Все аппеляции на решения Басманного суда идут в Мосгорсуд. Но я игнорирую Мосгорсуд, а почему, сама не знаю. Натура такая, не люблю скакать с места на место, у них же в любом случае начнётся перебранка, кто лучше, так всегда со мной бывает, поэтому раз началось всё с Басманного суда, где судья Елена Ленская, так похожая на мою мать, отпускает проведшего ночь за решёткой режиссёра Кирилла Серебренникова, так смешно косившего под моего отца, то и мой приезд – девочки в розовом платье (я в жёлтом, но это неважно, это просто аллегория) – тоже состоялся именно в это место. Откуда, откуда они могли всё это знать, как это всё объяснить, такие подробности никто не мог рассказать, единственное, что приходит мне в голову – они научились считывать воспоминания и путём вбросов давят людей. Лефортовский меня очень гостеприимно принял, ну, очень, заседание было задержано на час и началось сразу после того, как я прибежала, запыхавшись от дождя и спешки, меня заботливо расспросили и усадили как гостью, мне показалось, что я даже попала в кадры оператора (я сидела на чёрном офисном стуле, подобный был у меня на работе) и которому судья не разрешила съёмку заседания – она запретила съёмку и с телефонов, но разрешила диктофон парнишке в защитного цвета куртяшке, сидевшему во втором что ли ряду. Безобразно проигнорировшая это Андреева и её фанаты выкладывали нарезанные по собственной прихоти кусочки заседания, за что, собственно, она и получила штраф, ну, я так считаю. Именно поэтому, чтобы не подставлять театралов, я и не выложила сразу свои видосы – потому что боялась навредить. Последовавшие события подтвердили, что опасалась я не на пустом месте. Новости, приходящие из питерских подворотен, противоречивы и неоднозначны, город протестует и убивает за отсутствие лайков, студенты поют на митингах «они встали ей на грудь, они раздавили ей плоть» или что-то в этом духе, они поют, и я читаю в этом образе себя, режиссёр словил бы конкретного леща от жителей, если бы его не остановил своим приездом ск. Ад, в котором он живёт с августа прошлого года, оплачен ценой сохранения жизни, следаки его, считай, спасли, увезя и спрятав под домашний арест. Время идёт, и эмоции потихоньку улеглись, но тогда был конкретный момент, короче, дорога ложка к обеду. Считая мои видимые непобеды, люди не понимают, чем я, собственно, занимаюсь – что это, правозащита, адвокатство, приёмное материнство или донорство. Берегу. Но я не знахарка и не ведьма, я не святая, у меня нет таких ярких излечений. Я выхаживаю долго и беру упорством, отсекая и не обращая внимания на лишнее и мешающее мне. Мне мешают глупые соседи, недалёкие и жадные жители, сетевые тролли и силовые карьеристы. Мне скучно в этом месиве невежественных мнений, я слепа и глуха к моральным уродам и физически развитым тупицам. Мне не интересны их трусливые сынки, спесивые дочки и слюнявые пенсионеры. Меня раздражают горлопанки, которые, стоит мне только исчезнуть из их жизни, тут же забыты всеми, ибо занимались энергетическим вампиризмом, вытягивая силы из моего присутствия. Репетиция этого гнусного парада прошла на медведевской фабрике, наглость этих недоносков, когда они пытаются заново пристроиться ко мне, вызывает у меня недоумение и брезгливость. Когда эти типы возникают на моём горизонте, над ними начинает глумиться и хохотать сеть – над их корпоративами, воровством кур и детских подарков. Их карикатурно возводят в ранги «законников» и вывешивают фотки с похожими лицами и фигурами в самых нелепых и комичных позах. Я очень холодно и скептично отношусь к попыткам влить меня хоть в какую-то систему, потому что я асистемна и не принадлежу ни одной структуре, как и не подчиняюсь её начальникам. Расплатой за такую свободу мнения служит моё неофициальное полузаточение дома, агрессия тупиц, временный период безденежья и …. гм, гм, нелайканье моих страниц. Но есть ресурсы, где существует статистика посещения страницы и иные насчитывают за пятнадцать тысяч просмотров. Зажимаете лайки – офигивайте от новостей.
