Сухим, ароматным июньским днем копался в захламленной комнате на втором этаже дачного домика, комната мужественно хранила внутри себе осколки множественных переездов и разъездов, суровую толстую пыль, забытое время и поставленные на паузу планы. Попал в эту комнату я бесцельно для себя, а может по чьей-то назойливой указке из мерцающего мира энергий , который всегда рядом, всегда близко. Но не суть, главное в комнату я забрел, и пропал, провалился в глубокий колодец воспоминаний. Какие только артефакты не побывали у меня в руках, хорошо помню щемящие вибрации восторга новой встречи, теплые приливы вновь пережитых мгновений в моменте принесенным течением ускользающей жизни. Случился немного неприятный звоночек, я извлек из старой, деревянной потрескавшейся хлебницы своих верных пластмассовых солдатиков, как всегда наготове, в любой момент действовать по обстоятельствам, стрелять, принимать потоки злых пуль в себя, умирать и торжественно воскрешаться перед новым сражением. Я смотрел на них, и больше не мог представить себя их полководцем, не мог вообще представить себя в этом исчезнувшем ощущении тогда…Память утащила наши бесконечные восторженные игры за угол, вместе со мной – бывшим таким, все теперь скрыто за поворотной кромешной тьмой. Грустно, от такой частичной ампутации. Но моментов накопительного счастья во много крат больше.
Волшебная, небесно-голубого цвета майка футбольного клуба “Лацио”, и пусть ее нельзя не то что одеть, а даже просунуть голову в ворот уже не получается, легко вспомнить и ощутить ее магию , которая делала тебя особенным. Совершенно особенным. Листопад семейных фотографий, застывшее чудо, где всегда улыбаются. Бесполезные сувениры – маяки далеких путешествий. Несколько покосившихся пирамид -разных пивных бирдекелей, книги -романтические, фантастические, исторические – многоразовые ступени на вершины мелодий переживаний и перебора размышлений. И дневники, много и ни одного заполненного до конца, сплошные запятые и лишь иногда неуверенные точки, за событиями, выложенными сложными предложениями. Как это было давно и нелепо, желания стать писателем, потом журналистом, потом режиссером, потом снова писателем, но уже писать для детей. Прошлое конечно как буйки на воде, и заплывать опасно и манит невероятно.
Бытовые дела вытягивают меня из комнаты, прерывая святое копошение. Как всегда чего-то важного, экстренно не хватает к будущему ужину, погода сопутствует измерить пару-тройку километров до ближайшего магазина, размеренными шагами. Расстояния мерю в компании дочки. Весело идем , дурачимся, я про себя с ужасом понимаю, что ей почти десять лет, а у меня уже великие, бесчисленные склады общих историй и совместных приключений, понимаю я это с ужасом, осознаю с тончайшим наслаждением.
День перестал быть погожим, когда со спины нас нагнала иссиня-черная махина плотно сомкнувших ряды тучных туч, буквально прыжком накрыло небо над нами своим угрожающим размером, и обрушилась колким, частым ливнем. С каждой секунды капли укрупнялись и острые, колючие выпады стали сменяться падением мощных увесистых комочков, дождь после легкого плача зашелся рыданием. Нужно было в спешке искать укрытие, мы сладкие, могли и подтаять. Спасение нашли под крышей старенькой, ржавой, забытой маршрутами автобусов остановки. В уже в образовавшихся лужах лопались хрупкие пузырьки, неся весть о скором окончании стремительного ненастья.
Дочка смотрела на мерцающую, стальную стену дождя, улыбалась чему то мягкому и теплому внутри. Потом она внимательно посмотрела на меня, и тихонечко, по заговорщически поведала.
–Знаешь папа, я решила стать великой художницей, немного подумала и решила. Теперь уже точно. Художницей! Еще вчера я сомневалась, но сегодня, вот пару минут назад, когда мы бежали от дождя, я все поняла.
Я бездумно, автоматически, собирался что-то сразу возразить, но не успел, дочка продолжила.
– Школу я конечно закончу, но если это не будет мешать моей основной работе. И не беспокойтесь о вас с мамой я позабочусь, картины мои будут дорого стоить, вы не будете ни в чем нуждаться.
Она царственно вздернула курносый носик, и важно повернула голову немного в сторону, на секунду мне представилось, как ее профиль скользит по золотым монетам, приветственно колеблются на ветру флаги, примитивно и торжественно звучат фанфары, рыцари ломают копья на турнирах в ее честь, капая алой кровью в песок, вдохновленные ей поэты рвут в клочья наброски своих сонетов, в невозможности подобрать достойный восхищения слог.
А потом просочилась сквозь крышу и точно заехала в мой лоб холодная капля, приведя в чувства и разбудив во мне родителя. Я обязан был сказать, что не все так просто, что художник не профессия, о будущем надо думать серьезно, и многое тому подобное, мне придется замотать нежный хрусталик мечты , в грязную ветошь бытовых реалий, и прямолинейной жестокости устройства мира людей. За пару бесконечных секунд, какие только варианты и способы объяснить информационной строкой не пробежали по руинам моих мыслей. Паника, страх и ужас взявшись за руки водили дикие хороводы вокруг моего замершего сердца. В эти мгновения я ощутил себя немощным и старым, почувствовал, как песок в часах моего времени истончается до последней слабой струйки, словно оторвавшиеся от смятенной души, тело пыталось улизнуть и рассыпаться в тумане будущего. Это было потрясение. И тогда я молитвенно попросил неба, счастливых и светлых замыслов для моих детей, заботы и поддержки этому хрупкому удивительному миру. Чудесным образом мне стало легко и невесомо, теперь мне показалось , что душа заглянула туда где еще возможны любые мечты, туда откуда приветственно и спасительно машут рукой надежды, за край. А мое обращения принято и прочитано, и возможно учтено.
Дождь также внезапно прекратился, как и начался, шустро за горизонтом таяли остатки ранее грозных туч, солнце весело заполняло все своими лучами, ее порядок приходил на смену буйному мрачному хаосу. Дочка вопросительно отбросила пшеничную прядь легких волос за ушко. У меня позади было пару секунд, больше половины жизни, решения без ответов, зыбкие чаяния, и пламенная свеча веры. Я сотворил самую важную, вытянутую в струнку ужимку и ответил.
-Хорошая новость, насколько я знаю , в нашем роду еще не было художников, ты станешь первой!
Дочка осветила меня счастливой улыбкой, и как то немного утешительно добавила
– Но у меня еще небольшие сомнения, вот только- только их почувствовала, надо будет еще подумать.
И тут я почти без причины, рассмеялся, моя девочка рассмеялась в ответ, я взял ее за руку и мы продолжили наш путь дальше. Мир казался мне достаточно надежным. В тот день угрюмые тени неясных страхов о будущем, поубавились, мне глубоко стало понятно, часть грядущего, на которое я могу повлиять ,протекает сейчас и здесь, по чертежам моего настоящего, а всему остальному еще только случиться быть предначертано за непостижимым краем удаленных горизонтов. У нашего мира все прекрасно, и неповторимо, а дальше посмотрим.
Автор публикации
