-
Прошло около месяца и мадам Маджина Аткинс в сопровождении секретаря Пьера Дюваля летела в Москву. Далее была сформирована группа в Ташкент, с посещением нескольких городов Узбекистана. Один из них Самаркант.
Из Ташкента в Самарканд у группы была запланирована однодневная поездка, но потеря фотокарточки внесла сложность. Нужно было срочно найти пропажу, иначе цель в Самарканде была бы бессмысленна.
Единственным вариантом найти украденное оставался рынок Бешагач, и этот человек. Кафир. Еще она услышала про «Булочника». В ее голое прозвучало именно так. Но кто был этот человек? И почему Кафир так отреагировал? Возможно «Булочник» это человек с более высоким статусом. А статус на востоке стоит многого.
Утром следующего дня то же самое такси везло Мадину и Пьера к рынку Бешагач. Тот же водитель, их вчерашний экскурсовод Рафик. Он хотел начать разговор, но кроме фраз приветствия пассажиры белее ни о чем говорить не хотели. Уже возле центральных арок Мадина попросила не ждать их, как вчера. Пассажиры расплатились, вышли из машины и шумный людской муравейник моментально поглотил их.
У входа они не нашли Толгата. Мадина понимала, что его теперь станут нарочно прятать от нее. Еще она точно знала, что к ним скоро подойдут. Пара шла между рядами, оглядываясь и немного настороженно. К ним подходили разные торговцы, предлагали осмотреть свой товар. Чаще всего это были продукты или готовые блюда. Пройдя рынок по кругу, они вновь оказались у центрального входа с тремя арками.
– Женщина! Красивая! Куда смотришь? Сюда смотри! Видишь, какой у меня плов. Не ходи дальше. Сосед свой плов из кошки делает. А у меня молодой барашек. Еще вчера радовался жизни, траву кушал. А сегодня ты его кушать будешь. Проходи в мою чайхану. Все будет для вас!– зазывала приложил правую руку к своей груди возле сердца, левую же протянул указывая на вхд в невзрачное здание. Он чуть склонил голову в знак уважения, но стоял уже преграждая дорогу путникам. – Проходите к нам. Ханум. Проходите. Вас уже ждут! – последнюю фразу он сказал в полголоса.
Мадина поняла особое приглашение. Она нащупала рукав пиджака Пьера и потянула его к двери чайханы. Пьер засеменил следом за ней, хотя ровным счетом не понимал что происходит. Зазывала ловко перескочил к двери и уже у входа также склонился в знак уважения.
Дверь вела в большой зал. По кругу у стен стояли столы, и только у дальней стены с окном был возведен невысокий подиум с окутавшими его занавесями. Света было мало. Лампы пластмассовой люстры в центре потолка горели тускло. Тихо играла национальная музыка. Пахло жареным мясом, немного костром и к нему примешивался запах жженной травы. Едкий. Необычный. С горчинкой. За столами сидели компании мужчин и что-то обсуждали. Увидев Мадину и Пьера все обернулись и замолчали. Посетители не вписывалась в привычный для этого места контингент. Стоять им пришлось не долго. Зазывала вновь оказался на виду и указал на подиум.
– Присаживайтесь на достархан. Располагайтесь как вам удобно. Сейчас принесут чай.
Мадина осталась стоять на месте.
– Мы не голодны. Я ищу Кафира.
– Я не знаю, про кого вы говорите. Уважаемая. Вы сперва кушайте. А там и ваш друг подойдет.
В этот момент Мадина начала говорить на местном наречии.
– Бача. Мне нужен Кафир. И ты его знаешь. Веди нас к нему или мы уходим.
Зазывала неестественно улыбнулся. Он улыбался только одним уголком рта, словно он натянулся и чуть приподнялся. При этом все лицо осталось безучастным.
– Хонум. Кафир-ака ждет вас. Идите за мной. Но только без вашего испуганного воробья. Пусть сидит здесь и клюет плов.
– Это мой секретарь. И он всегда находится возле меня.
