СИЯНИЕ ВАМ
Виртуальный Альманах Миражистов
Константин КЕДРОВ-ЧЕЛИЩЕВ,
Николай ЕРЁМИН,
Александр БАЛТИН,
Алексей ХВОСТЕНКО,
Анри ВОЛОХОНСКИЙ
2024
СИЯНИЕ ВАМ
Виртуальный Альманах Миражистов
Москва -Красноярск 2024
СИЯНИЕ ВАМ
Виртуальный Альманах Миражистов
Константин КЕДРОВ-ЧЕЛИЩЕВ,
Николай ЕРЁМИН,
Александр БАЛТИН,
Алексей ХВОСТЕНКО,
Анри ВОЛОХОНСКИЙ
Автор бренда МИРАЖИСТЫ, составитель и издатель Николай Ерёмин
адрес
nikolaier@mal.ru
телефон 8 950 401 301 7
Матрёшки Екатерины Калининой
Кошек нарисовала Кристина Зейтунян-Белоус
© Коллектив авторов 2024г
Константин КЕДРОВ-ЧЕЛИЩЕВ
Альманах Миражистов
Константин Кедров
Одноногий верблюд
Орбита мысли между бубликом и сферой
Становится немыслимой аферой
Запутался в ней Перельман Лаокоон
А щупальца ползут со всех сторон
Дано ведь каждому лопухнуться
Заснуть навеки и не проснуться
Но таково мое убежденье
Что сон есть в будущем пробужденье
Миры в мирах замирают
Энергия не умирает
И все мы встретимся, поверьте,
В энергетическом бессмертье
Совсем не новое утверждение
Но это вера и убеждение
Когда-то нас на Землю возвратила
Любовь что движет Солнце и светила
Что делать, что б приблизиться к тебе?
Я думаю – довериться судьбе
Судьба энергетическое поле
Скажу на все на это Божья воля
Не может быть чтобы судьба ошиблась
На Куликовом поле все решилось
Мне отвечает Куликово поле
На это все твоя и Божья воля
В единице прячется бесконечность
Бесконечность прячется в единице
Бесконечность – это любви сердечность
Но и единица к любви стремится
Из трубочки мир выдул стеклодув
Его дыхание мы называем дух
Поэтому все хрупко и стеклянно
И Дон Жуану отдается Анна
Верблюд преодолевший гуманизм
Шел из капитализма в коммунизм
Его горбы застряв в ушке игольном
Его прославили и сделали прикольным
Одним горбом верблюд в капитализме
Другим так и остался в коммунизме
А если кто из вас о том в неведенье
Пусть изучит мое верблюдоведенье
Кто не учил со мной горбатоведенье
Тот навсегда останется в неведенье
Я бы так остался, я не гордый
Кто пролез – остался одногорбый
Не уйти нам от своей судьбы
На плечах колышутся горбы
Мир в восторге:
Гениальный Горби
Так и завершился век двадцатый –
Криком: «А теперь пойдет горбатый!»
По пустыне нам шагать легко
Впереди игольное ушко
С легкостью в ушко пролез
Член ЦК КПСС
И туда же озверев
Член ЦК КПРФ
Навсегда останется в неведенье
Кто не изучал верблюдоведенье
Лихо скачет между ног
мой Конечек-Горбунок
И уносит в небеса
за широкие леса
Дальше мчит меня отсюда
От застрявшего верблюда
Хорошо в ушке игольном
Быть счастливым и довольным
Одногорбенький Пегасик
Всех уносит на Парнасик
Наш Парнас всегда при нас
Не погаснет конь Пегас
Мне не больно, мне не больно
В квантовом ушке игольном
Ты не бойся, ты толечко, оглянись
Скачет всадник смеха за нами ввысь
Всадник смеха – смеющийся Чехов
Худоба у Чехова, худоба
По бокам два стеклышка, два горба
Ария божественная Массне
Чехов усмехнулся и снял пенсне
Я давно услышал это
Как кричит полоска света
На полоске света верхом
Мюнхаузен
Он стремился в Мюнхен
Попал в Матхаузен
Маяковский мается что со мной
Над другой страной прошёл стороной
С Маяковским мается вся страна
Словно непонятная сторона
Кто стрелял в поэта
Не надо целиться
Сердце ведь сплошное
Сплошное сердце
В голове мечется Тянь-Шань женьшень
Все сердца поэтов мишень
Там загон скота, там падеж
Можно не целиться попадешь
Вот вам идеальная схема смеха
Как бородка Чехова кверху мехом
Над роялем горбится
Горбик Горовица
А рояль Горовица
В небеса горбится
Все рояли черные словно вороны
Все рояли горбятся во все стороны
Я ли это, ты ли
Ты ли, я ль
Говорят, что Бах изобрел рояль
Все рояли горбятся как лекала
Музыка Верди звучит в Ла Скала
Музыка в Ла Скала мой слух ласкала
Я тебя искал ты меня искала
Я тебя искал ты меня нашла
Я тебя нашел ты навек ушла
Я тебе снюсь, или ты мне снишься
Шопенгауэр жадно читает Ницше
Ну, на что нам Ницше, Ницше на что
Шопенгауэр верил только в ничто
Хайдеггер пишет Бытие и ничто
А на что Гитлер, Гитлер-то тут на что?