Твиттер подкидывает мне информацию: человек в чёрной толстовке, который окучивал меня в перерыве заседания, – известный господин, режиссёр Вл.Вл.Мирзоев. Вместе с Е.Кореневой и нашим подопечным Серебренниковым, к которому мы и приехали в Басманный суд, он выступал за права нетрадиционалов, а традиционным творчество Серебренникова было лет пятнадцать назад. Столица развращает. Я удивляюсь собственной способности привлекать к своей весьма скромной фигуре знаменитых и влиятельных лиц, так же непонятно, как попал в мою жизнь Серебренников, Мне их внимание льстит, окружающих – злит и возбуждает зависть. Но я глупышка, я не умею это использовать, я святая простота, если меня не взять за руку, я постесняюсь и промолчу, я честная и верная, он меня поддержал, когда мне было тяжело, я приехала, чтобы показать людям, что я на самом деле существую, и поддержать эту личность, какой бы противоречивой она не была. Он не смог быть для меня учителем, потому что в моей жизни уже был учитель, он пытается быть учеником, но с оговоркой, что это дополнительное образование. Его нынешние приоритеты – за реновацию, неоформленные отношения и рождение внебрачных детей, свобода выбора пола, партнёров и способов самовыражения личности, профессионализм в работе. Эту линию хорошо воплощать б-е-з м-е-н-я. Потому что существует врач Силантьев, который на мою родинку на правой груди заявил моей матери: что это Вы ей наковыряли, и спустя двадцать пять лет он же за четыре дня налечил уже моей Агаше, поступившей с температурой 37,6, – понос, запор и пупочную грыжу плюс аллергию на цефазолин, так что я написала отказ и сбежала из больницы. И лечу по возможности детей сама дома. То есть к третьему ребёнку, такое ощущение, наблюдательная мамаша больше понимает в детских болезнях, чем врач со стажем длиной в её жизнь, ну, это ж каким тупицей нужно быть, тут даже если диплом купленный, можно уж было за такое количество лет научиться лечить пациентов, ведь с одним и тем же приходят, Господи ты, боже мой. Свободы, перечисленные выше, привели его известно куда, незаконность отношений – всего лишь явное желание избежать ответственности, внебрачные дети – почему ж тебя, такого золотого-серебряного, папа с мамой рожали в браке, а ты своих отпрысков дискриминируешь, побудь-ка сам бастардом. Реновация хороша там, где жители согласны переехать, а если отжимают землю в центре Москвы под застройку высотками, где и так не хватает воздуха, тесно, скученно, пыльно и пластиковые деревья, тогда это рейдерство, отжим и грабёж. Чиновники везде рьяные, они под клич вождя выгонят и переломают всё, что им вздумается, ведь реновация и замена ветхого и аварийного жилья – абсолютно разные программы, им нужны именно земли в центре, причём платить они за неё не собираются, только замена квадратных метров на квадратные метры в другом непонятном месте. И люди справедливо возмущены, многие не хотят уезжать с насиженных мест, им это переселение народов – как издёвка в лицо, понаехались питерские и выгоняют на окраину, отдадут подряды своим же дружкам да дочкам с сыночками и попробуй её потом купи, эту квартиру, в центре Москвы. А Кирилл обитает в Хамовниках, и хамил он под стать названию своего проживания.
Где-то с неделю я прихожу в себя, я молчалива в фейсбуке, как будто наступила какая-то полнота, и мне не хочется говорить. Когда человек счастлив на первоначальной стадии, говорить не хочется и не о чем. Меня сильно пугает Ася – она падает с табуретки и ломает ключицу, приходится ехать сначала в городскую, а потом в областную больницу. Это очень затратно, и безобразно себя ведут местные врачи (вменяемы только доктора-армяне и здесь, и там, русские беснуются каждый на свой манер). Второй раз можно было не ездить, но Асе снимают удерживающую повязку на десять дней раньше рекомендованного тамбовской докторшей, вечером же происходит смещение кости, следующим утром заставляю наложить повязку заново и везу её повторно в Тамбов. Мы делаем снимок, дочери накладывают нетугую марлю, и ещё неделю она ходит, обмотанная в плечиках. Всё это происходит сразу после Москвы, семнадцатого января, в районе пяти часов вечера. Такие совпадения – область аномалий и разгадывания тайн бермудских треугольников. Будто наказание, что уехала – в совокупности с пешеходным переходом в Москве. В Тамбове после успокоительной речи врача мы весело одеваемся и идём гулять по городу. В первую поездку мы долго ждём водителя возле автобусной остановки, и я натыкаюсь на афиши с Ириной Алфёровой. То, что я на них увидела, меня весьма веселит, я подпихиваю Асю в бочок и говорю: «Ася, это для нас». Приезжает взбешённый водитель, которого, оказывается, остановили гаишники и пытали за московскую прописку. Во второй раз мы управляемся быстрей, никого не ждём, а просто гуляем по городу. Я ищу, где можно купить нормальный утюг, заглядываю в магазинчик развесного чая, потом в ТЦ «Улей». В «Улье» мы натыкаемся на нашего водителя, который после первой общей поездки заметно нервничает, а охранники ТЦ, сначала выжидающе разглядывая нас, потом отвернули носы и буркнули: «И без тебя женимся». Капец, бесконечный бульварный роман. Ася просит у меня куклу, ещё я покупаю ярко-оранжевое полотенце (брать в дорогу), разделочную доску, кружку с рыбками. Утюга не нахожу. Водитель подкидывает нас до магазина оргтехники, на экстерьерной стене которого висит огромный плакат с девицей, похожей на ту же круцких. Девица изображена с фотоаппаратом и смотрит вбок, скаля зубы. Здесь я покупаю утюг, мне предлагают какие-то призовые баллы за покупку, но у меня нет личных карт этого магазина, водитель даёт кассирше свои данные, лихорадочно повторяя: «Да ладно, они всё равно сгорят». Он заметно боится, а мне смешно. Я прошу его подкинуть нас до Московской, где захожу в свой любимый магазинчик и покупаю нижнее бельё. Тамбов и бюстгалтеры связаны мною навечно :-). Из магазина нижнего белья мы идём с Асей к танку и монументу Победы, и я фотографирую её между цифрами 19 и 45 – мне нужно прожить эти годы, чтобы довести Асю до возраста, хотя бы близкого к совершеннолетию, тогда на моё место старшей в семье заступит Агаша. Ася – ласкуша, миленькая зайка, её хочется баловать и тискать, она лучше справляется с чтением, чем Мила, и все три хорошо рисуют. Я вижу своих детей лучше посторонних, меня раздражают попытки вмешаться в нашу жизнь и строить её по каким-то своим глупым меркам.
