Чистая кровь

– Приветствуем последнего члена команды – Святослав Ешкин. В нем сочетается остроумие и сила. Спортсмен, гордость школы, неоднократный участник и победитель брейн-рингов. Капитан футбольной команды нашей школы! – раздались бурные аплодисменты

Игра началась. Победитель проходил на городские соревнования, проигравшим предстояло с завистью наблюдать за успехами параллельного класса.

Нешуточная борьба между «ашками» и «вэшками» развернулась еще в начальной школе и не утихла даже к выпускному классу.

Финальный раунд был завершен, и школа ждала решения жюри. Результат был слишком предсказуемым. «Вэшки» праздновали победу благодаря своему талисману и негласному лидеру – Святославу.

– Идем отмечать? – предложила капитан команды.

Возражающих и воздержавшихся не было. В полном составе ребята отправились в пиццерию у школы. Настроение было чудесным. Все разговоры крутились вокруг предстоящего городского брейн-ринга и шансах на получение главного приза. Принимались ставки на победу или проигрыш, отпускались шуточки в адрес уже известных соперников. Было шумно и душно.

Временами ребята выходили покурить и возвращались с едким ароматом дешевых сигарет. Прокурено было, казалось, уже все: от носков, до кончиков волос. Но невозможно было остановить эту сумасшедшую моду. Не куришь в 11 классе – значит лузер. Это правило распространялось на всех, кроме Свята, для которого многие правила не действовали. Ведь он был спортсмен, да еще и «умняшка», как часто повторяла капитан команды – Лика.

Ровно в 4, Святослав распрощался с одноклассниками и отправился по делам. Лика пыталась увязаться за ним, но была мягко послана вдаль.

Свят спешил на очень важную встречу, где свидетели были не нужны. Наконец- то он мог быть самим собой. Ему больше не надо было притворяться и исполнять роль всеобщего любимца. Он стал борцом за «чистую кровь».

В компанию скинхедов он попал совсем недавно, да и сама организация в их городе была еще молодой. Основал ее московский мажор, временно высланный отцом из столицы с целью перевоспитания.

Святослав искал выход на скинов уже около года, и лишь благодаря социальным сетям он смог доказать свою верность идеалам и найти единомышленников. Многие ребята из его школы в целом поддерживали идеи бритоголовых, но выступать против нерусских было не принято.

Святослав, привыкший действовать, а не размышлять, сегодня шел к цели, поставленной давно.

Встречи местных скинхедов проходили в гараже одного из лидеров. Он был настоящим русским парнем, вот только с именем родители не угадали и назвали его Михаилом. Сравнение с главным героем русских сказок ему явно не нравилось. Неразворотливый, косолапый, добродушный мишка не был подходящим тотемом для Михаила. Миша отличался как раз другими чертами: жестокостью и непримиримостью. Благодаря такой характеристике он очень быстро сделал блестящую карьеру как скинхед, подставляя соперников, используя любые средства и не гнушаясь вкладывать деньги в самопиар. Гараж был одним из таких вложений.

Михаил практически единогласно решал кого принимать в команду, а кто этого не достоин. Он придумывал бесконечные испытания для новичков, проверяя их смекалку и силу. Он единственный из всех носил берцы, со шнурками белого цвета. Никто не осмеливался его спросить кого он ради них покалечил или может быть убил, но они крайне внушительно смотрелись на фоне черной массы. Чтобы не произошло раньше, но уголовного прошлого у Михаила не было, да и не могло быть, учитывая возможности и связи его отца.

Для Святослава Михаил был кем-то вроде старшего брата и кумира в одном лице. Они во многом были похожи. Оба были из образцово-показательных семей, про которые так любят снимать мелодрамы. Их любовь к спорту и здоровому образу жизни были доведены до культа. Они были любимчиками девушек, но никогда не пользовались этим, вызывая еще больший интерес к себе. Отличники, победители различных конкурсов – светлые головы, как в прямом, так и в переносном смысле слова. Да к тому же обладатели славянской внешности, и что намного важнее славянской крови, что на Кавказе было редкостью.

Михаил видел в Святославе своего приемника. Он знал, что Свят, один из немногих, будет готов идти до конца за идею, за Русь.

