Восемь дней с Ангелом

 

Первый день

Однажды вечером Володя припозднился с отбоем. Жена и сын уже давно тихо и мирно спали, а он всё сидел в своем любимом кресле, у окна, под красным абажуром. Обдумывал, прочитанное из Священного писания. Неожиданно ощутил чье-то незримое присутствие.

Рядом с ним прошуршал поток ветра. Не сквозняк — двери и форточки были закрыты. Послышались какие-то щелчки. Как будто об стенку кололи орехи.

Володя прислушался, осмотрелся, но ничего и никого постороннего не обнаружил. Попытался проанализировать странные ощущения. Смежил веки. Перед внутренним взором развертывались, не относящиеся к загадочным событиям, картины. Летние хлопоты на даче, картинки из далекого детства… Плывут, плывут… Володя почти заснул.

Вдруг глаза!

Чьи?

Через мгновение, внутри себя он увидел незнакомое лицо. Оно появилось из какого-то тумана и обрело черты. Приблизилось.

Глаза неведомого гостя изучающе всматривались в глаза человека. Это казалось невозможным, но пришелец был. Не исчезал. От его печального взгляда стало жутковато. Попытки завязать контакт — Володя прищурился и улыбнулся — ничего не дали. Минуты три лицо располагалось близко-близко. Затем незнакомые, но не несущие угрозы, глаза покрыл туман. Или облако… Образ растворился.

Зачем он был?

До этого вечера человек считал, что память хранит в голове воспоминания о событиях бывших ранее — представления, ощущения, полученную информацию. Знал, что можно напрячься и вспомнить то, что уже когда-то произошло. После этой неожиданной встречи он понял, что всё не так просто. С незнакомым взглядом он никогда ранее не встречался. Значит, его сознание пробилось в другое измерение? В новое пространство. И в нём встретилось с подобной себе сущностью. Или наоборот — эта сущность из другого измерения влетела в человеческую голову?

Владимир открыл глаза.

Его окружала во всех деталях знакомая комната. Светлые занавески, паркет, любимый торшер под красным абажуром. Ничего не было разрушено. Верх оставался наверху, низ – внизу. Все твердо и неколебимо.

Что делать? Вычеркнуть этот контакт из памяти?

Взгляд изнутри не содержал в себе зла — наоборот, как будто приглашал к доброму, душевному разговору. Он был красив, а красота, как известно, притягивает. И главное — какое-то общение без слов уже состоялось. Какая-то новая информация уже получена.

О чем? В какой зашифрованной форме?

Володя приоткрыл окно. Ночной — немного сырой – воздух приятно охладил лицо. Коистов осмотрел улицу. Ничего сверхъестественного. Машины, вдалеке шумная молодежь с пивом — все, как обычно. Когда он вернул себя комнате, ощущение постороннего присутствия исчезло.

 

Второй день

На следующий день Володя не ждал ничего необычного. Но когда услышал серебряный шелест крыльев — сразу открыл окно. Шелестел Ангел. Гость влетел, устроился на подоконнике. Ноги в квартире, крылья на улице.

— Привет. Как дела?

Ангелы невидимы, но распознать их можно. По теплу, по движению в пространстве. Самое главное — по разговору.

— Доброе утро! Как всегда…

— А почему так грустно? Не все сегодня плохо. Вот я прибыл!

— Зачем?

— Зачем, зачем? Так и скажи ему все сразу. Я прибыл, чтобы о многом тебе рассказать.

— О чем? Я как будто и так много знаю. Живу на земле уже тридцать лет.

— Думаешь, что знаешь? Но заблуждаешься. За такой срок наверняка много разной чуши в голову нахватал…

— Не понял?

— Не кипятись… Что это у человеков за привычка: чуть что — головой в бутылку.

 

Через двадцать минут Володя шагал к метро по берегу речки Красненькой*.

Он от кого-то слышал, что рядом с человеком будто бы постоянно присутствуют два ангела. Хороший и плохой…

А может, это посланец? С миссией. Ко мне! Почему ко мне?

— Заслужил! Любишь весну? — Ангел выскочил из-за спины.

— В вашем мире тоже есть времена года?

Значит, мысли он читает. Надо лишнего не думать.

— Думай всё… Мы с тобой живем в одном мире. Ты на земле, я на небе.  Если хочешь что-то узнать про невидимый мир, сначала узнай правду о видимом.

— А что тут узнавать? Земля, небо, облака. Речка. Ты рядом. Шелестишь. Похоже, кроме меня этого никто не слышит.

— Точно.

— Ну и чего такого важного я не знаю? Или будто бы знаю не то, что должен. Мне надо что-то узнать?

— Как угодно.

— Хочешь сказать, что незнание — не для всех мотивация к узнаванию. Но с другой стороны, если есть возможность – наверное, лучше узнать, чем потом локти кусать… И у меня, похоже, нет выбора. Ты — моя возможность прикоснуться к чему-то интересному. К тому, что пока мне недоступно? Что, прямо сейчас и начнем?

— Не хочешь?

— Почему не хочу? Просто неожиданно… Ладно, вопрос первый — ты кто?

— Ангел.

— Не глюк? Не фантазия моего ума? В обычное, ничем не примечательное утро являешься ты…

— Ты беседуешь сам с собой? Тогда тебе надо к врачу. Давай договоримся: тебе не следует относиться с сомнением или с иронией к тому, что я говорю. Даже если я шучу, подобно вам, человекам.

Володя не мог понять, что происходит. Не знал, как защищаться. Был готов просить невидимую сущность оставить его в покое. Но не просил. Что это? Человеческое любопытство. Напряженный внутренне, он проявлял наигранную беспечность внешне. Был готов к худшему и надеялся на лучшее. Хотя бы на нейтральное… Более всего удручало то, что мысли и переживания могут быть прочтены, увидены. Как запечатать, скрыть свои мысли? Вообще не думать.

— Не обижайся. И пойми. Первый раз общаюсь с Ангелом.

— По-ни-маю! – Ангел обернулся вокруг своей оси.

— Значит, ты все знаешь?

— Не все. То, что дано знать — знаю. Это вы придумали себе кучу ложного знания и с самозабвением в ней копаетесь. Перепеваете, повторяете, передаете ложь друг другу, детям маленьким всякую чушь внушаете. Наградами себя тешите, регалиями разными, должностями. А если кому-нибудь удается увеличить эту кучу — такого возносите на самый верх. Объявляете гением… Пришло время. Здравого учения не принимаете, по своим прихотям избираете себе учителей… И почти никто не усомнится.

— В чем?

— В достоверности информации о мире.

— О нашем мире?

— Да! Как устроен мир – ты знаешь?

— Мы, — Володя рассмеялся, — знаем это со школьной скамьи: люди живут на земле; Земля — это планета, одна из планет Солнечной системы, вертится вокруг Солнца с периодом в 365 дней. В високосные года эта цифра превращается в 366. Еще во Вселенной много других систем и галактик, которые астрономы изучают с помощью сверхмощных телескопов. Вселенная расширяется за счет рождения новых звезд, светил и так далее. Есть микромир — мир молекул, атомов, электронов и частиц, из которых состоят все тела. Открытые людьми законы говорят об очень близком строении макро- и микромиров. Рассказывать все в деталях — долго и муторно.

— Бред сивой кобылы.

— Что именно?

— Все, что ты только что сказал. За исключением первой фразы — люди живут на земле.

— Да?

— Законы, которые ты назвал открытыми — людьми не открыты. Придуманы.

— Ученые считают, что они подтверждены практикой. Опытом! И неоднократно!

— Приведи хоть один пример подтвержденного практикой закона.

— Пожалуйста. Какой?

— Самый наглядный.

Ворона на газоне, мимо которого шел человек и летел Ангел, клевала хлебную корку. К ней подскочила еще одна. Началась перепалка. Владимир задумался. Долго копался в мыслях, вспоминал школьные, институтские предметы, учебники. Учителей. Читаные книги.

— Ну вот, например, закон всемирного тяготения. — Володя демонстративно подбросил вверх свой зонтик. Тот через малое время снова оказался в руке. — Вот подтверждение закона. Где бы я ни подбросил этот зонт вверх, под действием силы тяжести или земного тяготения он полетит вниз, к земле. Разве это не наглядно?

— Падение зонта наглядно, но никакого закона не подтверждает.

— Как не подтверждает? Общеизвестно, что Земля, как большой магнит, притягивает к себе все, что находится на её поверхности. И все, что рядом с этой поверхностью. Падение зонта подтверждает это знание. Ведь зонт летит вниз, а не вверх. И не вдоль поверхности земли.

— Да, но что заставляет его лететь вниз? Может, на него давит небо?

— Давит небо? В смысле атмосферное давление?

— Не атмосферное давление. Слова, которые не понимаешь, не произноси. Небо!

— Какое небо? Действительно не понимаю.

— Вот это, — Ангел взлетел над кустом. — Которое на меня не давит.

— А на зонт давит?

— Давит. Сверху вниз… Представь, что ты завел под воду шарик пинг-понга. И отпустил его. Вода тут же вытолкнет шарик на поверхность. Прижмет его к воздуху. Так же и небо. Оно вытолкнуло зонт из себя и — если бы не твоя рука — прижало бы его к земле. Элементарная физика.

Володя какое-то время шел, не произнося ни слова. Ангел тоже молчал.

— Значит, тяготения нет?

— Оно может быть, но его может и не быть…

— И что нужно сделать, чтобы я поверил, что тяготения нет?

— Очень просто! — Ангел засмеялся. — Опровергнуть чужие утверждения, что оно будто бы есть.

— Кажется, это утверждения Ньютона? Опровергни.

— Пошли.

— Куда?

— В библиотеку. Читать Ньютона.

— Сейчас не могу. Договорился о встрече по работе.

— Что тебе важнее: идти на свою встречу или распутать заблуждения ума?

— И то, и то важно. Но сейчас важнее — на встречу.

Дошли до вестибюля метро.

— Здесь я ныряю под землю. Ты как?

— С тобой.

— Только молча. Когда тебя прессуют во все бока, не очень комфортно говорить о высоком. Приходилось бывать в толкучке? В настоящей давке?

— Нет еще.

Володя вытащил из кармана латунный жетончик, вошел в вестибюль. Миновал турникеты, потного милиционера за исцарапанным стеклом. По широкой лестнице спустился на платформу станции. Погрузился в холодный, неживой свет. В подземное царство теней.

 

Когда выползли на свет, Ангел молчал. Давал возможность покопаться в мыслях.

У метро дворник в оранжевом жилете работал метлой. На его спине шевелилась белая надпись.

Володя огляделся, поискал глазами человека, с которым договорился встретиться. Не нашел. Ангел устроился рядом – на карнизе окна. Начал отпускать какие-то шутки. Отколупал и уронил на асфальт кусок штукатурки. Начал смеяться над всем, что делается вокруг. Как над бесполезным. Володя мог допустить, что есть более важные и серьезные занятия, чем ожидание встречи, но нельзя же так! Напролом. Он рассердился:

— Зачем мешаешь?

— Помогаю. Рушу строй неверных мыслей. Стараюсь освободить твою голову от всякой чуши… Когда мы отправимся в библиотеку?

— Вот пристал. Неужели это так важно?

— У тебя и билет читательский в кармане.

Володя проверил карман пиджака, нашел билет.

— Все знаешь!

— Кто думает, что он знает что-нибудь, тот ничего еще не знает так, как знать должно!

Владимир усмехнулся, но ничего не ответил. Он уже знал особенность Ангела —  последнее слово всегда оставлять за собой. Такого не переспорить. Не переубедить.

— Человечество заблудилось!

— Да? Почему же вы, ангелы, это допустили? Не сберегли людей от неверных шагов.