– Ваш мальчик там надышится и упадет без сил. Зачем вам его обморок. У него ноги длинные, башка высоко. А там воздуха мало. Как в космосе. – зазывала выпрямился, запахнул полы халаты и сложил руки на животе.– Воробья сказали тут оставить. И покормить. Не бойтесь. Его не тронут.
– Хорошо. Я иду. – и перейдя на французский добавила, обратившись к Пьеру. – Вам нужно остаться здесь. И лучше присядьте и поешьте. Не пренебрегайте местным гостеприимством. А за меня не переживай. Все будет хорошо, мой мальчик. Все будет «джахши».
Последнее слово Пьер не понял. И ему совершенно не хотелось оставаться одному среди этих людей. Людей, мужчин в серых советских костюмах или длинных темных халатах, которые казались ему дикими. Среди мужчин, которые в помещении, а тем более, сидя за обеденным столом, не снимают головные уборы. Часто что-то выкрикивают. Кидая костяные кубики, громко играют в настольную игру. Шумно спорят. Много курят. И что больше всего страшило Пьера, это вид этих мужчин. Их монголоидные черты лица. Непонятные и не читаемые европейцем. Не улыбчивые. Ему они казались похожими на гималайских медведей, что смотрят совершенно не выказывая эмоций, но готовые броситься на жертву в любую секунду.
– Но, мадам. Я не понимаю этого языка. Как я сделаю заказ? И потом…
– Пьер. Вы мужчина. Прекратите истерику. Будьте здесь. И заказывать ничего не нужно. Вам все подадут сами.
Мадина пошла за встретившим их человеком, а Пьера кто-то ухватил за рукав. Он обернулся и увидел юношу, невысокого роста, в национальной шапочке и в ярком полосатом халате, накинутом на белую рубашку. Юноша потянул Пьера к подиуму, и знаками показывал, что нужно снять обувь и залезать на достархан. Гость двумя руками прижимал к себе портфель. Он с испуганным видом присел на край, не желая снимать обувь и подниматься наверх. Через минуту принесли чай и небольшое блюдо с пловом и овощами.
– Господин. Можно кушать. Вас угощают. – юноша на узбекском и на русском языках приглашал гостя к столу. Чуть склонившись, правую руку он традиционно держал у груди, левой указывал на достархан.
Пьер понял, что нужно снять обувь, он видел этот ритуал вчера в ресторане «Голубые купола» и поступил так же. Сидеть на подушках за низким столом было неудобно. Точнее непривычно. Пьер убрал портфель за спину и с подозрением осматривал блюдо. Желание приступить к еде не было. Едкий запах жженной травы не прибавлял аппетита. Да и как есть? Чем? На столе еще были небольшие бутылочки с приправами. Две в виде шахматной фигуры «Ладья», возможно с перцем и солью. Еще одна в виде «Ферзя», с прозрачной жидкостью в которой плавали маленький плод красного перца и зеленые веточки различных трав. Для гостя все это было в диковинку. Хотя что-то подобное он уже видел в других поездках по восточным странам.
Юноша-официант положил возле блюда вилку и начал наливать чай в пьялу.
– Может господин еще что-то хочет? – вопрос был задан без надежды получить ответ.
Официант уже понял, что его не понимают. Тогда он сложил указательный и большой палец, поднес их ко рту и показал, словно он закурил и выдохнул дым. Пьер замотал головой, отрицая предложение.
– Кыз бола. – официант пренебрежительно ухмыльнулся и пошел проч.
Мадина же шла за мужчиной вглубь здания. Пару поворотов коридора, спуск в полуподвал, двери обитые железом, двери с решетками. Чувствовался легкий дурманящий запах с добавлением чего-то едкого. Она не знала куда ее ведут, но страха в ней не было.
Мужчина остановился и открыл одну из дверей.
– Хонум, вас ждут.
