Борщевик.

Любой овощ нужно нарезать на одинаковые тонкие или маленькие кусочки, так учили с детства. Сейчас я старалась поймать нужный ритм движения собственных рук, чтобы у меня быстро получилась идеально нашинкованная капуста. Приехав к тёте на хутор, хотелось сделать всё, как учили меня здесь, еще когда я была ребенком. Моя помощь в приготовлении ужина состояла в чистке картошки, в нарезании капусты и в присмотре за котлетами. Их аромат успел уже заполнить всю кухню.

– Молодец, что приехала! – эта фраза немного отвлекла меня от белого шума кухни и собственных мыслей. – Надо выбираться из города, а то скоро завянешь в своей квартире, – с широкой улыбкой произнесла тётя, не отрываясь от морковки и терки.

– Да, –тихо произнесла и улыбнулась я в ответ. – Каменные джунгли сменились на бесконечные леса и поля!

– Как там твоя подруга, Алёна? Помирилась с мужем? – продолжила тётя, окончательно разрушив наше молчание.

– У них сплошная неопределенность, – говоря с ней на разные темы, мне не нужно было вдаваться в мелкие подробности, чтобы донести суть. – Расходятся, снова сходятся… После он самый лучший и примерный муж и отец, а потом опять за старое, – факт того, что этот разговор не пойдет за пределы просторной кухни этого дома, давал мне некую легкость, когда я говорила о каких-то ситуациях и моих размышлениях.

– А Алёнка верит ему, как в первый раз! И снова сходятся. Она наслаждается спокойствием, идиллией и думает, что так теперь будет всегда. А его хватает на пару недель, и всё заново. И каждый новый раз хуже предыдущего, – я смахнула ножом с доски капусту в огромную миску и взяла следующий кусок для нарезания. – Она изматывает себя, – продолжила я. – Пытается вернуть всё как было, в этот короткий период. У неё не получается, он делает какую-то дичайшую дичь. После чего она хватает ребенка и снова уходит.

– Сейчас то надеюсь она к нему вернулась? – спросила тётя, отходя к раковине, чтобы помыть терку от остатков морковки.

– Нет, –-немного недоуменно ответила я, — она уже неделю живет у сестры.

– Надо ей к мужу возвращаться! – вытирая мокрые руки кухонным полотенцем, продолжала свою мысль тетя. – Всё-таки и ребенку нужен отец. Как его, напомни, звать?

– Коля… Возвращаться?! – недоуменно произнесла я, не понимая, как такое можно предлагать в такой ситуации. – Мне известно, что он сделал, и я бы никому не пожелала вернуться к такому человеку, тем более, когда речь идёт о моей подруге! – я тоже завершила нарезать капусту и пошла к раковине мыть доску с ножом.

– Посмотри, что там с картошкой и котлетами. – обильно посыпая солью капусту с морковью, попросила тётя. – Я знаю семьи, где мужья делали очень некрасивые вещи, – не изменяя интонации, продолжила она. – Но ничего! Справились! И уже много лет живут вместе, и нормально всё. А вы, молодые, не можете проявить терпение, смягчить углы. Чуть что не так, сразу разбегаетесь! – активно сжимая руками капусту с морковью в миске, продолжала тётя.

– Теть Рит! То, что ты описываешь, не звучит как что-то нормальное. И раньше сложнее было развестись, и уйти от мужа, в большей степени от травли со стороны общества. Сейчас всё

немного иначе. Семейные отношения чаще строятся на принципе партнёрства, а не принципе, где муж творит что хочет, а жена покорно это терпит и принимает как должное. – я стояла спиной к ней пока говорила всё это, потому что переворачивала котлеты на сковороде и тыкала в кипящую картошку ножом, проверяя мягкость.

– Всё вам молодым нужно поменять, даже то, что работало веками, – уже поливая растительным маслом капустно-морковный салат, продолжила тётя. – Был у нас один такой новатор! Бывший председатель нашего совхоза, когда ещё тот существовал. Привёз откуда-то борщевик. –- тётя отставила бутылку с маслом и взяла ложку. – Чтобы скот им кормить. Большой, зелёный! Растёт лучше любого сорняка. А в итоге что? Он оказался ядовитый, от него жуткие ожоги, да и молоко у коровы после него горькое! Теперь этот борщевик растет повсюду и от него не избавиться! – с каким-то воодушевлением и возмущением одновременно, было всё это сказано. – Что там с картошкой? —спросила тётя, отодвигая на середину стола миску с уже перемешанным салатом.

– Уже можно сливать. – выключая конфорку под кастрюлей ответила я.

Тётя Рита начала доставать тарелки и вилки и раскладывать их на столе. А я слила воду из кастрюли с картошкой и кинула в нее кусок сливочного масла. Котлеты тоже уже были готовы, и я выключила огонь под сковородкой.

– Не понимаю связи между этим! – сказала я, но всё равно переключилась на историю про ядовитое растение. – Да, председатель ошибся, скорее всего, он не изучил вопрос, а просто начал всё делать…

– Вот как раз все эти нововведения, – на середине моей фразы продолжила тётя, – ни к чему хорошему не приводят! Поэтому лучше оставить всё как было. Так надежнее!

– Но после неудачной попытки, даже с тем же борщевиком, можно сделать выводы. И пробуя что-то новое, уже заранее знать, на что обращать внимание. И не бояться что-то изменить, оставаясь в тех же условиях. Пробовать что-то новое! С учётом своего и чужого опыта. – немного наигранно и жестикулируя всё же я закончила свою мысль.