— Малую часть сберегли. Из многих званных. В мире столько соблазнов… А настоящее знание дает невероятную силу. Получив его однажды, хочется еще. С ним можно выигрывать без допинга и транквилизаторов.

— Я, кажется, сегодня никого не дождусь. – Володя посмотрел на часы. – Это не твои происки?

— Обижаешь.

— Ладно… Значит, в библиотеку.

Ангел радостно облетел вокруг… Спровоцировал маленький пылевой вихрь. Кто сказал, что Ангелы не существуют? Вот один из них носится по тротуару. Не обращая внимания ни на что…

 

В библиотеке Володя прошел в свой зал. Устроился за любимым столом, в самом дальнем уголке. Ангел рядом, на свободном кресле.

— Чего заказывать-то?

— Не чего, а кого. Ньютона. Начала.

— Чего начало?

— Так называется главная книга Ньютона – «Начала».

— Шифр не подскажешь?

— Молодой человек — а самому потрудиться? Не желаете?

Володе пришлось идти в зал каталогов. Искать стеллаж на букву «Н», в нём нужный ящичек.  Перебирать карточки.

— Дальше, дальше, дальше, — Ангел уверенно командовал. — Стоп.

— Ага. Математические начала натуральной философии Исаака Ньютона**. Опубликованы в 1687 году.

Володя записал шифр, название книги, год и место издания в бланк заказа, сдал его библиотекарше.

— Вам на когда? — Симпатичная девушка с тугой косой на плече мило улыбнулась.

— На сегодня можно?

— Можно. Через час подходите.

Владимир спустился в буфет, выпил сока, вернулся в свой угол. Присел, лениво полистал какой-то журнал. Затем уронил голову на сложенные руки и задремал. Лучше бы не делал этого.

Ему приснился страшный сон. Его стегали по голой спине длинным, жестким хлыстом. С крючками на конце. Больно. Побольнее, чем веником в бане. Только когда на спине не осталось живого места, Володя открыл глаза.

— Ты видел?

— Видел, — ответил Ангел сокрушенно. Он был мрачнее тучи.

— И что скажешь? Что это было?

— Тебя пытались запугать.

— Я не трус!

— Поэтому я к тебе и прилетел.

 

Ожидаемая книжка, наконец-то, оказалась перед Владимиром.

— Листай… Дальше. Дальше… Стоп. Вот! Это место — центростремительная сила… Далее по тексту.

— Центростремительная сила есть та, с которою тела к некоторой точке, как к центру, отовсюду притягиваются, гонятся или как бы то ни было стремятся…

— Здесь.

— Такова сила тяжести, под действием которой тела стремятся к центру Земли.

— Какого центра? Какой Земли? — Ангел схватился за голову. — Что скажешь?

— Ничего. Я это знаю со школьной скамьи.

— Кодирование прошло успешно… Что ты знаешь? В твоих руках первоисточник, с которого все началось. Официальный перевод… Сейчас двенадцать часов, до девяти — целый рабочий день. Вот и найди в этой книжке научные доказательства тому, что тела стремятся к центру Земли именно под действием силы тяжести, а не какой-либо другой. Также поищи доказательства наличия у Земли центра… Удачи. Оставляю тебя на время.

Ангел взвился вихрем и исчез… Появился за пять минут до закрытия библиотеки.

— Нашел?

— Нет.

— И не мог найти. Ньютон их не имел.

— Ты хочешь сказать, что…

— Да. Ньютон выдвинул недоказанную гипотезу — научный мир поверил на слово.

Свет погас и зажегся вновь.

— Мы засиделись. Так предупреждают последних посетителей.

— Сдавай эту макулатуру. Идем домой.

На улице Ангел развеселился — стал носиться ветром между прохожими, дергать за одежду.

— Откуда такое настроение?

— От хорошо выполненной работы. Людей очень трудно оторвать от текущих дел и заставить докапываться до сути. Я тебя заставил. Еще один «великий» ум — Николай Коперник взял и также бездоказательно заявил, что Земля имеет форму шара. Народ поверил.

— Может быть, Земля еще и не планета Солнечной системы и не обращается вокруг Солнца с периодом в 365 дней?

— Совершенно точно.

— Научная революция.

— Заканчивается век ложного просвещения.

— Ложного?

— Слово «просвещение» — от слова «свет». А то, которым последние столетия «просвещались» человеки — от темноты. Ложное просвещение — затемнение умов.

— Я, наверное, очень пытливый и дотошный человек… Другой бы целый рабочий день над Ньютоном не высидел… Поэтому ты именно ко мне прилетел со своими откровениями?

— Именно так!

 

В высшей точке Аничкова моста Володя остановился, уперся руками в перила. Долго смотрел на воду. А та все текла, текла. Несла куда-то мусор, бумажки, пластиковые бутылки.

— Ты чего? — Ангел толкнул в плечо.

— Да так, задумался.

— Очень хорошо. Это нужно делать как можно чаще. Вы очень мало думаете. Постоянно занимаете свои руки, ноги, глаза. Заполняете уши гремящей музыкой, куда-то бежите, смотрите телевизор. Все это мешает думать.

— Согласен.

— Меняйся! Сегодня приди домой, поужинай, выключи телевизор, сделай так, чтобы никто не отвлекал и ничто не мешало. Сядь в кресло и думай. Найди для ума твердую пищу, а не молоко. И перевари ее.

Ангел резко взлетел вверх и сорвался вниз. Возмутил воду Фонтанки. По поверхности пошла мелкая рябь. Понесся по водной глади, едва касаясь воды и образуя круги, похожие на следы от «блинчиков».

Володя развернулся и попытался вглядеться в проплывающие мимо лица. Видят ли они необычное под мостом? Сосредоточены. Суровы. Беззаботны. Взгляды бьют в асфальт, прыгают по карнизам домов. По номерам троллейбусов. Не видят! Остановить, что ли? Обратить внимание на следы? Попросить объяснить их происхождение?

— Ну что? Не успел? — Ангел был уже на мосту, шептал в ухо и хитро улыбался. —  Тайна открывается немногим. Остальные пусть бегут мимо.

— Жалко их.

— Ничуть. Если человекам интересно жить в темноте, силой выталкивать их к свету никто не будет.

______________________________________________________________________________

* Красненькая – речка в Кировском районе, протекает недалеко от станции метро «Автово».

** Исаак Ньютон. «Математические начала натуральной философии», М. 1989.

 

Третий день

Воскресным утром, на даче, Володя с подъемом не спешил.

Солнечный блик уже соскочил с печки на стену, когда он, наконец, открыл глаза. И сразу увидел Ангела. В белом одеянии.

— Вставай, лежебока.

— Встаю, — лежебока повернулся на другой бок.

Ангел, ухватившись за край, принялся сдергивать одеяло. Володя натянул его на голову. Ангел рванул сильнее и оголил своего подопечного до пояса.

— Да перестань ты. Дай поваляться.

— Не дам.

Владимир вцепился в одеяло двумя руками. Уперся ногами в спинку кровати. Сдаваться просто так ему не хотелось. Но он и думать не думал, что Ангелы такие сильные. Одеяло затрещало в нескольких местах – не удалось отвоевать ни сантиметра.

— Ну и ладно.

Володя резко отпустил свой край в надежде, что противник грохнется на пол. Ангел стоял, как вкопанный, даже не шелохнулся. Зато человек полетел к дальней спинке кровати и больно ударился плечом. Сон как рукой сняло.

Лежебока скинул ноги на пол, растирая ушибленное место и чуть не плача от досады.

— Да ну тебя. Я еще не выспался!

— Того, что есть — хватит! Вставай! И — на зарядку… для бодрости.

Плечо немного отпустило, Володя встал. Натянул, покачиваясь, трико. Мышцы тела еще не проснулись.

— А ну, держись! — Ангел взлетел к потолку и оказался на плечах человека. Нагнулся, схватил за локти. — Раз, два. Раз, два, — начал разводить руки в стороны. — Раз, два, три. Дышим ровно. Выше руки, вверх, в стороны…

— Да отвяжись ты.

Не скинуть. Вцепился еще сильнее.

— А ну-ка давай на улицу. — Ангел буквально вынес подопечного на террасу, затем по ступенькам в сад. — Раз, два. Вверх, в стороны. Вот, хорошо. Теперь попеременно — вверх, вниз.

Володя устал махать руками, ногами, наклоняться, приседать, прыгать и отжиматься от земли, когда Ангел, наконец, отступил. И присел на садовый диван с возгласом:

— Ух, замучил.

— Это кто кого замучил?

— Пора переходить к водным процедурам.

Что Ангел-наставник устроил у рукомойника, трудно описать. Похоже, он не равнодушен к воде. После процедур в каплях и лужицах были не только бетонные плитки под ногами. Стена дома, земля, трава, кусты, цветы и даже ближние деревья. Утро удалось.

К завтраку крылатая сущность успокоилась и степенно уселась за стол. Не завтракать — за компанию.

Володя сварил кофе.

— В семнадцатом веке один деятель от науки — его звали Френсис Бэкон* — сформулировал принципы познания мира. Пей кофе и вникай.

— Попробую.

— Как добывать научное знание? Первое: собрать возможно большое число фактов, касающихся вопроса. Второе: сделав из них выводы, объединить последние общим положением — законом. Третье: дать объяснение этого закона при помощи предположения — гипотезы и делать из нее следствия и выводы. Четвертое: производить опыты для проверки этих следствий. Пятое: если опыты докажут, что объяснение оправдывается на деле, то считать его правдоподобным, — подчеркиваю, не правдивым, а правдоподобным. Подобным, похожим на правду… Если хоть один опыт противоречит выводам из гипотезы, то считать её неверной и заменить новой.

— И всех делов…

— Кажется, какая ерунда: гипотеза новая, старая… Как ты думаешь, легко человеку признать гипотезу неверной, если на её придумывание он потратил целую жизнь? Ведь в этом случае он должен признать себя неудачником. Это, как ты понимаешь, не каждому по плечу.

А если для проверки гипотезы можно получить большие деньги? А если на неверной гипотезе построена уже целая отрасль знания? Работают учебные и научные институты, издаются толстые журналы. Присваиваются ученые звания, раздаются привилегии, премии, воспитываются молодые кадры…

Признание такой гипотезы неверной — это неудача уже в государственном масштабе. Значит, за неё будут бороться – подпирать её всевозможными подпорками, обновлять, подкрашивать, подсвечивать…

С другой стороны, земная жизнь человека может кончиться, а ученые так и не предложат  ничего взамен ошибочной теории.

— И что в итоге?

— В итоге: над умами довлеют ложные представления о мире.

— Что же делать простому человеку?

— Рассчитывать на собственный ум. Не верить первому встречному.

— А если с умом — не того.

— Развивать. Способен же культурист развить свое тело. С умом — то же самое. Среди ученых, конечно, были честные люди. Эйнштейн признался, что не знает, верна или нет его теория относительности. Заявил, что в извращении результатов его работы повинны авторы популярных статей и корреспонденты газет, падкие на сенсации. Но широкого хода в массы это признание не получило.

— Значит, корреспонденты газет, распространяя среди людей недоказанные гипотезы как абсолютные истины, человечество попросту подставляют?

— Фактически да. Но ничего не происходит случайно… Есть потребность. Информационный голод терзает умы. А люди по своей глупости, заносчивости и доверчивости ищут информацию не там. Смотри, фонарь у твоего дома наконец погас. Почему?

— Утро.

— День уже, какое утро? Ваш электрик тоже любит поспать… Но ты отвечаешь на вопрос — когда он погас? А я спрашиваю – почему?

— Электрик вырубил электрический ток.

— Что вырубил? Ток? Что-то куда-то текущее?

— Ну да.

— Можешь рассказать — что, по-твоему, куда течет?

— Не по-моему, а по открытым законам. — Володя осекся.