Мадина зашла первой. За тяжелой бархатной занавесью открывалась комната средних размеров с большим достарханом под балдахином. Фруктами и напитками был накрыт низкий стол. Возле него полулежа, опершись на подушки сидел Хафир. Он крутил ручку настройки радиоприемника, вылавливая иностранную речь, немного послушав, вновь переводил шкалу на другие частоты эфира.
– Хороший приемник. Сони. Друзья подарили. Даже здесь ловит. Но только ничего нет ни на русском, ни на узбекском. – Хафир говорил словно продолжая разговор после паузы.– Кто такой Доу Джонс? Политик или актер?
– Салам алейкум, Кафир. Это список компаний, акции которых играют на бирже одним лотом. – Мадина замолчала, ожидая ответа.
Но Кафир молчал. Он продолжал крутить настройку радиоприемника. В эфире звучали то турецкие радиостанции, то звучала непонятная арабская речь, один раз женщина яростно декламировала текст на одном из тихоокеанских наречий. Так же мужской голос, словно перекатывая во рту сухой горох произнес пламенную речь на английском языке, заканчивая фразу словами: «Роллинг Стоун. Нау». В ту же секунду зазвучала знакомая мелодия и голос Мика Джаггера замурлыкал свое «Ай кен гет нау».
– Хонум. О чем поет этот парень?
– Он хочет удовлетворения. – Мадина отвечала стоя у входа. За ее спиной, за шторой продолжал стоять мужчина, который ее привел.
Кафир посмотрел на гостью. Он выключил приемник и отложил его в сторону.
– Вуалейкум ассалам. Проходи, сестра, присаживайся к столу. – на словах он был вежлив, но делами показывал свою власть. – Все хотят удовлетворения. Но всякое оно стоит денег. За все нужно платить. Тем более за удовлетворение.
Кафир улыбался. Это была надменная улыбка хищника при виде жертвы. Эта улыбка была знакома Мадине. Она прекрасно понимала, почему хозяин так встречает ее. Она видела его неуважение. Но при этом она понимала его алчные планы. Он будет пытаться вытрясти из нее максимально много, но в случае неприятностей, ее будут искать именно здесь. Таксист явно следил. Хотя уже были не те времена, когда КГБ не отпускало иностранцев свободно гулять по городу без сопровождения.
– Рахмат. Благодарю за предложение. – Мадина подошла к достархану и сняв туфли села возле стола. Восточный обычай требовал уважать хозяев и не отклонять предложение угощения. Даже если ситуация не позволяла присоединиться к трапезе, гость из уважения мог взять что-то со стола. Обычно это был маленький кусочек лепешки.
Сопровождающий уже наливал чай хозяину и гостье. Но разговор не начинался. Словно каждый ждал удобного момента. Первым сделал шаг Кафир.
– Зачем ты приехала в Ташкент?
– Это моя родина. Мой родной город. Мои родители жили здесь. И из этого города я ушла на фронт. – Мадина на несколько секунд замолчала. Она смотрела на собеседника так пристально, словно пыталась ему внушить свои мысли.– И ты спрашиваешь, зачем я приехала?
– А ты сейчас не очень похожа на узбечку. Или запад так меняет людей?
– Люди меняются сами. Мы никогда не стоим на месте в своем развитии. И я вижу твое будущее. Ты будешь большим человеком. Будешь, если не наделаешь глупостей.
С этой минуты Кафир уже смотрел на женщину пристально. Он уперся локтем в стол, а указательным пальцев в висок, словно хотел понять своего собеседника. Ему стало интересно.
– Расскажи мне о моем будущем.
– Помоги мне вернуть мое, и я все тебе расскажу. Но у меня мало времени. Мало времени и в Ташкенте и сейчас. Меня могут начать искать. Через два дня мы едем в Самарканд. Если хочешь узнать свое будущее, найди мое прошлое.
– Твое прошлое? Так что ты потеряла?
– Фотографию родителей. И ее украл местный воришка Салават. И ты это уже все знаешь. Назови свою цену, и я заплачу.
