Брачное объявление

Три лучшие подруги: известная в узких кругах, поэтесса Элеонора Лерура, местная критикесса Анна Ханатекстова и корректор Лизавета Запятых с удивлением рассматривали пустую бутылку, полчаса назад содержащую в своём нутре прекрасное «Киндзмараули».
− Вот всегда так! − констатировала Лиза, только разохотишься, а вино раз – и всё! И нет его.
− Был мужик и нет его. Только тапочки, да тюбик «Блендамета» и остались, − поддержала подругу Ханатекстова, тебе Лерура хорошо, у тебя есть преданные кошки, целых три. Даже если и уйдут, то всё равно вернутся, когда есть захотят. А вот мужики − нет. Не возвращаются. Взял ведро с мусором, пошёл выносить. И до сих пор несёт.
− Подруги! Может, повторим? А то, что-то беседа у нас пошла не в ту сторону, − Запятых перевернула бутылку и пыталась вылить в бокал хоть несколько капель вина.
− Я, пас! − решительно возразила поэтесса, − сами же знаете на свои, кровные, только что книгу издала. В редакции и типографии всю наличность оставила. Так что ещё день-два и мои пушистики перейдут на естественный корм, то есть на мышей, и меня к этому лакомству приучат! Какое-никакое, а всё же мясо.
− Ну, это мы сей-час ппо-правим, − немного заплетающимся языком вымолвила Аннушка, − ссо-вер-шенно бес-платно дарю лайфхак[1]. Мы будем те-бя ссва-тать.
− Что делать? Зачем? Мне и так хорошо! Сами же трендите − все мужики сво..! Да к тому же у меня кыси. А они, то есть мужики, всё сплошь, эти, как их, вспомнила − аллергики, − затараторила Элеонора.
− Стоп, подруга! Угомонись. Сватать и замуж выдавать – это две разные вещи! − Анна, когда на грудь примет, случается, умные вещи говорит. Дай ей высказаться. Не выговоренная критикесса — опаснее взрыва атомной бомбы, − поддержала подругу Запятых.
koshki2
− Ббе-ри салфетку и пиши, − встав и подбоченясь, скомандовала Ханатекстова, − объявление! Симм-па-чичная дама, около бальзаковского возраста, желает выйти замуж. Нет, не так! Это пошло! Ты же у нас поэтесса, поэтому пишем так − отдаст руку и сердце тому…
− Кто даст больше денег, − перебила Анну Лизавета.
− Я так не хочу! Я по любви хочу. И чтобы он – мой избранник животных любил, и конкретно − кошек, − Элеонора положила на стол бутылку и крутанула её, уподобясь знаменитой игре в бутылочку.
− Не перебивай, когда лучшие подруги твою судьбу, можно сказать, решают! – почему-то хором выпалили подруги. Пиши, что говорят.
− отдаст руку и сердце. Первое − почитателю её поэтического таланта, Второе − любителю кошек и не любителю спиртного. Третье − не забывшему вложить в конвент одну купюру, достоинством в тысячу рублей.
− Лучше пять, − дополнила монолог Ханатекстовой Лизавета.
− Чче-го пять? − недовольно буркнула критикесса.
− Купюру в пять тысяч рублей или можно сто долларов. Я думаю, что наша Элеонорочка таких денег стоит. Я неправа?
− Ага, держи карман шире, − возмутилась Лерура, − пять тыщ в конверт. Да мужики на такое.. вообще… и к тому же доллары, в нашей стране иметь! Это моветон! Может пятьсот рубликов будет достаточно? А что? Двадцать поклонников – и у меня полтиража книги уже окупилось. Жалко, что у нас с женихами в городе полный швах. И это ещё мягко сказано.
− Лерура! Не смей перебивать критиков. Если они мысль теряют, то всё. Хана тексту! − Рявкнула Ханатекстова, полностью избавившись от заикания, − продолжаю! И главный пункт объявления − избранник поэтессы получает её новую книгу, с автографом и тридцать тысяч приданного!
Услышав эту фразу Лерура чуть было не упала со стула, − скока? У мме-ня тта-ких де-нег ннет! − начала заикаться уже Элеонора, − отт-куда?
− Расклад простой и как всё, что я делаю, гениальный! − Ханатекстова встала и приняла позу Бонапарта Наполеона, − мы получим сорок, а, скорее всего, пятьдесят писем. То есть станем обладателем кругленькой суммы…
− Аннушка, а ты в этом уверена? − пискнула со своего места Запятых.
− Абсолютно. За тридцать серебрянников, то есть тыщ, разведётся даже глубоко женатый индивидуум мужского пола. Далее. Мы дамы честные, а посему выберем для нашей Элеонорочки самого достойного любов…, то есть я хотела сказать мужа. А это что значит?
Лерура и Запятых синхронно пожали плечами.
− Это значит! − высокопарно продолжила Ханатекстова, − что деньги останутся в семье новобрачных. Остальная же сумма пойдёт на погашение затрат по изданию поэтического сборника лучшей поэтессы города и на скромный гонорар её лучшей подруги. Дамы я закончила! Жду аплодисментов, а лучше − оваций! Ибо план гениальный, как и всё, за что я берусь!
Три дня спустя.
В квартире поэтессы, к величайшему удивлению хозяйки, зазвонил молчавший последние два года, стационарный телефон.
− Алло! Эта квартира гражданки Леруры?
− Нууу, − выдавила из себя поэтесса.
− Не нууу, а приходите в почтовое отделение и забирайте свой мешок. У нас по штату грузчики не предусмотрены. И вообще, все нормальные люди уже давным-давно перешли на электронку, а этой всё письмена пишуть и пишуть. Только работы нам создають. Не придёте до вечера − выкину всё в эту, как её, всё забываю, – макулатуру. Пусть из ваших писем нужный для страны рубероид делають!