— Правильно догадался. Успокойся ты по поводу открытых законов. Нет никаких открытий. Законы есть, но знать их человеку — не дано. По своему устройству ум человеческий не может их воспринять. Ум имеет границу действия и за нее выйти не может. Запомни это. Все открытия — это умело спланированные провокации, вбросы информации, сопровождаемые разными эффектами. То вспышками света, то всякими озарениями во сне — как случилось у Менделеева — то еще чем-нибудь необычным… Нет никаких отрицательно заряженных электронов, и никуда они по проводнику не текут.

— А что же тогда течет?

— Ничего.

— Как это? Свет — то зажигается, то гаснет. Значит, меняются какие-то условия.

— Совершенно справедливо. Как и то, что тока нет.

— А как же всякие роторы, статоры, динамо-машины. Они сконструированы на основании открытых – или, пусть придуманных – законов, с использованием предыдущего опыта.

— Человеки научились добывать электричество. Молодцы! В свое время они научились добывать огонь, считая, что он получается от нагревания двух, трущихся друг о друга, деревяшек.

— А на самом деле?

— На самом деле, нагревание и горение — не связанные между собой процессы. Один по времени может предшествовать другому, но не быть его причиной.

— Суп в кастрюле на газовой горелке нагревается не от огня? Бред какой-то!

— Человек тоже теплый, но его же никто над огнем не держал.

— Человек теплокровное существо. От природы. Его не нужно греть на огне.

— Зачем тогда вы греетесь у печки после лыжной прогулки на морозе?

— Чтобы вернуть потерянное тепло.

— Вот тебе и ответ. Так и суп возвращает тепло, потерянное в холодильнике или на холодной веранде.

— Но возвращает-то над огнем. Значит, греет огонь.

— Не факт.

— Да почему не факт-то? — Владимир завелся.

— Ты абсолютно уверен, что видимый глазом огонь — источник тепла?

— Да!

— А может быть, наоборот? Концентрация тепла в определенной точке разжигает и поддерживает горящий язычок?

— То есть… Ты хочешь сказать…

— Именно это! Стеклянная линза собрала солнечное тепло в точку — возник огонь. Пример примитивный, но наглядный.

— Но после того, как огонь возник — он же греет окружающее пространство. Ты меня совсем запутал.

— Наоборот, пытаюсь распутать. Знаешь вопрос о курице и яйце? Что было вначале?

— Ну, знаю.

— Вопрос о тепле и огне из той же оперы.

 

Володя допил кофе. Вышел на терассу. В его голове шел бой: старые, почти родные мысли бились с новыми. Не на жизнь, а на смерть. За пространство жизни.

— Мысль действительно пространственна… Имеет объем. Длину и ширину, высоту и долготу.

Владимир вздрогнул от неожиданности. Он совсем забыл о присутствии Ангела.

— Ну что, следопыт? Не устал еще?

— Следопыт по твоей милости. С ума бы не сойти.

— Не сойдешь. Обязанность каждого человека — исследовать мир и себя. Забыл?

— Почему забыл? Лет до семнадцати так и было.

— А после?

— Все стало как будто понятным. Объяснимым.

— Как будто! Несерьезно… Хотя можешь жить, как жил до меня.

— Попробуй теперь поживи так. Растормошил! Зачем?

— Чтобы вернуть интерес к жизни. Чтобы ты снова стал любознательным ребенком.  Чтобы ты – взрослый, самостоятельно мыслящий муж, а не руководимый глупыми взрослыми юнец — самостоятельно нашел правильные ответы на вопросы.

Вышли в сад. Ангел взвился в небо и исчез в низко висящих облаках. Какая-то пустота заполнила душу Володи. Не хотелось ни думать, ни разговаривать, ни работать. Вдруг — молния с небес. Даже испугал.

— Я принес тебе интересную книжку, — Ангел сиял от радости.

— Может, перенесем на завтра? Я устал.

— Сейчас отдохнешь.

— Каким образом? — Володя спрашивал с иронией и скепсисом.

— Электродинамика Ампера**.

— Зачем мне Ампер?

— Ты хотел узнать про электрический ток. Именно Ампер ввел это понятие в науку.

— Что читать? Сначала? — Владимир устроися на скамье под яблоней.

— Листай… В 1820 году Андре Мари Ампер представил Королевской академии наук свой главный труд — «Электродинамические исследования», его слушали… Стоп. Вот это место. Читай.

— Электродвижущее действие проявляется в двоякого рода эффектах, которые я считаю нужным сперва разграничить путем точного определения. Я назову первый из этих эффектов электрическим напряжением, а второй электрическим током. Напряжение наблюдается, когда два тела, между которыми возникло электродвижущее действие, отделены одно от другого непроводниками по всей своей поверхности, за исключением тех точек, где эта сила возникает.

— Теперь здесь.

— Ток возникает тогда, когда в проводящем контуре создано сообщение между телами, притом в точках, отличных от точек возникновения электродвижущей силы.

— Вот главная ошибка — недоработка — Ампера! «Ток возникает…» А, доказательств возникновения — нет. С чего это Ампер решил, что он возникает? Что, заглянул внутрь проводящего контура? Вот она – человеческая безответственность… Беспечность. Читай дальше.

— Когда тела соединены проводящим контуром, электрическое напряжение отсутствует, легкие тела заметным образом не притягиваются и обычный электрометр не может уже служить указателем того, что происходит в теле…

— Налицо все признаки отсутствия как электрического заряда, так и электрического поля, но ученый не хочет видеть этого. Зачем? Ему нужна новая стройная теория… Своего имени.

— Однако электродвижущее действие продолжается, так как вода, кислота, щелочь или соляной раствор, если они входят в контур, разлагаются…

— Почему разлагаются? — Ангел в возбуждении летал вокруг человека.

— Как это уже давно известно, в особенности при постоянном электродвижущем действии.

— Просто гениально! Блеск! Электродвижущее действие продолжается, в особенности при постоянном электродвижущем действии. Масло потому и масляное, что оно из масла… Сэр, вы запутались. Вы осознаете это? – Ангел ходил по траве и обращался к кому-то невидимому.

Володя догадался — к Амперу.

—  Ты, конечно, понимаешь, — теперь он обращался к Володе, — что, если весь контур замкнут, — а это именно так, потому что «тела соединены проводящим контуром» — электрического заряда ни на телах, ни на проводящем контуре нет. И совершенно все равно, будут ли разлагаться вода, кислота и так далее… Или не будут. Так как при замкнутом контуре не выполняются главные условия возникновения заряда — разомкнутость, разнесённость, изолированность друг от друга, — отделённость, по Амперу —  положительных и отрицательных зарядов, и соответственно тел, их несущих.

Ангел говорил увлеченно, убежденно и уверенно. Создавалось впечатление, что этим вопросом он занимался всю свою сознательную жизнь. Ну, если не всю, то, по крайней мере, все последнее время.

— Представь себе две пластинки, несущие на себе положительный и отрицательный заряды. Если мы соединим пластинки, сдвинув их вместе или бросив на них кусок проволоки — произойдет разряд… плюс и минус взаимно уничтожатся, пластинки окажутся нейтральны. Разряд происходит мгновенно, то есть достаточно легкого касания и процесс уже необратим. О каком токе, то есть течении электричества, можно говорить? Где доказательства?

— Нужно обязательно все доказывать?

— В науке – обязательно! Ученые кичатся, похваляются тем, что все у них доказано и подтверждено опытным путем. Оказывается — не все.

— И что это меняет?

— Отношение к предмету под названием «Электродинамика».

— То есть?

— То и есть… Что это не предмет научного знания, а сказка. Фантазия! — Ангел остановился напротив человека. — Некоторым предметам присущи электрические свойства. Внешне они проявляются при определенном стечении обстоятельств. Но почему они проявляются, наука объяснить не может. Вот нить лампы накаливания, — он махнул крылом в сторону фонарного столба, — начинает светиться, не потому что в нее что-то натекло, а по другим причинам, человеку неведомым.

— Да?

— Свет таинственен, как огонь. Здесь тот же нерешенный вопрос: что первично? Накаливание нити, которое приводит к испусканию света; или концентрация света и тепла вокруг нити, которая приводит к её накаливанию?

— Мы же говорили об электрическом токе?

— Электроток, якобы раскаляющий нить из-за её большого сопротивления, — это еще одно явление, которое может происходить в момент свечения лампы. Мы можем иметь не пару, а тройку составляющих: электроток — раскаленная нить — свет. Каждое составляющее может быть и причиной, и следствием. Таким образом, мы можем составить шесть троек. В руках у Ангела неожиданно оказались глиняная табличка и мел.

— Вот они:

 

ТОК – НИТЬ – СВЕТ         ТОК – СВЕТ – НИТЬ

НИТЬ – ТОК – СВЕТ         НИТЬ – СВЕТ – ТОК

СВЕТ – НИТЬ – ТОК         СВЕТ – ТОК – НИТЬ

 

Какая из них отражает действительную причинно-следственную связь? Ты знаешь?

— Нет… Никакая. Если тока нет, эту составляющую нужно исключить.

— Ток может быть, но его может и не быть. Но, даже предположив, что он есть, человек не способен объяснить эффект свечения настольной лампы научным способом. Одним единственным… Это и требовалось дока… показать! Все! На сегодня хватит. – Глиняная табличка исчезла.

— Если ты добьешься своего и очистишь мой ум от ненастоящего знания, чем ты заполнишь мою голову? Настоящим? Я надеюсь, что ты не оставишь ее пустой?

— Человеческий ум сильнее, когда не заполнен мыслями и словами. Ими он только расслабляется.

— Но слова и сама речь придуманы не людьми.

— Ты никогда не участвовал в бессловесном общении? Например, с любимым человеком, когда ничего говорить не нужно? Обмен информацией при этом не прекращается.

— Участвовал. С женой.

— Вот так и дальше общайтесь.

— Это сложно. Это получается только с теми, кого любишь. Не найдется стольких любимых.

— Ненавидишь людей?

— Почему сразу — ненавижу? Не передергивай.  Не всех люблю — это точнее. Как любить подонков и предателей?

— Да! Это великое искусство.

_____________________________________________________________________

* Френсис Бэкон (1561-1626), английский философ и государственный деятель, родначальник английского материализма. Привлекался к суду по обвинению во взяточнистве. Осужден и отстранен от всех должностей. Помилован королем, но на государственную службу не вернулся. Последние годы жизни посвятил научной и литературной работе. Призыв Бекона к экспериментальному изучению природы явился стимулом для развития естествознания в 17 веке и позже.

** А.М. Ампер «Электродинамика» М. 1954.

 

Четвертый день

Комната была залита белым светом. Свет исходил от Ангела. Он сидел за столом и что-то читал. Владимир подошел.

— Вот, нашел в твоем шкафу учебник химии. Интересная книжица. Чего только не понаписано…

— С огнем разобрался, теперь с чем?

— С водой.

— Тоже нет доказательств, что вода — это аш два о?

— Абсолютно никаких! — Ангел засмеялся.

— Это не смешно. И становится навязчивым. Честно сказать, надоело разбираться во всей этой ерунде. Если хочешь, я могу просто поверить в то, что ты говоришь о науке, и закроем тему.

— Рано, рано.

— Ты светишься, как настольная лампа… Расскажи о природе твоего свечения.

— После того, как обсудим сиё творение.

Ангел хлопнул по учебнику. На собеседника даже не посмотрел, не обернулся — весь в книге… А Володя стоял и не мог оторвать взгляда. Исходящий от небесного существа свет был несравним ни с чем. Игольчатый, лучистый. Но лучей не различить. Какие-то обтекающие, не прямолинейные. И без теней…

Ангел долго сидел в углу и читал. Не проронил ни слова. Увлекательный предмет — химия. Он вернулся к действительности после того, как Володя уже в куртке, щелкнул в дверях каблуками и громко объявил:

— Я готов!

