Где-то далеко в лесной чаще, скрытой вековыми деревьями и колючими кустарниками, спрятался маленький деревянный домик. Тихий уголок природы приютил здесь седого старика и его внука Алешку. Дед Прохор был уже столь почтенного возраста, что порой сравнивал себя с могучим столетним дубом. Всю свою жизнь он посвятил поискам чудесных сил растений, тем самым помогая людям лечить разные недуги. Но случилось так, что родная дочь старика заболела, и спасти ее не удалось ни одному чуду. Маленького Алёшку хотели забрать на воспитание одинокие люди из деревни. Но дед не захотел расставаться с единственным внуком. Ни кого на всем белом свете у него больше не было. Собрал тогда старик свой нехитрый скарб и ушел в лесную глушь, куда не каждый смелый охотник дорогу знает.
С тех пор уже несколько лет живут они вместе с Алешкой в лесной избушке. Мальчик бегает вдоволь по лесным просторам, умывается прохладной водой из ручья, собирает хворост для печи, кормит лесных зверей. Дед Прохор учит Алешку разбираться в травах и кореньях, заботиться о животных и любить все живое на земле.
– Потому, что жизнь – это большое чудо, данное Богом! – Часто повторял старец внуку.
Летом в лесу хорошо живётся. Время пролетает быстро. Забот много. Набегается Алешка за день на свежем воздухе, не успеет глаза вечером сомкнуть, как солнце высоко стоит над соснами, а в окошко клювом сорока Бомка стучит. Спас ее в прошлом году мальчик от лисы. Пощипала рыжая ей хвост и лапу повредила. Дед Прохор приложил к больным местам чудесную мазь. Сорока поправилась, да так она и осталась с ними жить. Куда Алешка побежит, туда и птица летит. Каждое утро в окно клювом бом-бом. Вот и назвали ее Бомка. Сядут дед с внуком перебирать травы, а сорока тут же примоститься на худеньком плечике Алешки и сунет клюв ему в волосы, будто что выискивает. Волосы у мальчика густые и жесткие, словно пшеничные колосья. Дед Прохор промывает их отваром из ромашки. Но давно уже надо постричь их. Только руки не те у старика.
Алешке шел шестой год. Лето стало подходить к концу. Начал грустить мальчик. Все больше появлялось у него вопросов. И не на все находились ответы. С виду он был обычный ребенок, а в душе старик. Не погодам развитый, самостоятельный, рассудительный. С первыми проливными дождями затосковал Алешка еще сильней. Долго бродил по лесу. Вечерами сидел у костра, жарил рыбу, пойманную в ручье, и смотрел на звездное небо. Как звезда упадет – загадывал желание. Самое заветное.
Однажды августовским днем Алешка так увлекся, гоняясь за лисой, что не заметил, как выбежал на опушку леса. Внизу, у подножья холма, как на ладони лежала та самая деревушка, где родился Алешка. Шумные мальчишки играли на поле в мяч. Глаза Алешки загорелись. Глубоко в животе что-то защемило. И мальчик стремглав спустился вниз, нарушив данное старику обещание – никогда не показываться на глаза людям из деревни. Бомка потрещала несколько раз над головой, как бы предупреждая «Не ходи Алешка», и уселась на березовой ветке.
Дети с радостью приняли Алешку в свою игру. Озорные мальчишки толкались и смеялись, как зайцы на опушке. Но вскоре детей стали звать домой на обед. Все разошлись. Пусто и тихо стало, где только что звучал задорный смех. Алешка долго еще смотрел вслед уходящим мальчишкам и их мамам. На душе было и радостно и грустно одновременно. Сердце билось в груди, как никогда прежде.
Подлетела Бомка. Прижал мальчик сороку к сердцу так крепко, как будто не было роднее у него никого на всем белом свете.
На следующий день Алешка пришел на поле в надежде снова поиграть в мяч с ребятами. Но сегодня дети на него даже не смотрели. Отвернулись. Не здоровались. В игру не приняли.
Сел Алешка на холме и смотрит, как дети играют. Достал из кармана сушеных ягод черники. Сорока тут же подлетела. Любит она это лакомство. Тут неожиданно в птицу попал мяч. Бомка встрепенулась. Затрещала на всю округу. Алешка поднялся на ноги. К ним бежал белокурый мальчик и вырвал мяч из Алешкиных рук:
– Иди отсюда, изгой!
Слезы обиды показались на глазах Алешки, удушливый ком подкатил к горлу, ноги стали ватными и не слушались. Еле-еле добрел мальчик до своей избушки. Словно раненый зверь упал на кровать. До самого вечера так лежал.
Когда луна сверкнула на небе, Дед Прохор принес травяной чай. Алешка всё рассказал старику.
