Депресьон

Работал как-то по молодости на Гран-Канариа строителем — судно стояло в многолетнем отстое, я числился на нём матросом. Появлялся на судне хоть и редко, но добросовестно исполнял свои обязанности, честно  раздавая  мзду капитану с товарищами, что за меня вахты стояли.  И опять — в горы канарские: » Не подведи Россию!» — так капитан меня каждый раз скоренько на заработки выпроваживал. Ну, так не его, но шефа канарского подвёл однажды: забурился на судно на выходные. Велев всем говорить, когда хэфе-босс из Лас-Пальмаса приедет – прилетит  наверняка: муэрто – умер, мол, всё – нет его больше. Неспроста, конечно, демарш затеял – должал уже хэфе не только мне, но и своим работягам прилично. А с каких шишей мне со своими парнями рассчитываться?

Чтоб времени даром не терять, умчался в субботу на другую шабашку. А по приезду  скорому, как и ожидалось, Цезаря (вообще-то его Цессар звали, но – так мне сподручней величать было) к борту судна, наши про «муэрто» говорить не стали – накаркаешь еще! – пояснили просто: сел на «бисиклета», упедалил в город куда-то.

В понедельник являюсь, хэфе демонстративно пожимает руки канарским и колумбийским компаньерос, а у меня только спрашивает холодно: «Ке пасо, Андрес?» . «Депресьон!» —  как-то само собой, наугад, и отвечаю протяжно. Тогда он  оборачивается к толпе, и по-испански говорит, в переводе: «Во- два слова по- испански знает, а вот «депресьон», который и я-то сходу не вспомню, выучил!».

Эх, Цезарь, Цезарь! Скажи спасибо, что не знаешь ты по-русски «тоска навалилась» — а то б ты меня недели через две, верно, увидал!