— Отлично! — отложил книгу. — Полетели! Значит, вода имеет сложный состав и состоит из кислорода и водорода?

— Ну, да.

— Чтобы вода состояла из кислорода и водорода, необходимо, чтобы в природе существовали эти составляющие.

— Их нет?

— Не уверен, что они есть.

— Почему ты никогда не говоришь определенно: есть или нет?

— В некоторых случаях говорю очень определенно.

— И на чем же строится твоя неуверенность?

— На очередных, очевидных ошибках. На ошибочности теории об атомном и молекулярном строении материи.

— И атомов нет?

— Их существование ничем не подтверждено.

— Взрыв атомной бомбы — не подтверждение?

— Какое же это подтверждение? Ученые словами «взрыв атомной бомбы» обозначили явление. Здесь ничего не подтверждается?

— Но структура взрыва, его суть — атомная.

— Кто заглядывал в эту структуру?

— Бомба создавалась, придумывалась, как атомная. На основе теории строения материи из атомов… Что же происходит при атомном взрыве?

— То же, что и при простом горении, только в других масштабах. В определенном месте по неведомым вам — человекам — причинам концентрируется огромное количество энергии. В определенный момент количество переходит в новое качество. Вот тебе и взрыв. И не слушай ты всякие домыслы и формулы. Всяких там Курчатовых* и Сахаровых… Все это от лукавого. Слова — ложь. Если положить их на весы – все они вместе легче пустоты.

В очередной раз Володя был полностью сбит с толку. Ему захотелось бежать домой за учебником. В библиотеку — за энциклопедией. В академию наук — к какому-нибудь заслуженному академику. Он и до Ангела сомневался в атомном строении материи. Но все же допускал его.

— Не надо домой, не надо к академику. А в библиотеку пойдем. Покажу тебе, как легко опровергается теория строения материи из атомов.

— Невероятно… Как у тебя все просто. И как мне с этим теперь жить? Хочешь сделать меня изгоем общества?

— Зачем же?

— Затем! Если я что-то вследствие нашего общения и пойму — а остальным ты ничего не объяснишь — на меня будут смотреть, как на идиота. Отвергающего современные достижения науки и техники…

— Ты объяснишь.

— Кто я такой?

— А кто такие: Ньютон, Ампер, Лавуазье? Такие же, как и ты, человеки.

— Гении!

— Мошенники. Одержимые жаждой славы лицемеры. Каждый из них хотел оставить свой след в истории. Любой ценой. Вот и наследили… Нормальному человеку теперь не отмыться от их «научной» грязи.

— Тебе бы на урок в школу. В старшие классы. Посидеть бы там, послушать. Посмотреть на стены… Кабинеты увешаны их портретами.

— Наклепали себе кумиров и верите им, как языческим богам… А, собственную исследовательскую мысль глушите. В конце-то концов, разберитесь — кто есть кто. Вольта** написал труд о своем электрическом столбе, издал его. В этой же книжке, в предисловии напечатал хвалебную статью. Самому себе! Какой он талантливый и гениальный и какой вклад в науку привнес… Сегодня в библиотеке закажи Лавуазье***.

— Почему Лавуазье?

— Ну, ты же хочешь разобраться со строением воды.

— Так я уже понял, что теория строения материи из атомов — ошибочна, или как ты говоришь — не имеет доказательств… И что, соответственно, формула аш-два-о невозможна. Или я все не так понял?

— Так. Но я хочу, чтобы ты понял, как эта формула получилась.

Перед входом в вестибюль метро Ангел отстал — может, не понравилось ему в прошлый раз в подземном царстве. Когда — у дверей — Володя обернулся, «возмутитель спокойствия» висел в воздухе у рекламной тумбы и махал рукой. И расправленные крылья тоже покачивались… Как у аиста перед взлетом.

 

В читальном зале, в ожидании своего просветителя, Володя лениво — с неохотой — заглянул в книжку Лавуазье. Некоторые из страниц даже не разрезаны. Издание старенькое, бумага желтая, корешок изрядно выцвел. Книжка напечатана в советское время. Неужели её никто так и не раскрывал?

Ангел шумно пролетел по проходу между столами, приведя в движение открытые странички книг.

— Ну, как? Нашел самое интересное?

— Нет еще. Недавно прибыл… Да и как можно найти это интересное без тебя?

Володе хотелось домой… Или куда-нибудь подальше от этой пыльной книги.

— 29 марта 1773 года в своем лабораторном дневнике Лавуазье пишет, — Ангел открыл нужное место. — Я увидел с изумлением, что свинец не обжигается больше. С этого времени я начал подозревать, что циркулирующий воздух необходим для образования металлической извести. Возможно, даже воздух, которым мы дышим, не входит целиком в металл при обжиге, а входит лишь часть его, которая притом не имеется в изобилии в данной части воздуха****… Воздух в металл, как тебе это?

— Ну, бред, конечно.

— Через полтора года в работе «Об обжиге олова в закрытых сосудах» Лавуазье заявляет: весь воздух атмосферы в целом не находится в состоянии пригодном для дыхания, но лишь его оздоравливающая часть (то есть кислород), которая соединяется с металлами при обжиге. А то, что остается после обжига, есть своего рода удушливая часть, непригодная для поддержания дыхания животных и горения тел… С чего он это придумал? С какого такого «научного» опыта, если он наблюдал за обжигом металла, а не за поведением воздуха. Чистая фантазия.

Ангел присел на свободный стул.

— В чем ошибся Лавуазье? В том, что из наблюдаемого им «с изумлением» факта остановки обжига он сделал односторонний вывод. Не рассмотрел — как обязан был сделать настоящий ученый — ситуацию с двух сторон. До Лавуазье металл и воздух рассматривались как простые тела. С постоянным составом. В процессе взаимодействия двух тел, на границе их соприкосновения образуется третье тело. Остановка процесса происходит потому что! Вот, здесь слушай внимательно.

Первый вариант объяснения: предполагаемое простое тело — воздух оказывается сложным. Часть этого сложного тела, принимавшая участие в процессе, полностью израсходована. Это по Лавуазье.

Второй вариант: предполагаемое простое тело — металл оказывается сложным. Часть этого сложного тела, принимавшая участие в процессе, полностью израсходована. Это по-нашему.

Два равноправных предположения: первое — выгорела часть воздуха; второе — выгорела часть металла. Доказанным первое предположение можно считать только в том случае, если точно установлено, что в процессе обжига меняется только состав воздуха, в то время как состав металла остается постоянным. Лавуазье этого не установил!

— Он и не мог этого сделать, потому что в процессе участвовала пара элементов. И с этой парой мы всегда будем иметь пару вариантов объяснений.

— Молодец! Заметил, что достаточно любому объяснению явления найти противоположную пару, то есть второе объяснение, как первое сразу теряет научный характер и переходит в область философии, то есть болтовни?

— Вот еще один пассаж Лавуазье. Запись в дневнике, от апреля 1775 года: кажется, что горючий воздух — то есть водород — горит лишь в известной пропорции с обыкновенным воздухом, введенным в сосуд. Если подносить свечу несколько раз, он сгорит нацело. Что же тогда останется?

Наш ученый почему-то убежден, что горит именно горючий воздух! Опытную установку для выяснения «что же тогда останется?» Лавуазье составил из двух газометров. — Ангел нарисовал схему установки на своей глиняной табличке. — Газы по кожаным, гибким шлангам поступали в насадку, которая вставлена в верхний тубус стеклянного колокола, опущенного во ртуть.

Лавуазье признается, что установить в этом опыте точный вес исходных газов оказалось невозможным, — кожаные шланги не были абсолютно непроницаемы для воздуха. Читаем: но в физике, не в меньшей степени, чем в геометрии, целое равно сумме своих частей, а мы не получили в этом опыте ничего, кроме чистой воды без малейшего осадка. Поэтому мы считаем себя вправе заключить, что вес этой воды был равен весу обоих видов воздуха, из которых она образовалась.

Был равен! Весу воздуха! А может, не был? Вода образовалась из двух видов воздуха! А может, из одного? Где доказательства? — Ангел захлопнул книжку. — Если еще не убедил, можешь почитать без меня.

— Убедил.

Володя попытался сдержать чих, вызванный книжной пылью, но из этого ничего не вышло. Чихнул так громко, что привлек внимание других читателей. Некоторые — с укоризной во взгляде — обернулись.

— Формула «аш два о» — чистый вымысел.

Ангел взмахнул крыльями и пулей вылетел из зала. Даже не попрощался. Снова зашевелились странички в открытых книгах на столах. Наверное, в этот вечер у него были более срочные дела.

Владимир сдал книжку, вышел на улицу и глубоко вдохнул — проветрил легкие. После умственных потуг захотелось немножко расслабиться. В уютном подвальчике, недалеко от библиотеки.

Первые пятьдесят граммов приятно согрели. Сознание размягчилось. Володя стал невольно прислушиваться к разговору симпатичных девушек за соседним столиком, к любимому джазу, льющемуся в пространство из-за барной стойки. Заказал еще пятьдесят и бутерброд. Принимать спиртное на голодный желудок без закуски – не есть хорошо. От выпитого закружилась голова, очертания предметов сгладились. Вот и ожидаемое расслабление. Уставший человек откинулся на спинку стула и через маленькое зарешеченное окошко лениво наблюдал за мелькающими над тротуаром ногами прохожих. Уходить не хотелось. Еще пятьдесят…

Владимир выпил не сразу. Стал отхлебывать небольшими обжигающими глоточками, чтобы растянуть удовольствие. Музыка и остальные звуки ушли вдаль. Пальцы выстукивали по столу свой мотив.

Вдруг! Он! Ангел!

Сначала на улице, затем в широко распахнутой двери кабачка.

Встал, как вкопанный. Испепелил взглядом, огнем ярости. Володя попытался отвести глаза и не смог. Был как будто парализован. Наконец Ангел сошел с места. В его руках оказался хлыст. Взмахнул им — и самым кончиком выбил из руки рюмку с недопитым. Удар был такой силы, что рюмка со свистом врезалась в стену и разлетелась на мельчайшие осколки. Девушки, к счастью, уже успели выйти, других посетителей не оказалось — никто не пострадал. Кроме стены — коньяк оставил на тисненых обоях мокрый след. Симметричную — относительно точки удара — расползшуюся во все стороны кляксу.

Ангел исчез так же стремительно, как и появился, не вымолвив ни слова.

Бармен испуганно смотрел в сторону Володя. С претензией. Он-то никого и ничего не видел… Значит, рюмку в стенку запустил единственный на тот момент посетитель.

Владимир был ошарашен. Быстро собрался с мыслями. Извинился. Оплатив выставленный счет, на ступеньках выхода обернулся на мокрое пятно на стене. Его тоненькие лучи на концах уже подсохли, но были еще здорово заметны. Клякса напоминала солнышко.

Значит, и выпить — в конце трудового дня — не позволяется? Так что ли?

______________________________________________________________________________

* Игорь Курчатов (1903-1960)  — физик, «отец» советской атомной бомбы. Основатель и первый директор Института атомной энергии, главный научный руководитель атомной проблемы в СССР.

** Алессандро Вольта (итал. Alessandro Volta, 1745 — 1827) итальянский физик, химик и физиолог, один из основоположников учения об электричестве. В 1800 году впервые построил химическую батарею «Вольтов столб», чтобы получать электричество с помощью химической реакции.

*** Антуан Лоран Лавуазье (фр. Antoine Laurent de Lavoisier, 1743—1794) — французский естествоиспытатель, основатель современной химии.

**** Здесь и далее — цитаты из книги Я.Г. Дорфмана «Лавуазье» М. !962.

 

Пятый день

В субботу, на первую электричку Владимир не успел. Слишком длинной оказалась очередь в билетную кассу. Но зато вторая — через двадцать минут — оказалась полупустой. Он добежал по платформе к голове поезда, до второго, безмоторного вагона и устроился, как обычно, — у окна.