В этот раз Кафир уже не думал о деньгах. Его интересовало гораздо большее: его интересовало будущее. Он часто задумывался, чем заниматься, куда направлять усилия, к чему готовиться. И сейчас Всевышний привел ему эту женщину. Она не проста.
– Как твое имя?
– Мадина.
– Расскажи мне будущее.
– Сперва фото. Фотографию моих родителей. Больше у меня ничего не осталось из прошлой жизни. Родителей давно нет. Землетрясение стерло наш квартал. Нет даже места, где стоял наш дом. Найди мое, и я расскажу твое.
Кафир коротко махнул кистью руки, давая знак. Через минуту в комнату ввели согнутого человека. Казалось, что его голова была опущена ниже плеч. Старый пиджак. Лицо смуглое, словно он много времени проводит на солнце. Морщины. Щетина. Коротко стриженные волосы с заметной залысиной на темени. Запуганные глаза. Белки затуманенные, желтые, словно пропитаны дымом или поражены болезнью. Он обхватил ладонью одной руки кулак другой и прижал к груди. Словно в мольбе. Или он пытался так защитить себя.
– Салам Алейкум. Кафир-ака. – вошедший еще больше склонил голову в коротком поклоне.
– Салават. Ты же меня не обманываешь? Ты все принес, что было в том кошельке? – Кафир говорил в полголоса, делая небольшие остановки.
– Все принес. Все отдал вашему человеку. Я правила знаю. Все отдал. Клянусь Аллахом. – голос мужчины дрожал. Страх овладел этим человеком.
– А сколько было денег в твоем кошельке? Мадина. – Кафир обратился к гостье. Маджина поняла цель вопроса. Салават явно не все отдавал хозяину рынка, и именно сейчас от ее ответа зависит судьба этого человека.
– Портмоне украли не у меня, а у моего секретаря. И он вряд ли ответит на этот вопрос точно. И даже если он сможет это сделать, я… – женщина взяла паузу. Она пристально смотрела на Кафира, прекрасно понимая, что сейчас он владеет положением. И в его власти сделать с этим человеком все что угодно. – я запрещу моему секретарю это делать. Кафир. Я не хочу брать грех на душу за этого человека.
Салават, боясь посмотреть на Мадину, понимая, что это ее он недавно обокрал, с этой минуты смотрел уже на нее как на спасителя.
Около минуты в комнате была тишина. Кафир тер ладонью лоб, словно его мучали тяжелые мысли и нужно было принимать тяжелое решение. Затем он вновь дернул кистью руки, словно отгонял от себя маленькое облачко дыма. Следуя этому знаку, из-за шторы вышел человек и грубо выволок Салавата из комнаты.
– Рассказывай. Теперь твоя очередь. – с этими словами Кафир положил на стол портмоне Пьера и подтолкнул его Мадине.
– Фотография?
– Внутри. Рассказывай.
Мадина взяла портмоне, открыла его и увидела старую фотографическую карточку. Ее сердце забилось сильнее. Словно ей вернули потерявшегося в чужой стране ребенка. Она прижала портмоне к груди. Еще чуть и она готова была заплакать от счастья. Но этого она не могла себе позволить на глазах чужих людей.
– Благодарю тебя. Ты сделал благое дело. Теперь моя очередь. Что тебя интересует конкретно?
– Будущее. Я же тебе сказал это. – показал свое раздражение Кафир.
– У всего есть свое будущее. У тебя одно. У города другое. У страны третье. У мира четвертое. Какое будущее тебя интересует больше всего?
– Рассказывай все.
– Все? Всего не знает никто. Но скажу тебе важное. Этой страны скоро не будет. Ее продадут западу. Но будет много других государств, новых с новыми границами. Будут войны. Соседи поднимут друг против друга оружие. Будет пролито много крови.
– Это ты говоришь про СССР? – Кафир сделал акцент на последнем слове.
– Мир будет в хаосе. Весь мир. Но как будет точно, я не могу знать. Вижу только, что этот город станет главным. И многое вокруг поменяется. И в жизни, и в политике.
– А что будет со мной? Что делать мне?
