Аквариум
… Страшно! Страшно смотреть в темноту комнаты. Ночь превратила все предметы в ужасных чудовищ. Ночник на стене светит только для самого себя. Его света очень мало. Он разбавляет непроглядную черноту позволяя видеть то, что видеть страшно. Даже зажмуриться опасно. Тогда ночь вместе с чудищами проникает внутрь и от неё нет спасения. Что это там шевелится в углу? Огромная черная тень на худеньких ножках, которые извиваются на весу. Кажется, она приближается ко мне! Что ей надо? Ой, мама…! А из другого угла на длинной хлипкой ноге прямо на меня скачет какая-то гадость с раскрытой пастью… она уже близко… ох! В центре комнаты проступает, что-то большое и светлое, оно не опасное, но помочь не может. На него можно смотреть и немного успокоиться. Но сейчас это не помогает, потому что из другого угла, на меня надвигается невообразимое и неизвестное существо. Я бы назвал его как-то, но страшно дать ему имя, с именем оно ещё ужаснее. Не смотреть на него тоже нельзя, оно разрастётся и съест всю комнату вместе со мной. Заплакать бы, но звук сейчас тоже опасный. Он не отпугивает темноту, он делает её живее и безжалостнее. Пока подойдет мама, до смерти испугаешься или ещё чего похуже. Я лучше помолчу и закрою всё же глаза, может уйдут страшилища? Или не уйдут…? Ладно, буду спать с открытыми глазами, тогда быстрее наступит свет и появится мама. Только бы дожить до утра. Только бы дожить…
На массивном столе в центре большой комнаты стоит аквариум. Комнатный водоём соответствует размерам помещения, он высокий и вместительный. До верху наполненный прозрачной пузырящейся водой он преломляет свет, падающий из окна, увлажняя и смягчая его. Утром солнечные лучи вонзаются в него и надолго остаются в воде, сверкая и поблёскивая. Но ещё интереснее внутри аквариума. Хотя он существует в комнате наравне с остальными предметами – он особенный. К нему приковано больше внимания и забот, потому что он живой. От каменного дна до самого верха, внутреннее пространство заполняют разноцветные водоросли. Изумрудные, бардовые и желто-зелёные, они всё время шевелятся, ласково приветствуя вас – или это игра? Внутреннее движение в аквариуме соответствует движению водорослей и это успокаивает. Всё меняется, когда включается аквариумный моторчик. Его мерное жужжание моментально наводит суету и создаёт хаос. Весёлые пузырьки воздуха распугивают мелких рыбок, и они носятся сквозь толщи воды как угорелые. Их примеру следуют рыбки покрупнее и вскоре весь мир аквариума приходит в причудливое, зигзагообразное движение. Зелёное, жёлтое, красное, синее; – всё мелькает, рябит, пульсирует. Когда моторчик не работает всё успокаивается и погружается в сонное состояние. И рыбы, и водоросли, и вода, всё засыпает. Глядя на это завораживающее безмолвие, засыпаю и я.
Все считают меня очень маленьким, хотя мне уже шесть месяцев. Посмотрите на полугодовалую собаку, её же не считают неприспособленной к жизни. Да, я ещё не умею самостоятельно ходить и сидя заваливаюсь на бок, да, у меня ещё не очень осмысленные движения рук и ног, но я всё вижу и слышу, и в отличии от собак, понимаю суть многих событий, умею анализировать и даже предугадывать их. Пусть вам не покажется бахвальством, но в интеллектуальном плане я уже полноценный человек. Моё физическое развитие пока отстаёт, но это дело наживное. Бегать меня научат, а в духовном развитии я чище и светлее многих взрослых людей. Просто окружающие меня люди этого не понимают, и я во всём должен подчиняться им. Даже когда категорически не согласен. Вспомните своё детство, сколько обид и несправедливости причиняли вам близкие люди – взрослые, умные и всегда правые. В шесть месяцев жизнь иная. Вроде бы ты уже многое знаешь, но эти знания ещё не оформлены в слова, ты понимаешь зачем нужен тот или иной предмет, но как он называется, в это ты ещё не посвящён. Вот за это механическое неведение, полноценного шестимесячного ребёнка считают неразумным несмышлёнышем. Не умеющим ни двигаться самостоятельно, ни думать, ни жить. Живая глупая игрушка для взрослых. Обидно.
Сейчас у меня разминка. Я лежу на мягкой пелёнке почти голенький и бодаю воздух своими конечностями. Сначала это весело, потом надоедает. Глупо долго смотреть, как перед твоим взором мелькают розовые ручки и ножки. Я обхватываю пальчиками рук пальчики ног и поворачиваюсь на бок, смотреть аквариум. Это не надоедает никогда. Как только я останавливаю взгляд на плавающих рыбах, они тут же поворачиваются ко мне. Я их уже всех знаю, мы давно перезнакомились. Рыбы, не занятые срочными делами, подплывают к прозрачному стеклу и беззвучно жестикулируя губами, рассказывают аквариумные новости. Их немного. Кто-то заболел, кто-то поссорился или умер, а у кого-то родились детки. Я в свою очередь рассказываю рыбкам, какие ужасные чудовища приходили в комнату ночью, но рыбки их не видели, они ночью спят. Обменявшись новостями, мы можем просто смотреть друг на друга и наслаждаться красотой движений. Они моей, а я их.
Потом приходит мама – тёплое существо, которое всегда пахнет свежестью и добротой. Она зачем-то укутывает меня, хотя мне тепло и улыбаясь произносит много ненужных слов. Смысл их не совсем понятен, но звучание приятное. Оно обволакивает теплом и нежностью. Но лучше бы она ничего не говорила, а смотрела на меня и шевелилась, как рыбка. Я бы улыбался и засыпал, зная, что она это любит. Во сне я вижу много умных и поучительных вещей, но взрослым они не интересны и понять их они не властны. Слишком рационален их ум. Если бы вы знали, как мне не хочется взрослеть! Неужели и у меня пропадёт этот волшебный и хрупкий мир? Где я другой.
Затем меня будит мой брат. Так называет его папа. Папа — это лучший друг мамы. А мама называет брата, Костиком и лоботрясом. У брата так много имён, что я всё время путаюсь в них. Лоботряс каждое утро уходит куда-то, а днём возвращается. Приходит он всегда взвинченный, уставший и опасный. Вот и сейчас я проснулся от того, что он затолкал мне в рот огромный шарик на палочке. Не скажу, что шарик не вкусный, он сладкий, но просыпаться от того, что тебе в рот запихивают неизвестно что, мне не нравится. Я этого не люблю. Костик-лоботряс крутит шариком у меня во рту и на его лице расползается улыбка. Он вынимает шар и смазывает им мои губы. Я не знаю зачем. Если он ещё раз попытается это сделать, я заплачу. Брат смотрит на меня, сосёт шар и не уходит — значит попытается ещё раз. Не дожидаясь новых мучений, я начинаю плакать. Лоботряс отскакивает от меня и показывает кулак. Кулак — это знак вражды. Входит мама и я перестаю плакать. Мама отбирает у Лоботряса шарик и громко называет его Лоботрясом. Видимо это и есть его настоящее имя. Мама вытирает мои губы, поправляет одеяло, и они с Лоботрясом уходят. Я вновь поворачиваюсь к аквариуму. Рыбки подбадривают меня взмахами плавников. Они успокаивают и жалеют. Этого достаточно, я вновь засыпаю. Во сне меня ждут друзья, которые никогда не обижают.
