По подоконнику, семеня лапками, движется ярко-красная божья коровка. Ане кажется, что это она бежит по белому пластику. Только пустота, только холодное снежное поле подоконника и тусклый серый свет, сочащийся из окна. Будто это она, Аня, сейчас пытается расправить подкрылки и взлететь. Впрочем, лететь ей некуда и не к кому.
Ане всегда, сколько помнит, было холодно в этом мире. Словно бы тот, настоящий мир, сотканный из летнего ветра, аромата цветов, и находящийся по ту сторону окна, принадлежит не ей, а кому-то другому. Ане кажется, она не достойна ни этой, ярко-изумрудной листвы на деревах, ни весёлого щебета птиц. И лишь во сне она может парить так же свободно, как эта глупая божья коровка, оказавшаяся по воле случая в этой комнате…
Насекомое, между тем, добралось до края подоконника и в нерешительности замерло на месте. Аня подставила указательный палец и жучок, воспользовавшись добротой, с трудом перебрался на подушечку её пальца.
– Вот так и в жизни, – подумала Анна, – прежде, чем взлететь, нужно многое пережить, преодолеть, перестрадать.
Мысли вернули её в далёкое детство. Оно, детство, не было таким безоблачным и беззаботным, как у большинства подруг. Несмотря на внешнюю обёртку благополучия – приличная одежда, ухоженный вид – Анну никогда не покидало чувство неприкаянности и одиночества.
– Классное платье! Ты красавица, – завидовали Ане школьные подруги, но она знала, что девочки льстят. Красавицей её трудно было назвать – редкие прямые волосы, острые плечи и какая-то болезненная худоба. Но главное не в этом! А в той внутренней пустоте, которая всё время ощущалась где-то в области солнечного сплетения. Аня знала и причину, и название этой пустоты – её не любили. Как не любят платье, купленное впопыхах и годами пылящееся в шкафу… Или как подарок на день рождения, который пришёлся не ко двору – выбросить жалко, а пользоваться им желания нет.
Аня с детства чувствовала, как мать тяготится ею, словно бы она – и не родная дочь, а приёмная.
Она вдруг вспомнила, как однажды, в третьем или четвёртом классе, испытала настоящий шок, потрясение! Как прозрела в одночасье, когда невзначай подсмотрела чужое счастье и удивилась, что такое вообще может быть…
Как-то раз её пригласила в гости одноклассница Шурочка. Шурочка являлась полной противоположностью Ане – смешливая, смелая, уверенная в себе.
– Анька, приходи сегодня ко мне в гости после уроков. Моя мама сегодня выходная, ватрушки будет печь.
– Ладно, приду.
Аня надела самое красивое платье, в волосы вплела яркий бант. Несмело позвонила в дверь Шурочкиной квартиры…
– Проходи, Анечка, мы тебя ждём! Сейчас будем чаёвничать, – мама Шурочки ласково улыбалась, помогая Ане раздеться. В доме вкусно пахло выпечкой, на плите весело посвистывал чайник.
– Шурочка, доченька, принеси чашки, которые с розочками.
– Хорошо, мам!
– Анюта, ты какое варенье любишь – ягодное или смородиновое?
– Не знаю, – растерянно пролепетала Аня, и почувствовала острую боль там, где находится сердце.
Неужели ТАКОЕ может быть?
Ане показалось, что воздух вокруг буквально наэлектризован счастьем и любовью тех, кто сидел сейчас напротив – матери и дочки. Это чувствовалось в каждом движении, в каждом слове, в каждом взгляде! И выглядело так естественно, так искренне, без малейшего намёка на фальш…
– Анечка, не стесняйся, кушай ватрушки!
– Спасибо, тётя Оля.
– Девочки, давайте посплетничаем… Что нового у вас в школе?
– Ой, мам, ты знаешь, что сегодня натворил Сашка Иванов?
И Шурочка взахлёб рассказала удивительную историю, случившуюся на школьной перемене. Аня долго пыталась вспомнить, когда она вот так же, как Шурочка, делилась со своей мамой новостями. Но не смогла.
