Скрепка

После развода моих родителей и смерти старшей сестры моя мама, с трудом перетерпев туманные недолгие похороны Лоры, сразу же запланировала переезд в новый дом, утопая в надеждах на новую жизнь и думая о том, что так ей станет легче. Эту уставшую сломленную женщину переполняли невероятная решительность и уверенность, поскольку душа ее безумно горела подобной идеей.

Честно признаться, я была рада видеть такой свою маму. Спустя несколько чёрных пустых недель, наполненных тягучей болью и разочарованием, она вновь находит в себе силы двигаться дальше и продолжать жить. Её красные заплаканные глаза заблестели ожиданием счастья, впалые бледные щёки покрылись прежним румянцем, и теперь каждое утро, как раньше, она нежно целовала меня в лоб и робко тепло улыбалась. Однако я знала, что ее хрупкое сердце до сих пор разбито, ведь временами мама все ещё задыхалась от горячих слез ночами и пыталась сжечь все воспоминания о семье, но она боролась, боролась, что есть мочи.

Сегодня был последний серый день в нашей с мамой жизни, посколько уже этим радостным вечером нас будет встречать приветливый маленький домик, который значит на самом деле намного больше, чем просто жилище, где мы сможем расположить наши вещи и погрузиться в привычный быт.

Наш прошлый дом был пронизан жгучим запахом табака и соли, каждый его уголок перенасыщен грустью и горечью, царствовала прожирающая тишина, а над нами нависла громадная тень одиночества и отчуждения.

После того, как нас оставил отец, мама начала проводить свои ночи либо в блёклой гостиной, либо на тёмной кухне, полностью погружаясь в работу, лишь бы избавиться от болезненных воспоминаний с папой. А спустя лишь пару дней, нас покинула Лора, после чего на утро следующего дня мама на замок закрыла ее комнату и срывающимся голосом молила меня не заходить туда.

В те моменты полного отчаяния я была готова на все, только бы снова несмелая улыбка мамы проскользнула на уголках ее пухлых розовых губ. Так что мне приходилось перебарывать всякое желание ворваться в просторную комнату Лоры, где всегда раздавался приятный аромат ее малиновых духов и горького шоколада с дольками апельсина, где не было границ свободе и зелёному цвету, и где ещё долго проносилось протяжное эхо звонкого серебристого смеха Лоры.

Но свет когда то угасает, и все былое волшебство превращается в фальшивую серую пыль. Так для меня после ухода Лоры ее чудесная комната стала самым страшным горьким местом и постоянным ночным кошмаром.

В тот день, что навсегда оставил глубокую едкую рану на моем сердце, раннее весеннее солнце переливалось мягкими фиолетовыми тонами и нежным оранжевым цветом, пронизывая розовыми лучами хрустальную росу на ярко зелёной траве, лёгкий тёплый ветер игриво шелестел влажной листвой молодых деревьев, а сидящие на тонких веточках птицы что то насвистывали бархатным голосом, иногда тихо взмахивая небольшими крыльями.

В тот же день, поздним вечером, по традиции, мы должны были бы с Лорой встретиться на чердаке, сидеть под старым уютным пледом и встречать первый майский рассвет, как обычно лениво потягиваться и зевать, поскольку бы не спали всю ночь, наблюдая за бушующими дикими звёздами, что с каждой секундой все больше сверкали, но, увы, зарю наступающего дня мне уже пришлось встречать в одиночку, правда тогда заря мне уже не казалась столь красивой и привлекательной, а грубой и печальной.

Второй месяц весны забрал не только все силы, но и самое дорогое, что у меня было, окутав меня холодом и безысходностью.

Утро, 31 апреля, несмотря на чудесную погоду, с первых минут охватило весь дом в атмосферу отчуждения и неловкости, как будто погружая здание в серый плотный дым.

Было около 10 утра, как я проснулась от громкого знакомого скрипа, присущего лишь одной двери в нашем доме – двери, ведущую в комнату Лоры. С этой секунды душа моя рвалась от странных подозрений и предположений, так как в каникулы Лора ложилась спать не раньше 7 утра и вставала ближе к часу или двум дня, проводя свободное время либо за рисованием всю ночь напролёт, при этом выпивая примерно 4 кружки слишком сладкого какао, либо за просмотром винтажных фильмов, выпивая все те 4 же кружки, на дне которых осел не растворённый сахар.