Сквозь прозрачный, как паутинка сон, слышу лёгкие шаги. Волны радости пробегают по телу. Это пришла Сонечка. Сестрёнка! Её шаги я люблю так же, как шаги мамы. Я чувствую, как она прижимается и обнимает меня. Это очень приятно. С Сонечкой можно разговаривать, не открывая глаз, мне не обязательно видеть её лицо. Оно прекрасно, как нежные лепестки водорослей и плавники молодых рыбок. Сонечка целует меня, и я чувствую в её теле тревогу. Наверное, кто-то её обидел. Может Лоботряс со своим сладким шариком? Хотя Сонечка старше и крупнее брата она беззащитней его. Сестра умеет плакать, смотреть в аквариум и молчать. Это сближает нас. Поделившись со мной своими тревогами, Сонечка уходит. Её молчание пахнет разлукой и мне надо обязательно рассказать это рыбкам. Я поворачиваюсь к аквариуму, но приходит мама и приносит корм. Рыбок почти всегда кормят одинаково, а мне приносят разную еду. Плохую и хорошую. Когда пища плохая мама всегда приправляет её словами. Слов много, они добрые, но такие-же невкусные. Сегодня пища плохая. Чтобы не обидеть маму я шире открываю рот. Мне надо быстрее остаться одному и рассказать аквариуму о Сонечке. Это важнее еды. Но мама не торопится уходить. Она поворачивает меня к себе и ложится рядом – глаза в глаза. Мы молчим. Мамино молчание очень грустное. Оно обжигает и меня и маму, и мы оба плачем. Чтобы как-то ей помочь я пытаюсь побыстрее заснуть и тут же засыпаю. Взрослые не умеют прятаться от своих и чужих слов в тишину. Могли бы поучиться у маленьких, но учиться у других им обидно. Людям надо чаще смотреть в аквариум и молчать. Это я говорю маме из своего сна. Она меня понимает.
Через несколько дней, папа, который большой друг мамы и всегда пахнет дымом, принёс домой болезнь. Взрослые ещё не видели её, а она уже поселилась в комнате. Как мне сказать об этом маме? Я машу ручками и ножками, и обрывки звуков слетают с моих губ. Но даже я сам не понимаю себя. Рыбы волнуются, это они увидели болезнь и показали мне. Живые существа, когда они вместе, гораздо умнее людей, но попробуй скажи об этом взрослым? Да и слов таких нет, чтобы они поняли. Аквариум звал к себе, он всегда зовёт, когда мне угрожает опасность, но как я пойду без хвостика и плавников? Никак не пойду. Рыбы выпучили глаза, притихли и ждали, когда я заболею. Я заболел.
Ох и суета началась! Мама сразу же одела на меня кучу тёплых вещей и укутала в толстое одеяло. Зачем мама, – кричал я на своём языке, – зачем ты это делаешь? Но она не слышала, люди часто не слышат разумного звука. Потом пришла бабушка. Её называли Мудрая и почтенная старость. Бабушка всегда появлялась, когда мне что-то угрожает. Если я был в опасности, то главной в доме становилась Почтенная старость. От неё зависела жизнь и Лоботряса, и мамы, и её дымного друга, и Сонечки, и даже аквариума. А для меня наступали чёрные дни. Всем телом я чувствовал приближающиеся мучения.
Перед тем как меня терзать, Почтенная мудрость долго смотрела в мои глаза. В её решимости я видел доброту и любовь, но страху это не убавляло. Бабушка долго решала, с какого участка тела начинать мучения? И начала с рук. Послушная мама немедленно раздела меня и засунула под мышку холодную палку. После этого меня выложили на стол и натёрли мокрой тряпкой. Лучше бы уж сразу в аквариум бросили. Рыбы от удивления оттопырили губы. Затем меня закрутили в одеяло, подняли и влили в рот сладко-горькой воды. Вода была мёртвая и противная. Моё тело совсем не хотело её кушать. А потом Почтенная старость приступила к самой мучительной процедуре. Меня положили на спину и влив в нос солёной воды, тут же высосали обратно. Мудрая бабушка сама занималась этой процедурой. Мой нос воспалился, а я орал во всё горло, протестуя против болезненного лечения. Мама плакала, плакали все жители аквариума, но бабушка была непреклонна. Она вливала и высасывала воду из красного носа, пока я не захрипел, только тогда Почтенная старость убрала трубочки и тяжело вздохнула. Она тоже любила меня, просто её любовь носила искажённые формы. Бабушка нежно погладила меня и сказала маме:
– Свечи ставить не будем. Настрадался бедный! – Мудрая женщина потёрла сухие руки и улыбнулась. Она ещё не знала, что тоже заболела. Я затих и быстро закрыл глаза. Нужно было скорее спрятаться в сон. Маленьким тоже нужно пауза, чтобы успокоиться.
Ночью заболела бабушка, утром мама, – я их предупреждал. А от меня болезнь ушла. Испугавшись новых мучений, она самостоятельно покинула тело и перешла к взрослым, они больше любят болеть. Днём ко мне заглянул Лоботряс. Сегодня он никого не боялся; – мама болела, бабушка уехала, а к маминому другу – папе – он вообще не испытывал страха. Лоботряс, как всегда, сосал свой шарик. Он сел рядом с кроваткой и вздохнул. Потом он стал поочерёдно засовывать шарик, то в свой, то в мой рот. Я засмеялся. Лоботряс с укоризной уставился на меня:
– Ты вот отдыхаешь тут с утра до вечера, а у меня контрольная завтра за полугодие. Давай зарази меня, я болеть хочу.
Он повторил процедуру с шариком, и я наконец-то его понял, Лоботряс тоже не хотел быть взрослым. Правда болезнью я с ним поделиться не мог, у меня её уже не было. Так что зря он старался. Я стал уговаривать его пойти к маме и дать её пососать свой шарик, но он не понял меня. С шариком во рту Лоботряс всегда глупый. Впрочем, без шарика я его и не знаю. Он вышел, когда в комнату вошла Сонечка. На лице сестрёнки была голубая повязка. Она надела её, чтобы не заболеть, но повязка очень украшала сестру. Сегодня Сонечка была мамой и дала мне очень вкусного корма. Я попросил ещё, но Сонечка не поняла и добавки не дала. Разве я мог её за это разлюбить? Конечно нет. Когда все ушли, я с благодарностью посмотрел на аквариум, он помог победить болезнь, он сильный. С осознанием этого я уснул.