– Вон оно что… – почесал свою седую бороду дед. – Не сердись на детей, Алешка. Не виноваты они в том, что повторяют за злыми языками. Мир добр и прекрасен. – Надо терпеливо относится к старому, малому и глупому.
Утром Бомка, как всегда, постучала в окно. Мальчик даже не взглянул в ее сторону. Целый день то воду носил, то дрова. Коренья деду Прохору помогал заготавливать. А как выйдет свободная минутка, бегом на холм. Бомка только за ним лететь, а мальчик сердито глянет на сороку:
– Что привязалась, как хвост за мной? Не нужна ты мне, лети, куда хочешь.
Бомка хоть и птица, а неглупая.
Алешка прятался за широким дубом и тайком смотрел на веселящихся у подножья холма мальчишек. Он слышал, как матери звали домой сыновей. Как журили за грязную одежду и руки. Как ласково трепали по взъерошенной макушке. И сердце Алешки разрывалось от тоски. Он мечтал оказаться на месте этих деревенских ребят. И уж точно не стал бы противиться и шипеть в ответ на мамину заботу. Только бы держать теплую руку в своей, слышать рядом ее ласковый строгий голос.
Старик всегда говорил Алешке, что крепкая вера помогает человеку жить на белом свете. И, если искренне веровать, то чудо непременно случится. Каждый вечер, как только на небе появлялись звезды, он устраивался на мягком лесном мху и с вожделением всматривался в небесную высь. Когда вниз падала очередная звезда, с губ мальчика слетали заветные слова «мама, мама».
Пролетело лето. Закончился августовский звездопад. Чудо так и не случилось. Звезды стали падать все реже и реже. Мальчишки внизу холма появлялись только по выходным.
Природа изменилась. Лес приоделся в осенние наряды. Но Алешка без особого удовольствия бродил по лесу, не замечал его красоты. Не обращал внимания на зайцев, резвящихся на опушке, на скачущих между сосен рыжих белок.
Бомки не было несколько дней. Как ни всматривался мальчик в лесную чащу, нигде не находил единственного друга. Виноват. Сам прогнал.
Ходил Алешка по лесу с полным карманом сушеных ягод черники, раскладывал их в кормушках и на ветках елей.
– Бомка! Бомка! – хвал он, пока голос не охрип окончательно.
Совсем выбившись из сил, мальчик уселся на бревне. Ягоды черники упали на траву. Отчаянье накрыло Алешку с головой. Он закрыл ладонями лицо и горько заплакал.
Высоко над соснами сгущались тучи. Алешке казалось, что прошла целая вечность, пока вдруг он не услышал знакомый шелест крыльев. Открыл лицо. Бомка!!! Сидит на коряге и смотрит на него.
– Прости меня! – шептал Алешка, обнимая сороку.
Птица затрещала. То ли от радости, то ли от голода.
Алешка быстро собрал упавшие ягоды и протянул сороке на ладони. Бомка немного поклевала и снова затрещала. Взметнулась в воздух, закружила, звала куда-то.
Догадался Алешка – беда случилась. Помчался за сорокой. Она все новости в лесу знает, на то и птица. Высоко летает. Все видит.
Мальчик едва успевает за птицей, только бока ее белые мелькают в сумерках среди елей. Запыхался, спотыкается о коряги и корни, но не отстает. Бомка села на куст ольхи и трещит во всю мощь своего птичьего голоса. В зарослях копошатся и пыхтят два медвежонка. Алешка осторожно подошел. Рядом с кучей веток зияло огромное черное пятно. Это была яма. Там внизу сидела и рычала от боли молодая медведица.
– Это браконьеры капкан сделали. – Догадался Алешка. – Бомка, лети за дедом Прохором!
Сорока тут же поднялась ввысь и полетела над макушками мохнатых елей и сосен.
Когда показался старик, совсем стемнело. Месяц висел высоко в небе. На силу вытянули они вдвоем с Алешкой медведицу из ямы с помощью веревок и досок. А что б посмирнее была и не бросалась от гнева на людей, дед специальные капли собственного приготовления влил ей на мордочку. От них медведица стала полусонная и покладистая.
Передняя правая лапа зверя была совсем плоха: угодила в железный капкан, который браконьеры оставили в яме. На бурой шерсти сочилась кровь. Дед Прохор перевязал раненую лапу, наложил жутко пахнущую мазь для скорого заживления. Медвежата тут же прильнули к маме, толкались и мешали закончить перевязку. Медведица порыкивала, но чувствовала, что зла ей не желают.
– Дед, а за чем браконьеры это сделали? – Спросил Алешка, шагая домой.
– Да. Всякие люди бывают. Кто ж их знает, Алешка. Одни люди любят животных и помогают и всячески, другие никого не любят.