Шопенгауэр пишет: мир как воля и представление
Я пишу: мир как воля и просветление
Пастернак давно ушел в несознанку
Расстилает Хрущев скатерть-самозванку
Дмитрий-самозванец не самозванец
Эсамбаев снова пустился в танец
Словно тучи по небу пробегают
Так от нас великие убегают
Убежал Наполеон от Кутузова
Убежал Фридрих Великий
Убежал Карл от Петра
Убежал заяц от волка
Издалека долго течет река Волга
Пушкин притворился памятником
И стоит на Пушкинской площади
Здравствуй, Пушкин!
Как я рад, что ты живой
Маяковский притворился памятником
На площади Триумфальной
Два великих притворщика
А я между ними гуляю
От Пушкина к Маяковскому
От Маяковского к Пушкину
Позади Пушкина Страстной монастырь
Он притворился кинотеатром «Россия»
А я живу в доме Нирнзее
Не притворяюсь
Я верблюд с отрезанными горбами
Горбы отпали когда рождался
Лез сквозь игольное ушко сюда
Отец по утрам восклицал: «Мама, выроди меня обратно!»
Обратное рождение смерть
Эвридика не спешит за Орфеем
Вернуться на землю пройти сквозь игольное ушко
Снова умереть родиться
Бедный Маяковский куда он шагает
Вот-вот свалится с пьедестала
Маяковский говорил – стихи складываются из гула
Мои стихи складываются из тишины
Тишина то лучшее, из всего что слышал
Некоторых мучает, что летают мыши
(Пастернак)
Бедный Пастернак оглох от тишины
Маяковский оглох от гула
Иду во главе Крестного хода в облачении алтарника
В руках фонарь
Праздник Усечения главы Иоанна Крестителя
Вознесенский назвал меня Иоанном Крестителем
Новой метаметафорической волны
Есенин часто заглядывал в рюмочную напротив храма Малое Вознесение.
Я бы поставил памятник одноногому верблюду
Шествующему в ушко
Рядом памятник игольному ушку,
Сквозь которое должен пройти верблюд
Или из Царства Небесного или в Царство Небесное
Верблюд это корабль пустыни.
Я же сказал пустыня – это корабль верблюда
Пустыня это Москва во время праздников и парадов
Если смотреть сквозь игольное ушко туда и обратно,
То увидишь, как в моем стихотворении
Я узрел себя к себе идущим из прошлого и будущего века
Я услышал ангелов поющих
Премудрость Божию я альфа и омега
Туда и обратно движется палиндром
Мой первый палиндром: Меня убили бу я нем
Мой второй палиндром: вонял Ульянов
Мой третий палиндром: ешь циник Ницше
И еще: це Брежнев вен жеребец
И еще: Но фавор им миров Афон
Все палиндромисты прошли сквозь игольное ушко туда и обратно
Все надгробья срезанные горбы
Огромный горб Пантеона в Риме
Там я прочел человек это изнанка неба
Там я прочел небо это изнанка человека
Второй горб – купол Собора Святого Петра,
Где я на Пасху в 1997 году присутствовал на Пасхальной службе
Напротив Папы
Я тогда не знал, что Папа станет Святым
Что я войду в комиссию по канонизации Яна Павла
Папа Ян Павел отказался от болеутоляющих перед смертью
Он сказал, что должен все претерпеть
Я православный, но учусь у Павла
Говорят, что верблюд – неправильный перевод слова канат
Верблюд, идущий по канату сквозь игольное ушко
Канат протянутый отсюда туда и туда отсюда
Караван верблюдов тянется как канат
Говорят, неправильный перевод – пусть говорят
Трудно переводится по-иудейски
Что сказал Спаситель по-арамейски
Тонет наша речь в суете житейской
Я Рембо читаю не по-французски
Для меня сегодня звучит по-русски
Все же я сегодня настаивать буду
Не канату легче пролезть в ушко.
Сквозь ушко легче пролезть верблюду
Я не зря метался внутри метафоры
Под двумя горбами метаметафоры
Метаметафоры два горба
Там в ушке игольном моя судьба
Так Нильс Бор еще не знавший про фазатроны
Гнал в ушко игольное электроны
Мир преобразился в сплошной сомнительности
Раздвоился в принципе дополнительности
Два горба частица или волна
Но волна частицей быть вольна
Сквозь ушко игольное Бор пролез
Вопреки догматам КПСС
Бог простит нам вольное и невольное
Так верблюд проходит в ушко игольное
Понимаю это не всем понятно
Но снуют верблюды туда и обратно
Написал, конечно, не Мандельштам
По морям, по волнам
Нынче здесь завтра там
Пастернак, Мандельштам
Мандельштам, Пастернак
Пастернак Мандельштам
Нынче здесь завтра там
Да простят мне мыслей круговорот
От ворот идущему в поворот
Что-то непонятное безглагольное
Кто пойдет за мною в ушко игольное
Что ты мелешь рифмами разный вздор
Слышит ли меня волновой Нильс Бор
И еще шепчу недоумевая
Где Елена вечная волновая
В волновой Вселенной игра судьбы
Волны как отрезанные горбы
Говорю о многом совсем немногим
Я верблюд безгорбый и одноногий
Я писать умею читать умею
Но перед Еленой молчу немею
Потому молчу потому немею
Что сказать о ней не всегда умею
В небесах нездешняя пантомима
Вижу я ее но она незрима
Растворилась в Космосе тело ее
Но душа и тело единое целое
Это экстравертно и интровертно
Да душа бессмертна а тело смертно
Но настанет миг и душа бессмертная
Превратит бессмертное тело в смертное
Главное конечно не продается
Что не продается то остается
Остается в Космосе что поется
Что не продается то остается
Что еще подскажет физика и химия
Хоть на миг пойми меня, хоть на миг услышь меня
Хоть на миг услышь меня, хоть на миг пойми меня
Физика и химия физика и химия
Ты моя и сам не очень в теле я
В Гамлете навек умерла Офелия
Не портрет пред вами, а натюрморт
Гамлет без Офелии ни жив, ни мертв
Пусть творится траурная мистерия
Гамлет и Офелия, Гамлет и Офелия
Гамлет что-то умное говорит
Знаю, смысл трагедии не открыт
Не откроет Гамлету Википедия
В чем его космическая трагедия
За мною в текст а может быть и выше
Умершие молчат. Но я их слышу
Вот почему я всем сказать хочу
Что я молчу, когда я не молчу
Горбы верблюжьи колышутся как волны
Они особого значенья полны
Молчание оно как песнопенье
Я знаю, смерти нет, но есть Успенье
Слова что наполняют неба нишу
Еще молчат
Молчат. Но я их слышу
Колышется листва, шуршат леса
И заглушают птичьи голоса
Нас связывают всех голосовые связки
Но есть цвета невидимой окраски
Иду за Данте. Ад ему не страшен
Он краскою невидимой окрашен
Но а художник он всегда готов
Расширить спектр невидимых цветов
Рифма запрещенная и глагольная
Проведи меня в ушко игольное
20 сентября 2024 г.
