Два дня назад, после четвертого укола анестезии в десну – «Потерпим, немножечко будет больно», я понял, что стоматология это всё-таки не моё. Но в целом – интересно.
«Вы сколько уже у стоматолога не были?», – тихо спросил Александр Петрович, задумчиво рассматривая ряды моих коренных и клыков, диктуя помощнице отрывисто и коротко, что то типа: верхний малый коренной – кариес, нижний большой коренной – пульпит… Хотя, я могу, конечно, путать. А путать я могу очень легко, поскольку у стоматолога не был лет пятнадцать. О чём и сообщил Александру Петровичу. Потом еще перебрал в уме лет пять до тех пятнадцати и пришёл к выводу, что и все двадцать не был у стоматолога. Но сообщать об этом уже не стал, ибо осознал, что и цифра «15» и без того явно показалась Александру Петровичу увлекательной.
Глаз его мне не было видно, но по интонациям и отрывистым командирским приказам помощнице, я понял, что у меня во рту расположился целый плацдарм для генерального сражения. Что там есть где развернуться и пехоте и самым современным технологиям спецназначения. После осмотра глобальных диспозиций, в моём, в общем то небольшом рту, мы вместе прикинули планы ближайших и отдалённых сражений. Плацдарм тщательно сфотографировали и решительными жестами распределили на этой карте коренных места для внедрения разведки, запуска пехоты и расположения дотов. Такого внимания мои зубы не встречали всю свою жизнь.
Кресло опустили на уровень койки. Глаза прикрыли оранжевыми очками. Над нами вспыхнул фонарь. И понеслось! В мой рот поместилась кучка инструментов, поток света, скрещенья взглядов и много жужжания. Время от времени случалось «ай-яй-яй». Тогда жужжание прекращалось, появлялся шприц с анестетиком и «потерпим немножечко». И вот пока вся эта бурная жизнь во рту разворачивалась, я лежал и думал: «Блин, вторник же, там материал не дописан. Третья пустая, твою дивизию!…» Потом бац – вспышка боли. Пауза. Новый укол анестетика. И снова жужжание. «Больно?» – время от времени откуда то из-за границы очков спрашивал доктор. Но, сами понимаете, в сражениях разве до разговоров! Я коротко отвечал: «Мм» и возвращался к недописанному материалу. Доктор возвращался в рот.
Два корня после недолгого сопротивления сдались. Но третий! Третий понял, что в партизаны уйти элементарно некуда и стоял насмерть. Битва за третий канал шла решительная. Но всё же пришлось временно отступить и перекрыть третьему каналу кислород чем-то вроде мышьяка на несколько дней. Потом были десять минут финала и загадочные фразы, типа «Формирую стеночку», «Снимаю матрицу». Стеночка это, ясное дело, хорошо, это надёжно, особенно во рту. Лишь бы не гипсокартон. А с матрицей под четвёртым уколом анестезии и вовсе стало всё понятно: «Так вот где её снимали!?».
Одним словом, завтра снова пойду.
Автор публикации
