Ты рассвета ресницей касаешься,
и морщинкой ему улыбаешься,
Закусив молча губы, каешься,
что потерю свою любишь всё ещё.
Уложив «вкусняшки» на противень,
ты печёшься о счастье вроде бы.
Но ушли в никуда мечтатели,
всё сгорело к такой-то матери.
Всё разорвано километрами,
все поля засеяны жертвами.
Наивная, юная, гордая
разрываешь объятья чёртовы.
Отвергая соблазны матерно
всё же любишь его сослагательно.
И укутав разлуку рассветами,
заговорами и приметами,
по-язычески вспыхнешь заревом,
на холсты набросаешь марево,
а на плечи – тоску рязанскую,
а на грудь – икону казанскую.
И покорно, босая, в рубище
ты на поиски его стойбища
на рассвете, полями сжатыми,
побежишь за любви закатами.