Быстро нацепив вязаный огромный свитер персикового цвета, старые папины шорты, я глухо хлопнула дверью об стену и выбежала в небольшой хол, соединявший наши с сестрой комнаты. Резко вылетев за порог своей двери, я тут же столкнулась неловким взглядом с Лорой, и весь мир, казалось, замер: стих каждый звук в доме и на улице, воздух был забит запахом затхлости и пыли, лучи уже желтого солнца становились реже и тусклее, чуть задевая тесные углы коридора, а через щели приоткрытых окон больше не сочились короткие порывы легкого ветра.

-Доброе утро, – воздушно прошептала Лора, пытаясь выдавить прежнюю искрящуюся улыбку, но дрожащие уголки искусанных губ не позволяли этого сделать, – пойдёшь со мной пить чай?

-Да, давай, – я немного замешкалась, – постой,Лора, ты выглядишь такой уставшей.

-Это ничего, – сестра сильно сжала мою тёплую ладонь, – спускайся, – она вновь постаралась улыбнуться.

Пока Лора мягко перебила ступени, я смогла рассмотреть все изменения в ее привлекательной красоте, которая приобрела серые оттенки и потеряла гармоничность. Ранее грациозные плавные движения Лоры стали более резкими и отрывистыми, каштаново-медовые локоны побледнели, а густота ее волос была спрятана в нелепом запутанном пучке. Бархатная чувствительная кожа шелушилась из-за постоянных нервов, а светло карие глаза закаменели. Ее худая талия изо дня в день становилось все тоньше, обтягивая выпирающие рёбра, а хрупкие запястья были скрыты под рукавами жарких толстовок.

Казалось, лишь дотронуться до неё – и эта маленькая слабая девушка сломается, но все дело было в том, что она уже была сломана.

-Ты же без сахара? – Лора осторожно открыла небольшой шкафчик и достала два пакетика зелёного чая.

-Ещё помнишь? – посмеявшись, съязвила я, – фруктовый?

-Именно, – сестра аккуратно наливала горячую воду, – наш любимый,если помнишь, – Лора окинула меня мимолётным ехидным взглядом и громко засмеялась, щурясь от собственной искренности забытых эмоций.

Она взяла наши милые кружки с кроликами, из которых мы пьём исключительно чай уже на протяжении пяти лет, схватила в зубы апельсиновое печенье и плюхнулась рядом со мной на диване, пролив капли горячего ароматного напитка.

-Как спалось? – Лора легла на мое плечо, сплетая в замок наши пальцы.

-Хорошо, даже не просыпалась, – я сделала небольшой глоток чая и тут же тихо зашипела.

-Обожглась? – голос сестры заиграл нотками почти незаметного волнения.

-Не сильно, все хорошо, – я хило улыбнулась и захрустела печеньем, – а тебе как спалось?

-Это не особо важно, знаешь, – сестра отвела взгляд и отстранилась от меня.

-Лора, – мои глаза наполнялись фарфоровыми слезами, – не стоит закрываться от меня. я..я..- громадный ком застрял у меня в горле, – я переживаю за тебя и вижу, что с тобой происходит, позволь помочь, – я прознающе смотрела в кукольные влажные глаза Лоры – пожалуйста.

-Ладно, – сестра снова пододвинулась ко мне и прижалась, как маленький котёнок, – если честно, Кристина, я не спала всю ночь, слушая очередную ссору родителей по поводу чертового идиотского суда, на котором я вовсе не хочу присутствовать.

– знаю, – я постаралась обнять Лору как можно крепче, – сегодня так тихо в доме, наконец то наступило это странное долгожданное молчание.

-Да, здорово, что этим утром нам не приходится слышать очередные крики, скандалы и истерики, что продолжались на протяжении этого ужасного месяца.

-Все же, где они сейчас? – мое любопытство не давало отпустить Лоре недавнюю боль.