На всю жизнь Анна запомнит и эти плюшки-ватрушки, и атмосферу домашнего уюта, и то безграничное доверие и обоюдную нежность, царившую в чужой семье.
Запомнит и то, как тётя Оля мимоходом чмокнула дочку в макушку, как участливо спросила «горячо?», когда Шурочка обожглась кипятком и замахала ладошками, остужая рот… А, немного погодя, Шурочка подарит матери свою нежность, поцеловав в румяную щёку – «спасибо, мамуль, было очень вкусно!»
Божья коровка, наконец, добралась до среднего пальца Анютиной руки и, в который раз, предприняла попытку взлететь. Аня затаила дыхание – «ну, лети же!»… Но насекомое неожиданно спустилось по пальцу вниз, щекоча кожу своими крохотными лапками.
Вверх – вниз. Вверх – вниз… Подъём и спуск. Падение и снова подъём…
После окончания техникума Аня почему-то осталась в своём родном захолустье. Может быть, тому виной была неуверенность в своих силах? Аня не раз ещё пожалеет о своём решении… Каждый раз, возвращаясь после смены домой, она снова и снова будет пытаться отыскать то тепло, которое однажды наблюдала в чужой семье. И каждый раз её будут встречать холодные глаза матери, холодные стены и холодная кровать. И каждый раз будет болеть где-то там, в области солнечного сплетения. Не найдя тепла дома, Аня пойдёт искать его на улицу…
Сколько суррогатных «любовей» встретит Аня на своём жизненном пути? Пять, десять? Или ни одной? Каждый раз ей будет казаться, что она недостаточно хороша для нового поклонника и новых отношений. В самый последний момент она будет спасаться от любви бегством…
Аня научилась подчёркивать достоинства своей внешности и умело скрывать недостатки. Она давно избавилась от подростковой угловатости и неуклюжести, но чувство неуверенности в своей женской привлекательности тянулось за ней из года в год, как шлейф – за платьем.
Одноклассницы, одна за другой, повыскакивали замуж, а Аня никак не могла разрешить себе стать счастливой, любящей и любимой.
– Льдышка! – бросил ей однажды в лицо очередной ухажёр и навсегда исчез из жизни, громко хлопнув дверью.
Что могла дать Анна мужчине, если сама не знала, где и из какой сокровищницы черпать чувства?
Аню бросали не один раз, много раз бросала мужчин она.
Разбитые сердца. Несостоявшиеся надежды.
– Божья коровка, улети на небо, там твои детки…
Валера влюбил в себя с первого дня знакомства! Он умел ухаживать, умел делать всё, что так нравилось Анне – быть мягким и предупредительным, весёлым и романтичным. Валера напоминал ей известного актёра из какого-то популярного фильма. Но Аня не могла вспомнить, из какого именно.
Валерий оказался умелым обольстителем! Аня с нетерпением ждала предложения руки и сердца, и дело тут было не только в чувствах, а в реальной возможности уйти из холодного дома и построить своё, тёплое и уютное гнёздышко.
Новость, которую Аня скрывала некоторое время, Валера выслушал с каменным лицом.
– Ты должна избавиться от ребёнка, – глядя куда-то поверх Аниной головы, выдавил он.
– Но как же так, Валера? Я так не могу!
– Что значит, не могу? У нас, на данный момент, нет средств на такую роскошь, как ребёнок. Нужно подождать.
– А сколько ждать?
– Не знаю, – мужчина неопределённо пожал плечами. – Ладно, мне пора.
Спустя несколько недель, Аня оказалась здесь, в больнице. Матери она ничего не сказала, ибо не видела в этом никакого смысла…
Божья коровка, наконец, расправила яркие крылышки и взлетела! Ударившись о стекло, нелепо упала на подоконник, перевернулась вверх брюшком и теперь беспомощно болтала в воздухе лапками.
– Семёнова Анна, как вы себя чувствуете? – в палату заглянул врач-гинеколог.
