, получая еженедельно такую хорошую зарплату, что совершенно не хотел знать каков конечный продукт моих промежуточных опытов.
Нет, это не были наркотики или эксперименты над животными, иначе бы я не согласился химичить на такой работёнке, на которую меня устроил один из моих влиятельных друзей — Васёк.
Он и Андрюха — были моими друзьями ещё со школьных лет, их отцы провернули что-то там в девяностые, отчего и Васька и Андрюха почти моментально превратились в «золотых» пацанов. Однако, ничто — ни деньги, ни политика, ни девушки не помешали нашей крепкой дружбе, проверенной временем и разными экстримами в жизни.
Мы с друзьями частенько уезжали с палатками и спальными мешками подальше от города, где могли просто помолчать, сидя у костра, или глядя на колеблющийся в реке лунный диск, или напиться вдрызг, или, дурачась, хохотать до рассвета…
Вот и завтра в субботу мы с ребятами собирались в такую поездку из-за хандры Андрюхи, который расстался со своей девушкой, почти невестой. Собирались на Васькиной машине, поскольку моя сломалась.
И именно из-за моей сломавшейся машины я и шёл теперь пешком по извилистой дороге с работы, размышляя о том, что всё-таки странно, что водитель рабочего автобуса Игорь не подождал меня всего-то минуту-две. Он хорошо знал, что уже третий день я ездил на работу на автобусе. К тому же, мне показалось, что лаборантка Алла взглянула на меня через заднее стекло из отъезжавшего автобуса.
Сначала я даже подумал, что Игорь решил подшутить надо мной, а где-нибудь за поворотом остановиться и ждать, когда я подбегу и влезу, запыхавшись, в спасительный автобус. Но пробежав пару поворотов, понял, что зря надеялся. Немногочисленный коллектив лаборатории, видимо, решил меня разыграть, да ещё так не вовремя — вечером в пятницу, когда уже выдали зарплату, когда самое время рвануть к цивилизации.
А я ещё хотел успеть до шести вечера навестить отца в больнице, ему недавно сделали операцию, на которую потребовались деньги, и некоторые накопления были отданы. Далее нужны были суммы на реабилитационный период, на который я и зарабатывал теперь, устроившись через Васька в лабораторию.
Разумеется, и Андрюха, и Васька могли мне дать сколько угодно денег и даже не взаймы, они и сочли своим долгом предложить, но я, само-собой, отказался. Ни деньги, ни политика, ни девушки не должны мешать нашей дружбе, которую мы все трое берегли.
Солнце садилось, и по дороге пополз туман, скапливаясь в низинках. Эта узкоколейка не только петляла вправо-влево, а ещё шла то под уклон, то «взбиралась» на взгорки. Таким образом, туман словно «наливался» в низину дороги, как в чашку и лежал там таким густым, что войдя в него по пояс, ног не было видно совершенно. Более того, если от головы до пояса тело чувствовало сентябрьскую прохладу, то от пояса до самых ног в тумане было тепло! Мне это показалось столь удивительным, что я присел в тумане и сразу оказался как в молоке — тепло и ничего, совсем ничего не видно. Даже слышно становилось хуже.
Так я и шёл по дороге, специально с разбегу «ныряя» в туман, когда вдруг с этого самого разбегу напоролся на что-то острое, которое резануло мне чуть ниже ребра, вспороло икру на ноге. Заорав от боли и неожиданности, я стал ощупывать это что-то. Оказалось, что именно в низинку дороги рухнуло небольшое дерево-сухостой, его сучья, частично обломавшись, торчали острыми «кинжальчиками» на стволе.
Кое-как выбравшись из цеплявшихся за одежду сучьев и перебравшись на взгорок из ловушки, я вынужден был порвать рубашку на ленты, чтобы перевязать раны. Надев на голое тело ветровку, я постарался как можно быстрее двигаться по дороге к шоссе, что получалось с трудом из-за саднивших ран и наступившей темноты.
Дорога еле обозначалась в потёмках, а окружавший её лес, казалось, подступил совсем близко. Мои ипровизированные бинты вскоре намокли от крови, и я поменял их на другие остатки рубашки.
Временами мне становилось неважно, кружилась голова, звенело в ушах. А в лесу стали появляться всё чаще какие-то странные шорохи и непонятные звуки. Краем глаза я даже видел то справа, то слева что-то вроде мелькавших теней.
«По Дооону гуляааает», – рявкнул я что было сил. Но то ли я не рявкнул, то ли сил не было, а звук прозвучал не как в лесу, а как в комнате, обитой матрасами. Решив проверить, я набрал полные лёгкие воздуха: «… казааак молодой». От напряга из ран потекли горячие струйки крови по телу…
По идее, я шёл уже несколько часов и должен был приближаться к шоссе, тогда слева сквозь деревья должны бы вот-вот появиться огни шоссейки, но они… они… Вот они! Слабо мелькнуло несколько огоньков! Шатаясь и спотыкаясь, я побежал вперёд и примерно через полчаса вырвался из темноты, оказавшись на ярко освещённой трассе. По ней мчались машины, в них были люди!..
Ещё с четверть часа, а может и больше я, оставляя следы крови на асфальте, шёл по шоссе, пытаясь поймать попутку, но легковушки шарахались от меня, никто не хотел пачкать чехлы кровью, мои куртка и джинсы являли собой жутковатое зрелище. А потом я наверно упал…
В больнице мне сказали, что привезли меня ребята-дальнобойщики, они, нарушив правила, проехали под запрещающие знаки, доставив меня прямиком в приёмный покой.
Навещали меня Васька и Андрюха, они уже забрали моего отца из больницы, наняли для него сиделку, массажиста, даже привезли лечебный тренажёр для отца. На этот раз я принял их помощь.
В одно из посещений Васёк привёз мне трудовую и «выходное пособие» в конверте, сказав, что лаборатория закрыта. И ещё, став вдруг на минуту очень серьёзным, каким я его ещё не видел, сказал, чтоб я не спрашивал и не выяснял почему да как. Я, открыв трудовую книжку и не обнаружив в ней никакой записи о работе в лаборатории, вопросительно поднял глаза на Ваську, а он, встретив мой взгляд, всё с таким же серьёзным видом кивнул.
Эта странность мне снова вспомнилась, когда в городе вдруг открылся, своего рода, аттракцион с вертолётными прогулками. Каждый желающий мог полетать над родным городом и увидеть его с высоты птичьего полёта.
Я пригласил свою девушку, и мы уже летели над городом. Ткнув пальцем на карте место, где должна была располагаться лаборатория, я спросил пилота: «Что находится в этом квадрате?» Пилот, мотнув головой, сказал, что лес и ничего больше.
Конечно, это было против правил, но пилот за несколько дополнительных купюр согласился слегка отклониться от курса и пролететь над местом, где совсем недавно стояло трёхэтажное крепкое здание лаборатории. Там… не было ничего! То есть совершенно ни-че-го!. Лес. Торчали ёлки, деревья, но даже ленты той дороги не было.
Всякие глупости
Автор публикации