Лоботряс так и не заболел. А через несколько дней, когда выздоровела мама, болезнь напала на Сонечку. Вновь приехала поправившаяся бабушка. Я услышал её командный голос за пределами своей комнаты и насторожился. Но ко мне Почтенная старость не заходила, она занималась сестрой. Было очень жалко Сонечку, но я ничем помочь не мог. Даже рыбы не могли. Я усиленно спал и думал о сестре. На третий день её болезни в комнату вошла бабушка. Она была одна. В руках у Мудрой старости находилась знакомая сумка. Увидев её, рыбы заметались по аквариуму. Я прижал руки к лицу и заплакал. Старость понимающе вздохнула и села около меня:
– Понимаю внучок, всё понимаю, но надо. Чтобы по второму кругу не пошло, нужны профилактические меры. Ты же не хочешь «Короной» заболеть, вот, и я не хочу, так что терпи дружек.
Я ни за что не хотел соглашаться, я не хотел больше терпеть, но Мудрая бабушка достала трубочки и продула их.
– М-а-а-а-а! – заголосил я, взывая к милосердию и здравомыслию.
– И маму не зови, в магазин ушла. Вас же кормить надо? Надо!
Бабушка запеленала моё тело и тяжело дыша, проделала мучительную процедуру. От боли и страха я даже кричать перестал. Когда Старость закончила, она поцеловала меня в лобик и успокоила:
— Вот видишь милый, ты даже не плакал, не так уж это и больно. Перед сном повторим ещё один разок и свечечку поставим, – для здоровья, исключительно для твоего здоровья внучек!
От страха и предчувствия новых страданий я тут же впал в сон. Сквозь пелену сновидений я слышал, как пришла мама, как они спорили с Мудрой старостью и как Старость убедила её, как они плакали, соглашались и утешали друг друга, я всё слышал и спал дальше. Нельзя было просыпаться!
Во сне приплывали рыбы, они жалели и успокаивали меня, а я засыпал всё глубже и глубже, так что реальность отодвигалась всё дальше и дальше. Впервые за всю свою длинную жизнь я решил не подчиняться взрослым. Я знал, как это сделать. Это было неправильно, но свой страх я уже пересилить не мог. Я заснул так глубоко, как никогда раньше и вдруг перестал чувствовать себя. Словно моё тело растворилось в тёплом молоке и стало молоком. Белым и вкусным. Вмиг исчезли страхи и волнения, и я ощутил легкость и невесомость. Открыв глаза, я увидел себя в аквариумной воде, среди настоящих друзей. Рыбы плавали около меня, задевая плавниками и хвостиками.
– Наконец-то ты с нами! – радовались они. Радость их была очень искренна.
Я увидел мир аквариума изнутри и поразился его красотой. То, что снаружи виделось прекрасным, внутри оказалось восхитительным; – Божественной гармонией, наполненной жизнью. Я плавал в этой изумительной красоте, видел её и не верил ей. Улыбки в глазах всех живых существ встречали и провожали меня, и я понимал, что вижу в них то, что они видят во мне. В порыве нежности я хотел прикоснуться к каждому камешку, каждой водоросли, улитке, рыбке. Взволнованный я подплыл к стеклянной перегородке и сквозь неё увидел освещённую комнату. На большом диване, рядом с детской кроваткой лежал голенький мальчик и плакал. Возле него сидела пожилая женщина и трубочкой промывала мальчику нос. Рядом с ними ходила молодая женщина и нервно трогала длинными пальцами свои виски. Что-то до боли знакомое было в этой картинке. И вдруг, словно вспышка молнии, молниеносная боль понимания пронзила меня! Я открыл рот чтобы набрать воздуха и чуть не захлебнулся водой.
– Осторожнее! Тебе надо аккуратней, первое время…
Я посмотрел на рыбку с большим золотым хвостом, подплывшую ко мне. Она улыбалась.
– А кто это там? – указал я на комнату.
– Там…? Там, – ты!
– А я тогда, кто?
– Какой глупенький… ты – это он!
В аквариуме включился моторчик и вмиг всё зашевелилось и запестрело. Рыбки стали носится, как угорелые, отплыла и золотая рыбка. Я остался один и внимательно посмотрел через стекло, – там жили люди, здесь жили рыбы и их соединяло единое целое. Это было очень и очень важно, чтобы задуматься. Я закрыл глаза и задумался…
Аквариум
… Страшно! Страшно смотреть в темноту комнаты. Ночь превратила все предметы в ужасных чудовищ. Ночник на стене светит только для самого себя. Его света очень мало. Он разбавляет непроглядную черноту позволяя видеть то, что видеть страшно. Даже зажмуриться опасно. Тогда ночь вместе с чудищами проникает внутрь и от неё нет спасения. Что это там шевелится в углу? Огромная черная тень на худеньких ножках, которые извиваются на весу. Кажется, она приближается ко мне! Что ей надо? Ой, мама…! А из другого угла на длинной хлипкой ноге прямо на меня скачет какая-то гадость с раскрытой пастью… она уже близко… ох! В центре комнаты проступает, что-то большое и светлое, оно не опасное, но помочь не может. На него можно смотреть и немного успокоиться. Но сейчас это не помогает, потому что из другого угла, на меня надвигается невообразимое и неизвестное существо. Я бы назвал его как-то, но страшно дать ему имя, с именем оно ещё ужаснее. Не смотреть на него тоже нельзя, оно разрастётся и съест всю комнату вместе со мной. Заплакать бы, но звук сейчас тоже опасный. Он не отпугивает темноту, он делает её живее и безжалостнее. Пока подойдет мама, до смерти испугаешься или ещё чего похуже. Я лучше помолчу и закрою всё же глаза, может уйдут страшилища? Или не уйдут…? Ладно, буду спать с открытыми глазами, тогда быстрее наступит свет и появится мама. Только бы дожить до утра. Только бы дожить…
На массивном столе в центре большой комнаты стоит аквариум. Комнатный водоём соответствует размерам помещения, он высокий и вместительный. До верху наполненный прозрачной пузырящейся водой он преломляет свет, падающий из окна, увлажняя и смягчая его. Утром солнечные лучи вонзаются в него и надолго остаются в воде, сверкая и поблёскивая. Но ещё интереснее внутри аквариума. Хотя он существует в комнате наравне с остальными предметами – он особенный. К нему приковано больше внимания и забот, потому что он живой. От каменного дна до самого верха, внутреннее пространство заполняют разноцветные водоросли. Изумрудные, бардовые и желто-зелёные, они всё время шевелятся, ласково приветствуя вас – или это игра? Внутреннее движение в аквариуме соответствует движению водорослей и это успокаивает. Всё меняется, когда включается аквариумный моторчик. Его мерное жужжание моментально наводит суету и создаёт хаос. Весёлые пузырьки воздуха распугивают мелких рыбок, и они носятся сквозь толщи воды как угорелые. Их примеру следуют рыбки покрупнее и вскоре весь мир аквариума приходит в причудливое, зигзагообразное движение. Зелёное, жёлтое, красное, синее; – всё мелькает, рябит, пульсирует. Когда моторчик не работает всё успокаивается и погружается в сонное состояние. И рыбы, и водоросли, и вода, всё засыпает. Глядя на это завораживающее безмолвие, засыпаю и я.