Николай ЕРЁМИН
Альманах Миражистов
ПРОСТО И ПОНЯТНО
СОНЕТ ПРО ТО, ЧТО БУДЕТ
Запах цветущей сирени…
Золото супер-луны…
В тихое стихо-творение
Входят по воле весны…
Чтобы – влюблённые – мы
Пели до самой зимы,
Ты – как речная Рус Алка
Или ночная фиалка…
Я – как поющий Рус Алк…
Жаль, что всё будет не так!
Так – наяву и во сне,
Ах, исчезая вдали,
Годы виною в вине
Нас навсегда развели…
2024
СОНЕТ ПРО НЕКУДА ИДТИ
По большой дороге,
По местам святым,
Шёл я, раб убогий,
С кошельком пустым…
На Восток…На Запад,
Грешен и устал,
Шёл, пока внезапно
Сам святым не стал…
– Господи, прости!
Я в конце пути…
Некуда идти…
Вечность впереди…-
…Громовой раскат…
Гробовой расклад…
СОНЕТ ПРО ПЛАТНУЮ МЕДИЦИНУ
– Как плохо быть и бедным, и больным!
Как хорошо – здоровым и богатым! –
Сказал мне врач. И я пошёл за ним,
За белым накрахмаленным халатом…
Больной и бедный, сам себе не рад…
Надев больничный – в дырочках – халат…
И долго по больничным шёл палатам…
Чтоб стать, как он, – здоровым и богатым…
Чтоб, тайны всех анализов храня,
В конце концов он выписал меня…
Сказав, что я, хоть беден, но – здоров.
И ни к чему мне дружба докторов…
Тем белее, что беден я, чудак,
И вылечился – чудом, просто так…
СОНЕТ ПРО СТЕНЫ
Константину Кедрову
Когда мы жили в Литтюряге, –
То – без пера и без бумаги, –
Валяя Ваньку-дурака,
Стихи творили – на века…
И – трали-вали, тили-тили –
Стихи сквозь стены проходили…
Где ждали их не дураки…
Хоть стены были – ох, крепки…
И вновь – что значит сила слова! –
Читатель ты или поэт –
Сквозь стены мы проходим снова,
Включив волшебный Интернет…
В котором – зрячим благодать!
И стен прозрачных не видать…
***
– Не мучайся, и слёз не лей…
О том, что было, не жалей! –
Себе твердил я постоянно,
Вздыхая трезво или пьяно…
Но, продолжая жизнь свою,
И мучаюсь… И слёзы лью…
КОЛЫБЕЛЬНАЯ
Ни ча-ща – через а – не пиши…
Ни жи-ши – через и – не пиши…
Дай покоя просторам души…
Засыпай вместе с нею в тиши…
За окном – снегопад… Засыпай…
Как прекрасны снежинки! Бай-бай…
Ты не знал, как дожить до зимы?
За незнанье себя извини…
И опять, в снегопад влюблены,
Мы втроём доживём до весны…
***
В прошлом – и холод, и темь…
В доме – и свет, и тепло…
Боже мой! Тень-потетень…
Сколько же лет утекло?
Вдруг – начинает опять
Музыка в сердце звучать…
ИЗ КНИГИ ЧЕТВЕРОСТИШИЙ
СТОЛБ
Вновь – столб с табличкой – у ворот,
Как в детстве: «Не влезай! Убьёт!»
И череп, полный зла и злости…
И перекрещенные кости…
БОРЬБА
Что такое жизнь? Борьба с усталостью…
В юности и зрелости – со старостью…
С грязью…С повседневной круговертью…
И – в конце концов – борьба со смертью…
О. Г.
Грустно… Снег ложится на поля…
Всё на свете просто и понятно…
Даже – солнце … И на солнце – пятна…
И протуберанцы – за края…
Октябрь 2024 г Красноярск
КАК СТАТЬ СОЛОВЬЁМ
***
В душе моей – судьба и рок
Земной отсчитывают срок…
Чтоб умереть – глаза в глаза
И вознестись на Небеса
В раздумьях о добре и зле…
Меня оставив на Земле,
Где, зная срок, вздыхаю я:
– Прости-прощай, душа моя!
СОНЕТ ПРО БЫТЬ ИЛИ НЕ БЫТЬ
Скажи, за что тебя любить?
