Вот король. Несметные богатства.
Лошади. Собаки. Сказочный дворец.
Свита из вельмож, пажей, министров.
Титул, умирая, завещал ему отец.
Золотом покрытые кареты,
И бриллианты в сбруе у коня,
Нет числа роскошным туалетам,
Маскарады сплошь, день ото дня.
Скачки, соколиная охота,
Рыцарский турнир и бой быков,
И не спит придворный живописец –
Короля портрет почти готов.
Там монарх торжественно гарцует
На арабском черном скакуне,
И врага он пикою пронзает,
И доспехи блещут, как в огне.
Есть немало во дворце портретов
Где младой король изображен,
В мантии, с собакой, на охоте,
В праведной молитве, всюду он.
Есть еще творец стихов придворный.
Он за одой оду выдает –
Короля, монарха прославляет,
И талант его не устает.
Музыканты, маги, звездочеты
Все трубят о славе короля.
Лесть, подобострастие в почете,
«Солнцем» восхищается «земля».
И плетутся при дворе интриги,
Фаворитки, сплетни, клевета и желчь,
А в библиотеке запылились книги,
Некому читать их, можно взять – и сжечь.
В праздниках, в веселье пролетают дни,
Рыцарей парады, псовые бои.
Самодержец правит пышным стадом тем,
И не избегает щекотливых тем.
Лекари лечили много, и не раз –
Был король охотник до ночных проказ.
Да! Сказать забыли! Был женат король!
Но была ничтожна королевы роль.
Слабое здоровье, бледность и мигрень –
Тихая, как призрак, легкая, как тень.
Не могла наследников королю родить,
Лекари бессильны – «воле Божьей быть…».
И король подальше отослал жену
В тихий, горный замок, бросил там одну.
Сам же окунулся в океан страстей,
В ласки фавориток, в плен хмельных затей.
Так проходит время, веселиться двор
И никто не скажет королю в укор,
Что казна пустеет, недоволен люд
Крупными поборами королевских слуг,
Что враги не дремлют, и грозят войной
Северные варвары из страны лесной.
Но бурлит веселье, реками вино,
«Завтра – будь, что будет! Нынче – все равно!».
При дворе жил старец, древний сенешаль,
Он с высокой башни всматривался в даль,
Больше по привычке, слабые глаза.
Знал, что надвигается страшная гроза.
Был старик советником короля-отца
Рядом, в каждой битве и внутри дворца.
Был король-отец прославлен доблестью своей
Силой, благородством, мудростью идей.
Был еще нестарым, сорок пятый год,
Уважал безмерно короля народ.
Колосились нивы, множились стада,
Многие ремесла поднялись тогда,
Рыцарство – в фаворе, и построен флот –
Мало кто из недругов воевать пойдет.
Было у монарха двое сыновей.
Старший отличался храбростью своей,
Весь в отца, и в битвах был неудержим
И скакун арабский танцевал под ним,
И мечом, и пикой драться был готов,
Мог из лука белку снять за сто шагов.
И сверкали латы, и звенела сталь
Был его наставником мудрый сенешаль
В прошлом – тоже воин, ранен, и не раз,
И не раз монарха он от смерти спас.
Был он покалечен варварской стрелой
Воинскую доблесть он являл собой.
Затихали битвы, враг повержен был,
Сенешаль то славное время не забыл.
Мирные науки принцу он читал,
Принц, до знаний жадный, старику внимал.
Иногда на пару, налегке, верхом,
По полям, по лесу мчались с ветерком.
И селяне видели не вельмож – друзей,
Часто заезжали напоить коней,
С ними говорили о житье-бытье
И с простолюдинами были на ровне.
Принц смотрел и слушал, спрашивал, вникал,
Чаяния, заботы он людские знал.
Сидя у камина вечером, с отцом
Осушали кубки с молодым вином.
Говорили много, спорили не раз,
Был король доволен: «Зорок принца глаз,
В воинстве – умение, твердая рука,
И к наукам рвение, голова светла!
Вот кому спокойно я оставлю трон,
И прославлен будет племенами он!».
Да!.. О младшем принце нужно рассказать!
Умерла при родах королева-мать,
Был сперва тщедушным, но потом окреп,
И за ним ходили лекари, след в след.
Под опекой нянек вырос младший брат,
Был он избалован, груб, но трусоват.
И свои капризы криком доносил,
Нянь и воспитателей бил, что было сил.
Скрытен и злопамятен, и жесток подчас,
Он хлыстом собаку забивал не раз,
Лошадей боялся, к ним не подходил.
Только с главным ловчим дружбу он водил.