Трубка запищала сигналами отбоя.
Ещё сутки спустя.
Срочно вызванные на подмогу Анна и Лизавета вынимали и пересчитывали деньги, извлекая их из писем, не забывая отклеивать от конвертов почтовые марки экзотических стран, для будущей обширной филателистической коллекции.
Лерура же в поте лица строчила воздыхателям ответы:
К сожалению, по фото
трудно вас распознавать…
Оплатили бы по счёту,
вот была бы благодать!
***
Вы, дружок мой, лысоватый.
Ну, какой же с вас плейбой?!
И к тому же небогатый,
если ваш конверт простой…
***
Здесь я вижу шевелюру…
Только лучше б на десерт
мне хорошую купюру
положили бы в конверт.
***
Ну, а здесь, простите, уши
не вместились в объектив…
Видно, любите покушать
и тянуть аперитив.
***
Ну а вы, парниша, старый –
с вами в бар я не пойду.
Пенсионные динары
навлекают лишь беду.
***
Жду богатых и красивых,
кто сумеет на руках
унести меня в Мальдивы,
чтобы жить на небесах.[2] Неожиданно в дверь робко постучали.
− Кого ещё там несёт? − возмутилась хозяйка, − обязательно отыщется тот, кто просто обязан мешать активному творческому процессу, − она, с явной неохотой покинула своё рабочее место и распахнула дверь.
За ней стола старшая по подъезду, «божий одуванчик» Евдокия Тарасовна Вздохова.
− Милочка, они же там, внизу все мои цветочки вытопчут. Уж я их и стыдила, и уговаривала и даже милицией стращала, да всё без толку. Вас требуют. Желают лицезреть на балконе. Вы их уважьте народ, выйдите, пожалуйста, на балкон.
− Да кто требует? Ничего не пойму! Вы о ком?
− О женихах ваших. Вы в своей посл… крайней книжечке, сдуру адрес этот пропечатали, вот они и явились. Хотят….
Лерура старуху недослушала, она метнулась в зал, схватила пачку банкнот и, не отвлекаясь на немые взгляды подруг, рванула балконную дверь.
Перед её глазами предстала удивительная картина. Внизу заполнив всё пространство от проезжей части дороги до самого подъезда стояли разномастные мужчины и, задрав головы, смотрели вверх.
− Избранника! − заревела толпа, увидев поэтессу. Предъяви народу победителя! Давай счастливчика!
− Он сейчас в ванной. Моется с дороги, − не соображая, что делает, выпалила поэтесса и продолжила, − а деньги вот, целёхонькие. На свадебку нашу пойдут…. − она хотела ещё что-то сказать, но три разноцветные тени бросились ей под ноги.
Абсолютно белый, породистый кот Барин, беспородная, серая в полосочку кошка Мурка и котёнок Черныш, решили, что именно сейчас пришло время игр и шалостей.
От такого бурного натиска Лерура пошатнулась и, хватаясь за балконные перила, выронила деньги. Те, поэтично кружась в лучах, вышедшего из-за облаков солнца, разноцветными фантиками заспешили вниз, к неописуемой радости толпы.
− Моя клумба, мои цветочки, − промямлила Евдокия Тарасовна, и пошла звонить в скорую помощь. Кому-нибудь да понадобится.
Два часа спустя.
Подруги сидели на кухне и пили чай, заваренный из пожелтевших разовых пакетиков.
− Судьба. Судьбинушка. От неё не уйдёшь, − отхлёбывая из кружки с отломанной ручкой констатировала Ханатекстова.
− Тут либо талант, либо деньги. По иному не бывает, − согласилась с ней Запятых.
Лерура в разговор не вступала, она молча наблюдала за Чернышом, игравшим с каким-то комочком бумаги.
Вдруг она резко вскочила с табуретки и кинулась к котёнку. Отняла у того игрушку и развернула бумажку.
Перед глазами присутствующих предстала искусанная, но всё ещё действительная пятитысячная купюра.
***
− Живём! Гуляем! Желаем целых две бутылки «Киндзмараули»! − перебивая друг друга галдели женщины, весело толкая друг друга в тесном коридоре квартиры, где иногда случаются столь удивительные метаморфозы.
Ну а теперь рецепт любимого блюда трех подружек:
pechen3
Печень с черносливом и красным вином
НАМ НУЖНО:
Говяжья печень − пол кило хватит.
Чернослив (важно − без косточек!) − примерно один стакан
Красное вино (любое, не обязательно марочное) − не стакан и не рюмка, а всего лишь три
столовые ложки.
Лук − одна головка, средних размеров.
Соль и молотый черный перец − на ваше усмотрение.
Масло подсолнечное.
ГОТОВИМ:
Для начала нашу луковицу нарезаем полукольцами и жарим в подсолнечном масле, до коричневой корочки. Затем туда же отправляем очищенную и порезанную на кусочки печень. Ставим таймер на десять − пятнадцать минут. После чего кладём в наш казан (или глубокую сковородку) мелко нарезанный чернослив. Солим и перчим по вкусу. Поливаем вином и опять ставим таймер на десять минут. Не забываем накрыть крышкой. Огонь − средний.
[1] − это любой трюк, короткий путь, навык или новый метод, повышающий производительность и эффективность во всех сферах жизни.
[2] − Стихи Николая Дика, г. Азов. Специально для этого рассказа.

Автор публикации

не в сети 2 дня

Александр Ралот4 736

70 летДень рождения: 06 Октября 1954

Комментарии: 215Публикации: 548Регистрация: 27-05-2020

3

13

379