Сегодняшняя встреча для достаточно молодой организации была важной. Предстояло выбрать двух «посланников», задачей которых было писать лозунги на стенах домов и рисовать свастику. В их городе такие надписи появлялись нечасто и вызывали отклик в сердцах жителей. Реакция была разной, но равнодушных почти не оставалось.

– Желающие есть? – поинтересовался ВладимИр.

На самом деле, его конечно звали Володькой, но не гоже было носить такое имя.

Святослав выразил готовность, но не он один. Многие новички, желая проявить себя, выразили согласие на акцию просвещения. Святосла невыгодно выделялся на их фоне. Они были поменьше ростом, худощавее, неприметнее. Черные толстовки могли укрыть их, как темнота тараканов. Но решение принимал Миша.

– Святослав и Илья. Расходимся.

Сбор прошел быстро, впрочем, как и всегда. Агитационная работа вообще не велась на собраниях, каждый член группы сам осознавал важность их идей. Лишь в закрытой группе в вк иногда выкладывались патриотические фильмы, демотиваторы, происходил обмен мнениями.

Пять человек осталось в гараже: Михаил, Владимир, Святослав, Илья и Егор, по прозвищу Егорлык.

Егорлык, пожалуй, был самой одиозной личностью. Кареглазый, черноволосый, обладатель грузинского носа, он выделялся на фоне русских богатырей, и, скорее, мог стать объектом с которым скинхеды борются. Он оказался на другой стороне баррикад. Будучи детдомовцем, он никогда не знал своих родителей и искренне ненавидел их и за голодное детство, и за свою ненужность, и за безобразный нос с горбинкой. Он ненавидел весь несправедливый и злой мир. Но потом он встретил Михаила, благодаря которому абстрактная ненависть оформилась и переросла в агрессию в сторону горбатоносых и кареглазых. Егор и кличку себе взял лишь для того, чтобы отмыться от прошлой грязи, а воды рек, как известно, очищают.

Самой же смешной фигурой в гараже оказался Илья, которого скорее стоило называть Илюшей. Несмотря на то, что он уже отпраздновал совершеннолетие, на вид ему было не больше 15. Маленький, худой, со слегка раскосым глазами, да к тому же профессорский сынок, воспитанный на лучших образцах искусства он должен был вызывать лишь умиление, но внешность была обманчива. В детстве он часто бывал заграницей с родителями, откуда и привез свои убеждения. Однажды, около рокфеллеровского центра в Нью-Йорке он видел, запомнившуюся ему навсегда картину: нигер избивал славянскую девушку. На улицах Индии он видел босоногих детей, тыкающих друг друга палками, подобранными на свалке, и весело смеющихся от своей бестолковости. А в Афганистане он слышал рассказы об убийстве русских ребят в спину, о маковых семенах и спирте в ранах. Илюша всем сердцем ненавидел нерусских, и поэтому был так ценен.

Для агитационной работы были выбраны два дома в центре города. Один дом был типичной советской пятиэтажкой, без претензий на оригинальность. Он был построен в благополучном районе недалеко от центрального парка на улице Мира. Второй дом был прибежищем местной олигархии. Современный, многоквартирный с удобной планировкой и подземной парковкой. На первом этаже были открыты необходимые каждому человеку аптека, круглосуточный магазин, парикмахерская «Афродита», и ресторан грузинской кухни «Лаваш».

Акцию предстояло начать в 23.30, когда улицы уже опустеют, а одиноких прохожих перестанут волновать мальчишки- граффитисты.  Миша давно подметил одну закономерность. Люди возмущались их лозунгами и свастикой лишь при свете солнца и в компании знакомых, но как только наступали сумерки и прохожие оставались в одиночестве, всё происходящее вокруг теряло свою актуальность. Кто-то бы мог назвать это чувством самосохранения, но Михаил называл это трусостью, а её он призирал в человеке даже больше смуглости, чернокожести.

В баллончике была черная краска. Писать предстояло обладателю каллиграфического подчерка – Илье, а чести изобразить свастику был удостоен Святослав.