За то, что ты умнее? Или
За то, что «Быть или не быть»
Твои студенты повторили
И за тобою вслед пошли
Туда, откуда нет возврата?
И обогнали… И вдали
Пропали… Жизнь не виновата.
Во всём виновна только смерть.
За что ж тебя любить? Ответь.
А лучше – нет, не отвечай!
Студентам ни к чему ответы…
Недаром пьют теперь не чай,
А водку умные поэты…
АВТОБИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА
Бес, было время, с папой, с мамой
Был занят гендерной программой…
Но Бог сказал ему: – Уже
Пора подумать о душе! –
И в результате – О-ля-ля! –
На свете появился я!
СОНЕТ ПРО МИШЕНЬ
Теперь любой из нас – мишень
В буквальнопереносном смысле.
Но всем спастись как будто лень
От туч, которые нависли…
Откуда градины летят
Величиной с кулак – и больше…
И год, и два, и три подряд –
Туда, где хорошо, как в Польше…
Где солнце яркими лучами
Ласкает беженцев с вещами…
Куда бегут? Зачем бегут?
Растает град и там, и тут! –
И солнце – ах! – в любой душе
С мишенью не сравнишь уже…
СОНЕТ ПРО ЖЕЛАНИЕ ПЕТЬ
Анне Киселёвой
Я ещё давно, во время оно,
Полюбил стихи Анакреона…
Пели мне, когда я шёл в загул,
Алкман, Ивик, Архилох, Катулл…
И Сафо прекрасная мне пела,
И Праксилла… Вот какое дело…
До сих пор, симпатий не тая,
Мне поёт Аспасия моя…
И, уйдя в загул, среди друзей
Я влюблено подпеваю ей…
И как можно дольше петь желаю.
И пою, обняв её, – Эх, ма! –
И в буквальном смысле выживаю,
Слава Музе, что не из ума…
СОНЕТ ПРО ПЕНИЕ ДАРОМ
Из певцов, кого любила вся держава,
Самым добрым был, пожалуй, Окуджава…
Поначалу, посреди весёлых дел
Он, печальный, даром жил и даром пел…
Самым бодрым неспроста Высоцкий был.
Ох, недаром он не даром петь любил…
И недаром Хворостовский, выйдя в свет,
Как Шаляпин, ах, входной ценил билет…
И обидно за державу мне, где тут
Или там сегодня даром не поют…
Задыхается без пения держава –
Душит, жадную, её грудная жаба…
Только я ещё нет-нет в родном краю,
Как Садко – не жадный гость, для всех пою…
ИЗ НОВОЙ КНИГИ ЧЕТВЕРОСТИШИЙ
СОЛОВЕЙ и РОЗА
О, эта безумная страсть –
Влюбиться и стать соловьём!
И розе о счастье своём
Пропеть – и бесследно пропасть…
Октябрь 2024 г Красноярск
Александр БАЛТИН
Альманах Миражистов
ЖЕЛЕЗО ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ
Железа человеческого я
Представил многоржавые завалы.
Они – как будто против бытия,
За оное – алмазы и опалы.
А ржавчина краснеет,
Бахромой
Иссечены края листов железных…
…структуры жизни, стиль её и строй
Определялись в потаённых безднах.
СПАСИТЕЛЬ
Крестный путь свершающий Спаситель,
Боль земную знает наизусть.
Эту боль услышать каждый житель
Должен бы земли. Такой боюсь.
Все боятся жёстких комьев боли.
Гвозди страсти, что прибьют к земным
Радостям, назло самой юдоли.
Мы гвоздям поверили таким.
Нашего труда за нас не сделал
Иисус – нам надобно самим
Обрести сиятельную зрелость.
За Христом идти мы не хотим.
Нашей не свершил Христос работы,
Вектор нам движенья указав,
Чтобы ради истинной свободы
Душ своих меняли мы состав.
ИНТЕРВЬЮ
(стихотворение в прозе)
Политик сыто улыбнулся, и отключил микрофон.
Улыбка разорвала его лицо, наподобие раны, и зубы были остры-остры.
-А теперь, – сказал он интервьюеру, – я дам вам настоящее интервью. Интервью вашей крови и вашему сердцу.
И, загоготав, он вцепился в горло…
Надо ж, какая чушь лезет в голову, думал журналист, отправляясь брать интервью у политика – известного своей жёсткостью, и… массивными челюстями – Пасть, как у акулы! – шутили многие.
Журналист ехал, город валил в окно, и снег шёл мягкий, новогодний, убеляющий контуры зданий – этих серьёзных вещей жизни.
Политик ждал в кафе – неофициально принадлежащем ему, о чём знали многие.
Уют и комфорт! Политик часто пользовался этой формулой, не объясняя, для кого именно предназначено и то и другое.
Тихо журчали фонтаны, и музыка играла нежно, плавно.
Кофе дымилось в чашках, и вкуснейшее рассыпчатое печенье радовало глаз янтарным отливом.
-Итак, – сказал политик…
Но журналист не успел включить микрофон: жадная зубастая пасть впилась ему в горло, и понеслась, замелькала лентой жутковатой, окрашенной к тому же в красные тона, жизнь его – исступлённо-нелепая, вся ради славы, денег…
Что со мной такое? Думал журналист за рулём собственной машины. Он ехал в редакцию, интервью было взято, снег по-прежнему нежно убелял город, и только в сознанье, замученном суетой, рябили диковатые картины иллюзорного кошмара, точно отрицавшие уютную, вполне комфортную, налаженную жизнь…
* * *
Контрасты и противоречья,
Определяющие жизнь.