-Папа, видимо не выдержав, уехал ночью к своей бабушке в город, а мама приняла решение пойти на работу спустя три часа после его ухода, ведь она всегда в труде топит свои переживания, – Лора долго смотрела в полоток и напряжённо хмурила брови, -Кристина, – прошептала она и схватилась за мой свитер, – я не хочу выбирать между ними, это так нечестно. Но я должна, ради.. – она на мгновенье притихла, – ради тебя, Кристина, наша семья разрушена, и только мы теперь есть друг у друга, но.. я.. я совсем не хочу думать о том с кем нам стоит остаться.

-Мне жаль, что тебе приходится это делать, – я всхлипнула и убрала кудрявую прядь Лоры ей за ухо, – прости, – я опустила тяжёлую помутнённую голову, – но мы справимся, Лора, обязательно справимся.

-Обещаю, – она нежно поцеловала меня в щеку и вытерла зависшие, словно не отпускающие слёзы на ее щеках, – предполагаю, сегодня прекрасный день для убийства, – сестра легонько толкнула меня в плечо и рассмеялась, – для убийства грусти и скукоты, конечно.

Я широко улыбнулась и наблюдала за Лорой: в эти секунды она мне казалось такой чувственной и открытой, совсем как раньше. Она выглядела спокойной, счастливой, а эмоции подлинными и не вычурными.

Допив чай, мы не спешили выйти на улицу, поскольку загорелись идеей устроить домашний уютный день, каких уже давно у нас не было. Тем более это являлось отличной возможностью избавиться от гнилых мыслей и пустоты предыдущих будничных дней.

Лора предложила сварить какао и испечь вишнёвый пирог, оставив маленький кусочек для мамы, поставить на фон какой-нибудь не очень интересный фильм и разговаривать буквально обо всем.

От предвкушения столь тёплого дня на душе становилось легче, и внутри все наполнялось чем то, что очень похоже на волшебство.

-Пока приготовь все, что нам нужно, я сейчас вернусь, – Лора шутливо помахала мне рукой и побежала за чем- то наверх.

Спускавшись обратно, она плавно напевала медленную меланхоличную мелодию и казалась настолько беззаботной, словно весь кошмар уже давно закончился и наступили самые лучшие часы ее жизни. Увы, но для меня кошмар лишь начинался.

-Смотри, – она сдунула плотный слой пыли со старых альбомов и протянула их мне в руки.

-Нет, Лора, нет, – я пыталась вернуть альбомы сестре – там же мои детские фотографии.. Ужасно!

-Да ладно тебе, – она продолжала сопротивляться и уговаривать – ради меня, разочек.

-Так уж и быть, – я посмеялась и вместе с сестрой села на пол, облокотившись на широкий холодильник.

Спустя полчаса нескончаемого смеха и разных нелепых воспоминаний, мы все же приступили к готовке пирога и какао. Это занятие вызывало у нас не меньше веселья: мы пачкали друг друга тестом, а потом слизывали его с липких пальцев, случайно давили вишню, а сок ягод время от времени попадал нам в лицо.

-Идеальный пирог, маме понравится, – я посыпала наше кулинарное изделие пудрой.

-Разве что..- Лора повернула пирог на 360 градусов, – вот тут немного подгорел, – она прищурилась и громко захохотала, разливая ироничное хихиканье по всей кухне.

Я состроила злую гримасу и ударила Лору подушкой, что тут же вылилось в очередную забаву – бой подушками: везде разлетались перья, мы падали, визжали и фыркали друг на друга, передразнивая ядовитыми фразами и колким тоном.

-Ну что, – Лора поднималась с пола и пыталась отдышаться, – какао?

-Безусловно, – я достала молоко и передала его сестре.

Ожидая пока закипит вода, мы снова потеснились на шелковом бордовом диване: сестра обняла меня, прижавшись холодными губами к моему лбу.

-Я люблю тебя, Кристина, – она заботливо гладила меня по голове, – очень сильно.

-Я тебя тоже, – я уткнулась головой в грудь Лоры.

-Я тут недавно нашла одну вещицу, – сестра закопошились в своих карманах, что то нервно ища, – держи, – она что то осторожно положила мне в ладонь.

-Неужели? – я изо всех сил обняла сестру, – это же наша скрепка, я боялась, что мы ее навсегда потеряли.

-Как видишь, нашлась, – сестра немного трясла меня за плечи, – не забывай, Кристина, ото всех дверей, – Лора расплылась в лёгкой, немного печальной улыбке.