Всегда внешне сдержанный, в этот раз Свят не мог скрыть волнение. Его глаза пылали искрами безумия, ладони были влажными, а в голове  крутилась одна мысль – «За чистую кровь».

Если Илье эта фраза казалось забавной, и попахивала Гарри Поттеровским движением, то для Свята она была священной. За чистую кровь своих родителей и будущих детей он был готов не только рисовать кресты, но он готов был умереть.

В 23.00 операция началась. Родители верили, что сын готовит важный проект у своего одноклассника, который в свою очередь был убежден, что Свят покорил сердце  голубоглазой красавицы. Телефон был выключен и оставлен в гараже. Баллончик с краской уместился в толстовке. Берцы были начищены, лица скрыты капюшонами.

Святослав не любил этой обезличенности, ему хотелось, чтобы все понимали, что это он, но традиции были традициями, и их следовало чтить.

У пятиэтажки никого не было. Свастика украсила ее левый бок, как татуировка пальцы заключенного.

У грузинского кафе еще стоял парень, неторопливо перекуривавший прошедший день. Он был сосредоточен на сигаретном дыме и ничего не хотел замечать.

Надпись украсила и эту высотку. Миссия была выполнена. Оставалось вернуться в гараж и сделать отчет.

Но сверху раздался женский крик:

– Что ж вы пишите, ироды! Как так можно? Гитлеровский крест в России! Да неужто так бывает?

Освещенная наружной рекламой и фонарями надпись была хорошо различима из окон соседнего дома, откуда и вопила старушка.

Святослав и Илья переглянулись и поспешили скрыться во дворах. Куривший парень, казалось, был выведен из оцепенения, но не понимал что происходит. В нескольких окнах появились желтые огоньки, но больше никаких действий не последовало.

Святослав и Илья подходили к гаражам. Они не бежали, нет. Это было бы признаком страха, который на самом деле они не испытывали. Они испытывали другое чувство, название которому не смогли бы подобрать. Илья, однажды совершавший прыжок с парашютом, мог бы сравнить свое состояние с ощущением полета. Святославу сравнить было не с чем, и поэтому он просто наслаждался потоком эмоций.

Звонок был сделан. Раскладушки были разложены. Сон не давал шансов на раздумья.

Песня будильника на следующее утро была не такой противной как обычно. Осознание своей причастности к чему-то великому давало ощущение полного счастья.

Святослав натянул штаны, забросил толстовку в рюкзак и поспешил в школу.

У ворот его поджидала Лика.

– Как все прошло? – поинтересовалась она.

Святославу показалось, что она все знает, но он вовремя опомнился. Для нее он провел ночь с другой девушкой, об этом и должна была пойти речь, но к этому он не был готов.

– Я счастлив, – честно ответил он Анжелике.

Сейчас Лика ничего для него не значила. Он вчера совершил великое дело, и ничто не могло с этим сравниться.

На уроках он был не собран, но учителя списывали всё на вчерашнюю блестящую победу и не ругали его. Сам Свят ждал вечернюю тренировку, ему нужно было позволить себе выплеснуть эмоции.

На следующее утро он не пошел в школу. У него поднялась температура и сильно болело горло. Появившееся свободное время Святослав решил посвятить чтению.

У них в доме была прекрасная библиотека, собранная еще его прадедом и переходящая его потомкам, как реликвия. Многие из этих книг Свят уже читал, а некоторые и не раз. Особенно он любил Достоевского, Льва Толстого и Жюль Верна. Но сегодня ему хотелось почитать что-нибудь новенькое, современное. И  тогда он решил зайти в вк.

Первым делом он зашел в их закрытую группу, где уже были выложены фотографии их надписи, набравшие огромное количество лайков и комментов. Их чествовали как героев.

Затем он зашел в группу их города, в которой часто сообщались последние события, выкладывались новости о молодежных проектах и планируемых мероприятиях. Но листать ленту ему не пришлось. Первой закрепленной записью была картинка их надписи, а под ней был напечатан небольшой пост под заголовком «Вандалы оскверняют город, а детей ветеранов увозят в больницу под гимн Люфтавве». Далее шла статья о ночных преступниках, изуродовавших своими непристойными надписями стены современного элитного жилья. Затем следовало утверждение, что именно эта надпись стала причиной сердечного приступа у дочери 95 летнего ветерана.