А лучше в тишине у речки
Отринуть суммы лжи и тризн.
И на мгновение хотя бы
Сознанье ясным ощутить.
И позабыть свои силлабы,
И всё плохое позабыть.
СВЯТОЙ ИШТВАН
Апостолический король,
И власть в епархиях богата.
Объединяющую роль
Исполнил мощно и крылато.
Две биографии его,
Коль фактографии так мало.
Святой и властный. Торжество.
Пиры пышны. Роскошно мясо.
Святой и грешный. И густа
Власть, будто плазма золотая.
И тень небесного креста
На землю падает – большая.
* * *
Пятнадцатое. Сретенье. Мороз.
Ходьбою на морозе согреваясь,
Настолько до Христа ты не дорос,
Насколько в сердце гнев, тоска и зависть.
И коли встречи нету со Христом
В пределах сердца – праздник есть формальность.
А воздух прокалён и невесом,
Но мира слишком тяжела брутальность.
Ершалаимский храм представишь ты,
Куда Мария вносит в срок младенца.
Насколько он – как сгусток высоты?
Христа понять теперь и не надейся:
Всю жизнь когда сумеем изменить –
Зажжётся понимание, должно быть.
Живущим так, как продолжаем жить
Христа и словом лучше бы не трогать.
* * *
Последние снеговики,
Февраль закончится так скоро.
И на снегу довольно сора,
И не нужны твои стихи.
Последние снеговики,
И веточки торчат уныло…
Потёмки утром велики,
Всё так, как было, было, было…
Александр Балтин: АЛЬФА АКЦЕНТА
…Константин Кедров-Челищев
расскажет в интервью, –
(Я соответствую «Осеннему акценту»,
открывающему новый альманах Николая Ерёмина),-
о рождении в поэтическом космосе
метаметафоры
как новой словесной галактики,
равно –
о своём литературном лабиринте,
которым проходит,
изучая лучевидное движение оного,
жизнью своей –
открыв таким образом новый альманах.
***
Неожиданно прозвучит «Обиженный рояль» Николая Ерёмина:
абсурд,
прорывающийся в реальность,
даёт своеобразный звуковой аккорд-камертон:
«Ты пойми мою печаль,
Здесь, где тишь да гладь,
Я – обиженный рояль…
Ты меня погладь!
Одинокий, при луне,
Весь я – лунный блик…
Поиграй чуть-чуть на мне!
Я играть отвык.»
…А так – Ерёмин по-прежнему бодр и жизнерадостен,
ладя стих
именно под эти
жизненные ощущения:
«Поэзия – повсюду и во всём.
Недаром мы в себе её несём –
(Авось, да пригодится!) – сквозь года –
Невесть откуда и невесть куда…»
***
Своеобразно демонстрируется любовь –
через преодоление –
к Отечеству:
грустная правда констатации,
исполненная Еленой Елагиной,
ошарашивает
своей онтологичностью:
«И климат наш неисправим, и души,
И мрак тысячелетнего барака…
Одна седьмая — непригодной – суши.
Здесь жить нельзя. А мы живём, однако…»
***
Осип Мандельштам –
а Николай Ерёмин предлагает в финале альманаха вспомнить именно его:
поражает нас
в очередной, бесконечный раз
мраморной мощью своих бессмертных созвучий:
«Сохрани мою речь навсегда за привкус несчастья и дыма,
За смолу кругового терпенья, за совестный деготь труда.
Как вода в новгородских колодцах должна быть черна и сладима,
Чтобы в ней к Рождеству отразилась семью плавниками звезда.»
Так льётся и играет
светом и звуком
новый альманах «Осенний акцент» под брендом МИРАЖИСТЫ,
так входит он –
разнообразием всех поэтических акцентов своих –
в реальность…
город Москва
Альманах Миражистов
Алексей ХВОСТЕНКО Анри ВОЛОХОНСКИЙ
ПОЮТ Алексей ХВОСТЕНКО Анри ВОЛОХОНСКИЙ
Источник http://www.bards.ru/archives/author
Моя любимая
Алексей Хвостенко
Анри Волохонский
Am
Хочу лежать с любимой рядом,
Dm Е
Хочу лежать с любимой рядом,
C7 Fm
Хочу лежать с любимой рядом,
Em B7 E+3 E7
А с нелюбимой – не хочу.
Am A7 Dm7
Припев: Моя любимая прелестна,
G7 С
Моя любимая чудесна,
Dm7 E7 F A7
Моя любимая небесна,
Dm7 E7 Am E7
С ней расставаться не хочу.
Хочу любить, трубить на флейте,
На деревянной тонкой флейте,
На самой новой, новой флейте,
А на работу не хочу.
Припев: Пускай работает рабочий,
И не рабочий, если хочет.
Пускай работает, кто хочет,
А я работать не хочу.
F# Hm
Хочу лежать с любимой рядом,
Em F#
Всегда лежать с любимой рядом,
D7 Gm
И день, и ночь с любимой рядом.
F#m C7 F#3+ F#7
А на войну я не хочу.
Hm H7 Em
Припев: Пускай воюют пацифисты,
A7 D D#dim
Пускай стреляют в них буддисты.
Em F# G H7
Пускай считают каждый выстрел,
Em F# Hm E7
А мне на это наплевать.
Am
Пойду лежать на барабане,
Dm E7
На барабане или в бане.
C7 Fm
Пойду прилягу на Татьяне,
Em B7 E3+ E7
Пойду на флейте завывать.
Припев: Моя любимая прелестна.
Моя любимая чудесна.
Моя любимая небесна,
С ней расставаться не хочу.
