Морскую горечь пью, соединя
Ладони, я зачерпываю горстью
Неразведенной истины упорство
В сиянье ускользающего дня.
Жизнь появилась и спешит назад,
Мы это знали, но не говорили.
Седые города укрыты илом,
Молчат о том, как волны ворошат
Их ценности, сады, скрижали, кости…
Обняв доску, над синей пустотой,
Скитаюсь я, как человечий остров,
Открытый неуживчивой душой.
Да, сотни лет над нами меркнут звезды,
И небеса сменяются водой.
Лишь истины голодной беспокойство
Мы оставляем вечно за собой.