Сухой песчаный ветер обжигал путников. Тысячами уколов песчинки вонзались в плоть. И зной был иссушающий.
Услышал Несчастный звук. Словно бой большого барабана. И слышны были удары плетей длинных. И ужас предстал пред глазами путника. Шли по кругу обнаженные люди. Тяжелы шаги их были. Потому что стояли палачи в черных одеждах и стегали мучеников бичами. И рисовали длинные плети в воздухе страшные узоры. И с высоты падали змеиными языками на обнаженные спины.
И ползали средь страдающих разные гады земные. Змеи, скорпионы и прочие ядовитые. Впивались они в ноги мучеников, поедая плоть. И зарастали скоро те раны. И вновь были подвержены мучениям.
Указал перстом своим Светлый:«Не плоть человеческую они убивали, но душу. Колдуны и гадатели поселяются здесь навечно. Продажные церковники и лжеучителя. Смотри и помни это. И донеси…»
И вопрошал Несчастный к Светлому: «Кому же я донесу? Ибо ждет меня участь грешника в одном из ужасных пристанищ».
Но взмахнул Светлый рукой. Подал знак продолжения пути.
Иваныч грузил листву, а мысли цеплялись одна за другую, строили логическую цепочку: «Какой здесь интерес санитара? Деньги. За что ему их могут дать? За какую-либо услугу. А услуги Сережи могут быть только или незаконные или поганые. Других дел он совершать не может. Нужно вынести больного из корпуса. Кого? Кроме как этого мажора, больше некого. Что-то последнее время много историй связано только с ним… Много к нему интереса со стороны администрации клиники и посторонних людей…
Точно, Жору хотят дернуть из больнички. Есть что-то за ним интересное. Точнее с него можно что-то взять. Но почему санитар обратился ко мне? Можно было выбрать из больных кого другого. Хотя кого? Тут и поговорить не особо есть с кем. Пашка? Этот может и начудить. Значит, он выбрал меня. Можно было еще Мишу взять. Но они в конфликте. Кстати, где этот тугодум? Вроде должен уже был вернуться из сарая. Да туда же Сережа пошел… Вот черт!»
Иваныч не задумываясь, выпустил на землю уже наполненный листвой кусок брезента. Он, не молодой человек, быстрым шагом, почти бегом понесся через парк к сараю. Словно тень бежал уже не по дорожкам, а лавировал между голыми стволами деревьев, сокращая свой путь. «Как бы чего не сотворили наедине эти два идиота!» – Иваныч явно предчувствовал беду.
Добежав до угла корпуса, до места, где уже виднелся сарай, Иваныч увидел то, чего больше всего боялся: Сергей стоял в полутора метрах от Миши и вытянутой рукой направлял струю из газового баллончика в его лицо. Миша взялся судорожно ладонью тереть глаза, у него началась истерика. В такие моменты Миша громил все вокруг без разбора.
Вот и сейчас, его руки словно лопасти огромной ветряной мельницы, отмахивающиеся от назойливого роя пчел, метались по воздуху неописуемыми траекториями. В правой руке Миша держал лопату и словно не замечал, что она ему мешает. Он то тер лицо, то хлопал себя свободной рукой по щеке, то пытался вытереть слезы о рукав пижамы.
– Прекрати! – Иваныч крикнул это безадресно – требовалось срочно остановить обоих.
Но безумная ситуация уже набирала ход. В какой-то момент Миша метнулся к отступающему санитару, словно гигантским хлыстом рассекая лопатой воздух. Сережа неловко пятился, почему-то боясь дать деру прямым ходом. Кончик лопаты прочертил кровавую линию на шее санитара.
– Миша, иди в сарай! – благим матом завопил Иваныч.
Миша отступил, но все еще ослепленный перцем, бился в истерике. Иваныч подбежал к нему со стороны спины, выбил лопату и толкнул на сырую землю. Миша упал, не переставая ладонями растирать глаза и выть от боли.
Посмотрев на санитара, Иваныч увидел как тот, держась за рассеченное горло, опускается на колени. Голова его подалась вперед, прижавшись подбородком к груди. Санитар Сережа был весь в крови: она сочилась сквозь пальцы, белый халат заалел от красного цвета.
Санитара нужно было срочно спасать, Иваныч кинулся к нему. Тело Сергея опрокинулось набок, он потерял сознание. Рана на шее открылась ужасным зевом: мышцы были перерублены, из разорванной артерии, словно из гейзера выбивался кровавый фонтан.