Когда мы уезжаем из центра, в дорожных полосах возня – полиция жмёт какой-то другой чёрный джип, а наш рулевой заметно счастлив, что всё мимо него. Он бывший мент, но после первоначального тычка от тамбовских гаишников, которые припомнили ему, москвичу по прописке, обиды тамбовских лимитчиков, уже не уверен ни в чём. Вообще, во второй заезд Рассказово и Тамбов битком набиты гаишниками и ментами, они выжидающе толпились на каждом углу, будто ждали какого-то приглашения, но наш с Асей возчик ходил за нами как хвостик, они заметно приуныли, и на выезде из Тамбова демонстративно отворачивались, едва завидев наш тарантас. Мне ж было дела только до асиного плеча, и я ещё не пришла в себя после московского вояжа. А Кирилл тем временем вещал устами Ауг, что ему всё равно. К чему было обращено это «мне всё равно», каждый определял для себя сам, но ребёнок мне дороже вздорного взрослого. Он явно воспрял духом после моего приезда, но продолжал паразитировать на мнении отрицания. Отрицайся на здоровье, милый друг.
После московского вояжа постепенно налаживается окружающая жизнь. Тогда я не догадываюсь ещё, что в сознании общества происходила ломка – как лучше, нет, как удобнее жить: по закону или по понятиям. В России трудно жить по законам, законы придумывают люди, живущие по понятиям. Но это никакая не новость, во времена Христа законники и фарисеи изобретали для людей тягла, которые они не выполняли сами или выполняли, кичась и ведя себя высокомерно именно на основании их соблюдения, на что Господь говорил: «Соблюдайте, раз попущено, а подлостей их за ними не повторяйте». Всё это описано в Евангелии, и именно моменты ответов Иисуса Христа на лицемерные вопросы подлых людишек, желающих подловить его на слове, чтобы предать в руки наместников (Израиль в то время был зависимой провинцией Рима – языческой империи, именно оттуда прибывали ставленники, управленцы светской жизнью общества, которые опирались на местную знать; именно по этой причине Христа сначала повели к Ироду, а потом к прокуратору Понтию Пилату – слишком мелким показалось дело, но решал его в итоге римский назначенец) – мои любимые места для чтения, Христос очень логичен (иерусалимские умники не находят, что ему возразить), просто он неземного понимания. «Иерусалиме, Иерусалиме, избивый пророков и каменем побивающия посланные к тебе, колькраты восхоте собрати чада твоя якоже кокош собирает гнездо свое под себе, и не восхотесте. Се оставляется вам дом твой пуст». Евангелие от Луки.
Заседание по аппеляции тоже дарит маленькое новшество – арестантов не возят туда-сюда во время перерыва, а приставы кучкуются вокруг судьи (по крайней мере, журналистоблогеры вывешивают именно такую фотографию). А я сетовала в прозе.ру и на этот скорбный факт тоже – что катают их на потеху зевакам как бродячий цирк, мотают нервы людям. Возможно, боялись нападения, только это смешно и ошибочно. Мелочь, как и с наручниками Малобродского, но они могут пообщаться в это время со знакомыми и друзьями, а не мучиться в бессмысленных поездках. Мне прямо указывают – смотри, просторное помещение, ты можешь приехать и без препятствий подойти, ну же, приезжай. Но это глупые указывания. Сначала меня зазывали во фсин, мол, будешь ездить, проверять его. Господи, даже если бы меня взяли, ну кто бы меня пустил к нему? Никто, это была замануха, меня бы засунули в какую-нибудь дыру и приставили какого-нибудь «охранника» из сослуживцев. Что они и сделали, когда я просто приехала на заседание в суд, хотя, стоит признаться, спустя несколько месяцев. Потом пошла вереница лиц изо всех мест, где я жила, что да, это мы к тебе обращаемся, потому что в сети уже пошло брожение из серии «приезжайте уж кто-нибудь, хоть кому полчаса по Москве”. Тут подключились журналисты и радио – вы одно, привыкайте, спектакль общий. Особенно певуны старались и диджеи, и «Интерфакс». Я не смотрю телевизор, но там, видимо, тоже разыгрывалась своя карта. Я была очень зла на него, очень, а к новому году ненависть сошла потихоньку.
Автор публикации