Мадина запнулась на несколько секунд. Она пыталась увидеть картинки в своей голове. Или услышать голоса. Но единственное, что она видела, это был мужчина, сидящий перед ней в доспехах древнего война степей. Могучий батыр, в кожаных латах, с нашитыми защитными пластинами из серебра.
– Через два дня будь на могиле Тамерлана. Там все и узнаешь. И это будет для тебя самым важным. – Мадина выдохнула, словно только что отпустила тяжелый груз.– Больше я ничего не могу тебе сказать сейчас. И еще. Возьми под опеку того мальчика Толгата. У него дар. Он видит больше чем вы все. Это мой тебе совет.
– И что он может увидеть? Если он дальше своей картонки никуда не отползает.
– Это вы дальше своих картонок не ползаете. Кроме рынка ничего не видите. А он говорит с Аллахом. И не по призыву в намаз, а сам.
Кафир по привычке хотел показать власть этой женщине. Но что-то ему подсказывало быть более благоразумным и прислушаться к ее словам.
– Хорошо. Я присмотрюсь к нему. И я жду. Жду твоих предсказаний. Если ты на что-то способна. Не разочаруй меня.
Мадина поняла, что разговор окончен. Она не прощаясь развернулась к занавеси и наткнулась на стоящего за ней мужчину. В полумраке прихожей она впервые увидела его с распахнутым халатом. На поясе его брюк висел национальный нож в ножных из черной кожи. Такие узбекские ножи легко узнавались. Широкие лезвия с тонкой узорчатой рукоятью. Гарды у таких ножей нет, но ручка начинается с медного основания, в которую при захвате и упираются пальцы, не съезжая на лезвие. Этот нож был весьма удобен как для кухонной разделки мяса, так и для убийства.
Мужчина не шевелился. Едва он взглянул на хозяина и получив знак, услужливо отступил к двери и открыл ее.
– Я вас провожу, хонум.
В общем зале кафе Мадина нашла Пьера за чаепитием. Молодой человек сидел в неудобной позе на достархане в обнимку с портфелем. Одной рукой он периодически поднимал пьялу с чаем и делал маленький глоток напитка. Делал он это напоказ, стараясь не показать своего волнения и страха. Увидев Мадину, Пьер тут же полез из-за стола и начал надевать обувь.
Они вышли из кафе и вновь попали на площадку у главных ворот рынка. Их вновь окружала толпа торговцев. И в этот же миг к ним подошел их водитель такси Рафик.
– Вы где были? Я вас потерял.
– Рафик, наш милый друг. Вы наверное не заметили как мы вошли пообедать в это кафе.
Рафик был слегка растерян. В момент, когда к Мадине подошел зазывала, Рафика окружила толпа женщин-цыганок, и начали приставать с гаданиями. Он понял, что его отвлекли намеренно.
– Хонум. Нам лучше вернуться в гостиницу. Сегодня не стоит отставать от группы. Иначе вы не увидите многого интересного. Предлагаю вам пройти к машине.
Мадина все понимала. Этот молодой оперативник допустил промашку, потеряв из вида иностранных гостей. И кто знает, вдруг кто-то еще следит за этой группой и доложит о случившемся.
– Конечно, идемте. Я хочу посмотреть в этом городе все. Все новое и старое. – женщина улыбнулась. Ей нравился этот парень. Ей нравилось его отношение к ним, отношение хозяина дома к гостям. Как показывал город. Как позволил им самим решать куда идти, находясь на расстоянии.
К этому времени КГБ был всемогущей организацией. Но и ее не миновали назревающие в стане перемены.
