Как у красных у ворот, у ворот
Собирается народ, ох народ.
Добры молодцы, добры молодцы,
Красны девицы, красны девицы.
Все с бумагами, да с печатями –
Знать, люди они государевы.
И кричат они громче громкого,
Раскраснелись все, раззадорились,
Как татарин, добычу учуявший,
Да на красные ворота показывают.
«Выходи, – говорят, – молодой купец,
Удалой купец по-хорошему,
А не то позовем опричников,
Ох покажут они буйну силушку.
Не боятся они, опричники,
Никого, окромя царя-батюшки,
Поломают они ворота красные,
Разорят твой терем купеческий,
Разобидят твою молодую жену,
Напугают твоих малых детушек.
Выходи, купец, по-хорошему!
Выходи со Христом, да со Господом!»
Отворялись ворота красные
Из дубового теса набранные,
Выходил из них молодой купец,
Молодой купец, удалой молодец.
Храбро встал он перед сворой лающей,
И была на нем рубаха белая,
Алым кушаком подпоясанная,
И был он в плечах сажень добрую,
И упер он в бока руки сильные,
Руки сильные, к труду способные.
И огладил он черну бороду,
Черну бороду окладистую.
Посмотрел он на них не по-доброму,
Не по-доброму на свору лающую,
Как орел посмотрел на стервятников,
Что гнилой падалью побираются.
И притихли они и потупились,
И глаза опустили бесстыжие.
Красны девицы да добры молодцы,
Все с бумагами да с печатями,
Знать, люди они государевы.
Говорил он им тихим голосом,
Тихим голосом, да тверже камушка.
«Вы почто здесь безобразничать удумали?
Почто честной народ смущаете?
Напугали супружницу мою молодую,
Разбудили моих малых детушек.
Раскричались тут, разгалделися,
Как поганое воронье над падалью!
Говорите, зачем пришли? Что надобно?
Или прочь с глаз моих, антихристы!»
Зашептались они, зашушукались,
Да друг друга вперед выталкивают.
И вышел от них храбрец-удалец,
Добрый молодец, косая сажень.
Говорит он громко, со строгостью,
Да только голос-то его подрагивает.
Не подходи он к удалому купцу
А поодаль встал, во стороночке.
«Ты почто, – говорит, – удалой купец
Самовольничать вздумал, охальничать?
Та почто уже целый год как
В казну царскую денег не платишь?
И ведешь разговоры крамольные
Ты с друзьями своими купцами,
Да с другими друзьями – промышленниками?
А они, на тебя, ирода, глядючи,
Тоже не платят в казну злата-серебра!
Ох, смотри, купец, удалой молодец!
Висеть на дыбе тебе и дружкам твоим!
И супружнице твоей и малым детушкам,
Коли вы, стервецы, не образумитесь,
И дале будете сеять смуту крамольную,
На бунт против царя-батюшки зовущую,
Против царя-батюшки да его бояр!
Ох придут к тебе опричники, мастера заплечные!
Ох запылает твой терем купеческий!
Увезут в Сибирь, в кандалах, твою молодую жену
Молодую жену да малых детушек!
И сгинут они там без вести!
А ты сложишь буйну голову на плахе,
На плахе, от крови не просыхающей!
И дружки твои, заговорщики,
Все пойдут по той же дороженьке!
Повинись, купец, удалой молодец!
И дружков своих призови с собой!
И идите вы к отцу нашему милостивому,
К царю-батюшке с челобитною!
В ноги светлые ему киньтесь,
Вы с мольбами, да с покаянием!
Но сперва с казной рассчитайтесь все!
Рассчитайтесь все златом-серебром!
А не то накличете на себя гнев Божий,
Гнев Божий, да гнев царя-батюшки!»
Вот такие речи молвил добрый молодец,
Добрый молодец из людей государевых.
Молча выслушал его удалой купец,
Еще больше, чем доселе, нахмурился.
И сказал он им тихим голосом,
Тихим голосом, да тверже камушка.
«Не поганому воронью учить ясна сокола!
Не грозитесь, люди государевы, не из пугливых мы!
Я дела свои купеческие с давних лет веду,
От отца-батюшки перенял дело торговое,
И спокон веков, как и все купцы русские,
Честностью и порядком прославляемся!
Как была у нас на Руси-матушке
Благодать да спокойствие мирное,
Так расчет с казной был златом-серебром,
Златом-серебром, без сучка, да без задоринки!
Почитали мы царя нашего батюшку,
И готовы были сложить за него свои буйны головы!
Да вот только туча нашла на красно солнышко!
Время смутное опустилось на Русь-матушку.
Самозванец теперь на царском троне обретается!
Подлогом и обманом овладел он скипетром и державою!
А супружницу свою, пред богом законную
Он упек в глухой, дальний монастырь на болотах!
А сожительствует, таперича, с иноверкою,
С иноверкою, бесстыдницею басурманскою!
А в дружках у него бояре подручные,
Как один они все казнокрады и развратники!
Не стесняются они людей русских, не прячутся!
На показ выставляют они свой блуд и деяния!
И на все их утехи и мерзости
Не хватает им уже злата-серебра!
Обложили они купцов да промышленников
Такими поборами да запретами,
Что и татарину проклятому не снилося!
И не боятся они гнева Божьего!
Что воздастся им по их деяниям!
