Все ясно всем. Но не смотря на это,
а может, глядя именно в упор,
границу, что напополам – планету,
прорубят здесь. Сверкающий топор
уже срезает плюшевые лапы,
у нас не будет больше медвежат,
тупые инструменты эскулапов
напрасно в нетерпении дрожат.
У нас не будет ничего такого,
что – на двоих. По нам – колокола.
У нас не будет ничего святого,
ну, разве что – стихи и зеркала.
Все понимают. И кивают грустно,
кивками помогая топору,
не сбиться с ритма. И, тихонько хрустнув,
расколется душа. И я умру.
1998