Подул северный ветер. В лес стала подкрадываться зима. Там, внизу холма, куда Алешка еще не раз бегал, снега было много. Деревенские мальчишки катались на санках, лепили снеговика. Он тихо стоял, спрятавшись за широкими лапами ели. Бомка сидела на плече.
– Пошли. Нам здесь делать нечего. – Сказал он сороке.
Деревенские мужики потянулись в лес за елками к новому году. Алешка украсил самую мохнатую ель, что росла напротив избы, золотыми звездами и на каждой написал слово «Мама».
Морозной Новогодней ночью из деревни донесся звон колоколов деревянной церквушки. Не раз старик говорил, что именно в эту ночь случается чудо, и исполняются самые заветные желания.
Алешка смотрел в окно. В лесу было темно и тихо. Только звезды на елке блестели. Вдруг он спохватился. Выбежал в лесную ночь, как был в рубашке, и сорвал все звезды с елки. Бросил их в печь.
– Где? Где твое чудо? – Кричал Алешка деду.- Врешь ты все.
Дед молча сидел и смотрел, как в печи пляшут огоньки. Бомка спала.
Дни в зимнем лесу тянулись медленно. Прошли новогодние праздники. Январь готовился уступить место февралю. Снега в лесу хватало. Морозы стояли крепкие. Запас дров заканчивался. Дед с Алешкой каждый день ходили в лес собирать опавшие ветки и рубить дрова. У деда руки слабые, сил топором махать нет. Алешка помогает. Вместе на сани складывают.
Сегодня дед один в лес пошел. Алешка на хозяйстве остался. Воду носил из проруба в ручье, следил за кашей в печи. Неожиданно стал завывать в трубу ветер. В лесу разыгралась метель. Деда все еще не было. Алешка всматривался в замерзшее окошко. Ничего не видно. Только белый снег летал между елей.
Мальчику казалось, что прошла целая вечность. Он схватил свое пальто, шапку, варежки и пошел искать деда.
Ветер был сильный. Колючий снег жег щеки.
Мальчик несколько раз позвал старика. Никто не ответил. Да и услышишь ли голос человеческий, когда метель так громко воет. Алешка увидел след от полозьев саней еще не совсем занесенный снегом. Ноги проваливались в глубокий снег. Цепляясь за ветки деревьев, Алешка пошел вглубь леса. И снова стал звать деда Прохора. Вдруг что-то промелькнуло за сосной. С трудом продвигаясь, Алешка всматривался в знакомый силуэт.
Господи! Старик не один. Сердце мальчика бешено заколотилось. Ноги сразу предательски подвернулись. В валенки насыпался снег.
– Алешка, давай сюда! Чего стоишь? – Позвал его дед Прохор.
Позабыв обо всем на свете, Алешка бросился изо всех сил вперед. На санях полусидела замерзшая от холода женщина. Глаза прикрыты, синие губы дрожали. Дед набросил на нее свой кожух.
Ветер не унимался. Стало смеркаться. Сани ели двигались. Мальчик сначала помогал старику тянуть, а потом решил толкать их сзади. Алешка не чувствовал ни усталости, ни холода. Обжигающий снег таял на раскрасневшихся его щеках. Идти оставалось совсем немного, но путь казался бесконечным. Каждый шаг давался с трудом. Где-то в лесной чаще завыл одинокий волк.
Вот вдали забрезжил огонек избушки. Алешка поднатужился из последних сил. Сани выкатили на поляну перед домом.
Дед с внуком аккуратно уложили женщину на кровать старика поближе к печи. Алешка заботливо накрыл ее одеялом. На озябшие ноги надел самые теплые шерстяные носки. Старик готовил отвар из трав. Видно было, что и он устал. Что-то бормотал себе под нос и качал головой. Мальчик не обращал на него внимания. Всю ночь просидел он возле женщины, а под утро уснул. Прямо так на стуле, как и сидел, положив голову под сложенные на кровати руки.
На следующий день погода была морозная и солнечная. От метели не осталось и следа. Только разбросанные ветки лежали на снегу.
Женщина открыла глаза и попыталась встать, чтоб не разбудить Алешку. Но он тут же проснулся. Его сонные глаза встретились с ласковыми глазами, в которых плясали зеленые искорки. Мальчик улыбнулся. Женщина погладила его по руке:
– Алешка… – прошептала она. – Меня зовут Оля.
Алешка подал ей руку, помогая привстать. Какие же теплые и нежные эти руки!
– Знаешь, мне надо вернуться в деревню.
С глаз Алешки покатились огромные слезы:
– Нет, пожалуйста, только не уходи.
Оля крепко обняла Алешку, гладя его непослушные волосы:
– Мы всегда будем вместе.
За печкой сидел дед Прохор. Бомка летала по избе и голосила:
– Чудо! Чудо!
Автор публикации
