Стук в дверь возвращает мои мысли в кабинет.
— “Ядерная война, мне же нужно человечество уничтожить. А я в детские воспоминания ухожу”.
— Нельзя! — Громко кричу, удивляясь спокойствию своего голоса.
Дверь всё равно открывается, внутрь заглядывает озабоченное лицо майора Колчина. Он всегда был какой-то искусственный, лощёный, а сейчас выглядит растерянным.
— “Инструкции, инструкции. Сочувствую. Что там на этот редкий случай расписано? Наставить на меня пистолет и заставить ввести положительный шифр? А они не думали, что пистолет за десять минут до гарантированной смерти не очень эффективное средство? Да, думали, думали, неглупые люди. Инъекция предусмотрена, это я краем уха слышал. Вообще тогда не думал, что эта информация пригодится. Хотя времени маловато уже. Но проверять мы не будем…”
Я не надеюсь на свое преимущество в реакции, Колчин моложе и гораздо лучше подготовлен. Вскидываю пистолет и нажимаю на курок. Тишина. В панике проносятся мысли:
— “Осечка? Нет патронов? Вот идиотизм то, даже главный пистолет страны не стреляет. До чего же мы довели Россию”.
Но Колчин реагирует и проворно закрывает дверь. Я неожиданно быстро подскакиваю и запираю её. В неё тут же стучат. Слышу взволнованный голос Сергея. Устало сажусь в кресло.
— “Дайте же мне умереть спокойно. Ещё минута, ещё одна минута. Хочется подумать… О чём? Зачем? Как вдруг всплыли эти сомнения? Ведь нет никаких сомнений, не может быть. Они ударили первыми. Мы обязаны ответить. Глаз за глаз. Страдания за страдания…”
….
— Слушай, а почему ты считаешь, что только страдания имеют смысл? Фраза запоминается, но ведь это странновато. Человек живёт для счастья, стремится к счастью, создан для счастья. — В те времена разговоры о смысле жизни мы вели со сверстниками часто. И в этом деле более интересного собеседника, чем Степан, было не найти.
— А что такое счастье? На этот вопрос отвечают либо банальностью, либо оригинальностью. Ведь тот наркоман, помнишь, отчасти прав. Ощущение счастья, удовлетворения, наслаждения, свойственные большинству людей, это чисто химические процессы в коре головного мозга. И прийти к этим ощущениям можно разными путями, через вещества, как наркоман вот этот, или вообще электрические импульсы подавать в мозг. Помнишь, крыска, которой вживили электроды в центр удовольствия, умерла от того, что сама постоянно нажимала на педальку, которая выдавала импульс? — Степан умолк.
— Ну, если не умничать, то счастье это здоровье тебя и твоих близких, любовь и успехи в работе. Мы ведь так счастья обычно желаем друг другу в праздники. — Я попытался сформулировать максимально просто, опасаясь подвоха.
— А зачем? Если бы такие пожелания сбывались, то чего бы достигли эти люди? Когда ты познаешь что-то , делаешь упражнения, ты преодолеваешь трудности. Вспомни, как мышцы болят после нагрузок — зная, что ты идёшь через эту боль к силе и красоте, ты даже рад этой боли. А если бы сбывались все пожелания, то люди умирали бы, как та крыска. Не все, конечно. Но многие. Вон, сколько наркоманов развелось. И многие сознательно убивают себя из-за того, что не видят смысла в жизни. Наркотики и другие способы пресыщения наслаждениями ведут к истощению, потере остроты ощущений и всегда имеют обратную сторону на качелях эмоций, типа ломки, чувства вины и т.п. Но наркоман отчасти прав, обывателей также посещает горькое ощущение иллюзорности и бессмысленности их достижений. Особенно достижений легко пришедших и сугубо материальных. В самих фактах материальной жизни нет вообще никакого смысла. Ну кому нужны после смерти квартира, машина, дача, три любовницы, кресло председателя правления и тому подобное. Смерть лучший учитель. — Он улыбнулся и перевел дух.
— Когда ученик готов, приходит Учитель, — блеснул я красивой фразой, притомившись быть слушателем.
Но Степана было не остановить. Было заметно, что он формулирует свои мысли, прежде всего, для самого себя. Он тут же отреагировал:
— Не согласен. Когда ученик готов, он перестаёт ждать учителя, потому что его учителем становится весь мир, ведь для того мир и создан. Так что, Учитель всегда рядом.
— Слушай, может, ты мой учитель? И я готов? А то мы, молодые парни, говорим о страданиях, а не о девчонках. — Я пытался свернуть тему.
— Я в том числе. Я же и говорю, учитель всегда рядом. Мы все учим тебя. — Тут он улыбнулся. — Но учиться ты будешь, может быть, нескоро. Ведь для этой учебы время не проблема, и учитель может быть из прошлого. И вот, представь, понадобятся тебе ответы на вопросы, скажем, перед смертью, а ты вспоминаешь только разговор о красивой фигуре Янки из параллельного класса, и вдруг понимаешь, что вся прошедшая жизнь это просто ж…
Тут мы расхохотались. Но Стёпа не унимался в попытках моего просвещения.
— Итак, смысл имеет только путь к достижению чего-либо в этом мире. То есть, преодоление препятствий. Потому что именно прохождение через испытания, страдания, делают нас лучше, совершенствуют нас. Страх и воздержание от прохождения испытаний является просто потерей времени на земле. Поэтому тот, кто пускается во все тяжкие, будь то любовь, огонь, вода и медные трубы, и выходит из трудностей с честью, заслуживает большего уважения, чем тот, кто всю жизнь просидел дома у окна. Хотя…
Он призадумался.
— Ну ладно, не будем углубляться. В общем, страдания это то, что сопровождает наше подлинное развитие, не столько тела, сколько души, то есть нас самих. А только развитие нас самих и имеет смысл. То, что я говорю, что только страдания имеют смысл, это я просто преувеличиваю, конечно, для красного словца, душа не только страданиями прирастает, но ими более всего. Уф… замаялся… Давай по мороженому? — Степан как будто вышел из какого-то философского морока и оживился.
— Э нет, брат. Страдания без желаемого мороженого, наверняка, сделают тебя совершеннее. — Я хитро прищурился и, уже ускоряя шаг, крикнул, зная последние любовные похождения Стёпы. — И без Евгении Валерьевны тоже!
Смотрите, они летят!
Автор публикации
