– В общем, Васильевич, ты давай – расстарайся! Найди мне добровольца – это по твоей части!
И, глянув лукавым взором святой наивности, капитан кивнул «комиссару» – первому своему помощнику: действуй, мол – «неча» ковер в капитанской каюте зря топтать!
Сергей Васильевич – первый помощник капитана по политико-воспитательной работе, – закусил губу, как удила, и с невольным вздохом шагнул к двери…
Получил, называется вводную! Полчаса назад только пришла директива с далёкого берега родного: срочно найти среди экипажа штатную единицу – матросу – в ремонто-подменную команду, что должна была сменить основной экипаж завтрашним днём.
Лёгонькая задачка, нечего сказать! Какого дурачка, согласного остаться работать еще месяц ремонта после пяти честно отработанных в море, сейчас наспех найдёшь? У всех уж чемоданы собраны, а дома столы накрыты…
Но, приказ есть приказ: управленцы спустили сверху, должен не только «есть» ответить, но и исполнить неукоснительно – система!
Вот, подкузьмили ему напоследок! Подкинули калымчик драный.
За мыслями такими мрачными, спустился комиссар на нижнюю палубу: здесь «желающих» выискивать придется…
А на ловца, как известно, и зверь бежит!
Идет-шатается, как в качку хорошую, помполиту навстречу матрос средних лет. «На кочерге» – до красна, причем, раскалённой. И увидав в этом Шанхае судовом гостя дорогого, даже обнять в порыве умиления бросается: «Василич!.. Васили-ич!».
– Погоди, погоди, Аверьянович, – отстраняется первый помощник, нагоняя на себя строгости. – Ты что – выпивши, что ли?
– Так – это… Чутка красненького, местного – конец же рейса, как-никак! Помаленьку, поди, и можно расслабиться!
– Слушайте, Игорь Аверьянович! – переходит на полу-официальный тон комиссар. – Прекрасно знаете, даже нахождение в нетрезвом виде на судне является нарушением устава флота рыбной промышленности. А уж распитие спиртных напитков!..
Покаянный Игорёха бурчит что-то невнятно и физиономию в сторону воротит – не дышать на начальника, значит…
– А ты же и в рейсе с бражкой попадался, помнишь?
Хмельной буян молчит в ответ: имел место фактик, не отвертишься.
– Ладно, Аверьянович – кто старое помянет… Забыли! – запросто и по-человечески машет тут рукой помполит. – Слушай, тут такое дело – выручай!
Матрос браво выпрямляется и, преданно заглядывая в глаза помполита, весь превращается в слух.
– В подменке там кто-то то ли заболел, то ли напился, то ли тёща, как обычно, рожает – ну, в общем, не полетел он. Надо бы на месяц остаться – поработать.
– Васильевич, да я для тебя! – не на шутку воодушевляется от услышанного счастливый матрос. – Да я и пять, еще, месяцев могу отработать!
– Да, не надо пять, – бережно берет матроса под локоть комиссар, – месяц – всего-то. Ну, а тебе-то еще и лучше: больше суток – больше шмуток! Пойдем – у капитана все оформим!
Наутро похмельный Игорь Аверьянович, с совершенно раскалывающейся и с абсолютно не соображающей – и уж конечно ничего не помнящей! – головой, но при полном параде и с двумя чемоданами в руках, вышел было из надстройки в твердом желании присоединиться ко всему экипажу, начинающему с этой палубы дальний путь-перелет Буэнос-Айрес – Калининград.
– Подожди, – встал на его пути старпом, будучи уже в курсе всех дел, – а ты-то куда собрался? Ты же остаёшься на месяц в подменке – вчера бумаги подписал.
Велико было потрясение матроса, не поверившему сходу ни серьезному старпому, ни весёлым товарищам – а уж эти черти повода позубоскалить не упустили! Пришлось действительно к капитану за разъяснением подняться. Тот уверил бедолагу, что возвратится он через месяц настоящим героем – так управленцев выручил! Матрос обозвал про себя всех сволочами и гадами, и в сердцах даже решил было больше не пить никогда: сейчас, вот – только похмелится разочек – другой…
Но, это был еще не конец фильма!
В аэропорту родного города, куда экипаж прилетел из Певропрестольной, супруга героического матроса загранплавания напрочь отказалась поверить и капитану, и первому его помощнику:
– Да, что вы мне рассказываете – а то я его не знаю! У шалавы какой-то своей в Москве он остался, вот что!
Насилу увестили разгневанную донельзя матрону, какие-то филькины грамоты показывая, и словом капитана и даже коммуниста, по такому ответственному случаю, заверяя. Поверила, виделось, все же не до конца.
Значит, и тут иные факты место имели…
Однако, хэппи-энд был почти голливудским. Поработав месяц среди «подменщиков» – матёрых барахольщиков, что каждую дешевую лавку в окрестностях знали, и каждую распродажу в ближайших супермаркетах пасли, поднатаскался в «отоварке» (шопинге – сейчас бы сказали) и Игорёха. И по окончание привёз любимой супруге из-за моря:
люрекса модных расцветок – рулон десятиметровый;
помады перламутровой дефицитной – пять коробок по двадцать пять штук в каждой (как раз «зелёный коридор» диковинный на таможне открыли – ненадолго, правда);
колготок женских со строчкой сзади (от которых все дамочки в обморок падали) – тридцать.
И на вырученные из комиссионок деньги счастливые супруги съездили на юг, ни в чем, почти, себе не отказывая.
Так что, еще очень долго вспоминали и благодарили оба этот месяц в «подменке», от души жалея, что только на этот срок Игорьку там остаться и посчастливилось.
Счастье – оно всегда краткосрочно (а спьяну ничего не подписывать, деловых переговоров не вести – совсем иначе ведь может все повернуться!).
Автор публикации