Хочу лежать с любимой рядом,
Хочу сидеть с любимой рядом,
Хочу стоять с любимой рядом,
А с нелюбимой не хочу!
Припев.
Орландина
Стихи Алексея Хвостенко, Анри Волохонского
На музыку французского шансонье Жана ФеррА
В полночь я вышел на прогулку,
Шел в темноте по переулку.
Вдруг вижу – дева в закоулке
Стоит в слезах.
“Где, – говорю, – тебя я видел?
Кто мне, скажи, тебя обидел?
Забыл тебя?
Ты Орландина, ты судьба моя,
Признайся мне, ведь я узнал тебя”
“Да, это я.”
“Да, мое имя – Орландина
Да, Орландина, Орландина
Знай, Орландина, Орландина
Зовут меня.
Где-то, сказал, меня ты видел?
Знаешь что сам меня обидел?
Забыл меня?
Но для тебя забуду слезы я,
Пойду с тобой коль позовешь меня,
Буду твоя.”
“Ах как хочу тебя обнять я,
Поцеловать рукав от платья.
Ну, так приди в мои объятья…”
И в этот миг
шерстью покрылся лоб девичий,
Красен стал глаз, а голос птичий…
И волчий лик.
Меня чудовище схватило
И сладострастно испустило
мерзостный крик.
“Видишь ли, я не Орландина.
Да, я уже не Орландина.
Знай, я вообще не Орландина.
Я – Люцифер!
Видишь, теперь в моих ты лапах,
Слышишь ужасный серый запах?
И гул огня?”
Так завопил он и вонзил свой зуб,
В мой бедный лоб свой древний медный зуб
Сам сатана.
Сам сатана.
Пасмурный день
Алексей Хвостенко
Анри Волохонский
Я молод был – имел дуду,
Трубил ее как мог,
Тебя же, милая, да-да
Я отыскать нигде не смог
В тот день весенний,
Пасмурный день.
Я пел, как ворох пастуха,
Удой махал коня,
Тебя же, милая, ха-ха,
Не дула прелесть на меня
В тот день весенний,
Пасмурный день.
Я падал, сидя на суку,
Сгубил о пень осла
Тебя же, милая, ку-ку,
Лишь страсть к ослушнику спасла
В тот день весенний,
Пасмурный день.
Я шел с поклажей налегке,
Куя в ноге верблюд,
Тебя же, милая, хе-хе,
Доныне куры не клюют
И в день весенний,
Пасмурный день.
Да-да, да-да совсем ха-ха,
Ку-ку вполне ни-ни,
Тебя же, милая моя,
Увы, не надо тра-ля-ля
И в день весенний
Пасмурный день.
1972
Хвостенко Алексей Волохонский Анри |
Сучка с сумочкой
Алексей Хвостенко,
Анри Волохонский
Не закрывайте личико тряпицею,
Ведь ничего вам скоро не останется,
Я мог болтаться меж двумя столицами,
Но я не знаю с кем придется кланятся.
Приятели – кругом одно невежество,
Неверие и нету информации.
Ах, девушки, ах прелесть, ваши свежести –
Для истины еще одно препятствие.
Гремит ли барабан иль плачет дудочка –
Мне все едино, если это правильно,
Но если рядом ходит сучка с сумочкой,
Я не уверен в том, что это правильно.
Зачем, скажи, я не уверен в будущем?
Ведь прошлое звучит – струна нестройная,
А настоящее я встречу в булочной,
Ах, новое – такое непристойное.
Но есть залог, что все прекрасно в будущем,
Не пыль и зной, а облачко приятное.
Волшебный миг – приходит сучка с сумочкой,
В ней каждое движение непонятное.
Ах, этот миг, ах, горькое варение,
Пусть пиво бродит в бочке вместе с солодом,
Ведь жизнь могла быть чистое парение,
Но небо пролилось дождем и холодом.
Не стало наслаждений,ни одежд –
Проходит мимо армия в сорочках,
Ее сердца расположились между,
Как будто звук в пятилинейных строчках.
В пяти концах растягивалась нить,
И насекомое не хочет жить.
Оно дышать не хочет, тем не менее,
Никто не может знать его намерений.
1968
Песня о независимости
Алексей Хвостенко
Анри Волохонский
Кто от мира независим, кто узду ему не рвет,
Кто ему от ямы лисьей волчий корень не кует,
Кто дубовою пенькою в печь не мечет сгоряча,
Кто кумы его тюрьмою не кивает от плеча?
Голова лежит поодаль – руки-ноги в стороне,
Бродит узник на свободе в незнакомой стороне,
Черт на редкий ладан лает, сладкий дым меняет масть,
Ветер-ветер собирает зубы в каменную пасть.
Говорю вам: редкий ветер скачет в каменную ночь,
Черт от беса рыло прячет – отпустить его не прочь,
Узник бродит вкруг темницы, головой ломая дверь,
Все течет перемениться – говорю я вам теперь.
Ах, поверь, поверь, поверьте, говорю – поверьте мне –
Волчий дуб не стоит смерти в незнакомой стороне,
Слез не знает пень в природе, чтоб лепить на обух плеть…
Кто от мира на свободе, чтоб хвалу ему не петь?
1980
Прославление Олега Соханевича
Алексей Хвостенко,
Анри Волохонский
В море Черном плывет “Россия”
Вдоль советских берегов,
Волны катятся большие
От стальных ее бортов.
А с советских полей
Дует гиперборей,
Поднимая чудовищный понт,
Соханевич встает,
В руки лодку берет
И рискует он жизнью своей.
