С полными сумками продуктов женщина в бардовом пальто и воротником с искусственным мехом пыталась протиснуться в автобус. Весом обладала Алевтина большим, а ещё две сумки вдобавок ну никак не могли протиснуться в автобус!
Алевтина это не хотела понимать, она, видимо, думала, что автобус резиновый. И если хорошо подпереть сзади, то все протиснутся вперёд, и Алевтина наконец войдет в столь желанный автобус. Но заводской автобус был переполнен. Места не было совсем. И когда рабочие увидели Алевтину, бегущую на толстых ножках с двумя большими сумками, то все ахнули.
Повариху Алевтину с третьего цеха, мягко сказать, недолюбливали. Чересчур смекалистая была и находчивая. Появилась Алевтина несколько лет назад, когда баба Степанида, бывшая повар, вышла на пенсию. И сразу произошли изменения в столовой. В борще перестало что-то плавать. У курицы были только кости и панировка. Котлеты стали состоять девяносто процентов из гречки. Такую жратву рабочий люд не одобрил. Вот ну не одобрил и всё. Но в открытый диалог с Алевтиной никто вступать не захотел. На общем собрании кто-то пытался выступить по поводу столовской еды, но этот вопрос затерялся в общем гуле голосов. Открыто никто не хотел конфликтовать. Все просто рассосались по другим столовкам цехов. Благо цехов было девять.
Алевтина этот жест восприняла по-своему, готовить стала меньше, а домой уносила сумки всё больше. Выручка в столовой третьего цеха упала до угрожающих размеров. Понимая, что закрытие столовой или увольнение не за горами, Алевтина тащила домой всё, что только можно было. Складывала мясо на балконе, в холодильнике уже давно не было места, чем радовала синичек, которые были буквально всеядные. И объели кусок замороженного мяса, который привлекательно выглядывал из под картона, до кости за несколько дней.
Зайти в автобус не получилось, но зайти надо было именно в этот, потому что в следующем могут ехать бухгалтера, инженеры или того хуже начальник цеха или главный бухгалтер. А им попадать на глаза с полными сумками было бы весьма неосмотрительно.
Раскидав грудью парочку щупленьких рабочих, Алевтина врезалась в мастера второго цеха Иваненко. Иваненко отличался массивностью фигуры, имел арбузные щеки, толстые руки и ноги, полное тело. Но ростом его природа не наградила, при росте сто сорок пять сантиметров весил больше ста килограмм. Ходил по цеху вприпрыжку и внешне был похож на колобка из знаменитой детской сказки. Увидев краем глаза Алевтину Иваненко хотел протиснуться вперед, но впереди рабочим людом забито было все пространство. Понимая что опять придется ехать всю дорогу под буферами Алевтины или задавленный сумками с двух сторон, в которых явственно прощупывалось мясо с костями, Иваненко сник и обмяк, потеряв смысл жизни. Каждая такая поездка домой рядом с Алевтиной укорачивала годы жизни хорошего человека, который даже гвоздь не взял с работы за всю свою рабочую жизнь. И тут в тесном автобусе, который ехал от завода до центра города более часа, приходилось встречаться в тесной обстановке двум противоположностям. В буквальном смысле, в самой тесной обстановке.
Автобус ехал по бездорожью. За столько лет существования завода дорогу так и не смогли сделать. И рабочие тряслись после и до рабочего дня. Сотрясая все внутренности. Добавляя лишние мышцы. Рабочим не привыкать. Автобусы ломались с завидной регулярностью. Но дорога десятилетиями не приводилась в порядок. Так и оставалась бездорожьем.
Алевтина, повинуясь природе, сложила буфера на кепку Иваненко, поджала с двух сторон сумками с чем-то замороженым. Иваненко именно сегодня не одел треники под брюки. Они просто не высохли. Иваненко жил в двухэтажном доме, в маленькой квартире, в которой жили все его родственники. И в зимнее время высушить бельё многочисленных родственников не предоставлялось возможным. И теперь под брюками замерзали его ноги от сумок Алевтины. От сумок и так веяло смертью, а тут холод сковал судорогой короткие ножки Иваненко. От боли стиснув зубы и закатив глаза Иваненко не упал, он был подперт со всех сторон.
Его лица со страшной маской ужаса никто не видел, из-за маленького роста Иваненко был скрыт толпой своих рабочих и накрыт сверху крупными формами Алевтины.
Крик боли скрылся в тени звуков старого автобуса. Только Алевтина слышала какие-то звуки, мягко отдающиеся в буфера. Но не придала значения.
Автобус подбрасывало на ухабах, и в этой тряске многое оставалось незамеченным. Иваненко, понимая, что ему потребуется больничный, поджал ноги, пытаясь хоть немного уберечь их от содержимого сумок Алевтины. Однако спрятаться от сумок было невозможно — они были повсюду.
Промучившись примерно полчаса, Иваненко потерял сознание. Судороги были настолько сильными, что его организм решил на время отключить измученный мозг. Когда Иваненко пришёл в себя, Алевтины уже не было — она жила на окраине города и выходила на первой остановке после завода.
В то время как Иваненко приходил в себя и дышал полной грудью, Алевтина отбивалась от своры бездомных собак. Запах её сумок привлёк голодных псов, и они не собирались отступать. Алевтина была не из робкого десятка и не собиралась отдавать свою добычу. Скорее всего, с приходом весны все её запасы на балконе начнут плохо пахнуть и будут выброшены. Но это будет потом, а сейчас она отбивалась от этих озлобленных четвероногих.
В одной из сумок лежал кошелёк с деньгами и ключами, спрятанный на самом дне, чтобы воры не смогли его достать. Алевтина махала тяжёлыми сумками, как пёрышками. И когда вожак стаи получил удар по морде, он разозлился и умудрился подпрыгнуть, вырвав кусок щеки у Алевтины. Она вскрикнула и отпустила одну из сумок, закрыв лицо рукой. Это было ошибкой — потеряв более выгодную позицию, она решила спасаться бегством.
На следующий день в столовой третьего цеха произошла паника. Повар Алевтина не пришла на работу. Из другого цеха пришла девочка-повар-стажёр и деловито принялась варить борщ и компот. Не жалея мяса и овощей, она приготовила отменный борщ. Об отсутствии Алевтины уже знал весь цех, и на обед пришли все. Борща и компота хватило на всех. Кассирша, привыкшая последние годы считать мух в оконных рамах, была недовольна наплыву желающих перекусить, но быстро свыклась.
Алевтину больше не видели, и никто не знал, что с ней произошло. А мастер Иваненко из второго цеха провёл мощную кампанию против воровства, развесив агитационные плакаты по всему заводу. Проходную оборудовали мощным металлоискателем и усилили охрану.
Автор публикации