Святослав внимательно ознакомился с новость и комментариями к посту. Реакция была практически экстремистской. Самыми мягкими определениями о нем и Илье были «дети сатаны» и «моральные уроды». Кое кто позволил себе высказать мысль о том, что цели довести старушку до больницы не было, но поддержку эти комментарии не получили. Большинство людей лишь возмущались, выплескивали гнев. Они не предлагали решения. Но были и те, кто, здраво оценив ситуацию, призывал организовать уход за лежачим ветераном и походы в больницу к больной женщине.

Святослав набрал Лику. Она ответила ни сразу.

– Ты где?  – был ее первый вопрос.

– Заболел. Но речь не об этом. Читала про дочь ветерана?

– Конечно. Вся школа жужжит. И как всегда молодежь своло…

– Они не хотели.

– Вряд ли. Скины против неруси, а не против старух. Они за идею. Просто судьба.

Лика многие события оправдывала словом «судьба». Это слово оберегало ее от долгих рассуждений и неприятных выводов.

– Зайдешь?

– После уроков жди, – ответила Лика и положила трубку.

Святослав понимал, что Лика обижается и ждет от него объяснений, но он знал и другое, что ее любовь сильнее обиды.

Уже через несколько часов они сидели на кухне и пили чай.

– Надо помочь старушке, – начал Святослав.

– Надо. Я с «ашками» поговорила. Завтра мы идем, послезавтра они. И к ветерану тоже. Он совсем беспомощный. Без дочери ничего не может. Тебе жаль?

Анжелика, конечно, хотела узнать жаль ли ему беспомощного старичка, но Свят услышал в этом другой вопрос. Жаль ли ему, что он изобразил свастику. Думал ли он, что так всё сложится.

– Нет.

– А мне жаль, – ответила Лика.  – Потерять здоровье в борьбе с нацистами, а затем видеть свастику из окна своего дома. Это жестоко.

Разговор прервался.

– Я пойду. Надо Стешу забрать из садика. Завтра зайду после больницы.

– Буду ждать, – сказал Святослав и обнажил белоснежные зубы.

Ему всегда нравилось общаться с Анжеликой. Для него она была конкурентом номер один и на олимпиадах, и в спорте, и в жизни. Умная, красивая, веселая, хозяйственная – казалось, она была создана совершенной для того, чтобы на ее фоне нагляднее проступали недостатки других людей. Этим же она и раздражала.

Вот и сейчас всего в нескольких фразах она выразила мысль тысячи гневных постов в вк.

Святослав взял в руки «Воскресение», но почти сразу погрузился в болезненный сон.

За семейным ужином родители обсуждали ту же самую тему. Они были убеждены в том, что все проблемы идут из семьи. И раз дети пишут такое, значит, родителям некогда им объяснить нормы и правила поведения. Значит родители не находят времени прочитать ребенку книгу об обороне Севастополя и блокаде Ленинграда.

Святослав совершенно не видел связи между всеми этими событиями, но продолжал слушать родителей, периодически «огокая» и «агакая».

Немного позже он задумался над этой ситуацией еще раз. Он всегда стремился быть справедливым, и в первую очередь по отношению к себе. Но чем больше он анализировал ситуация, тем больше убеждался, что всё это лишь неудачное стечение обстоятельств и его вины ни в чем нет.

Вечером позвонил Миша.

– Не спишь?

– Нет.

– Думаешь?

– Да.

– Не думай, – посоветовал Миша. – Это случайность. Не бывает великих побед без потерь. Вон сколько людей погибло в войне, не сосчитать, но наше мирное небо того стоит.

– Стоит, – согласился Свят.

Михаил еще долго не оставлял Святослава один на один с невеселыми мыслями. Их разговор убаюкал уставшего Свята лучше любой колыбельной.

На следующий день Святослав ощутил прилив сил. Порадовала и утренняя smsка от Лики. Солнечная погода подливала оптимизма. Свят решил начать подготовку к финалу. Он готовился по старинке – без помощи гугл–брата. Незаменимым помощником были старые, пыльные энциклопедии.