Небо за окном плакало. Не каплями — струями. Они ребрили оконные стекла и, казалось, пробивали крышу.

Ангел влетел в вагон, стряхнул с крыльев воду и присел рядом. Материализовался, приняв вид увлеченного наукой студента. Или аспиранта. В круглых — как у Джона Леннона — очках.

Володя виновато опустил глаза. Вспомнил об инциденте в подвальчике.

— Ну, как? Перетер? Воду в ступе?

— Перетираю. Я думал после среды, ты больше не появишься.

— Я же не говорю: пить нельзя. Я сказал: нельзя пить лишнее. Всё! Забыли об этом.

— Забыли! Сегодня снова будешь заставлять меня копаться в чужом навозе. Разгребать заблуждения каких-то далеких от меня людей. Зачем? Мне рассказывали о них в школе. Давно. Я и не помню их уже. И выводы, и законы их.

Володя вытянул ноги, съехал телом на край сиденья и сложил руки на груди. В такую погоду, при низкой облачности и большой влажности он неважно себя чувствовал. Ломило суставы, начинала болеть голова, не было никакого желания что-либо делать. О чем-либо думать. Хотелось спать.

— Не выспался, что ли?

— Да… Тяжело как-то. По работе засиделся вчера допоздна. Сейчас полежу пять минут…

— Любите вы, человеки, придумывать себе разные послабления. Телом нужно руководить. Вести его. Не подчиняться внешним факторам.

— Не прогибаться под изменчивый мир?

— Именно. На вот тебе — Николая Коперника «Об обращении небесных сфер»*.

Ангел-аспирант покопался в рюкзачке и достал из него серую книжку.

— И он ошибся?

— Не то слово. Но мир продолжает поддерживать придуманный Коперником миф. Некоторым это очень выгодно.

— А почему Коперник? Мы же начали разбираться с теорией строения материи из атомов.

— Разберемся позже. Сейчас ты должен увидеть, как в одной разгоряченной голове родилась планетарная модель Солнечной системы. Которая в слегка измененном виде была применена и в теории строения материи из атомов. Астрономию в школе проходил? Солнце в центре, вокруг – эллиптические орбиты. По ним скользят вращающиеся планеты, среди них – круглая Земля… И прочий бред. Помнишь?

Володя кивнул.

— Вот читай, разбирайся… Откуда пошло. Вас определенно губят ваша доверчивость и легковерность. Достаточно человеку облачиться в мантию ученого, водрузить на голову шапочку с кисточкой, написать книжку, в которой заявить что-либо авторитетно… И вы верите.

— Нельзя?

— Нет, конечно. Открывай первую главу. О шарообразности Вселенной. Читай. А я буду комментировать.

Владимир подчинился.

— Вселенная шарообразна, потому что все самостоятельные части ее, я имею в виду — солнце, луну и звезды — мы наблюдаем в такой форме.

— Принцип визуального подобия, при научном исследовании мира, неприменим. С некоторых точек такие объемные тела, как шар и цилиндр, в своем внешнем очертании подобны друг другу, но их объемно-пространственное строение различно, – Ангел пролистнул несколько страниц. — Теперь вот здесь. Глава вторая. О том, что сферическую форму имеет и земля.

— Земля тоже шарообразна, потому что со всех сторон тяготеет к центру.

— Во времена Коперника наука не располагала информацией ни о природе тяготения, ни о том, что у Земли есть центр. Где доказательства?

— Тем не менее ее совершенная округлость заметна не сразу из-за большой высоты ее гор и глубины долин, что, однако, совершенно не искажает ее округлость в целом.

— Заметная глазу округлость Земли — недостаточное условие ее шарообразности. Кроме шара округлостью обладают и эллипс, и тор, и любая кривая выпуклая сферическая поверхность.

— Такой же формой, по наблюдениям мореплавателей, обладает и водное пространство, поскольку земля, неприметная с корабля, видима с верхушки его мачты. И обратно, огонь, горящий на вершине мачты при отдалении судна от земли, кажется тем, кто остается на берегу, мало-помалу опускающимся. До тех пор пока, наконец, не скрывается, как бы закатившись.

— Это свойственно любым сферическим поверхностям. Невооруженным глазом видно, что приведенные доводы о шарообразности Земли не выдерживают никакой критики. Идем дальше, — Ангел пролистнул еще несколько страниц. — Вот. Глава пятая. Обладает ли Земля круговым движением и о месте Земли.

— Земля есть то место, с которого мы наблюдаем небосвод, откуда он открывается нашему взору. Следовательно, если предположить…

— Подчеркнем — именно  п р е д п о л о ж и т ь!

— Если предположить какое-нибудь движение у Земли, оно непременно будет обнаруживаться во внешних частях Вселенной, но как идущее в обратном направлении, как бы мимо Земли. Таково, прежде всего, суточное обращение, ибо оно представляется нам увлекающим весь мир в целом, кроме Земли и всего, что около нее. Но если допустить…

— Именно д о п у с т и т ь!

— Что небо вовсе такого вращения не имеет, но что вращается с запада на восток Земля, то всякий, кто внимательно обдумает явление восхода и захода Солнца, Луны и звезд, найдет, что это так и есть на самом деле.

— Замечательно! С чего это «так и есть»?

— А так как небо есть общее, все содержащее и таящее в себе вместилище, то отнюдь не видно, почему не приписать движения скорее содержимому, чем содержащему, вмещенному, чем вмещающему.

— П р и п и с а т ь !!! — Ангел положил руку на страницу. — Вот главная ошибка Коперника. В науке подобного рода допущения и приписывания невозможны. Они ведут к неверным выводам и глубочайшим заблуждениям. Как ученый Коперник обязан был рассмотреть оба варианта движения: Первый — небо вращения не имеет, вращается с запада на восток Земля, и второй — Земля вращения не имеет, вращается с востока на запад небо. Однако второй вариант ученым отбрасывается, а научные доказательства, подтверждающие правильность выбора первого варианта, заменяются историческими ссылками. Вот они, читай дальше.

— Такого мнения действительно держались пифагорейцы Герклид и Экфант и, согласно Цицерону, Никет Сиракузский, придававшие Земле вращение в центре мира.

— Придававшие… Вот здесь читай.

— И совершенно не будет удивительным, если кто предположит у Земли какое-нибудь другое движение, кроме суточного ее вращения.

— Предположить можно все что угодно. Дальше, вот здесь — глава шестая: О необъятности неба в сравнении с величиной Земли.

— То, что вся громада Земли совершенно ничтожна по сравнению с величиной неба, можно видеть из того, что круги ограничители…

— Таково значение греческого слова «горизонт».

— Пересекают всю небесную сферу пополам.

— Откуда Коперник знает, что то, что скрывается за линией горизонта, представляет собой невидимую половину небесной сферы? Именно половину, а не треть, четверть или какую-либо другую часть.

— Не знаю.

— Как будто ясновидец какой-то. Сквозь землю видит.

— А это было бы невозможно, будь величина Земли или расстояние ее от центра мира значительны в сравнении с небом.

— Бред. От какого центра мира? Как он определил размеры земли и неба?

— Гораздо более удивительным должно нам представляться круговращение в течение 24 часов такой необъятности мира, а не столь малой части его, то есть Земли.

— Какой необъятности? Откуда? Небо ему кажется необъятным. Почему необъятным? Небо очерчено кругами ограничителями, дальше них ничего не видно. Совсем у человека голова кругом пошла. Открой девятую главу. Можно ли приписать Земле несколько движений и о центре мира. Читай.

— Итак, раз ничто не противоречит подвижности Земли, я полагаю, следует рассмотреть, приличествует ли ей также несколько движений, чтобы можно было считать ее одной из планет.

— Придуманная фантазером Коперником планетарная модель заняла крепкое положение в его уме. Это похоже на одержимость. Для логической завершенности этой модели необходимо, чтобы Земля стала одной из планет и закрутилась вокруг Солнца. Вот здесь.

— Если заменить годичное обращение Солнца таковым же обращением Земли, а Солнце принять за неподвижное…

— Достаточно волевого акта человека и движение Солнца остановлено. Фантазия побеждает здравый смысл.

— В центре мира находится Солнце! Во всем этом нас убеждает строгий порядок последовательности и смены явлений и гармония всего мироздания, если только мы рассмотрим существо дела, как говорится, обоими глазами.

— Демагогия! Коперник выпускает в мир ложь, которая живет в умах до сего дня. Знакомая всем — по учебникам астрономии и телепередачам — модель Солнечной системы, где центральное место занимает Солнце, а вокруг него крутятся по своим орбитам другие планеты, среди которых и Земля, не имеет ничего общего с действительным строением нашей Вселенной.

В голове Володи — после всего прочитанного и услышанного — заварилась какая-то несъедобная, не перевариваемая каша. Он закрыл книжку и повернулся к окну. Оказалось, что поезд уже проскочил Гатчину, подъезжает к Карташевской. Дождь кончился, облака разошлись. Небо улыбнулось рассветом.

Вдруг случилось невероятное. Володя увидел центр мира. Ощутил присутствие в нем своей мысли. Обнаружил свечение внутри себя. И тепло — в груди, в области сердца. Свет и тепло исходили из одного источника. И текли через внутренние органы, мышцы и кожу в мир.

— Что это было? — Владимир развернулся к спутнику, когда явление прошло.

— Может быть, ты прикоснулся к Сущему?

— Опять загадки.

— И отгадки будут. После испытательного срока.

— Я что, неблагонадёжен?

— Сегодня надёжен. А завтра? Некоторые личности, получив настоящее знание, свернули с правильного пути. И начали свою игру. Сейчас тебе нужно упорядочить мысли, распределить поступившую информацию по веточкам своего ума.

— У нас говорят — по полочкам.

— Ум человека подобен дереву. Структура та же. Ствол, ветки, веточки. Помнишь: «дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь». Это про ум. Он разветвлен и занимает много пространства. Но не все. Как ствол и ветки дерева не занимают всего объема кроны. В каждой веточке ума хранится своя информация. Энциклопедисты считают ум складом и загружают его нужной и ненужной информацией. От этого он тяжелеет, разбухает, теряет гибкость и способность работать с живыми мыслями.

— Живыми?

— Да. Есть мысли мертвые, непрозрачные. Беда тяжелого ума — присваивать себе ложные, темные мысли. Вследствие чего и происходит оглупление людей — ваша главная беда и проблема. В стане бесплотных сущностей — как и в человеческом роде — не все одинаково чисты и светлы. Есть темные духи, демоны, не знающие правды и не желающие добра ни себе, ни людям.

Успехом для людей является приближение к чистому ангельскому состоянию. Чтобы помешать этому, демоны тьмы постоянно вбрасывают в умы человеков всякую чушь. Ложные — яркие, как елочные игрушки — научные теории. Правдоподобные гипотезы. Человеку может показаться, что он открыл нечто важное. Слабые умы на этих фокусах обманываются и передают ложь другим людям.

Володя услышал Ангела, но никак не отреагировал. В его голове сидел вопрос: что это за существа — Ангелы? Что за форма жизни? Способная так менять свою структуру. Обретать плоть и снова становиться бесплотными. Перетекать из одного измерения в другое. И люди, наверное, смогли бы этому научиться. Если бы кто-нибудь научил.

— Научу, всему свое время, — Ангел снова прочитал мысли.

К концу поездки разболелась спина. Так бывает. Перемена погоды, долгое сидение в одной позе. На платформе Володя слегка размял плечи, растер шею. Обрадовался старым, скатным деревенским крышам, печным трубам с почерневшими козырьками. Утренним, таким вкусно-пахнущим, дымкам. Уже на лесной дороге, за деревней, Ангел спросил:

— Ну, как? Распределил?