Все считают меня очень маленьким, хотя мне уже шесть месяцев. Посмотрите на полугодовалую собаку, её же не считают неприспособленной к жизни. Да, я ещё не умею самостоятельно ходить и сидя заваливаюсь на бок, да, у меня ещё не очень осмысленные движения рук и ног, но я всё вижу и слышу, и в отличии от собак, понимаю суть многих событий, умею анализировать и даже предугадывать их. Пусть вам не покажется бахвальством, но в интеллектуальном плане я уже полноценный человек. Моё физическое развитие пока отстаёт, но это дело наживное. Бегать меня научат, а в духовном развитии я чище и светлее многих взрослых людей. Просто окружающие меня люди этого не понимают, и я во всём должен подчиняться им. Даже когда категорически не согласен. Вспомните своё детство, сколько обид и несправедливости причиняли вам близкие люди – взрослые, умные и всегда правые. В шесть месяцев жизнь иная. Вроде бы ты уже многое знаешь, но эти знания ещё не оформлены в слова, ты понимаешь зачем нужен тот или иной предмет, но как он называется, в это ты ещё не посвящён. Вот за это механическое неведение, полноценного шестимесячного ребёнка считают неразумным несмышлёнышем. Не умеющим ни двигаться самостоятельно, ни думать, ни жить. Живая глупая игрушка для взрослых. Обидно.
Сейчас у меня разминка. Я лежу на мягкой пелёнке почти голенький и бодаю воздух своими конечностями. Сначала это весело, потом надоедает. Глупо долго смотреть, как перед твоим взором мелькают розовые ручки и ножки. Я обхватываю пальчиками рук пальчики ног и поворачиваюсь на бок, смотреть аквариум. Это не надоедает никогда. Как только я останавливаю взгляд на плавающих рыбах, они тут же поворачиваются ко мне. Я их уже всех знаю, мы давно перезнакомились. Рыбы, не занятые срочными делами, подплывают к прозрачному стеклу и беззвучно жестикулируя губами, рассказывают аквариумные новости. Их немного. Кто-то заболел, кто-то поссорился или умер, а у кого-то родились детки. Я в свою очередь рассказываю рыбкам, какие ужасные чудовища приходили в комнату ночью, но рыбки их не видели, они ночью спят. Обменявшись новостями, мы можем просто смотреть друг на друга и наслаждаться красотой движений. Они моей, а я их.
Потом приходит мама – тёплое существо, которое всегда пахнет свежестью и добротой. Она зачем-то укутывает меня, хотя мне тепло и улыбаясь произносит много ненужных слов. Смысл их не совсем понятен, но звучание приятное. Оно обволакивает теплом и нежностью. Но лучше бы она ничего не говорила, а смотрела на меня и шевелилась, как рыбка. Я бы улыбался и засыпал, зная, что она это любит. Во сне я вижу много умных и поучительных вещей, но взрослым они не интересны и понять их они не властны. Слишком рационален их ум. Если бы вы знали, как мне не хочется взрослеть! Неужели и у меня пропадёт этот волшебный и хрупкий мир? Где я другой.
Затем меня будит мой брат. Так называет его папа. Папа — это лучший друг мамы. А мама называет брата, Костиком и лоботрясом. У брата так много имён, что я всё время путаюсь в них. Лоботряс каждое утро уходит куда-то, а днём возвращается. Приходит он всегда взвинченный, уставший и опасный. Вот и сейчас я проснулся от того, что он затолкал мне в рот огромный шарик на палочке. Не скажу, что шарик не вкусный, он сладкий, но просыпаться от того, что тебе в рот запихивают неизвестно что, мне не нравится. Я этого не люблю. Костик-лоботряс крутит шариком у меня во рту и на его лице расползается улыбка. Он вынимает шар и смазывает им мои губы. Я не знаю зачем. Если он ещё раз попытается это сделать, я заплачу. Брат смотрит на меня, сосёт шар и не уходит — значит попытается ещё раз. Не дожидаясь новых мучений, я начинаю плакать. Лоботряс отскакивает от меня и показывает кулак. Кулак — это знак вражды. Входит мама и я перестаю плакать. Мама отбирает у Лоботряса шарик и громко называет его Лоботрясом. Видимо это и есть его настоящее имя. Мама вытирает мои губы, поправляет одеяло, и они с Лоботрясом уходят. Я вновь поворачиваюсь к аквариуму. Рыбки подбадривают меня взмахами плавников. Они успокаивают и жалеют. Этого достаточно, я вновь засыпаю. Во сне меня ждут друзья, которые никогда не обижают.
Сквозь прозрачный, как паутинка сон, слышу лёгкие шаги. Волны радости пробегают по телу. Это пришла Сонечка. Сестрёнка! Её шаги я люблю так же, как шаги мамы. Я чувствую, как она прижимается и обнимает меня. Это очень приятно. С Сонечкой можно разговаривать, не открывая глаз, мне не обязательно видеть её лицо. Оно прекрасно, как нежные лепестки водорослей и плавники молодых рыбок. Сонечка целует меня, и я чувствую в её теле тревогу. Наверное, кто-то её обидел. Может Лоботряс со своим сладким шариком? Хотя Сонечка старше и крупнее брата она беззащитней его. Сестра умеет плакать, смотреть в аквариум и молчать. Это сближает нас. Поделившись со мной своими тревогами, Сонечка уходит. Её молчание пахнет разлукой и мне надо обязательно рассказать это рыбкам. Я поворачиваюсь к аквариуму, но приходит мама и приносит корм. Рыбок почти всегда кормят одинаково, а мне приносят разную еду. Плохую и хорошую. Когда пища плохая мама всегда приправляет её словами. Слов много, они добрые, но такие-же невкусные. Сегодня пища плохая. Чтобы не обидеть маму я шире открываю рот. Мне надо быстрее остаться одному и рассказать аквариуму о Сонечке. Это важнее еды. Но мама не торопится уходить. Она поворачивает меня к себе и ложится рядом – глаза в глаза. Мы молчим. Мамино молчание очень грустное. Оно обжигает и меня и маму, и мы оба плачем. Чтобы как-то ей помочь я пытаюсь побыстрее заснуть и тут же засыпаю. Взрослые не умеют прятаться от своих и чужих слов в тишину. Могли бы поучиться у маленьких, но учиться у других им обидно. Людям надо чаще смотреть в аквариум и молчать. Это я говорю маме из своего сна. Она меня понимает.