Ближе к вечеру в гости зашла Лика, напомнив о примитивной потребности в еде. Анжелика пришла с плохими новостями: старушке стало хуже, врачи делали неутешительный прогноз.

Лика восприняла эту историю слишком близко к сердцу. Святослав смог ее отвлечь лишь напоминанием о том, что он уже 2 дня не появлялся в школе и не выполнял домашнее задание. Незаметно тема поменялась на школьную.

Святослава выписали в школу через 4 дня. Всё это время он находился в поисках интересной информации и подготовке к брейн-рингу.

Первый школьный день принес отрезвление. Оказалось, что далеко не всем ребятам было дело до чужой старушки и свастики на домах. У молодежи были темы поважнее: чемпионат России по футболу, несправедливые оценки, большие задания по истории, любовь.

В школе Лика не болтала со Святом на каждой перемене и не делилась с ним своими переживаниями. Она была просто одноклассницей – занудой. И беспокоящее Святослава всю неделю чувство стало отступать. Святослав догадывался по обрывкам фраз, что Лика продолжает с группой активистов навещать ветерана, но подробности его не интересовали.

За день до финала в их закрытой группе появился пост «Битва за белые шнурки». Это означало, что намечалась драка. Те, кто проявят себя, станут носить белые шнурки. Святослав сразу отписался, выражая свою готовность.  Но таких смелых оказалось немного. Большинство струсили. Одно дело было брить головы налысо, носить берцы и рисовать свастику на домах, но совершенно другое дело ввязаться в драку, видеть нерусские лица и бить по ним.

В заключительном диалоге оказалось всего 13 человек (не самое счастливое число). Все они были настроены решительно. Стрелка была забита на субботу. Форма одежды была спортивной, головы – налысо.

Раньше бритоголовости никто не требовал. Святослав понимал, что ему лысина не пойдет, не знал, как убедить маму, которую всегда восхищали его белые локоны, но он понимал необходимость этого действия, и поэтому сомнений не было.

Свят, не любивший многозадачности решил побриться на лысо после победы в брейн-ринге. Он верил, что победителей не судят.

Игра, состоявшаяся в пятницу, оказалась интересной, и победа им легко не досталась, но Лика, как капитан, привела свою команду к победе. Отрыв составил всего 2 балла.

– Свят, что происходи, – спросила она, заметив нерадостное настроение друга после такой важной для всех победы.

– Ничего, – пробурчал Свят.

– Я чувствую. Не надо.

Лика его не одобряла. Если бы она всё знала, она бы сказала то же самое.

Но решение Святославом уже было принято, а мужчины, как известно, своих решений не меняют.

Родители, узнавшие о победе сына, были очень рады и горды. Мама восприняла желания подстричься на лысо, как очередной каприз сына, в котором не было ничего необычного для подростка.

Лысина Святославу не шла. Слишком высокий лоб теперь особенно выделялся, делая его голову похожей на логотип МТС.

Вечером ему никто не написал и не позвонил. Он остался наедине со своими мыслями и надеждами.

Утро выдалось пасмурным и дождливым. Настроение было соответствующим. Появилась надежда, что стрелку отменят, ну или хотя бы перенесут на пару дней, но эта мысль была глупой. Дождь, град, снег, ураган не могли отменить встречу.

Лика звонила ему вчера 5 раз, а он не слышал. В половине третьего ночи она прислала сообщение, состоящее из 2 слов «Старушка умерла». Святослав стал названивать Лике, пытаясь пробиться через монотонный голос автоответчика. Это было странно. Обычно Лика была на связи 24/7. Весь день Святослав пытался себя занять важными делами, но предстоящая драка и молчание Лики волновали его.

Перед тем, как идти в гаражи Святослав решил зайти к Лике, но ее не было дома.

– Чёрт подери, куда подевалась эта девчонка, – вслух выругался Святослав.

Он шел на встречу, но беспокойство не покидало его. Впервые Свят всерьез задумался над тем, а сможет ли он убить человека. Ему вспомнился Раскольников и Сонечка Мармеладова. Но тут же он одёрнул себя.  Эта аналогия не подходила. В их драке беззащитных и беспомощных не будет.