— Вроде да.

— Коперник, конечно, натворил дел… Но что может один человек без поддержки окружающих? У Ленина в 17 году ничего бы не вышло, не пойди за ним народ. Так и с Коперником. Его фантазия понравилась многим. В нее поверили. А ученые — в кавычках — мужи постарались украсить ее дополнительными деталями.

— Кто и как?

— Во-первых, Джордано Бруно. Еще один философ-фантазер. Не читал его «О бесконечности Вселенной и мирах»**?

— Нет еще.

— И не читай. Вот тебе из третьего диалога: небо, следовательно, единое безмерное пространство, — про безмерность лепечет, как и Коперник — лоно, которое содержит все. Эфирная область, в которой все пробегает и движется. В нем бесчисленные звезды, солнца и земли. Безмерная, бесконечная Вселенная составлена из этого пространства и тел, заключающихся в нем…

Яркая придумка — ничего больше. Ненаучная фантастика.

А пятый диалог: на этих мирах обитают живые существа, которые возделывают их. Сами же эти миры — самые первые и наиболее божественные живые существа Вселенной. И каждый из них точно также составлен из четырех элементов — земли, воды, огня и воздуха, как и тот мир, в котором мы находимся, с тем только отличием, что в одних преобладает одно активное качество, в других же другое…

Вредная, очень опасная сказка.

Но Бруно не претендует на роль ученого. Он поэт. Упертый и одержимый. На костре его сжигают за идеи. Этот факт делает их невероятно популярными.

Вернемся в науку. Иогана Кеплера в схеме Коперника не устраивают круговые орбиты. Он придумывает законы движения планет. Орбиты становятся эллипсами, со смещенным центром силы притяжения. Удивительно — Кеплер пишет свои законы, не обращая внимания на самый существенный факт. Для того чтобы планета двигалась по орбите, одной силы притяжения недостаточно. Под ее действием планета будет двигаться по прямой линии к центру притяжения, пока не достигнет его. Какая сила толкает планету вокруг центра притяжения? На этот вопрос наука не знает ответа до сих пор.

— Невероятно.

— Идем дальше. Итальянец Галилео Галилей в свой телескоп долго наблюдает за Солнцем. После чего пишет: я обратил внимание на темные пятна, появляющиеся на солнечном диске. Продолжительные наблюдения убедили меня в том, что пятна представляют собой вещество, связанное с поверхностью солнечного тела; они то появляются на ней в большом количестве, то расплываются, одни быстрее, другие медленнее, перемещаясь вместе с обращением солнца вокруг оси…

Как просто, не правда ли? Коперник раскрутил Землю, Галилей — Солнце. И не нужно как-либо подтверждать свои мысли. Они просто сказали народу, что хотели, а народ поверил. Между тем Галилею, как ученому, прежде чем объявить о своем выводе, требовалось научно доказать, что природа наблюдаемых пятен вещественна, что это не тень от чего-либо, а именно вещество; что Солнце имеет поверхность, с Земли мы наблюдаем его в виде светящегося плоского диска – как будто в твердом небе просверлили круглую дырку, через которую на землю льется тепло и свет. Также требовалось доказать наличие оси вращения у Солнца. Он этого ничего не делает.

Далее — Исаак Ньютон. Вбрасывает в умы людей идею о тяготении.

Далее: благодаря открытию Лобачевским неэвклидовых пространств и придуманной Эйнштейном теории относительности уже советский умник Александр Фридман в 1924 году предлагает модель расширяющейся Вселенной. Он заявляет, что искривленное пространство не может быть стационарным, что оно должно расширяться или сжиматься. Почему Фридман выбрал именно первый вариант развития Вселенной — он естественно, никак не объяснил. Но главная его ошибка не в этом. Это мелочь.

В искривленном пространстве такое геометрическое тело, как шар, наружная поверхность которого состоит из точек равноудаленных от одной, центральной – невозможно, в принципе. В кривых пространствах нет равных расстояний. Но  современных ученых мужей это не волнует, они по-прежнему считают Солнце, Землю и планеты шарообразными. Крутящимися под действием неведомых сил в почему то расширяющейся Вселенной… Ты меня слушаешь?

Володя вздрогнул, очнувшись от своих дум.

— Да, я все слышал. Могу, как в школе, повторить.

— И услышал?

— Да.

— Видел я нечестивца грозного, расширяющегося подобно укоренившемуся, многоветвистому дереву…

— Это о ком?

— О том, кому все это нужно. Сам думай о ком… Сегодняшнее занятие окончено — трудись, садовод… На своей земле. Возделывай! В поте лица своего!

Ангел оторвался от дорожки. Сделал «круг почета» вокруг березы, посаженной недавно. И — как учебный «ястребок», после выполнения лётного задания — плавно покачивая крыльями, взлетел над миром.

Володя понял, что стоит около своего дома, до которого — непонятно как — он так быстро «добежал».

______________________________________________________________________________

* «Об обращении небесных сфер» — в кн. «Николай Коперник. Сборник статей к четырехсотлетию со дня смерти», М.Л. 1947.

** «О бесконечности Вселенной и мирах» — в кн. К. Баев «Создатели новой астрономии. Коперник, Бруно, Кеплер, Галилей», М. 1955.

 

Шестой день

Вечером Володя заметил Ангела, сидящим у куста сирени.

— Удивительный запах. Сижу вот и дышу им… И не надышаться. Присоединяйся, — он подвинулся, освобождая место на скамейке.

— Благодарю, — садовод присел и глубоко, до головокружения вдохнул. — А я мимо этого куста бегу каждый раз — то с тачкой, то с лопатой, то с лейкой — и не замечаю. Выходные короткие, земли много — как её всю обработать?

— Всеобщая болезнь современных человеков — гнать себя по жизни. Полезнее было бы вам в мир всматриваться пристальней, запахи и звуки различать… Это ведь для вас всё… А вы уже и обедать на ходу — или не вылезая из машины — научились. Куда спешите?

— За материальным.

— Дурачки. Объясняешь вам, объясняешь. Как глухие. Разбогатеть хочется?

— Да нет… Просто мужчины в садоводстве цветы не нюхают. Им ближе запах опилок… Или табака.

— Ладно, не нюхай.  Давай вчерашний разговор закончим, и будешь своей землей заниматься. Ты понял, в чем современная наука делает главную ошибку?

— В чем? В методе.

— Метод — это инструмент. Хороший хирург способен и плохим скальпелем грамотно прооперировать. Не в этом.

— В чем же?

— В необоснованных и глупых изначальных установках. В научных догматах: материя вечна и неизменна. Материя первична — сознание вторично.

— То, что материя не первична — это уже давно всем понятно… А вот по поводу вечности и неизменяемости – не знаю.

— Одно следует из другого. Если она не первична, значит, изменяема… Значит, умрет. Не умирает то, что есть всегда.

— Может, было бы лучше, чтобы материя была вечной и неизменяемой?

— Зачем?

— Как зачем? Чтобы мир стоял прочно. Чтобы никакие человеческие происки — бомбы там всякие, взрывы — не могли его поколебать. Чтобы в этом прочном и неизменяемом мире рождались и жили люди. Познавали его.

— В неизменяемом мире скучно жить. И скучно изучать его. В один прекрасный момент можно подойти к финальной черте познания. И что дальше?

— Не знаю. А ты помнишь Михаила Васильевича Ломоносова? – Почему-то Володя неожиданно вспомнил вызубренное в школе правило. — Все перемены в натуре встречающиеся такого суть состояния, что, сколько чего у одного тела отнимется, столько присовокупится к другому. Так ежели, где убудет несколько материи, то умножится в другом месте… Это закон сохранения материи.

— Не смеши. Это не закон! Ученым нужно было как-то объяснить наблюдаемые химические реакции, в которых якобы сохраняются количества веществ.

— И здесь ошибка?

— Никаких доказательств сохранения вещества нет и быть не может. И Михаил Васильевич их не приводит. Все это кажущиеся закономерности. Это не наука.

— Одним росчерком пера или взмахом крыла готов закрыть такую науку, как химия. Где главный и единственный способ передачи сути химической реакции — уравнение равенства. Количество вещества после реакции равно количеству вещества до нее.

— Раз доказательств нет, пора закрывать.

— Ты фанатик. Не ценишь того, что создано людьми на протяжении многих веков.

— Не фанатик — Ангел.

— Прости, забыл.

— Забывчивый… Никто не опровергает литературу, живопись или архитектуру. Если человеки открыли законы гармонии и, следуя им, создают совершенные произведения искусства – кто и что против этого скажет? Но если одни — самовлюбленные глупцы — придумывают несуществующие законы устройства мира, а другие — как попугаи — разносят их по всему свету… И обязывают других людей — детей — изучать эти законы…  Тогда — лженауки следует закрывать. Они туманят мозги людей. Уводят от настоящих знаний.

Ангел высказывался эмоционально, в повышенном тоне:

— А насчет всяких там равенств и уравнений. Физика, как известно, тоже часто использует запись в виде уравнения со знаком равенства посередине. Равенства как такового — в мире не существует. Нет двух одинаковых предметов, явлений, состояний, величин. Если наука стремится изучать объективные закономерности жизни, а не абстрактные фантазии, она не должна иметь в своих арсеналах равенств.

— Скорость не равна произведению времени на расстояние?

— Не равна! Потому что скорость — это характеристика непрерывного движения, а время и расстояние, используемые в формуле, прерывны, конечны. Вы вставляете в формулу определенное, конечное — вырванное из непрерывного течения времени — количество секунд и определенное — механически вырванное из длины пути — количество метров. Знак равенства между двумя частями уравнения — незаконен.

В природе не существует ни одного движения, которое было бы непрерывно, равномерно, абсолютно одинаково — во всех временных промежутках и на всех отрезках его траектории. Значит скорость — как величина — вообще неопределима. Физика изучает не природный мир, а абстрактный миф о нём.

— Боюсь что-либо еще спрашивать, — Володя театрально отодвинулся от Ангела.

— Извини. Просто и нас — Ангелов — может достать откровенная ложь и искажение фактов. Ну, вот идея Ломоносова о сохранении материи! Нужно быть полным идиотом, чтобы не замечать, как материя уничтожается. Или создается.

— Где уничтожается? — Владимир все-таки осмелился вставить слово.

— Где, где… В костре, например, в любом огне. Что происходит при сгорании березового полешка в твоей печке? В пространстве около него концентрируется теплота — в топке, в печных щитках, в пространстве дома. Когда количество тепла достигает критической точки — вспыхивает огонь, в котором полено — то есть материальное тело из древесины — исчезает, лишается бытия. И ничего в другом месте не умножается.

— А выделяющееся при сгорании тепло?

— Да, не при сгорании… Мы ведь об этом уже говорили. Вы не знаете, что происходит при горении. Тепло и огонь всегда рядом. Но что из них вначале?

— А серый пепел с дымом?

— Ты хочешь между серым пеплом с дымом и белой березой поставить знак равенства. Одна материя исчезла, другая появилась, и при этом никто из людей не скажет, равны ли между собой количества исчезнувшей и появившейся материй. Вот тебе материя!

Ангел взмахнул крылом, и прямо перед Володей — на траве — из ничего собралось березовое полено.

— А вот тебе — нет материи.

Полено исчезло.

— Это не материя, это чудо, — Володя был смущен.

— Так и занимайтесь природой чуда. Изучайте его, исследуйте. И не говорите, что чудес не бывает… Но ты знаешь: стоит в научном мире заикнуться о чуде — все сразу прячут головы в песок. А какой-нибудь умник еще и «авторитетно» заявит: до изучения чуда наука еще не доросла. Или: наука чудесами не занимается. Почему не занимается? Боится, что придется опровергать саму себя? Трусливым мир не откроется. Знание берется смелостью. Что такое атомный вес — еще одна научная несуразица.