– Не знаю может быть… – отмахнулась тётя. – Конечно, пока вы молодые, вам всё хочется менять. Все такими были, – с какой-то печалью в голосе и нахмурив лоб произнесла она. – Я доверяю старому и надежному.

Тётя Рита остановилась напротив стула, оперлась на него локтями и немного склонила голову набок. Её задумчивый взгляд был направлен куда-то в сторону, словно в пустоту, и после короткой паузы она перевела взгляд на меня. Глаза её уже стали добрыми и умиротворёнными, а на её лице появилась лёгкая улыбка. После нескольких секунд молчания она сказала:

– Меня порой даже радует видеть молодежь, которая с горящими глазами что-то хочет изменить, – глубоко вздохнув, она продолжила. – Я уже так не могу. Да и моё поколение, тем более старики, хотят оставить всё как есть. А вы дерзайте, конечно! Лишь бы не было ещё одного «борщевика».

На этом наша кухонная дискуссия закончилась. Мы позвали остальных на ужин и уже подобных тем не поднимали. Наши разговоры за столом ограничились ревизией проделанных за сегодня дел и того, что нужно сделать завтра.

После ужина я решила прогуляться вокруг хутора. Тот майский вечер был теплым и безветренным. Компанию мне составил наш пёс – Клык. Эта собака, простая дворняга, не отходила от меня

дальше чем на десять метров на протяжении всей моей прогулки. Находясь наедине со своими мыслями, я думала о том самом председателе совхоза, который завёз в наши края борщевик. И стала представлять в деталях события тех далёких советских времен.

Как молодой и амбициозный председатель постоянно выслушивал жалобы о том, что на полях недостаточно травы для выгула скота. И им все равно приходится давать дополнительно много прикорма даже в летний период. Он много думал об этом, советовался с разными местными жителями, но никак не находил эффективного решения.

Затем его отправили в командировку в другой далекий регион для того, чтобы познакомится с опытом своих коллег. Где он и увидел высокие зеленные растения, у которых огромные зелёные листья и поинтересовался, что же это? Ему и рассказали об этой высокой траве, которая так активно растёт, что её коровы не успевают съедать. А семена переносятся по ветру, поэтому несколько лет назад он рос кое-где, а сейчас заполняет многие поля. И специально его никто не сеял по этим полям. А называется эта чудо-трава – борщевик.

Амбициозный председатель сложил в своей голове дважды два и возвратился домой уже с мешочком спасительных семян. Лично участвовал в том, что разбрасывал семена по полям и доносил до обычных работяг совхоза весть о том, что с этим растением станет жить проще, и в летний период сократятся расходы на дополнительный прикорм скота.

Я не знаю всех нюансов работы совхоза и той истории, но почему-то именно так она представлялась в моей голове. Мне было интересно, сколько же лет прошло с того момента, как тот самый председатель из спасителя и новатора стал заводчиком-злодеем, который привез ядовитое растение? Сколько времени прошло, как люди стали прикладывать эту историю ко всем не привычным изменением в своей жизни? И она стала весомым аргументом к оставлению старого уклада.

Борщевик был всегда в моей жизни. С раннего детства я видела это растение. Ведь он начал расти в наших краях задолго до моего рождения. Летом обходила их стороной, чтобы они не коснулись открытых участков кожи на моём теле. А осенью, когда он высыхал, с интересом ломала его. В этом был некий азарт : сломать растение, которое в двое выше меня и похоже на дерево. Ощущала себя супер сильной под треск сухого ствола борщевика, который был сломлен от одного моего удара ногой. Мысли о председателе и борщевике сменились мыслями о семейном укладе. О том, как наши родители и их родители учат нас держаться за отношения. Держаться за идею непоколебимости того, что веками формировалось в образе о том, какой должна быть семья. Учили закрывать глаза на «горечь» и «ожоги», которые оставляют такие отношения на всех её участниках. А желание сменить этот уклад, приравнивается к катастрофе вселенского масштаба.

Следующий мой день, как и у всей остальной родни, которая приехала на хутор, был посвящен сажанию картошки и уборке территории вокруг дома. Уже вечером, вместе с двоюродным братом я ехала на машине в город. Он был за рулем, а я смотрела в окно. За весь день мы слишком устали и уже были не способны вести разговоры. Мысли были заполнены представлением того, что, приехав, я наберу горячую ванную, отмоюсь от пыли, которая осела на мне во время моего копания в земле. После чего я улягусь спать, чтобы утром быть бодрой для начала рабочей недели.

Мои грезы о долгожданном отдыхе прервал вид из окна машины. Я увидела, как на обочине недалеко от города стоят небольшие пластмассовые канистры. Через несколько метров от них ходит мужчина со странным рюкзаком из которого идёт трубка. Он был одет в какую-то рабочую униформу с массивными резиновыми перчатками на руках и респиратором, закрывавшим всё лицо. Трубку он направлял на траву, которая начала расти на обочине, плавно передвигался вдоль зелени, поворачивая корпус вправо и влево, он распылял содержимое рюкзака. Вглядевшись, я поняла, что он травит борщевик в зародыше, пока тот еще не дорос до семян и не смог распространиться на множество подобных растений, которые оставляют ожоги, и привносят горечь в нашу жизнь.