Все, кто наблюдал происходящее из «Неострого» или столовой, поспешили к месту трагедии. Нарастали громкие тревожные голоса и крики, несколько белых силуэтов бежали издалека, сквозь паутину ветвей голого парка.
Первым склонился над Сережей фельдшер Федор. С одного взгляда он констатировал смерть.
– Готов. Я таких насмотрелся на скорой.
– А вы чего не?.. – Иваныч тяжело выдавил из себя эти слова, хотя проглотил часть фразы.
– Чего. Убирались у столовой. Ну и увидели, как тут эти руками машут. Я ж думал Миша с тобой. Думал, ты успеешь. Вроде быстрее нас бежал к ним… Не успел.
Иваныч уже не слушал никого. Он шел по главной аллее совершенно растерянный. Он не мог понять, как это случилось? Ему стало жалко покойного Сергея. Малограмотный человек прожил неинтересную жизнь. Ничего после себя не оставил, даже хороших воспоминаний. И Миша. Что будет с ним? Его точно закроют в «остром» отделении навсегда. Среди буйных. Такое правило.
Бежал, насколько позволяла тучная фигура, старший мед брат Минос. Завидев Иваныча, Минос спросил, не останавливаясь:
– Где они? Где мой сын?!
Иваныч махнул рукой в глубь сада. Все страшное уже произошло, спешка теперь излишняя. Может, чтоб помочь душевно больному Минотавру, побыстрее успокоить его. Мало ли каких еще бед он может натворить? Но пусть уже все происходит без него.
Иваныч просто брел, видя перед собой старый асфальт в трещинах и собственные ноги. Запертые ворота больницы остановили его. Он ухватился за крашеные синей масленой краской прутья, именно они отделяли Иваныча от здоровой жизни. От жизни вне этого ада.
– Иваныч, куда собрался? – сторож дежурной смены вышел навстречу.
Больной Иваныч готов был просто пройти сквозь решетку ограды, даже несмотря на вышедшего из сторожки охранника. И только две черные фигуры встретили его взглядом с той стороны реальности. Это была компания, что справлялась о Жоре: кавказец и здоровяк с западно-украинским акцентом. Большой черный джип стоял рядом.
– Эй, псих, что у вас случилось? – кавказец с ухмылкой обратился к Иванычу.
– Санитара убили.
– Какого санитара? Серого? Ээээ … ты серьезно?
– Серьезно. А вы откуда знаете?
Двое за воротами схватились за телефоны. Они явно переполошились от новости. Они знали погибшего, и у них был к нему серьезный интерес.
Иваныч все понял. Он понял, откуда у Сергея деньги. И кого нужно вывести ночью из больницы. Жора был на прицеле этой компании.
– Эй, а тебя как звать? Ты Иваныч? – гуцул безуспешно попытался ухватиться за одежду и подтащить собеседника к решетке. – Иди ближе!
Иваныч стоял, повернувшись к ним лицом. В нем проснулся старый «зек».
– Говори.
Гуцул не унимался:
– Иди сюда. Я что, орать буду? Тебе Серый уже что-нибудь сказал?
«Уже». Мысли Иваныча построили логическое заключение из причин и следствий, это самое «Уже» подсказывало, что все готово. Ждали только действий санитара.
В этот момент послышались шаги на главной аллее больницы. Очень знакомые шаги. Он их уже слышал – легкое поскрипывание кожаных стелек было визиткой на фоне других звуков.
– Моисеев, иди в отделение! – голос доктора Манна прозвучал спокойно и твердо.
Охранник при виде доктора вытянулся как в почетном карауле. Люди за воротами замерли на секунду и разом изобразили скучающие лица – им не нужны были лишние свидетели разговора. А Иваныч, кинув еще один взгляд на тех двоих, дал понять, что разговор не закончен.
Он развернулся и ровным, размеренным шагом пошел в сторону лечебницы. Когда сравнялся с доктором, тот пошел рядом. Оба двигались молча, держа руки в карманах верхней одежды.
Возле главного корпуса, доктор, не поворачивая головы, обратился к Иванычу:
– Они тебя спрашивали про Готте?
– Нет.
– А что хотели?
– Узнать что случилось.
– Иваныч, я знаю, что они хотят выкрасть Георгия Готте. Там замешаны крупные деньги. Понимаешь, что парень в опасности?