Как библейский пророк Иона
Под корабль нырнул Олег,
Соханевич таким порядком
Начал доблестный свой побег.
Девять дней и ночей
Был он вовсе ничей,
А кругом никаких стукачей,
На соленой воде,
Ограничен в еде,
Словно грешник на Страшном суде.
На турецкий выходит берег
Соханевич молодой,
Турки вовсе ему не верят,
Окружая его толпой.
И хватают его,
И пытают его:
– Говори, – говорят, – отчего?
Ты не баш ли бузук,
Ты нам враг или друг,
И откуда свалился ты вдруг?
– Плыл, приплыл я сюда по водам,
Как персидская княжна,
От турецкого народа
Лишь свобода мне нужна.
Я с неволи бежал,
Я свободы желал
Я приплыл по поверхности вод,
Я не баш, не бузук,
Я не враг и не друг
И прошу не чинить мне невзгод.
Турки лодку проверяли,
Удивлялися веслам
И героя соблазняли,
Чтоб увлечь его в ислам
– Если ты, – говорят,
Десять суток подряд
Мог не есть и не пить, и не спать,
То тебе Магомет
Через тысячу лет
Даст такое, что лучше не взять.
– Не тревожьте, турки, лодки,
Не дивитеся веслам,
Лучше вместе выпьем водки –
Лишь свобода наш ислам.
В нашей жизни одно
Лишь свободы вино,
И оно лишь одно нам мило,
Нам свобода мила,
Вот такие дела,
И прошу не неволить меня.
Возле статуи свободы
Ныне здравствует Олег,
Просвещенные народы
Мы друзья ему навек.
Лишь такими, как он,
От начала времен
Восхищается наша земля.
Он прославил себя
И меня и тебя,
Смело прыгнув за борт корабля.
1977
Олимпийское проклятье
Алексей Хвостенко
Анри Волохонский
Хор богов поет с Олимпа гневным топотом,
В перьях молнии и гром:
Перуном в Кремле горите, пропадайте пропадом
В красном тереме своем!
Ужас впереди летит с ужасным грохотом и с Фобосом
От Зевеса грозных стрел,
Страшный вихрь метет под вашим пыльным глобусом
В каждый Хроноса предел.
Погоняет вас Арес на Марс без мыла вас,
Без штанов и без погон,
Понаставит стойла вепря косорылого –
Это вам не Пентагон!
Горько стонет-плачет репа долговязая,
Ни Айова, ни Техас,
Лыком шитый, плел и лапти не развязывал,
Кошельками вам не тряс.
Вам в кредит поставит Янус беса лысого,
Черта лысого вдвоем,
В водоемы керосина дионисова
Смоет лужу чернозем.
Протяните все четыре гималайскому,
Пять пожалуйте моржу,
Европейскому, сказать так, первомайскому
В лапках розовых ежу.
Прометей у вас смотает электричество.
Синим пламенем контакт!
Партия – рабочий класс, ваше язычество –
Совершившемуся факт!
Посмотрите, поглядите на себя, как вы уродливы! –
Так сказала вам Горго –
На себя глядите, снова вы уродливы!
Гиппокрена иго-го!
Ни Нептуна, ни Плутона, ни Урана, ни арахиса –
Все оракул не про вас!
Самовара не нальет вам в Горьком Сахаров
Мед в расквашенный фугас.
Мать-Киприда перетянет вас приаповым
И натянет под балдой,
Было нечем, будет вам и даже лапу вам
Запустить циклоп домой!
То-то раком поползете из-под Бахуса
Бурым боровом в трубу,
В рог бараний не видать такого хаоса
Ни в могилах, ни в гробу.
Пусть бормочет комитет нетрезвой пифии
На псоглавцев ставить крап –
Болт закрутят вам и в Ливии, и в Скифии
Старый друг и новый раб!
Даже Кербер не составит с вами партии –
Сами лайте до поры!
По вселенской вы поползаете карте и –
В Лету и в Тартарары!
Лапать корни бытия вселенским либидо
Вам Земля повыбьет мать,
Все, что вами понаблевано и выпито,
Вам хлебать – не расхлебать!
1980
Ностальгическая песня
Алексей Хвостенко
Анри Волохонский
Пой, балалайка, серебряный лад, говорящие клавиши:
Волк-человек человеку – лиса и медведь,
Бисера свиньи похмельным гусям не товарищи,
Пар барабана титан в самоварную медь.
Пограничный народ вверх дном
На коне в телескоп верхом,
Ну а мы постоим, поглядим, полетим, поплывем
К полосатой версте на том
Берегу, что стоит вверх дном,
Постоим-поглядим, постоим-полетим, поплывем.
Пой, балалайка, какая нам случилась нам вышла оказия:
В пыль паровоза серебряный лад половиной угла,
Валит по шпалам Валдая большая и малая Азия –
На пол-Европы Болгарию в лоб не смогла.
В допотопной Америке
На великой Гудзон-реке
Долгопятые янки торчат лишь себе на уме,
Арарт на турецкий лад
Тянет ветку назад в Багдад,
Ну а мы от сумы до кумы откалымим назад.
Ой, через Кузницу в Тотьмы Ивана правителя грозного
Пой, балалайка, на луковый чай собирай в Кустанай,
Горького от до паханова имени, Кирова, Щорса и Грозного
В печь наш серебряный лад до китайско-малайской увы и Тувы собирай.
Было что б, чтобы в Чоп на лоб
Натянуть хоть и чудь на жмудь,
Так и сяк накосяк удила на рысях как-нибудь
Бу-бу-бу на коне на том
Берегу, что стоит вверх дном,
Мы с тобой, балалайка, грошовую песню споем.