-Ото всех, – прошептала я, приложив погнутую заржавевшую скрепку к сильно бьющемуся сердцу.

Но как только мы приступили к поеданию пирога и кружкам, наполненными приторным какао, Лора услышала звук подъезжающей машины.

-Мама, – сестра тут же все отложила и куда то очень заторопилась, – слушай, извини, у меня нет сил, чтобы с ней говорить и просто видеть ее, так что я пойду к себе.

-Да, хорошо, без проблем, – я опешила и пыталась подобрать слова.

-Береги себя и наш ключик, что откроет тебе любую дверь, – Лора выдавила улыбку, смахнула появившиеся слёзы и мгновенно устремилась к себе в комнату.

Звон ключей, растянутое шарканье и все тот же замученный, дрожащий голос мамы.

-Привет, Кристина, – она рассеяно повесила черное пальто и, подойдя ко мне, ласково поцеловала меня, – ты не видела Лору? Мне нужно с ней поговорить насчёт суда.

-Она наверху, у себя. Правда, не думаю, что она сейчас в настроении.

-Сама не хочу ее беспокоить, знаю, что ей тяжело, но, увы, это очень срочно – мама лениво уныло поплелась на второй этаж.

Мамин крик, скользящий быстрый топот по ступеням вниз, испуганное красное лицо и мокрые глаза, заполняющиеся непониманием и бессмыслием.

-К..Крист..Кристина, – мама, задыхаясь,  держалась до последнего, чтобы на моих глазах не зареветь, – послушай, прошу, не входи в комнату Л..Лоры.

Как только дав указание, показывая себя сильной все эти секунды, мама выбежала на улицу, оставив меня наедине со смятениями и нагнетающей тишиной. Единственное, что я могла услышать – мамины громкие всхлипы за окном , и как она судорожно вызывает скорую.

Я осторожно подошла к лестнице и сквозь терзания совести и постоянные «прости» в голове делала шаг за шагом, все ближе приближаясь к комнате Лоры.

Ее дверь была немного приоткрыта, а в комнате горел лишь небольшой ночник, что я ей когда то подарила.

Глотать было практически невозможно из-за давящего волнения, что то сильно сдавливало грудь, а холод пронизывал каждый позвонок, проскальзывая по спине, сводило всё тело, а дышать с каждой секундой было все труднее.

Сильно зажмурив веки, я переуступила злополучный порог комнаты Лоры.

Я открыла глаза, и весь мой мир рухнул, в этот момент я умерла вместе со своей сестрой.

Я вовсе не могла пошевелиться, словно была парализована, даже попытки крика оборачивались прежней преследующей пустотой, будто меня лишили дара речи. Все что мне оставалось – смотреть.

Смотреть на бездыханное, белеющее тело и пытаться дотянуться до ещё тёплой руки, понимать, что самый дорогой человек в моей жизни больше никогда не проснётся, прекрасно осознавать, что больше мы никогда вместе ничего не сделаем, больше мы не посмеёмся на кухне за просмотром абсурдной комедии, не сможем подарить маме букет тюльпанов, чтобы порадовать ее, больше она не сварит для меня это чёртово какао, ведь вижу Лору я в последний раз.

Всё смешалось – разбитость, злость, обида и гадкое воспоминание об ее утреннем обещании.

Приближающийся шум сирены и понимание того, что у меня есть несколько крошечных минут. Через не отпускающее окоченение я ползла к Лоре, сжимала ее порезанные запястья, роняя непрерывные громоздкие слёзы и мутным взглядом пыталась осмотреть замерзающую сестру: распущенные сухие волосы, испачканные в крови, алые руки, ещё сжатые бледные губы, и большие миндальные глаза, что теперь навечно под навесом тяжелых темно-синих век. Оказывается, у моей боли очи янтарного цвета.

Любимый зелёный ковёр Лоры почти почернел от количества пролитой крови, что и тетради с ее рисунками, которые были разбросаны на полу, рядом лежащий нож переливался обычным металлическим блеском и густой пеленой красной жидкости.

Все о чем я смогла подумать на тот момент – надеюсь, она умирала счастливой.