– Понимаю, – Иваныч почувствовал в голосе призыв к солидарности.
– Выкрасть Георгия планировали сегодня. Ты знал?
Иваныч едва приметно кивнул головой. Доктор подтолкнул Иваныча за угол здания.
– Теперь, Иван Иваныч слушай, что нужно делать, – Манн осмотрелся. Рядом не было никого. Только возле дальнего корпуса и столовой бегали люди. Все были заняты просмотром места убийства. – Этим двоим нужен Жора. Они пытались купить меня. Я показал, что не понимаю, о чем они. Подходили к Федору, старшей медсестре отделения и к этому Сереже. Федор мне все и рассказал. Сережа вроде как пообещал провернуть дело сегодня ночью, но… Возможно, у них еще кто в помощниках.
– Серёга и ко мне подходил. Денег предлагал.
– Значит, третьим должен был быть ты. Уже хорошо. Вечером я вызову вашу старшую к себе. Федор Вам откроет дверь. Забирай Жорку и идите прям к охране. Вас выпустят, у них уже будут ваши выписки. Идите пешком, но не через поселок, на трассу. Поймаете машину до города, дальше уже сами.
– Доктор, тебе это зачем?
– У меня с этой конторой свои счеты.
– А как Жорка мне поверит? Сейчас каждый хочет на нем нажиться.
– Отдашь ему. Он и поверит.
Доктор кратко протянул сжатый кулак на уровне пояса. Из разжатых пальцев в ладонь Иваныча выпали золотые часы.
– Это его, Федор мне передал. Он же первый подбежал к Сереге санитару? Успел снять с руки, вроде никто не заметил.
– Мне в городе опасно гулять. Да и Жорку быстро найдут в таком состоянии.
– Других вариантов нет, вас тут найдут быстро. К утру вам нужно дойти до пограничного перехода. Это километров пять. Дорога там есть. Пешком как раз успеете. На Липцы не идите. Там вас могут искать. Утром мне позвоните. За вами приедут. – доктор достал из кармана маленький мобильный телефон. Старый, с потертыми кнопками. – Пропущенный вызов – это с моего номера. Но потом его выбросить. Там на счету несколько гривен есть. И он заряжен. Остальное с Федором. Он к тебе вечером еще подойдет.
Доктор Манн повернулся к двери и быстро скрылся за ней. Иваныч, спрятав по карманам часы и телефон, закутался в телогрейку и, словно ничего не произошло пошел в сторону столовой.
Тело санитара все еще лежало на земле. Его прикрыли белой простыней со штампом больницы. Казенная вещь. Больничные вещи были помечены краской в виде инвентарного номера или подобной печатью. И словно печать теперь легла на самого санитара.
Мишу увели в «острое», в спецкомнату. Уже никто не бегал, все стояли группами. Кто у сарая, кто возле корпуса отделения. Иные сидели в столовой, пили чай. В больнице так было заведено, при любом происшествии все бросали работу и бежали на место событий, а потом долго не расходились, выражая тем свое сочувствие или причастность.
Теперь ждали милицию. Обычно наряд приезжал не скоро, все ссылались на занятость. Хотя на самом деле просто экономили бензин. Но в этот раз милиция появилась достаточно быстро: местный участковый с помощником, следом эксперты – криминалисты из Харькова. Один все фотографировал. Другой что-то записывал на листе, положив его на кожаную папку для документов.
От группы следователей отошла наша старшая медсестра. Зайдя за угол отделения, наткнулась на Иваныча и от неожиданности немного вздрогнула. Словно короткий несмертельный удар тока прошел по ее телу. Иваныч давно уже стал называть ее матрешкой и не проявлял к ней никакого уважения. Медсестра и сама побаивалась этого человека, но всячески маскировала свой страх строгим тоном.
– Иваныч, тебя менты ищут! Ты где ходишь? Быстро на допрос.
– С пристрастием?
– Чего? Какие страсти тебе еще? Иди к ментам! – матрешка кивком головы указала Иванычу по направлению к сараю. И тут же завопила на весь парк о своем доблестном поступке. – Вот он, Моисеев. Нашла!
Матрешка явно была взволнована. Миша лежал в ее отделении и под ее разрешение вышел помогать Иванычу. Вроде как тот за него в ответе. Но Иваныч сам пациент, из людей психически нездоровых – какой с него может быть ответ? Только показания. Вот и дергалась старшая медсестра. Но и запланированное на вечер похищение человека ее тоже очень волновало.