— Вес — это сила, с которой тело действует на опору или подвес, — это определение тоже прочно засело в голове Володи со школы. — А вот атомный вес — не помню.

— И не можешь помнить. Так называемый атом вещества не способен действовать ни на подвес, ни на опору! Словосочетание «атомный вес» является абсурдным. Однако ученые его используют. Зачем?

— Насколько я знаю, чтобы дать количественную характеристику отличия одного вещества от другого. Чем вещество — согласно периодической системе элементов Менделеева — легче, тем меньшим весом обладают его атомы.

— Это в схеме, но не в жизни. Вес — в вашем понимании — может быть определен лишь в единичном, самом нехарактерном для материи, состоянии – в покое. Для других состояний такая категория, как вес — бессмысленна. Он отсутствует, абсолютно неопределим или постоянно изменяется.

Вот все три случая.

Вес отсутствует, когда некое количество материи совершает свободное падение. Это состояние невесомости.

Вес неопределим, когда количество материи помещено не в воздушной среде. Кусок льда архимедовой силой выталкивается на поверхность воды и не может действовать на подвес или опору. Или, когда «количество легкой материи» двигается в воздушной среде, но в направлении, противоположном действию так называемой силы тяжести. Это поднимающиеся водяные пары, легкие газы, улетающий в небо воздушный шарик, летящий вверх подпрыгнувший человек.

Вес постоянно меняется, когда количество материи движется, и среди действующих на него сил имеются вертикально направленные. К примеру, камень, брошенный горизонтально, постепенно приближается к земле.

Если внимательно присмотреться ко всем остальным движениям реального живого мира, мы обнаружим, что отсутствие вертикальных сил — такой же исключительный случай, как и состояние покоя. Лавуазье и его коллеги производили опыты и измерения, якобы подтверждающие принцип сохранения материи в самом нехарактерном для материи состоянии. В характерных состояниях способ измерения количества материи через взвешивание недостижим. А Парацельс* утверждал: вес не обманывает. Еще как обманывает! Тебе все понятно?

— Более или менее.

— Теперь про атомы. Джон Дальтон — отец современного атомизма. Его книга «О строении тел»** — настоящий фантастический роман. Вот послушай, я процитирую: Сущность атомического учения состоит в том, что вещество предполагается состоящим из совокупности малых, уже более неделимых (силами природы) частей — атомов, не наполняющих сплошь пространства, занимаемого телом, а отстоящих друг от друга, подобно тому, как планеты, солнце, звезды, астероиды и тому подобное не наполняют пространства Вселенной, а отстоят друг от друга.

— Дальтон употребляет слово «предполагается».

— Не перебивай… Частица вещества по этому представлению столь же сложна, как целый мир, и в ней есть свои уединенные тела – атомы, подобные солнцам и планетам, удерживающие присущими им силами в подвижном, но прочном равновесии свои спутники и прочее. Найти в малейшем сходное с громаднейшим — составляет одно из достоинств атомизма, привлекшее к нему новые века…

Столько патетики и ни одного доказательства!

Вот как Джон Дальтон подтверждает «истинность» атомизма: Имеются три различные вида тел, которые особенно привлекали к себе внимание химических философов, а именно те, которые обозначаются названиями «упругие флюиды», «жидкости», «твердые тела». Вода представляет хорошо знакомый пример тела, которое в известных случаях способно принимать все три состояния. В паре мы узнаем вполне упругий флюид, в воде совершенную жидкость, а во льде вполне твердое тело. Эти наблюдения привели к заключению, которое является, по-видимому, общепринятым, что все тела ощутимой величины, как твердые, так и жидкие, состоят из громадного числа чрезвычайно малых частиц или атомов вещества…

Ангел слетел со скамейки и начал прохаживаться.

— Как тебе это нравится? Ни о каких научных, опытных подтверждениях своих мыслей Дальтон не заботится. Ему достаточно «общепринятости заключения»! И дальше: …связанных между собой силой притяжения, которая более или менее велика в зависимости от обстоятельств и которая, поскольку она стремится предотвратить их разделение — какое разделение, почему? — вполне правильно с этой точки зрения названа — притяжением сцепления. Но, поскольку она собирает атомы из распыленного состояния — как, например, из пара в воду — она называется притяжением соединения, или проще сродством.

Ангел присел.

— А ученые пудрят людям мозги идеей о расширении Вселенной. Оказывается, все наоборот! Вещество во Вселенной сначала было распылено, а затем «притяжением соединения» собралось в планеты, солнца, звезды.

Бесовские мудрования.

Сначала Дальтон объявляет о составлении тел из громадного числа атомов. Затем своей волей устанавливает стремление этих атомов к разделению и определяет силу, стремящуюся это разделение предотвратить. Богатое воображение!

Ангел снова вскочил.

Володя следил за мыслью, не вмешиваясь в его монолог.

— Мы уже имеем все основания всерьез не рассматривать эту тему. Но нам нужно увидеть, как одна ошибка рождает другие. Как следующие поколения «ученых», не замечая ошибки, увеличивают степень ошибочности учения об атомах. На очереди Менделеев. Цитата: Атомное учение согласуется и вызывает первые законы определенных химических соединений: закон постоянства состава и закон кратных отношений***…

Хорошо, что Дмитрий Иванович не говорит «доказывает», а лишь «вызывает»! Надо бы доказать, что в химических реакциях при получении нового тела происходит именно соединение тел, а не, к примеру, замещение, происходящее по неоткрытым пока законам, одного тела другим.

Но Менделеев шпарит дальше: Законы постоянства составов, кратных отношений и паев — суть законы природы, а отнюдь не гипотезы, — как раз гипотезы! — потому что, будь все учение об атомах совершенно отвергнуто все же указанные законы останутся, ибо отвечают фактам. — Каким? — Природа химических сил также сокрыта поныне от нас, как и природа всеобщего тяготения, но как без знания этой последней, прилагая механические понятия, астрономические явления стали подлежать точному обобщению и подробному предсказанию множества частностей, так без знания природы химического сродства есть надежда достичь в изучении химии значительного успеха.

Ложь!

Вернемся к понятию «атомный вес». Его абсурдность вовсе не в том, что какой-то предполагаемый атом имеет какой-то неуловимый, ничем не фиксируемый вес. В другом! Допустим, что вся материя состоит из этих самых атомов и что они заполняют все реальное пространство жизни — как это представляют себе ученые атомисты — и каждый из этих атомов обладает весом – силой, действующей по направлению действия силы тяжести к центру этой тяжести. Вопрос: почему все эти атомы под действием силы тяжести до сих пор не собрались вокруг этого центра тяжести? И не замерли без движения? Что их удерживает в распыленном состоянии? Может быть, было бы интереснее, чтобы из них слепилась какая-нибудь новая сверхплотная материя. А? Как ты думаешь?

Володя не отвечал.

— Может быть, в телах эти атомы удерживаются силами притяжения, действующими между ними самими. Такое было бы возможно, если бы одни атомы имели вес, а другие, которых большинство, его не имели, но зато имели бы достаточно мощные силы притяжения к себе. Тогда, может быть, силы притяжения невесомых атомов и погасили бы действие силы притяжения к центру тяжести на весомые. Но ученые утверждают, что все атомы весомы. Следовательно, все должны стремиться к центру. Что же им мешает реализовать это стремление?

Никто не знает.

А Дальтон взял, да и определил атомные веса элементов. После чего «ученым» потребовалась новая теория, объясняющая, почему атом от элемента к элементу меняет свой вес. И появился Джозеф Джон Томсон — «первооткрыватель» электрона. Цитата из Томсона: До последнего времени представление физиков об атоме не давало ключа для объяснения различий в химических свойствах атомов и поэтому мало помогало химикам в той части работы, которая по справедливости считалась ими наиболее важной. Химики хотят иметь значительно более определенное представление о различиях между атомом водорода и кислорода, чем то, которое ограничивается утверждением, что атом водорода представляет малую частицу одного рода материи, а атом кислорода – более тяжелую частицу другого рода материи****.

Ангел в очередной раз присел

— Раз «хотят иметь», значит, будут иметь… Человеки — удивительные существа. Они все хотят классифицировать, ввести в систему, в понятную схему. Привести разные «роды материи» к одному показателю, к материи единой и неделимой. Воспринимать мир просто они не могут. Они хотят командовать этим миром. Подчинить себе материю и все остальное.

Какая жажда власти! Какая одержимость! Прямо болезнь!

Томсон пишет: подобно тому, как некоторые из физических свойств вещества потребовали для своего объяснения предположения, по которому вещество не является сплошным, но построено из ограниченных и измеримых зерен, так и в деле объяснения химических свойств вещества нельзя идти с успехом далее, прежде чем мы не откажемся от представления, по которому атом является неделимым сплошным и однородным и не припишем атомам известного рода строение.

Что стоит Томсону разделить atomos, по-гречески неделимый? Да ничего не стоит.

— Опять «припишем», — Володя расхохотался. – Советская власть очень любила приписки в экономических отчетах.

— Не перебивай. Слушай, что сэр Томсон пишет дальше: открытие электрона в 1897 году было первым доказательством такой структуры. Было доказано — вранье! — что электроны происходят из атомов всех родов и, какой бы ни был источник их происхождения, получаются всегда идентичные электроны. Было доказано – как они любят это слово! – что не изменяющийся электрон является постоянной составной частью всех атомов. Затем были открыты методы, позволяющие определять число электронов в самых различных химических элементах. Было найдено, что в атоме каждого элемента число электронов равняется его атомному номеру. Атомным же номером называется число, показывающее место элемента в списке элементов, расположенных в порядке возрастающих атомных весов.

Ангел нагнулся к лицу Володи, заглянул в глаза.

— Ничего из утверждаемого Томсоном доказано не было… Ты не устал.

— Да, есть немножко.

— Тогда — к лешему всех этих Томсонов, Парацельсов, Дальтонов… Айда гулять.

 

Прошли по дорожке между участками, вышли к воде – небольшому озерку, среди берез. Присели на траву. Начинались сумерки. Некоторые садоводы разложили костры — жгли мусор, скопившийся после зимы. Хвосты дыма входили в полосы тумана, поднимавшегося над землей. Запахло печеной картошкой.

— Значит, химики тоже запутались? – Володя, несмотря на умственную усталость, вернулся к прерванному разговору.

— Не только химики! Все! Настолько, что будь я каким-нибудь государственным мужем, подписал бы распоряжение, приостанавливающее преподавание в школах и вузах таких предметов, как астрономия, физика и химия.

— Лихо. А как же физические расчеты? Если бы они были ошибочными, падали бы небоскребы и самолеты. Ракеты не могли бы летать в космос. Но они летают.

— Небоскребы стоят, самолеты и ракеты летают, потому что человеки верят в силу тяготения. По Ньютону.

— Верят?! Значит, если мы перестанем верить — небоскребы начнут рушиться, самолеты и ракеты падать, производство встанет.

— Не исключено.

— В таком случае, чтобы ничего плохого не случилось, нужно продолжать верить Ньютону. Химическая промышленность должна работать — производить пластиковые стулья, столы, строительные материалы, к которым уже все привыкли.

— Пусть производит.

— Для этого люди должны учить химию в школах и институтах. А ты — сразу запретить.

— Стулья производят единицы, а головы дурят всем. Нравится тебе химия — занимайся ею. Факультативно. Долби гранит, клей стулья, столы. Тебя только благодарить будут. Но при этом не утверждай уверено с кафедр, что все вещества состоят из атомов и молекул. Это вредно для здоровья окружающих тебя людей.

— Не понимаю. Если не состоят и три упомянутых тобой науки — полная туфта, как удается по якобы открытым в их рамках законам производить станки, машины, электронику разную, новые материалы? Почему это все происходит? Как получается?

— По вере. Я уже сказал об этом.