Два дня Маджина Аткинс и Пьер Дюваль были примерными туристами. На пятый день группа иностранцев уезжала в тур по историческим городам Узбекистана. И первым городом на их пути был Самарканд. Великая столица древнего государства Тимуридов. Дорога заняла порядка пяти часов с одной остановкой. Вивьен, как ей и положено не умолкала, рассказывая об исторических местах и известных ей фактах. Иногда она переходила на французский язык, повторяя сказанное ранее. Группа по-разному воспринимала информацию. Но в этот раз проснулся Пьер. Ташкент он словно пропустил, не расставаясь с чувством вины за потерянный бумажник. Но сейчас, когда все разрешилось, Пьер с восхищением смотрел вокруг. Его удивляли люди своей колоритностью. На остановке в городе Джизак он воскликнул , увидев группу детей с красными платками повязанными вокруг шеи. Рядом с ними шли несколько стариков с большим количеством медалей на груди и цветами в руках. Еще его восхищали постройки, от глинобитных хижин до мечетей с высокими минаретами. Рынки, расположившиеся вдоль дорог, с их красиво выложенными горками пряностей, овощей, или какого другого товара. Как люди обедали за высокими круглыми столами у придорожных кафе. Такое он видел ранее в других поездках. Но в этой стране все было иначе. Так же он понимал, что над всем властвует социализм, с его перевернутым пониманием собственности и отношению к работе.
Март уже одарил теплом. Арыки наполнялись потоками талой воды. И у одного из кафе Пьер заметил, как торговец достал из проходящего рядом ручья темно-зеленую бутылку, открыл ее и подал посетителю вместе с высоким стаканом.
– Мадам. Вы это видели. Неужели здесь в канавах с водой можно найти бутылку с напитком? Как такое может быть?
Маджина улыбнулась.
– В этой стране сложно купить холодильник. А так бармен пользуется прохладой ручья и держит там бутылки с пивом. Все просто.
Пьер часто замечал примеры находчивых решений людей, находящихся в нужде. Его удивляло, как в одном потоке с современными машинами тянутся повозки, запряженные ослами. Как пасется домашний скот у дорог. Он отметил особый стиль частных строений, когда на длинный глиняный забор всего одна дверь, и совершенно нет окон. Мадам объяснила, что по народной традиции и в целях безопасности постройки располагаются по периметру, а все окна выходят в общий двор.
– Пьер. На востоке есть мудрое высказывание: мой дом – моя крепость. Здесь каждый дом готов к обороне. Каждый дом, это маленькая цитадель.
– Мой дом – моя крепость! – эти слова Пьер повторил.– В Европе так могли говорить только средневековые феодалы. Они строили свои замки-крепости. Но сейчас никто так не строит. Неужели этим трущобам несколько веков? Или здесь люди до сих пор готовятся к войне?
Мадина задумалась. Вокруг были мирные жители, но к чему готовят себя всю жизнь?
– Возможно ты прав. В этом мире мы не просто соблюдаем традиции. Часто люди в этих традициях и вправду готовятся к войне. И дом, и запасы в нем могут пережить маленькую осаду. Мужчины всегда войны. А иногда и женщины. Мудрые правители учат своих граждан выживать. Сплачивают их единой идеей, тем самым усиливая крепость государства. Но увы, мудрых правителей мало. У власти чаще стоят алчные кланы.
– А кого бы вы назвали мудрым правителем? Разве развитые страны не нашли свой наилучший демократический путь правления?
– Демократия это только обертка. А так все везде одинаково. Вот скажите мне, Пьер, чем отличаются убийства в семье Кеннеди и в семье Ганди? Подумайте. А по поводу мудрых правителей я вам скажу так: мудрец находит баланс между интересами государства и народа. При этом игнорируя свои. По этой причине я не могу поставить в этот ряд Сталина. Он часто игнорировал интересы людей.
– Вы хотите сказать, что Сталин достоин встать в один ряд с великими правителями? Но он же был тиран? Предводитель всего мирового коммунизма.
– Сталин был великим человеком. И скорее всего больше такого человека не будет. Мир захлестнет коррупция и договорные войны. Ты это скоро увидишь сам. Но сегодня мы будем на могиле другого правителя. У него были все шансы стать очередным грабителем, но он построил великое государство.
Автор публикации
Евгений Лука
Комментарии: 63Публикации: 63Регистрация: 28-06-2021
Продавец впечатлений