И гореть им в гиене огненной до скончания времени!
Веселятся они, беспутничают, словно язычники дикие,
И не осталось у них ни стыда и ни совести,
Все от жадности их, да вседозволенности!
Но только мы, купцы да промышленники,
Люди русские, православные, в Святую веру крещеные,
Не хотим кормить эту братию,
Самозванца с его боярами подручными!
Не для того мы дела свои промышляем по всей Руси святой!
От Студеного моря до Хазарских степей,
От господина великого Новгорода и до Урала-камня батюшки,
От нашей Волги-матушки и до Сибирских глухих урочищ!
Не пристало нам, людям русским, потакать безобразию,
Безобразию, казнокрадству, да блуду антихристову!
Это вашему царю-самозванцу надо перед народом покаяться!
А бояр всех своих и сподвижников
В кандалах да в Сибирь, да на каторгу!
Самому же удалиться в дикую пустынь, в скит монашеский,
Да на хлебе и воде молиться до скончания дней своих о прощении!
А не то поднимется народ русский,
И пойдет бунт по Руси-матушке,
Словно лесной пал по стволам сухостойным!
И на плахе будут самозванец ваш со своими боярами,
Со своими воеводами да опричниками!
Да и вас, государевых людей, не пожалуют,
Государевых людей с бумагами, да с печатями!
Вот такой вам будет мой ответ купеческий.
А пугать меня более не надобно,
Потому, как боюсь я только отца нашего небесного,
Перед ним одним только и ответ держать буду.
И, коли суждено мне сложить на плахе буйну голову,
То так тому и быть, на все воля Божья!
Но не поступлюсь я святой верою и честью своей купеческой!»
Так ответил им всем удалой купец
Своре лающей, людям государевым.
Отвернулся он от них и пошел в свой дом купеческий,
Затворил он ворота красные, из дубового теса набранные,
Помолился он образам и ликам святым,
Обнял жену свою молодую, приласкал малых детушек.
То не воронье летит на добычу скорую,
То не стервятники спешат на падаль свежую.
То бегут к воеводе люди государевы с бумагами да с печатями,
Бегут добры молодцы, бегут красны девицы!
Бегут на купца, удалого молодца донос писать.
Все, как было доложить, да от себя добавить пакости,
Себя в лучшем виде показать, а купца – последним татем выставить!
И бегут они, спотыкаются, друг дружку за локти хватают,
Ножку ставят, да бранными словами ругаются!
Потому, как надобно наперед других на купца донести.
И тогда, глядишь, воевода звонкой монетой пожалует!
А купец-удалец, добрый молодец
Сел за стол, крытый белой скатертью,
Белой скатертью, молодою женой вышитой.
И подпер кулаком черную бороду окладистую,
И нахмурился он пуще прежнего, и глаза глядят не по-доброму.
Призадумался он, призаботился.
Снарядил он обоз невеликий той же ночкою,
И отправил жену свою молодую да малых детушек
В дальний скит монашеский, под защиту господа нашего.
И пошел он в амбар купеческий, в самый дальний угол нехоженый.
А стоял в том углу под рогожею сундук старый, железом окованный.
А хранилось в том сундуке наследство дедово, отца отцова.
Да не злато-серебро, не камни самоцветные, не монета звонкая,
А был там меч булатный, да кольчуга кованая,
Да шелом с подшлемником, да кистень боевой,
Да лук тугой, да колчан со стрелами.
В лучшем виде все, в полной сохранности
С давних времен, лихой годины, с битвы великой.
Гнал тогда дед нечисть татарскую с земли Русской,
Словно ясный сокол гонит воронье непотребное.
Много крови вражьей он пролил тогда со товарищи.
Сам искалечен был, изранен стрелами басурманскими,
Но очистил от скверны Русь-матушку.
«А нынче не татары напали на землю русскую,
Не печенеги, не половцы, не лесные племена языческие.
С головы загнило государство великое,
Как стерлядка добытая, да под солнцем оставленная.
Изнутри вороги обретаются, яко черви поганые в спелом плоде.
Не дадим же им порвать, осквернить землю русскую!»
Вот такие думы думал удалой купец, добрый молодец,
Боевые рукавицы, да шелом примеряючи.
Не один он был в ту пору лихую, время смутное, лютое,
Поднималось великое множество по всей святой Руси-матушке,
От Студеного моря до Хазарских степей,
От господина великого Новгорода и до Урала-камня батюшки,
От нашей Волги-матушки и до Сибирских глухих урочищ!
По всей земле Русской, испокон веков многострадальной.
И вышли они на битву великую, как предки их выходили,
И порукой им была вера святая, слово Божье, да честь русская.
Вы играйте гусли звончатые, гусли звончатые, переливчатые,
Пусть народ православный возрадуется, возрадуется да потешится,
Потешится, да на ус намотает, да покрепче запоминает.
И пойдет дале по земле Русской сказ о молодом купце,
Молодом купце, удалом молодце.
Автор публикации
Андрей, Сказ про купца я внимательно прочитал, он интересно прописан и вызвал у меня один вопрос: Действия в былине ведь происходят при царе Иване Грозном? Недаром же в ней четыре раза упоминаются опричники? Сначала пришли мытари (налоговики) требовать подать с купца. Потом стали угрожать ему опричниной и расправой. Все верно?