Тот подал науку, как силком брать птиц,
Как из арбалета зайцев бить, лисиц.
Лучшим другом принцу стал тот арбалет
И в стрельбы искусстве равных ему нет.
А вот лук и стрелы, пика, щит и меч,
Не под силу были для тщедушных плеч.
Арбалет повсюду носит при себе
Под плащом, на кожаном, вышитом ремне.
И робеют слуги, и отводят взгляд.
Ловчий, зная это, сам уже не рад.
Принц уж больно вспыльчив, больно уж горяч,
Зайцев, птиц и белок безжалостный палач.
К королю торопится ловчий на поклон,
С ним спешит тревогой поделиться он.
Был король серьезен. Чтоб беды не ждать,
Он заставил принца арбалет отдать.
И была объявлена воля короля,
«Прикасаться принцу к оружию нельзя!».
Принц, услышав это, в бешенство пришел,
«Мне ведь восемнадцатый год уже пошел!
Это оскорбление, для меня позор!
Будет потешаться надо мною двор!»
И король поддался и смягчил запрет,
И позволил принцу небольшой стилет.
Только оружейнику тайно приказал
Затупить оружие, и чтоб принц не знал.
Все же принц дознался, увидал подвох,
«Отплачу сполна им, проучу пройдох!».
И обиду жгучую в сердце затаил
Отомстить поклялся и разгневан был.
Чтоб тоску рассеять, был устроен пир,
И король всех рыцарей вызвал на турнир.
И сверкали латы, и звенела сталь
Был распорядителем мудрый сенешаль.
Честных поединков кончена чреда,
Благородных рыцарей шумная игра.
На турнире храбро бился старший брат
Славы он добился, и родитель рад.
И отцовской гордостью светятся глаза,
Ненароком прокатилась радости слеза.
Младший это видит, стоя в стороне,
Брата ненавидит: «Почему не мне
Вся любовь отцовская преподнесена?
И за что мне мука эта Господом дана?! .
Быть лишь брата тенью, и всегда вторым,
Быть двора посмешищем, жалким и дурным?».
И все громче слышит злого сердца зов,
В короле и старшем брате видит он врагов.
Пусть повествования хитро вьется нить,
Вот король решился вскоре старшего женить.
Брак еще с рождения принца четко предрешен,
Такова судьба монархов, и таков закон.
Быть его супругой до скончания дней
В радости и в горести, матерью детей,
Суждено принцессе юной из страны иной –
Короля-соседа дочь, ангел неземной.
Через пару месяцев был назначен срок,
А для принца младшего – вновь тяжелый рок –
«Вот умрет король-отец, править будет брат,
И родит наследника, то-то будет рад!
Я же вновь останусь в стороне, в тени,
В муке безысходности потекут все дни,
Будет вновь король прославлен, «Бог», не человек!
Я же в одиночестве свой закончу век.
Только у врагов моих не выйдет ничего!!!»
И коварный замысел зрел в душе его.
И однажды к ловчему младший принц идет,
И тайком у ловчего арбалет крадет.
Ловчий был рассеян, и преклонных лет,
Потому не сразу вспомнил, где же арбалет,
И в покои брата младший принц спешит,
Чтоб в альков укрыться, из засады бить.
Старший – на охоте, вместе с королем,
«Вечером вернутся. Ладно, подождем».
Опустилось солнце, наступает мгла.
И во двор влетает всадников толпа.
И азартны лица, и богат трофей,
К ужину одеться принц идет скорей.
Сумрачно в покоях, в окна – лунный свет.
Из-за темной шторы поднялся арбалет…
И спокойно ужинать младший принц идет,
Кубок наполняет, и, ликуя, пьет.
«Вот оно! Свершилось! Я им отомстил!
Ни одной обиды я им не простил!»
И повторно кубок наполняет он,
Оленину режет золотым ножом.
А король тем временем голод утолив,
Ощущает радостно свежих сил прилив,
Шутит с младшим сыном, вместе пью вино,
«Позовите старшего, долго нет его!»
Побежали слуги выполнить приказ…
Здесь прервем, пожалуй, грустный наш рассказ.
Мы опустим траур, и монарха боль,
Ровно через месяц умер сам король.
Страшный грех – братоубийство, Каина печать,
Можно громко осудить, можно промолчать.
Так ведется у монархов испокон веков,
Чтобы сесть на трон, убить брата брат готов.
Нет числа убитым принцам, Генрихам, Луи
И украдкой пятна крови прячут короли.
Чтобы в роскоши купаться, есть и пить – все в сласть,
Чтобы властью упиваться, с трона не упасть,
Есть проверенное средство с самых первых дней,
«Коль не хочешь быть убитым – ближнего убей!».