Через несколько дней, папа, который большой друг мамы и всегда пахнет дымом, принёс домой болезнь. Взрослые ещё не видели её, а она уже поселилась в комнате. Как мне сказать об этом маме? Я машу ручками и ножками, и обрывки звуков слетают с моих губ. Но даже я сам не понимаю себя. Рыбы волнуются, это они увидели болезнь и показали мне. Живые существа, когда они вместе, гораздо умнее людей, но попробуй скажи об этом взрослым? Да и слов таких нет, чтобы они поняли. Аквариум звал к себе, он всегда зовёт, когда мне угрожает опасность, но как я пойду без хвостика и плавников? Никак не пойду. Рыбы выпучили глаза, притихли и ждали, когда я заболею. Я заболел.
Ох и суета началась! Мама сразу же одела на меня кучу тёплых вещей и укутала в толстое одеяло. Зачем мама, – кричал я на своём языке, – зачем ты это делаешь? Но она не слышала, люди часто не слышат разумного звука. Потом пришла бабушка. Её называли Мудрая и почтенная старость. Бабушка всегда появлялась, когда мне что-то угрожает. Если я был в опасности, то главной в доме становилась Почтенная старость. От неё зависела жизнь и Лоботряса, и мамы, и её дымного друга, и Сонечки, и даже аквариума. А для меня наступали чёрные дни. Всем телом я чувствовал приближающиеся мучения.
Перед тем как меня терзать, Почтенная мудрость долго смотрела в мои глаза. В её решимости я видел доброту и любовь, но страху это не убавляло. Бабушка долго решала, с какого участка тела начинать мучения? И начала с рук. Послушная мама немедленно раздела меня и засунула под мышку холодную палку. После этого меня выложили на стол и натёрли мокрой тряпкой. Лучше бы уж сразу в аквариум бросили. Рыбы от удивления оттопырили губы. Затем меня закрутили в одеяло, подняли и влили в рот сладко-горькой воды. Вода была мёртвая и противная. Моё тело совсем не хотело её кушать. А потом Почтенная старость приступила к самой мучительной процедуре. Меня положили на спину и влив в нос солёной воды, тут же высосали обратно. Мудрая бабушка сама занималась этой процедурой. Мой нос воспалился, а я орал во всё горло, протестуя против болезненного лечения. Мама плакала, плакали все жители аквариума, но бабушка была непреклонна. Она вливала и высасывала воду из красного носа, пока я не захрипел, только тогда Почтенная старость убрала трубочки и тяжело вздохнула. Она тоже любила меня, просто её любовь носила искажённые формы. Бабушка нежно погладила меня и сказала маме:
– Свечи ставить не будем. Настрадался бедный! – Мудрая женщина потёрла сухие руки и улыбнулась. Она ещё не знала, что тоже заболела. Я затих и быстро закрыл глаза. Нужно было скорее спрятаться в сон. Маленьким тоже нужно пауза, чтобы успокоиться.
Ночью заболела бабушка, утром мама, – я их предупреждал. А от меня болезнь ушла. Испугавшись новых мучений, она самостоятельно покинула тело и перешла к взрослым, они больше любят болеть. Днём ко мне заглянул Лоботряс. Сегодня он никого не боялся; – мама болела, бабушка уехала, а к маминому другу – папе – он вообще не испытывал страха. Лоботряс, как всегда, сосал свой шарик. Он сел рядом с кроваткой и вздохнул. Потом он стал поочерёдно засовывать шарик, то в свой, то в мой рот. Я засмеялся. Лоботряс с укоризной уставился на меня:
– Ты вот отдыхаешь тут с утра до вечера, а у меня контрольная завтра за полугодие. Давай зарази меня, я болеть хочу.
Он повторил процедуру с шариком, и я наконец-то его понял, Лоботряс тоже не хотел быть взрослым. Правда болезнью я с ним поделиться не мог, у меня её уже не было. Так что зря он старался. Я стал уговаривать его пойти к маме и дать её пососать свой шарик, но он не понял меня. С шариком во рту Лоботряс всегда глупый. Впрочем, без шарика я его и не знаю. Он вышел, когда в комнату вошла Сонечка. На лице сестрёнки была голубая повязка. Она надела её, чтобы не заболеть, но повязка очень украшала сестру. Сегодня Сонечка была мамой и дала мне очень вкусного корма. Я попросил ещё, но Сонечка не поняла и добавки не дала. Разве я мог её за это разлюбить? Конечно нет. Когда все ушли, я с благодарностью посмотрел на аквариум, он помог победить болезнь, он сильный. С осознанием этого я уснул.
Лоботряс так и не заболел. А через несколько дней, когда выздоровела мама, болезнь напала на Сонечку. Вновь приехала поправившаяся бабушка. Я услышал её командный голос за пределами своей комнаты и насторожился. Но ко мне Почтенная старость не заходила, она занималась сестрой. Было очень жалко Сонечку, но я ничем помочь не мог. Даже рыбы не могли. Я усиленно спал и думал о сестре. На третий день её болезни в комнату вошла бабушка. Она была одна. В руках у Мудрой старости находилась знакомая сумка. Увидев её, рыбы заметались по аквариуму. Я прижал руки к лицу и заплакал. Старость понимающе вздохнула и села около меня:
– Понимаю внучок, всё понимаю, но надо. Чтобы по второму кругу не пошло, нужны профилактические меры. Ты же не хочешь «Короной» заболеть, вот, и я не хочу, так что терпи дружек.
Я ни за что не хотел соглашаться, я не хотел больше терпеть, но Мудрая бабушка достала трубочки и продула их.
– М-а-а-а-а! – заголосил я, взывая к милосердию и здравомыслию.
– И маму не зови, в магазин ушла. Вас же кормить надо? Надо!
Бабушка запеленала моё тело и тяжело дыша, проделала мучительную процедуру. От боли и страха я даже кричать перестал. Когда Старость закончила, она поцеловала меня в лобик и успокоила:
— Вот видишь милый, ты даже не плакал, не так уж это и больно. Перед сном повторим ещё один разок и свечечку поставим, – для здоровья, исключительно для твоего здоровья внучек!
От страха и предчувствия новых страданий я тут же впал в сон. Сквозь пелену сновидений я слышал, как пришла мама, как они спорили с Мудрой старостью и как Старость убедила её, как они плакали, соглашались и утешали друг друга, я всё слышал и спал дальше. Нельзя было просыпаться!
