Всё было, есть и будет так:
свирепый ветер, наши души
все загоняются в барак,
и голоса всё глуше, глуше.
И только слышно в тишине
дежурно вялое признанье:
живём в угробленной стране…
Обложены чекистской данью…
Всё завтра… В беспросветной мгле
не увидать полоски света.
Есть жизнь – не на моей земле…
В моей стране жизнь под запретом.