Следователь, мужчина крупный, немного тучный, с маленькими поросячьими глазками, смотрящими через диоптрии дорогих очков. Его манера общения угнетала всех, кто был рядом. Он давал понять, что ты уже виноват и понесешь наказание. Осталось только выяснить за что и какое. Пощады от него не будет, он страж правосудия.
– Старший следователь по особым делам Гелион Ростислав Тарасович. Ты как себя чувствуешь, Моисеев? Слушаешь меня? Соображаешь вообще?
Следователь смотрел пристально, словно заранее искал вину.
– А ты мне не тыкай, – Иваныч узнал этот взгляд. В тюрьме и на зоне не раз видел – проба на «слабость». Отвернулся, спрятался и тебя съедят. Волк чувствует слабого и будет преследовать жертву до конца. Будет высасывать его кровь до последней капли. Иваныч не раз уже проходил эту проверку, и сейчас вспомнил старое правило: «Не верь, не бойся, не проси».
– Ранее судим? По какой статье?
– Мое дело почитай. Там все есть. А лучше медицинскую карту.
– Думаешь за дуркой спрятаться? Справка тебя здесь не спасет. Может, это ты полоснул? Ты же был рядом.
Иваныч смотрел в эти щели глаз за стеклом, пытаясь разглядеть зрачки. Там было пусто. Словно щели бойниц железобетонного укрепления. Человек ДОТ – долговременная огневая точка.
– Моисеев. Ты был рядом или будешь это отрицать? Знаю, что был. И что перед этим убитый с тобой разговаривал. Вы друзья? О чем он с тобой по душам болтал?
– Зря пыжишься, начальник.
– Мотив твой понятен: неприязнь. Завел юродивого, полоснул санитара по горлу, а на другого все свалил. Так было?.. Я тебя на экспертизах сгною. О чем говорили?
– О бабах.
– О бабах? А может о бабках? Что делили? Может ты его подкупить хотел? Да не сошлись в цене?
В этот момент подошла женщина в форме капитана милиции.
– Ростислав Тарасович, проведите опрос свидетеля по месту. Скоро катафалк приедет, труп будем забирать.
Следователь одобрительно кивнул и почти в лицо прошипел Иванычу:
– Мы еще не закончили. Поедешь со мной. А пока напишешь мне все, что знаешь по делу.
Подошел доктор Манн. Женщина – капитан пригласила его осмотреть труп. Затем пригласила Иваныча и начала задавать стандартные вопросы, соответствующие процедуре дознания. Доктор отошел в сторону и наткнулся на следователя Гелиона. Их общение явно было напряженным. Следователь буравил глазами врача, давил психологически и постепенно сокращал дистанцию.
В один момент Владлен Маркович Манн достаточно громко, так чтобы слышали все, выпалил фразу:
– Я больного не отдам! Он с «пограничного» отделения, у него в любой момент может случиться острый приступ. Что вы с ним будете делать? – указывая на Иваныча и, обращаясь уже к капитану, явно уходил от общения со следователем. – Подскажите, кто старший вашей группы? Больного нужно срочно отправить в отделение!
– Но это свидетель! – возразила капитан.
– Свидетель, который находится на стационарном лечении «пограничного» отделения психиатрической клиники? Какую юридическую ценность его показаний вы себе представляете?
Моментом явно владел доктор Манн. Это был редкий случай, когда сотрудники следственного отдела не могли полностью влиять на ситуацию. И обращаясь к старшей медсестре, довольно жестко произнес:
– Я вам приказываю сейчас же увести больных в отделение! Немедленно.
Матрешка спохватилась, потянула Иваныча к входу в корпус. Наигранная деловитость явно выдавало в ней тревогу.
Следственная группа продолжала опрашивать персонал больницы. Фотографировала и осматривала труп, садовый инвентарь. Лопату, что была орудием убийства, завернули в принесенную простынь и убрали в служебную машину. В качестве катафалка приехал обыкновенный старый бортовой «ГАЗ». Труп санитара положили на носилки, накрыли и погрузили в кузов. Постепенно все разошлись, следователи уехали. К тому времени уже темнело и становилось холодно.
По парку разнесся запах свежевыпеченного хлеба и сливочной подливки к ужину. Из кухонного корпуса стали разносить по отделениям ведра с едой.
Автор публикации