Во сне приплывали рыбы, они жалели и успокаивали меня, а я засыпал всё глубже и глубже, так что реальность отодвигалась всё дальше и дальше. Впервые за всю свою длинную жизнь я решил не подчиняться взрослым. Я знал, как это сделать. Это было неправильно, но свой страх я уже пересилить не мог. Я заснул так глубоко, как никогда раньше и вдруг перестал чувствовать себя. Словно моё тело растворилось в тёплом молоке и стало молоком. Белым и вкусным. Вмиг исчезли страхи и волнения, и я ощутил легкость и невесомость. Открыв глаза, я увидел себя в аквариумной воде, среди настоящих друзей. Рыбы плавали около меня, задевая плавниками и хвостиками.
– Наконец-то ты с нами! – радовались они. Радость их была очень искренна.
Я увидел мир аквариума изнутри и поразился его красотой. То, что снаружи виделось прекрасным, внутри оказалось восхитительным; – Божественной гармонией, наполненной жизнью. Я плавал в этой изумительной красоте, видел её и не верил ей. Улыбки в глазах всех живых существ встречали и провожали меня, и я понимал, что вижу в них то, что они видят во мне. В порыве нежности я хотел прикоснуться к каждому камешку, каждой водоросли, улитке, рыбке. Взволнованный я подплыл к стеклянной перегородке и сквозь неё увидел освещённую комнату. На большом диване, рядом с детской кроваткой лежал голенький мальчик и плакал. Возле него сидела пожилая женщина и трубочкой промывала мальчику нос. Рядом с ними ходила молодая женщина и нервно трогала длинными пальцами свои виски. Что-то до боли знакомое было в этой картинке. И вдруг, словно вспышка молнии, молниеносная боль понимания пронзила меня! Я открыл рот чтобы набрать воздуха и чуть не захлебнулся водой.
– Осторожнее! Тебе надо аккуратней, первое время…
Я посмотрел на рыбку с большим золотым хвостом, подплывшую ко мне. Она улыбалась.
– А кто это там? – указал я на комнату.
– Там…? Там, – ты!
– А я тогда, кто?
– Какой глупенький… ты – это он!
В аквариуме включился моторчик и вмиг всё зашевелилось и запестрело. Рыбки стали носится, как угорелые, отплыла и золотая рыбка. Я остался один и внимательно посмотрел через стекло, – там жили люди, здесь жили рыбы и их соединяло единое целое. Это было очень и очень важно, чтобы задуматься. Я закрыл глаза и задумался…
Аквариум
… Страшно! Страшно смотреть в темноту комнаты. Ночь превратила все предметы в ужасных чудовищ. Ночник на стене светит только для самого себя. Его света очень мало. Он разбавляет непроглядную черноту позволяя видеть то, что видеть страшно. Даже зажмуриться опасно. Тогда ночь вместе с чудищами проникает внутрь и от неё нет спасения. Что это там шевелится в углу? Огромная черная тень на худеньких ножках, которые извиваются на весу. Кажется, она приближается ко мне! Что ей надо? Ой, мама…! А из другого угла на длинной хлипкой ноге прямо на меня скачет какая-то гадость с раскрытой пастью… она уже близко… ох! В центре комнаты проступает, что-то большое и светлое, оно не опасное, но помочь не может. На него можно смотреть и немного успокоиться. Но сейчас это не помогает, потому что из другого угла, на меня надвигается невообразимое и неизвестное существо. Я бы назвал его как-то, но страшно дать ему имя, с именем оно ещё ужаснее. Не смотреть на него тоже нельзя, оно разрастётся и съест всю комнату вместе со мной. Заплакать бы, но звук сейчас тоже опасный. Он не отпугивает темноту, он делает её живее и безжалостнее. Пока подойдет мама, до смерти испугаешься или ещё чего похуже. Я лучше помолчу и закрою всё же глаза, может уйдут страшилища? Или не уйдут…? Ладно, буду спать с открытыми глазами, тогда быстрее наступит свет и появится мама. Только бы дожить до утра. Только бы дожить…
На массивном столе в центре большой комнаты стоит аквариум. Комнатный водоём соответствует размерам помещения, он высокий и вместительный. До верху наполненный прозрачной пузырящейся водой он преломляет свет, падающий из окна, увлажняя и смягчая его. Утром солнечные лучи вонзаются в него и надолго остаются в воде, сверкая и поблёскивая. Но ещё интереснее внутри аквариума. Хотя он существует в комнате наравне с остальными предметами – он особенный. К нему приковано больше внимания и забот, потому что он живой. От каменного дна до самого верха, внутреннее пространство заполняют разноцветные водоросли. Изумрудные, бардовые и желто-зелёные, они всё время шевелятся, ласково приветствуя вас – или это игра? Внутреннее движение в аквариуме соответствует движению водорослей и это успокаивает. Всё меняется, когда включается аквариумный моторчик. Его мерное жужжание моментально наводит суету и создаёт хаос. Весёлые пузырьки воздуха распугивают мелких рыбок, и они носятся сквозь толщи воды как угорелые. Их примеру следуют рыбки покрупнее и вскоре весь мир аквариума приходит в причудливое, зигзагообразное движение. Зелёное, жёлтое, красное, синее; – всё мелькает, рябит, пульсирует. Когда моторчик не работает всё успокаивается и погружается в сонное состояние. И рыбы, и водоросли, и вода, всё засыпает. Глядя на это завораживающее безмолвие, засыпаю и я.
Все считают меня очень маленьким, хотя мне уже шесть месяцев. Посмотрите на полугодовалую собаку, её же не считают неприспособленной к жизни. Да, я ещё не умею самостоятельно ходить и сидя заваливаюсь на бок, да, у меня ещё не очень осмысленные движения рук и ног, но я всё вижу и слышу, и в отличии от собак, понимаю суть многих событий, умею анализировать и даже предугадывать их. Пусть вам не покажется бахвальством, но в интеллектуальном плане я уже полноценный человек. Моё физическое развитие пока отстаёт, но это дело наживное. Бегать меня научат, а в духовном развитии я чище и светлее многих взрослых людей. Просто окружающие меня люди этого не понимают, и я во всём должен подчиняться им. Даже когда категорически не согласен. Вспомните своё детство, сколько обид и несправедливости причиняли вам близкие люди – взрослые, умные и всегда правые. В шесть месяцев жизнь иная. Вроде бы ты уже многое знаешь, но эти знания ещё не оформлены в слова, ты понимаешь зачем нужен тот или иной предмет, но как он называется, в это ты ещё не посвящён. Вот за это механическое неведение, полноценного шестимесячного ребёнка считают неразумным несмышлёнышем. Не умеющим ни двигаться самостоятельно, ни думать, ни жить. Живая глупая игрушка для взрослых. Обидно.