– Голова немного кружится.
– Это нормально. Вы потеряли много крови. Попросите родственников, чтобы принесли вам гранатовый сок.
– Хорошо.
Аню била мелкая дрожь. Пустота, которая жила в области её сердца, теперь разлилась по всему телу, и больше всего ощущалась внизу живота. Пус-то-таа…
Аня ненавидела своё тело сейчас так, как никогда прежде. И в то же время, ей было себя жаль. Она не понимала, как теперь с этим жить и как простить себя? А Валерия? Каждая её клеточка кричала от боли и безысходности, каждый нерв обнажился, точно оголённый провод.
Аня, слегка подтолкнув пальцем, помогла божьей коровке перевернуться и встать на лапки.
– Там твои детки, кушают конфетки…
Дверь в палату снова отворилась – разрезая воздух полной грудью, и распространяя вокруг запах хлора, в палату вошла санитарка.
Пробасила приказным тоном:
– Бабоньки, тапки убирайте, полы мыть буду.
Кое-как протиснувшись между кроватей, подошла с тряпкой к окну:
– Ох, и духота тут у вас, дышать нечем.
Санитарка отодвинула задвижку, потянула створку окна на себя.
Божья коровка словно только этого и ждала. Она устремилась в открытое окно и, помаячив яркими крылами, через минуту окончательно скрылась из поля зрения.
Аня неожиданно всхлипнула. Раз… Второй… Тяжёлые солёные капли упали на белоснежную мятую простынь.
– Ты чего, девонька? – санитарка грузно опустилась рядом.
Шершавой натруженной рукой она всё гладила и гладила спутавшиеся волосы Анны, приговаривая:
– Поплачь, милая, поплачь!
Анна, уткнувшись лицом в мягкую, как подушка, женскую грудь, плакала навзрыд. И никак не могла выплакать своё горе…
…
В заоблачной выси, где прошлое, будущее и настоящее сходятся в одной точке, а луна находится так близко, что стоит только протянуть руку, на мягком, пушистом облаке сидели два Ангела.
– Скажи, ты её осуждаешь? – спросил тот, что постарше.
– Нет, не осуждаю, – ответил Младший. – Мне просто очень-очень больно.
И он приложил ладошку к своей груди.
– Понимаю… И что ты теперь будешь делать? – с грустью в глазах спросил Старший Ангел.
– Буду ждать следующего воплощения на Земле. Может быть, в другой раз мне повезёт больше.
– А в какой семье ты хотел бы родиться?
– Мне без разницы, – не задумываясь, ответил Младший. – Лишь бы меня любили, лишь бы верили в меня.
– Не сомневайся, так оно и будет, – отозвался Старший.
– Откуда знаешь? Ты уже был на Земле?
– Конечно! И не один раз!
– Расскажи, пожалуйста, как там?
– О-оо, на Земле – как в Раю! Цветут цветы, кружатся снежинки, высокие горы подпирают облака, а синее-синее море ласкает песчаный берег… Нежное пение птиц утешает сердце, а с цветка на цветок перелетают бабочки и божьи коровки.
– А кто это – божьи коровки?
– Ты сам всё узнаешь, когда окажешься на Земле.
Младший Ангел мечтательно вздохнул:
– Скорее бы!
…
Прошло несколько лет.
Малыш, примерно двух-трёх лет от роду, ласково заглянул матери в глаза и протянул руку с торчащим вверх указательным пальчиком.
– Кто это?
– Это, сынок, божья коровка, – улыбаясь, ответила Анна. – Смотри, что сейчас будет!
Она подхватила сына на руки:
– Держи пальчик вверх, вот так, и повторяй за мной… Божья коровка, улети на небко, там твои детки, кушают конфетки! Всем – по одной, а тебе – ни одной!
Малыш счастливо улыбнулся.
Насекомое улетело.
Лёгкая тень набежала на лицо Анны.
По высокому небу, шелестя крылами, проплыло то ли облако, то ли Ангел небесный пролетел.
Автор публикации