— Законы действуют только потому, что люди в них верят, — Володя недоумевал. — Невероятно.

— Да, а что тут такого?

— Как что такого? Если перестанут верить — вся наша привычная жизнь в век технологий, производства и потребления остановится.

— Говоришь прямо как с трибуны. Почему же вся остановится? — остановится только привычная. А что такое привычка? Преходящее. Зато человеки вернутся к натуральному производству. Без технологий… Разберете станки и механизмы и выбросите их на свалку.

— К натуральному производству? В третьем тысячелетии?

— Ну, мы же не виноваты, что вы поверили не в то. Людям захотелось царствовать над природой. Всю её объяснить. И эти желания были сильнее желания докопаться до истины. Вот вы и увлеклись яркими идеями, как дети малые — блестящими игрушками. Человеческие умы размягчились, воли стало не хватать — всякий бред и пополз в головы. И защититься вам нечем…

— Но Ангелы же сильнее людей. И твердыми умами, и волей. Что же вы не вмешались? Объявили бы сразу о кричащих ошибках Коперника, — глядишь, люди и не пошли бы за ним. Не поверили бы.

— Объявляли. Кричали. Хлопали крыльями, пытались открыть людям глаза… Вы были, как одержимые. Вы ничего не хотели слушать. Носились со своими науками, как придурковатые.

Ангел, наконец, замолчал. Он долго смотрел на воду, на отраженное в ней заходящее багровое солнце. Блики прыгали по водной глади, зажигали.

— Завтра будет ветер, — Володя прервал паузу.

— Опять? Откуда ты знаешь, человек, что будет завтра? Мы этого не знаем!

Небесное существо постучало пальцем по лбу Владимира, взмахнуло крыльями и растаяло.

______________________________________________________________________________

*Параце́льс (лат. Paracelsus, 1493-1541) — алхимик и врач швейцарско-немецкого происхождения.

**«О строении тел» — в кн. Д. Дальтон «Сборник избранных статей по атомистике. 1802-1810г.» Л. 1940.

*** По кн. Д.И. Менделеев «Основы химии» М.-Л. 1947.

**** По кн. Дж.Дж. Томсон «Электрон в химии» М.-Л. 1927.

 

Седьмой день

Безветренным утром, после завтрака, Володя сидел на скамье перед домом и смотрел на солнце сквозь сомкнутые веки. Заряжался солнечной энергией. Свет солнца был красным.

Человек мысленно позвал Ангела. И тот явился. Мгновенно предстал — во всей своей прозрачно-светящейся красе — перед Володей.

Человек разомкнул веки.

— И что? Привет! Мне достаточно о тебе подумать, позвать. И ты окажешься рядом?

— Если ты будешь этого заслуживать… Привет! — Ангел протянул руку. — Как жизнь?

— Потихоньку.

— Это правильно! Спешить некуда. Если эта рябина, — Ангел кивнул головой в сторону дерева у колодца, — поспешит созреть раньше своего срока, у неё ничего не выйдет… Так и человеческие дела. Должны идти к своему созреванию медленно… но верно. Чего звал-то?

— Да вот думаю о грани. О солнце, земле…

— И чего надумал?

— Один вопрос. Свет — от солнца?

— Молодец! — Ангел облетел человека по кругу.

— Если тепло может быть не от огня, то и свет может быть не от солнца.

— Как вариант, могу подбросить такую версию: в театре — перед началом спектакля — свет постепенно гасится при помощи реостата. Почему бы и в природе не предположить некий «реостат». Такой же принцип.

— То есть?

— Свет присутствует в каждой точке пространства постоянно. И, в зависимости от времени суток, он то разгорается, то гаснет.

— А солнце работает, как «реостат». Вернее, как возбуждающий рубильник. Командует светом — когда ему гаснуть, когда разгораться…

— Может быть, может быть… — Ангел, подталкивал человека к дальнейшему размышлению.

— В этом случае понятие о скорости света — абсурдно. Ведь он никуда не летит…

— В этом случае — да.

— Почему тогда возникают эти тени? — Володя помахал руками, чтобы заставить тени от рук двигаться. – Которые, как принято считать, рождаются при солнечном свете. То есть, напрямую связываются с солнцем?

— Вопрос на сто баллов! — Ангел вновь выразил свое восхищение. — Зачем художник — когда пишет натюрморт — кладет на холст тени, рефлексы?

— Для объема форм.

— Вот и Бог — когда «писал» мир — с помощью теней и рефлексов сделал его не плоским, а объемным, пространственным.

— Здорово. Но тогда встает другой вопрос: движение теней по земле подчинено движению солнца по небу. Если через две точки: точку на моей макушке, — Володя похлопал себя по темени, — и соответствующую ей точку моей тени, провести прямую линию, один из её концов упрётся в солнце.

— Ты имеешь в виду эвклидову прямую?

— Да.

— Так было бы, если бы и пространство было эвклидовым. Трехмерным. Но один умный человек — по фамилии Лобачевский, которого мы с тобой уже вспоминали — опроверг Эвклида и показал, что пространство криволинейно. Не трехмерно. Что через одну точку можно провести две прямые, параллельные данной прямой. Это означает, что линия, которую ты проведешь через эти точки, — Ангел тоже похлопал Володю по темени, — не может быть прямой. В кривом пространстве не существует эвклидовых прямых. Я понятно выражаюсь?

— Более чем!

— Эта линия может быть только кривой прямой. По Лобачевскому. Но упрётся ли прямая Лобачевского в солнце или нет – человекам не определить. Отсюда вывод: движение теней по земле впрямую не связано с движением солнца по небу.

— Случайное совпадение?

— Может быть, и так. —  Ангел присел на траву и скрестил ноги.

— А как же солнечные часы, по которым человеки определяют время суток?

— А что солнечные часы? Ты же читал Библию. Четвертую книгу Царств. И сказал Езекия: легко тени продвинуться вперед на десять ступеней; нет, пусть воротится тень назад на десять ступеней. И воззвал Исаия пророк к Господу, и возвратил тень назад на ступенях, где она спускалась…* Человек смог повлиять на движение солнечной тени!

Володя долго молчал, устраивая информацию в своём уме. Ангел деликатно не мешал, но, наконец, встал и заявил:

— Теперь я тебе вопрос задам. Люди летают в космос?

—  Да.

— Ты по каким признакам судишь, что летают?

— По телевизионным новостям. По высказываниям космонавтов. По космическим картинам Леонова**. По репортажам с орбиты.

— Мосфильмовски-голливудские трюки. На экране телевизора — так, чтобы зрители поверили — можно нарисовать любую правдоподобную чушь. И шарик Земли в иллюминаторе, и людей, плавающих в невесомости… Это кино! А про прыжки астронавтов по Луне — это вообще цирк. Но кому-то надо, чтобы большинство человеков в это верили. Вот вам без конца и показывают «новости с орбиты». — Ангел устроился на скамье рядом с Володей. — Чтобы отвести людей от веры в Бога, «ученые» придумали бесконечный космос. Люди верят «ученым» и считают, что планеты — это материальные тела, что к ним можно летать, на них можно высаживаться…

— Нельзя?

— Нет!

— Как же тогда устроена Вселенная?

— Очень просто. В центре Бог.

В руке Ангела появилась глиняная табличка, на ней он поставил точку. — Вокруг него облако, которое делает его невидимым даже для нас. — Он обвел точку кругом. — Вокруг облака — пространство, в котором живем мы.

Первый круг оказался заключенным в круг второй.

— Второй круг – это «твердь небесная» — граница между видимым и невидимым. А вот земля, на которой живете вы. — На табличке появился третий круг, включивший в себя предыдущие. — Земля действительно имеет форму шара, но ходите вы не по внешней, выпуклой его поверхности, в чем вас пытаются убедить «ученые», а по внутренней, вогнутой. По тверди небесной движутся светила и звезды…

— И Вселенная не бесконечна!

— И во времени, и в пространстве – не бесконечна. Абсолютно верно.

— И полеты в космос при таком строении Вселенной, — Володя постучал пальцем по рисунку, —  невозможны в принципе?

— Почему, в принципе — возможны. Но в другой космос… Не кинематографический. В настоящий…

— Я где-то читал о том, что случается с космонавтами во время полёта. Некоторые слышат голоса, плачи… Некоторые ощущают себя динозаврами, рычат, лают… Но говорить об этом они не любят, боятся, что их сочтут сумасшедшими…

— Человеческое сознание не защищено от постороннего воздействия…

— Ты говоришь о внушении, гипнозе?

— Да, и не только человеческом. Внушать способны бесы, демоны и прочие темные силы… Внушать, искушать, заполнять ум человека всякими бредовыми идеями… галлюцинациями… видениями…  Иногда очень яркими, захватывающими всё воображение.

— Я знаю.

— Ладно. — Ангел встал. — Пора мне. Понадоблюсь — позовешь… Как сегодня позвал.

______________________________________________________________________________

*4-я кн. Царств 20.9-11

** Алексей Леонов (род. в 1934 г.) — космонавт, первый человек, вышедший в открытый космос. Дважды Герой Советского Союза. Лауреат Государственной премии СССР. Художник

 

Восьмой день.

Володя увидел Ангела во сне, под утро. С мечом…

Небесный воин противлялся злу насилием – бился с нечистью. Защищал небо.

Рубил головы демонам и бесам. Молнией сёк черные воздухи и также — молнеобразно — рассекал тела темных сил. Сотнями, целыми армиями. Демоны выползали из-под земли, выстраивались в шеренги и наступали. Стремились заполнить собой все пространство света, затмить его.

Взмахи меча были быстры и своевременны, удары точны. Меч врезался в толщи бесовских колонн и рассеивал их. В буквальном смысле расчленял, распылял злые энергии. Лишал их концентрации и силы. Обезоруживал.

Битва продолжалась долго.

Володе казалось, что Ангел уже давно должен устать, что ему на подмогу должны прилететь другие Ангелы. Вооруженные мечами.

Однако, этого не происходило.

Ангела не покидал пространства боя, не выглядел уставшим. Работал красиво, заставляя Володю восхищаться своими действиями. Меч сверкал солнечным светом, казался невесомым, нематериальным…

Наконец, наступил момент, когда меч замер — все нападавшие были уничтожены.

Володя вздохнул с облегчением, но передышка была недолгой… Из-под земли — из-под заходящего на западе солнца — на небо выбирался трехглавый дракон. Как Змей Горыныч из русских сказок. Он дышал огнём и сквернословил, расталкивал своими когтистыми лапами облака и сотрясал небо, как шатёр. Его поддерживали и подталкивали вперед новые, многочисленные бесы и демоны.

Ангел спустился к Володе и вручил меч ему.

— Я? Мне? — Владимир в недоумении попятился. — Я не могу, не умею. Никогда не держал меча в руках!

— Это несложно. Двумя руками за длинную рукоять. Вот так, — Ангел показал, как. — Это твой дракон! — Небесный воин отлетел в сторону и исчез…

А Володина нога вдруг нащупала в воздухе ступеньку невидимой лестницы. За ней вторую, третью… Он собрался с духом, взбежал на небо и замер в ожидании.

Сосны сверху — когда почти не видно стволов — кажутся кустами. Володя улыбнулся.

Дракон был уже близко — на подлёте.

Володя поднял меч — который стал вдруг длинным, как молния — и в ту же секунду обрушил его на первую голову дракона. Голова покатилась за облака. Еще два удара — и остальные головы были срублены.

Володя — в азарте — продолжал орудовать мечом. Рубил тело дракона, отсекал шею, крылья, лапы. В конце боя отрубил хвост с ядовитым жалом и присел на облако. Осмотрел небо. Драконовы помощники неслись прочь, трясясь за свои шкуры.

Владимир вернул меч подлетевшему Ангелу, смахнул со лба капли пота…

И проснулся.