Я лежала рядом с Лорой и обнимала ее, пока врачи и мама не оттащили меня в мою комнату, умоляя поспать. Но не в состоянии уснуть, я полезла на чердак встречать тот самый отчаянный мрачный рассвет первого майского дня.

Погрузившись в эти трагические воспоминания, что режут сожженную душу, я совсем не заметила, как до выезда оставалось буквально минут 10, поэтому я защелкнула широкую молнию рюкзака, забитого разными мелкими предметами и стала ожидать, когда позовёт меня мама, все ещё растворяясь в мыльных фантазиях и отголосках жутких мыслей.

-Кристина, – мама протяжно пропела мое имя, – мы скоро уже поедем, но я обещала тебе небольшой подарок, мы успеем, – она взяла меня за руки и начала постепенно уводить из комнаты, – закрой глаза и доверься меня.

-Знакомый путь, мама, – я скинула ее ладонь со своего лица и грустно улыбнулась, – позволишь побыть там одной?

-Безусловно, – мама погладила меня по горящим щекам и протянула ключ от комнаты Лоры.

-Спасибо, я люблю тебя.

Мама грузно вздохнула и еле ощутимо коснулась моей спины. Её изящный силуэт отдалялся, а после вовсе исчез за поворотом к лестнице.

Я сдержанно отворила дверь, чувствуя, как мурашки пробегают по всему содрогающемуся телу, душа ноет, а сердце замирает, старая рана вновь заболела.

В ее комнате все так же смешивались сладкие ароматы, зелёные стены были увешены различными плакатами, а в углах шуршали навсегда застрявшие здесь  тени горечи и безуспешных попыток жить.

К счастью, у меня было время, чтобы понять, что моя сестра планировала свою смерть на протяжении нескольких недель, подбирая лучшую дату, чтобы покончить с собой, но так же я знала, что Лора обязательно приберегла что то для меня, ведь не зря перед своим концом она вручила мне наш амулет, который мы хранили с самого детства.

Не теряя стремительно утекающих секунд, я направилась к ее небольшому шкафчику, где мы прятали все наши секреты, доставая из кожаного обветшалого кошелька ту самую скрепку, которую напоследок отдала мне сестра.

-Шкатулка! Конечно! – я непроизвольно улыбнулась и легонько стукнула себе по лбу, – как я раньше не догадалась.

Я достала стеклянный футляр со вставками сиреневого блестящего бархата, что открывался лишь с помощью нашей скрепки, в нём нашла два ровно сложенных кусочка бумаги. Сначала я решила развернуть маленький листочек, на котором было написано громадными буквами: «Ты справишься».

Потекли невольно раскалённые слёзы, что обжигали заледеневшие щеки, внутри меня вновь воцарились бури, а душа была окована тревогой и беспорядком, но эти простые слова и выстроенный строгий почерк Лоры дали мне навсегда нескончаемое количество сил и полной уверенности, что она рядом.

Второй лист оказался уже намного больше, нам нём были нарисованы маленькие изображения, на которых запечатлены наиболее яркие наши воспоминания: самая долгая игра в прятки в лесу с папой, забавные начинания в макияже, приготовление любимого торта мамы на ее день рождения, просмотр самого страшного ужастика, когда мы залезали под одеяло и громко кричали, покупка волнистого попугая, и как мы с ним старались полететь, чтение собственно сочинённых сказок на ночь друг другу и одна из встреч зари первым майским утром, когда я уснула у Лоры на руках под ее песню на гитаре.

-Кристина, пора ехать, – мама вернула меня из свободного мира, построенного с Лорой, обратно в реальность, – я жду тебя во дворе.

Быстро собравшись с мыслями, я повесила живые иллюстрации нашей с сестрой жизни на пустующую стену в ее комнате, хоть и знала, что больше мы не вернёмся в этот дом, но при этом я чувствовала, что отпускаю Лору, потому что растоптанная душа больше не скорбит и ныне дышит.

Напоследок я пробежалась взглядом по всей комнате Лоры, вытирая текущие слёзы и побежала вниз, оставив дверь открытой, ведь больше ее не нужно было запирать.

Спускаясь по лестнице я ощущала, что нас с мамой ждёт что то невероятное и наполненное, а скрепка стала для меня ключом к двери, ведущую в новую прекрасную жизнь.