Сейчас у меня разминка. Я лежу на мягкой пелёнке почти голенький и бодаю воздух своими конечностями. Сначала это весело, потом надоедает. Глупо долго смотреть, как перед твоим взором мелькают розовые ручки и ножки. Я обхватываю пальчиками рук пальчики ног и поворачиваюсь на бок, смотреть аквариум. Это не надоедает никогда. Как только я останавливаю взгляд на плавающих рыбах, они тут же поворачиваются ко мне. Я их уже всех знаю, мы давно перезнакомились. Рыбы, не занятые срочными делами, подплывают к прозрачному стеклу и беззвучно жестикулируя губами, рассказывают аквариумные новости. Их немного. Кто-то заболел, кто-то поссорился или умер, а у кого-то родились детки. Я в свою очередь рассказываю рыбкам, какие ужасные чудовища приходили в комнату ночью, но рыбки их не видели, они ночью спят. Обменявшись новостями, мы можем просто смотреть друг на друга и наслаждаться красотой движений. Они моей, а я их.
Потом приходит мама – тёплое существо, которое всегда пахнет свежестью и добротой. Она зачем-то укутывает меня, хотя мне тепло и улыбаясь произносит много ненужных слов. Смысл их не совсем понятен, но звучание приятное. Оно обволакивает теплом и нежностью. Но лучше бы она ничего не говорила, а смотрела на меня и шевелилась, как рыбка. Я бы улыбался и засыпал, зная, что она это любит. Во сне я вижу много умных и поучительных вещей, но взрослым они не интересны и понять их они не властны. Слишком рационален их ум. Если бы вы знали, как мне не хочется взрослеть! Неужели и у меня пропадёт этот волшебный и хрупкий мир? Где я другой.
Затем меня будит мой брат. Так называет его папа. Папа — это лучший друг мамы. А мама называет брата, Костиком и лоботрясом. У брата так много имён, что я всё время путаюсь в них. Лоботряс каждое утро уходит куда-то, а днём возвращается. Приходит он всегда взвинченный, уставший и опасный. Вот и сейчас я проснулся от того, что он затолкал мне в рот огромный шарик на палочке. Не скажу, что шарик не вкусный, он сладкий, но просыпаться от того, что тебе в рот запихивают неизвестно что, мне не нравится. Я этого не люблю. Костик-лоботряс крутит шариком у меня во рту и на его лице расползается улыбка. Он вынимает шар и смазывает им мои губы. Я не знаю зачем. Если он ещё раз попытается это сделать, я заплачу. Брат смотрит на меня, сосёт шар и не уходит — значит попытается ещё раз. Не дожидаясь новых мучений, я начинаю плакать. Лоботряс отскакивает от меня и показывает кулак. Кулак — это знак вражды. Входит мама и я перестаю плакать. Мама отбирает у Лоботряса шарик и громко называет его Лоботрясом. Видимо это и есть его настоящее имя. Мама вытирает мои губы, поправляет одеяло, и они с Лоботрясом уходят. Я вновь поворачиваюсь к аквариуму. Рыбки подбадривают меня взмахами плавников. Они успокаивают и жалеют. Этого достаточно, я вновь засыпаю. Во сне меня ждут друзья, которые никогда не обижают.
Сквозь прозрачный, как паутинка сон, слышу лёгкие шаги. Волны радости пробегают по телу. Это пришла Сонечка. Сестрёнка! Её шаги я люблю так же, как шаги мамы. Я чувствую, как она прижимается и обнимает меня. Это очень приятно. С Сонечкой можно разговаривать, не открывая глаз, мне не обязательно видеть её лицо. Оно прекрасно, как нежные лепестки водорослей и плавники молодых рыбок. Сонечка целует меня, и я чувствую в её теле тревогу. Наверное, кто-то её обидел. Может Лоботряс со своим сладким шариком? Хотя Сонечка старше и крупнее брата она беззащитней его. Сестра умеет плакать, смотреть в аквариум и молчать. Это сближает нас. Поделившись со мной своими тревогами, Сонечка уходит. Её молчание пахнет разлукой и мне надо обязательно рассказать это рыбкам. Я поворачиваюсь к аквариуму, но приходит мама и приносит корм. Рыбок почти всегда кормят одинаково, а мне приносят разную еду. Плохую и хорошую. Когда пища плохая мама всегда приправляет её словами. Слов много, они добрые, но такие-же невкусные. Сегодня пища плохая. Чтобы не обидеть маму я шире открываю рот. Мне надо быстрее остаться одному и рассказать аквариуму о Сонечке. Это важнее еды. Но мама не торопится уходить. Она поворачивает меня к себе и ложится рядом – глаза в глаза. Мы молчим. Мамино молчание очень грустное. Оно обжигает и меня и маму, и мы оба плачем. Чтобы как-то ей помочь я пытаюсь побыстрее заснуть и тут же засыпаю. Взрослые не умеют прятаться от своих и чужих слов в тишину. Могли бы поучиться у маленьких, но учиться у других им обидно. Людям надо чаще смотреть в аквариум и молчать. Это я говорю маме из своего сна. Она меня понимает.
Через несколько дней, папа, который большой друг мамы и всегда пахнет дымом, принёс домой болезнь. Взрослые ещё не видели её, а она уже поселилась в комнате. Как мне сказать об этом маме? Я машу ручками и ножками, и обрывки звуков слетают с моих губ. Но даже я сам не понимаю себя. Рыбы волнуются, это они увидели болезнь и показали мне. Живые существа, когда они вместе, гораздо умнее людей, но попробуй скажи об этом взрослым? Да и слов таких нет, чтобы они поняли. Аквариум звал к себе, он всегда зовёт, когда мне угрожает опасность, но как я пойду без хвостика и плавников? Никак не пойду. Рыбы выпучили глаза, притихли и ждали, когда я заболею. Я заболел.
Ох и суета началась! Мама сразу же одела на меня кучу тёплых вещей и укутала в толстое одеяло. Зачем мама, – кричал я на своём языке, – зачем ты это делаешь? Но она не слышала, люди часто не слышат разумного звука. Потом пришла бабушка. Её называли Мудрая и почтенная старость. Бабушка всегда появлялась, когда мне что-то угрожает. Если я был в опасности, то главной в доме становилась Почтенная старость. От неё зависела жизнь и Лоботряса, и мамы, и её дымного друга, и Сонечки, и даже аквариума. А для меня наступали чёрные дни. Всем телом я чувствовал приближающиеся мучения.