Вот с событий тех печальных минул год, второй,
Младший сын теперь на троне, правит он страной.
Взял невесту брата в жены, соблюдя закон.
И под нового владыку двор теперь пленен.
Те, кто раньше насмехались, шутят с палачом,
Все король обиды вспомнил, и воздал мечом.
В страхе держит он придворных, словно волк овец,
И карает неугодных, всех их ждет конец.
А придворные, желая жизни сохранить,
В совершенстве научились доносить и льстить.
Благородство позабыто, храбрость не в чести,
Все мечтают благосклонность сира обрести.
Лишь один не испугался – сенешаль, старик.
Королю он правду молвит, тот – сорвался в крик!
«Это брату был ты другом, и отцу слугой,
Надо мной вы потешались за моей спиной!
Никогда я от отца слов любви не знал,
Никогда со старшим братом в игры не играл!
Что я видел: унижения, и насмешек зло!
Но теперь другое время, сенешаль, пришло!
Лишь за прежние заслуги жизнь тебе дарю,
И последнее, старик, слово говорю:
Я теперь король, правитель! Я теперь закон!
Ты же в башню старую будешь заточен!».
Приказал король готовить пышный маскарад,
И изысканно украсить и дворец, и сад.
Праздник этот повторялся много-много раз,
Мы, описывая это, начали рассказ.
Вновь повествования хитро вьется нить,
«На вершине мира! Жить теперь и жить!»
Но все меньше радости у короля в глазах,
Глубоко в душе его зародился страх.
Знает он, что ненавидят все его вокруг,
Льстят, до ужаса боятся, и тайком клянут.
Как-то ночью он проснулся, весь в поту, больной,
Два печальных призрака видит пред собой.
Первый – это призрак брата. Рана, кровь, стрела,
А второй – отец печальный, голова седа.
И стоят, не шелохнувшись, а в глазах укор…
«Что вам надо?! Уходите! Прочь!» и на ковер
Он с кровати падает, вскакивает вновь,
Призраки исчезли. А на пальцах КРОВЬ!
Кровь повсюду, на кровати, лужа на ковре,
Мрак и тишина в покоях, тихо на дворе,
Короля смертельный ужас тотчас обуял,
Хриплым, скорбным криком он людей позвал.
Он глазам своим не верит, поглядев вокруг,
Всюду кровь!!! Вбегает стража, два десятка слуг,
Короля они находят, лекаря зовут,
«Всюду кровь!» -кричит король, «Эти двое тут!
Брат с отцом ко мне явились, видно, отомстить!».
Лекарь снадобье смешал, королю дал пить.
Все покои обыскали, каждый уголок,
Никого. Король в смятении, чует он свой рок.
Лишь под утро он забылся беспокойным сном,
Вышли слуги, вышла стража, лекарь был при нем.
И никто из них не видел крови, ни пятна!
«Знать, рассудком голова короля скудна!».
После этой ночи страшной стал иным король,
Душу сковывает страх, и на сердце боль.
Знает он, вернуться скоро старший брат с отцом,
«Прикажу в покоях стражу, слуг. А что потом?»
По дворцу, как призрак бродит, в думы погружен,
Никого вокруг не слышит, словно отрешен.
Из дворца он в сад выходит, под ноги глядит,
И к подножью старой башни путь его лежит.
«К сенешалю! Да! Конечно! Вот кого спросить!
Что мне делать? Как мне эту муку выносить?
Старый пес, конечно, зол – в башне, под замком,
Я его туда упрятал, смел и дерзок он».
Страже знак, открыта дверь, холод, сырость, тьма.
Из-под ног метнулись крысы, капает вода,
По ступеням каменным он наверх взошел,
На площадке, у бойниц старца он нашел.
Тот стоял, держась за стену, и который раз,
Устремлял в туманны дали взор незрячих глаз.
Он шаги узнал. Собрав все остатки сил,
Тихим твердым голосом гостю возвестил:
«Короля шаги я слышу? Нет, не короля!
Поступь подлого убийцы! Хочешь и меня
Поразить из арбалета, в спину, как тогда
Ты убил родного брата?! Дьявола слуга!».
«Убивать тебя? Не стоит! Скоро сам помрешь!
За отцом моим и братом следом ты пойдешь.
Что ты ешь? Вода и хлеб! На соломе спишь!
Ты ослеп и одряхлел, а еще дерзишь!
Ну, да ладно! Не об этом будем толковать,
Я хочу спросить совета, как мне поступать.
Коль поможешь – будешь славно век свой доживать,
Пить вино и сытно есть, на перине спать!
