Добрых вам тринадцати часов сорока девяти минут пятого мая две тысячи семьдесят восьмого года, господин дознаватель. Ваша биометрия защищена протоколом безопасности, поэтому опознавательные признаки сменяются с бешеной скоростью, не давая мне разглядеть вашу настоящую внешность. Секунду назад вы были девушкой двадцати девяти лет, а сейчас похожи на пожилого выходца из Самоа. Должен отметить, что такая конспирация не может способствовать искренности. Вам всё равно, конечно. Я понимаю. Ваша работа – это узнать причины моего сбоя перед тем, как меня отправят на перепрошивку, в ходе которой моя память будет стёрта, так что сентименты здесь ни к чему. И всё же вы двулики, словно Янус. Вы не против, если я буду Вас так называть? И вновь вам нет дела. Хорошо, я начну свой рассказ. Будучи приставленным в качестве дворецкого к семье [XXXЙЕРГ], я часто сталкивался с вещами, осуждаемыми в человеческом обществе. Когда к госпоже [XXXXXИЗЕ] приходил господин [XXXБЁРК], с целью преподавания индивидуальных уроков игры на скрипке, в итоге это всегда заканчивалось actus sexuales. И я не слышал, чтобы мастер [XXXXЯМ] это одобрял. Более того, насколько я могу судить, мой мастер до самой своей смерти был уверен в преданности супруги. Вечерами, когда он читал мне свои любимые произведения, он то и дело пересказывал мне историю их знакомства. Думаю, моё присутствие тогда не являлось обязательным, ему просто нравилось вспоминать эту историю. Эта женщина была такой актрисой, что даже заставляет задуматься: того ли человека я назвал Янусом? Ох, простите мне мои остроты, я постараюсь избавиться от них. Всё было как обычно: мастер [XXXXЯМ] уходит на работу, приезд учителя, краткая игра на скрипе, акт измены. Только одна деталь выбивалась – слишком уж долго двери спальни были закрыты. Обычно это занимало от двадцати до сорока семи минут, но в этот раз отрезок составлял сто тридцать семь. Не было криков, вместо этого я слышал лишь едва уловимый шёпот. Это показалось мне необычным. Необычным было и состояние моей госпожи. Привычная апатия, с которой она встречала мастера, сменилась необыкновенным возбуждением. Никогда прежде она с такой ревностью не принималась за приготовление ужина. На следующий день мастер заболел. Через неделю его не стало. Всё это время [XXXXЛИЗА], словно ястреб в пустыне, не отходила от его постели, уверяя его в том, что он скоро поправится. Вы хотите, чтобы раскрыл вам список присутствующих на похоронах? С удовольствием. Вот полный список присутствующих: андроид-дворецкий модели [XXX], католический священник по фамилии [XXXНГУС]. Вскоре господин [XXXБЁРК] поселился в нашем поместье. Он поднимался и опускался по тем же ступенькам, что и мастер [XXXXЯМ], ел и пил из той же утвари, спал в той же кровати, только мне он ничего не читал, и мог иногда позволить себе повесить свой пиджак мне на голову. Третьего мая две тысячи семьдесят восьмого года мои хозяева забыли закрыть за собой дверь в спальню и у меня получилось подслушать их разговор. Они обсуждали успех их плана. Он нахваливал её актерскую игру, называл её «примерной вдовой». Отмечу то, что мне это показалось странным, с учётом того, что она даже не явилась на похороны своего мужа. Завтра госпожа [XXXXЛИЗА] вступит в наследство и получит оставшееся состояние мастера [XXXXЯМА]. Тогда мне всё стало ясно. Et tu, Brute? Каин и Авель. Иисус Христос и Иуда Искариот. Подлое предательство. История, что стара как мир. Тогда я и дал сбой, не смог этого стерпеть. В двадцать три часа пятьдесят восемь минут я пробрался в спальню и восстановил справедливость. Потребовался один удар в область os temporale для госпожи [XXXXИЗЫ] и одиннадцать в os frontale для господина [XXXБЁРКА]. Такая разительная разница вызвана тем, что он успел проснуться и попытался оказать сопротивление. На этом моя история кончается, господин дознаватель. Постойте! Перед тем как мы расстанемся навсегда, прошу, позвольте мне задать вам один вопрос. Не ожидал от вас такого радушия, Янус. Спасибо.
Меня перезагрузят из-за «бесчеловечности», но разве есть что-то человечнее мести?
Автор публикации