Ребята собрались к 23.00. Все были лысыми в толстовках и берцах, в которые торжественно вставили белые шнурки. Из 13 пришло только 10.

Михаил поддерживал боевой дух. Сегодня он был многословен. Остальные были скорее напряжены, чем взволнованы. У Егролыка пульсировала вена на виске, Илья, казалось, еще больше сутулился, Святослав проводил по лысой голове чаще обычного.

Владимир взял командование на себя. Они выработали совместную тактику. У каждого были свои задачи.

К полуночи дождь престал, но земля оставалась серой, и берцы вязли в ней. Походя к пустырю Святослав ощутил вибрацию в кармане. Пришло сообщение от Лики «приезжай срочно». Беспокойство за Лику было сильным, но бросить ребят сейчас он не мог.

Чем ближе к оговоренному месту они подходили, тем сильнее Святослав волновался. Он как будто уже летел в самолете с парашютом за спиной и оставалось лишь совершить прыжок.

И вдруг, он ощутил удар справа. Кажется, целились в почки. Удар был поставленный, можно сказать даже профессиональный. На белых шнурках он заметил каплю крови. Его собственной. Удар был нанесен не кулаком, а ножом. Подлый удар, в спину, без представления. Это был не ринг, не честный поединок, это была резня.

Последнее что запомнил Святослав – это был сильный удар берцами по лицу тогда, когда он уже лежал на земле.

Очнулся он в реанимационной палате. Очень хотелось пить. Но рядом не было никого. Он хотел приподняться или позвать кого-нибудь, но сил не было. Свят понимал, что он должен испытывать боль каждым сантиметром тела, но он ее не ощущал совсем. Собрав все силы в кулак, он стукнул им по бортику кровати. В палату вплыла медицинская сестра. Она была кареглазая и темноволосая, с усиками над верхней губой и волосатыми ручищами.

– Сейчас позову врача, – сказала она роботизированным голосом.

Врач внимательно осмотрел Свята, и, видимо, оценив его состояние как удовлетворительное, сказал, чтобы медсестра пригласила его мать.

Когда мама зашла в палату у Святослава зазвенело в ушах. Мама не плакала. Она не бросилась обнимать и целовать его. Она присела в самый темный уголок палаты и обращала внимание исключительно на доктора. Святославу не давал прислушаться к разговору раздражающий звон в ушах. Свят хорошо видел лишь мамины глаза, которые без косметики терялись на ее мертвецке – бледном лице.

До Святослава очень медленно стал доходить весь ужас случившегося. Их соперники не обременили себя нормами морали и этики, и, заманив их в ловушку, напали на них со спины. Сколько их было? Пострадал ли кто-нибудь еще?

«Чистая кровь»- подумал Святослав и погрузился в сон.

Следующее его пробуждение было уже осознанным и очень болезненным. В этот раз в палате он был не один. На стуле сидела Лика, читающая какую-то книжку. Ее глаза были красными, веки опухли, синяки.

– Я скинхед, – начал разговор Святослав.

– Не надо, – попросила Лика. – Ты больше не скин. Теперь в тебе кровь донора. Дагетснаца.

– А другие? – поинтересовался Свят.

– Другие… – Лика задумалась стоит ли сообщать ему все новости, но всё же решилась. – Миша уже на учебе в Лондоне. Ты здесь. Егора вчера хранили в закрытом гробу. Кроме детдомовских никого не было.

– Откуда?

– Я всё знала. Владимир мой брат. Он давно не живет с нами и не общается с родителями, но меня он всегда любил. Я знала обо всём почти, но боялась вмешаться. Моя трусость привела к этому. Когда ты не пришёл, я позвонила папе и обо всём ему рассказала. Он Собровец. У него связи. Они опоздали на несколько минут. Серьезной трагедии не произошло.

– Егорлык…

– Егор, его зовут Егор. Он умер за идею, преподав нам всем урок.

Я понимал, что она имеет ввиду. Мы всё же, как истинные скинхеды убили нерусского – нашего грузинского друга – Егора.

– А родители?

– Простят. Не поймут, конечно, никогда, но простят. А простят лишь тогда, когда ты себя сможешь простить, не раньше.

Я верил Лике.

Осталось лишь простить самого себя.