Под техногенный шум чужого полиса,
по жарким плитам летней улицы,
от пекла защищаясь шерстью волоса
гусеница ползёт, сутулится.
То брёвнышком покатится с булыжника,
то буквой «л» в экстазе выгнется,
в одеждах шерстяных под «шарамыжника»
закамуфлировав эон высокой личности.
Ползёт живая точка мироздания
под неба необъятным куполом,
как функция природного задания
преобразиться вскоре в куколку.
Петляя и вращаясь лабиринтами,
цепочки генов закольцованных,
таинственно, с аккордами и ритмами,
вьют в паутине нечто новое.
Все карты перепутав недоверчивым,
сидящим в старых рваных тапочках,
рождается, как чудо, поздним вечером,
счастливой однодневкой бабочка.