Перед тем как меня терзать, Почтенная мудрость долго смотрела в мои глаза. В её решимости я видел доброту и любовь, но страху это не убавляло. Бабушка долго решала, с какого участка тела начинать мучения? И начала с рук. Послушная мама немедленно раздела меня и засунула под мышку холодную палку. После этого меня выложили на стол и натёрли мокрой тряпкой. Лучше бы уж сразу в аквариум бросили. Рыбы от удивления оттопырили губы. Затем меня закрутили в одеяло, подняли и влили в рот сладко-горькой воды. Вода была мёртвая и противная. Моё тело совсем не хотело её кушать. А потом Почтенная старость приступила к самой мучительной процедуре. Меня положили на спину и влив в нос солёной воды, тут же высосали обратно. Мудрая бабушка сама занималась этой процедурой. Мой нос воспалился, а я орал во всё горло, протестуя против болезненного лечения. Мама плакала, плакали все жители аквариума, но бабушка была непреклонна. Она вливала и высасывала воду из красного носа, пока я не захрипел, только тогда Почтенная старость убрала трубочки и тяжело вздохнула. Она тоже любила меня, просто её любовь носила искажённые формы. Бабушка нежно погладила меня и сказала маме:
– Свечи ставить не будем. Настрадался бедный! – Мудрая женщина потёрла сухие руки и улыбнулась. Она ещё не знала, что тоже заболела. Я затих и быстро закрыл глаза. Нужно было скорее спрятаться в сон. Маленьким тоже нужно пауза, чтобы успокоиться.
Ночью заболела бабушка, утром мама, – я их предупреждал. А от меня болезнь ушла. Испугавшись новых мучений, она самостоятельно покинула тело и перешла к взрослым, они больше любят болеть. Днём ко мне заглянул Лоботряс. Сегодня он никого не боялся; – мама болела, бабушка уехала, а к маминому другу – папе – он вообще не испытывал страха. Лоботряс, как всегда, сосал свой шарик. Он сел рядом с кроваткой и вздохнул. Потом он стал поочерёдно засовывать шарик, то в свой, то в мой рот. Я засмеялся. Лоботряс с укоризной уставился на меня:
– Ты вот отдыхаешь тут с утра до вечера, а у меня контрольная завтра за полугодие. Давай зарази меня, я болеть хочу.
Он повторил процедуру с шариком, и я наконец-то его понял, Лоботряс тоже не хотел быть взрослым. Правда болезнью я с ним поделиться не мог, у меня её уже не было. Так что зря он старался. Я стал уговаривать его пойти к маме и дать её пососать свой шарик, но он не понял меня. С шариком во рту Лоботряс всегда глупый. Впрочем, без шарика я его и не знаю. Он вышел, когда в комнату вошла Сонечка. На лице сестрёнки была голубая повязка. Она надела её, чтобы не заболеть, но повязка очень украшала сестру. Сегодня Сонечка была мамой и дала мне очень вкусного корма. Я попросил ещё, но Сонечка не поняла и добавки не дала. Разве я мог её за это разлюбить? Конечно нет. Когда все ушли, я с благодарностью посмотрел на аквариум, он помог победить болезнь, он сильный. С осознанием этого я уснул.
Лоботряс так и не заболел. А через несколько дней, когда выздоровела мама, болезнь напала на Сонечку. Вновь приехала поправившаяся бабушка. Я услышал её командный голос за пределами своей комнаты и насторожился. Но ко мне Почтенная старость не заходила, она занималась сестрой. Было очень жалко Сонечку, но я ничем помочь не мог. Даже рыбы не могли. Я усиленно спал и думал о сестре. На третий день её болезни в комнату вошла бабушка. Она была одна. В руках у Мудрой старости находилась знакомая сумка. Увидев её, рыбы заметались по аквариуму. Я прижал руки к лицу и заплакал. Старость понимающе вздохнула и села около меня:
– Понимаю внучок, всё понимаю, но надо. Чтобы по второму кругу не пошло, нужны профилактические меры. Ты же не хочешь «Короной» заболеть, вот, и я не хочу, так что терпи дружек.
Я ни за что не хотел соглашаться, я не хотел больше терпеть, но Мудрая бабушка достала трубочки и продула их.
– М-а-а-а-а! – заголосил я, взывая к милосердию и здравомыслию.
– И маму не зови, в магазин ушла. Вас же кормить надо? Надо!
Бабушка запеленала моё тело и тяжело дыша, проделала мучительную процедуру. От боли и страха я даже кричать перестал. Когда Старость закончила, она поцеловала меня в лобик и успокоила:
— Вот видишь милый, ты даже не плакал, не так уж это и больно. Перед сном повторим ещё один разок и свечечку поставим, – для здоровья, исключительно для твоего здоровья внучек!
От страха и предчувствия новых страданий я тут же впал в сон. Сквозь пелену сновидений я слышал, как пришла мама, как они спорили с Мудрой старостью и как Старость убедила её, как они плакали, соглашались и утешали друг друга, я всё слышал и спал дальше. Нельзя было просыпаться!
Во сне приплывали рыбы, они жалели и успокаивали меня, а я засыпал всё глубже и глубже, так что реальность отодвигалась всё дальше и дальше. Впервые за всю свою длинную жизнь я решил не подчиняться взрослым. Я знал, как это сделать. Это было неправильно, но свой страх я уже пересилить не мог. Я заснул так глубоко, как никогда раньше и вдруг перестал чувствовать себя. Словно моё тело растворилось в тёплом молоке и стало молоком. Белым и вкусным. Вмиг исчезли страхи и волнения, и я ощутил легкость и невесомость. Открыв глаза, я увидел себя в аквариумной воде, среди настоящих друзей. Рыбы плавали около меня, задевая плавниками и хвостиками.
– Наконец-то ты с нами! – радовались они. Радость их была очень искренна.
Я увидел мир аквариума изнутри и поразился его красотой. То, что снаружи виделось прекрасным, внутри оказалось восхитительным; – Божественной гармонией, наполненной жизнью. Я плавал в этой изумительной красоте, видел её и не верил ей. Улыбки в глазах всех живых существ встречали и провожали меня, и я понимал, что вижу в них то, что они видят во мне. В порыве нежности я хотел прикоснуться к каждому камешку, каждой водоросли, улитке, рыбке. Взволнованный я подплыл к стеклянной перегородке и сквозь неё увидел освещённую комнату. На большом диване, рядом с детской кроваткой лежал голенький мальчик и плакал. Возле него сидела пожилая женщина и трубочкой промывала мальчику нос. Рядом с ними ходила молодая женщина и нервно трогала длинными пальцами свои виски. Что-то до боли знакомое было в этой картинке. И вдруг, словно вспышка молнии, молниеносная боль понимания пронзила меня! Я открыл рот чтобы набрать воздуха и чуть не захлебнулся водой.
– Осторожнее! Тебе надо аккуратней, первое время…
Я посмотрел на рыбку с большим золотым хвостом, подплывшую ко мне. Она улыбалась.
– А кто это там? – указал я на комнату.
– Там…? Там, – ты!
– А я тогда, кто?
– Какой глупенький… ты – это он!
В аквариуме включился моторчик и вмиг всё зашевелилось и запестрело. Рыбки стали носится, как угорелые, отплыла и золотая рыбка. Я остался один и внимательно посмотрел через стекло, – там жили люди, здесь жили рыбы и их соединяло единое целое. Это было очень и очень важно, чтобы задуматься. Я закрыл глаза и задумался…
Автор публикации