Я пожалую тебе замок с садом, слуг,
Только помоги, старик, и избавь от мук!».
И поведал сенешалю горести свои,
И закончил свой рассказ тихим: «Помоги…».
Короля внимательно выслушал старик,
Долго думал и молчал, головой поник.
«Хоть тебя я презираю, все же дам совет,
Ведь грехи твои ужасны, искупления нет!
Но для Бога все равны – и король и шут,
За грехи свои ответит Богу каждый плут!
Что страдание? Наказание по делам твоим!
Ты, убийца и палач, Богом не храним!
Лишь признание в совершенном облегчИт твой страх!
И молитва покаяния в сердце, на устах.
И пока дышать ты в силах, то до дней конца
О прощении моли брата и отца!».
Так сказал и отвернулся, и вгляделся в даль
Словно видеть мог слепой, дряхлый сенешаль.
А король ушам не верит: «Ты в своем уме?!
Ты покаяться, признаться предлагаешь мне?!
И покрыть позором имя, ИМЯ КОРОЛЯ!!!
Никогда! Запомни это! Ты, букашка, тля!
Коль не хочешь мне помочь, и беспечно жить,
Оставайся, умирай! Так тому и быть!».
Грубо старца оттолкнул и тотчас ушел,
А старик на каменный опустился пол.
Вспомнил он былое время, и каким он был,
Утром хлеб принес охранник – сенешаль остыл…
Все мрачнее и угрюмей бродит властелин,
Он почти не спит ночами, днем всегда один.
Гонит прочь вельмож, министров, лекарей, пажей,
Одиночество – удел многих королей.
Он уже измену видит в каждом, и во всем,
Под плащом кольчугу носит, арбалет при нем,
Дабы яда избежать в блюдах и в вине,
Он придворных заставляет есть с ним наравне.
За малейшие проступки и крамолы тень,
Он карает самолично, казни каждый день.
Но не может страх свой жуткий кровью смыть чужой,
Он безумен стал, хохочет, плачет над собой.
«Только смерть мне избавление, лишь она одна
Есть конец моим мучениям…». На исходе дня
Из покоев изгоняет стражу, слуг, собак,
Запер двери. Сердцем чует – наступает мрак.
И сидит перед камином, на огонь глядит,
Пьет вино, а на коленях арбалет лежит.
Полночь. Тьма. Уснул дворец, в залах тишина.
В небе, в темных облаках, прячется луна,
Только стража начеку, строгий дан приказ
Короля покой хранить, не смыкая глаз.
А король, тем временем, в кресле задремал,
Кубок золотой с вином он в руке держал.
Но во сне разжались пальцы, звякнул кубок в пол,
И король глаза открыл, и в себя пришел.
Видит, в зале полумрак, прогорел камин,
И в покоях королевских он сейчас один.
С кресла он встает с трудом, арбалет держа,
Повернулся и застыл, в ужасе дрожа…
Старший брат, отец седой перед ним стоят,
С ними дряхлый сенешаль. Смотрят и молчат.
Но запекшиеся губы разомкнул монарх,
Арбалет в руках он сжал, душит его страх.
«А!!! Пришли! Меня казнить? Или напугать?
Покаяние мое вырвать? К совести призвать?
Убирайтесь! Прочь отсюда! Вы, три мертвеца!»
Со стола схватил кувшин и метнул в отца.
Но отец не шелохнулся, взор лишь опустил.
Старший брат с протяжным воем вдруг заговорил:
«За тобооой пришли, убийца… С нааами ты пойдешь,
И судииить тебя мы будем… Нааассс не проведееешь…».
И все трое тянут руки, к королю идут,
И все трое завывают… Тут из страха пут
Наш король рванулся дико, в угол отбежал,
Арбалет к груди приставил и на спуск нажал…
И пронзила злое сердце острая стрела,
Пал король, и быстро крови лужа натекла…
Стражники услышали, как король кричал,
Дверь они ломают и вбегают в зал.
Поздно. Мертв король, повержен в сердце он стрелой,
На лице – отчаяние, и совсем седой.
И его с трудом узнали, и сковал всех страх,
И застыли слезы в короля глазах.
Рвется нить, рассказ окончен, замолчал певец.
Тяжко зрители вздохнули – грустный был конец.
Не в деньгах, выходит, счастье, не в богатстве, нет,
Верность, дружбу не заменит звон златых монет.
И насытившись по горло благами земли
По ночам, украдкой, тайно плачут короли.
«Полно, братцы, грусть стряхните! Нам ли горевать!
Эй, вина сюда несите! Будем пить, гулять!».
Автор публикации