Пой, балалайка, серебряный вымысел тройку соловую,
Умница, ладно болтай по ладам, по складам, по пятам
Волк-человек человеку в обнимку на лапу с похмелья в столовую
Лить или пить, залепить по усам тарарам.
Так споем в телескоп и об
Полосатой лошадке, чтоб
В балалаечной будке на дудке свистела струна,
Чтобы лад хоть не в лад звучал
По серебряным клавишам,
Чтобы конь дохромал, добежал, долетел, доскакал.
1981
Прощание со степью
Алексей Хвостенко
Анри Волохонский
Посвящается Л.Н.Гумилеву
Степь, ты, полустепь, полупустыня,
Все в тебе смешались времена,
Слава нам твоя явлена ныне,
А вдали – Великая стена-стена.
Поднимает ветер тучи пыли,
Огибает солнца медный круг,
Где же вы, кто жили, что тут были,
Где же вы, куда, куда исчезли вдруг?
Где телеги ваши и подпруги,
Недоузки, седла, стремена?
Удила и дуги, дуги, дуги,
Где колена, орды, роды, племена?
Были вы велики непомерно,
Угрожали всем, кому могли,
Много – многолюдны беспримерно
На просто-то-торах высохшей земли.
Что же вы, ужели на задворки
Толпы куры-куры-курыкан,
Туру-туру-турки, тюрки, торки,
Кераит-найман-меркит-уйгурский хан?
Где татаб-ойротские улусы,
Где бурят-тунгуская сися,
Ого-го-огузы, гузы, гузы,
Где те-те-теперь вас много лет спустя?
Вы же жу-жу-жу в Жуань-Жуани,
Вы же ни-ни-ни-ни-никогда,
Вы же знаменитые жужжане,
Что же вы уже, ужели навсегда?
Как же вы лишь Гогам, лишь Магогам
Завещали ваш прекрасный край,
Что же вы, раз так – жужжите с Богом,
Ты, струна моя, одна теперь играй.
Степь, ты, полустепь, полупустыня,
Все в тебе смешались времена,
Слава нам твоя явлена ныне,
А вдали – Великая стена-стена.
1966
Страшный суд
Алексей Хвостенко
Анри Волохонский
Нам архангелы пропели:
Нас давно на небе ждут,
Ровно через две недели
Начинаем Страшный суд.
На суд, на суд,
Архангелы зовут,
На суд, на суд
Нас ангелы зовут,
На суд, на суд,
На самый страшный суд,
На самый страшный суд.
Две недели пролетели,
Наступил последний день,
Снова ангелы запели,
Было небо – стала темь.
На суд, на суд
Архангелы зовут
На суд, на суд
Нас ангелы зовут,
На суд, на суд
Торопится народ,
А мы наоборот.
Михаил гремит тромбоном,
Гавриил трубит трубой,
Рафаил за саксофоном,
Уриил гудит в гобой.
На суд, на суд
Картавые идут,
На суд, на суд
Плюгавые идут,
На суд, на суд
Слюнявые идут,
Сопливые бегут.
Ну-ка грянь жезлом железным
Да по глиняным по лбам,
По красивым, по облезлым,
По поваленным гробам.
На суд, на суд
Покойники идут,
На суд, на суд
Полковники идут,
За ними под-
Полковники идут,
Хреновину несут.
В Вавилоне треснет башня,
Небеса стоят верх дном,
Все дрожат, а нам не страшно,
Пусть смолой горит Содом.
А нас, а нас
Давно на небе ждут,
Пускай еще
Немного подождут,
Пускай сперва
Гоморру подожгут
А нам протянут жгут.
Мы невинные младенцы –
Двенадцать тысяч дюжин душ,
Чистой истины владельцы –
Мы всегда мололи чушь.
А нас, а нас
Не тронут в этот час,
А нас, а нас
Сперва посадят в таз,
Потом слегка водою обольют –
Вот весь наш Страшный суд.
1965
Симпозион
Алексей Хвостенко,
Анри Волохонский
Расскажу я вам о том,
Как мы сели во чужом,
Во чужом пиру вина
Выпить не за грош.
Ой, что-то память слаба,
Ну, да ладно, уж я
Расскажу вам, так и быть,
Ребята, слушайте.
Ой, вина, вина!
Припев: Ой, ты, стакан-достекан,
Нам с тобой головой
Поменяться за любую
Выпивку тебя
Даром не отдам!
Нас держали за столом,
Нас вязали пирогом,
Приговаривали нас
Квасом поддавать.
Ой, не давали нам встать,
Вдоль дороги пыль
Поднимать, колеса портить
Непутем домой
Гайки рассыпать.
Припев.
Нам не мерой меряли,
Нас не пальцем пялили,
Хомутом охотили
Пить до обручей.
Ой, коль налил – доливай,
Пробку выбил – пена
Пошла на волю,
Лаптем добавляли нам,
Шапку подставляй!
Припев.
Шириной в две сажени,
Хорошо уложены,
Этого хозяина
Пить – не перепить!
Ой, говорю, пусти!
Отпусти вперед головой –
Ногами в доску
Заколачивай –
Силы нет терпеть!
Припев.
Приводили местного
Мудака известного,
Доктора прелестного
Нас лечить-сучить.
Ой, голова, голова,
Ой, ты врач-ветеран,
Коновал-лепила,
Лекарь недоделанный,
Рюмку наливай!
Он нам лепил-говорил,
Пудрил, шил, гоношил,
Донимал-лопатил,
Бороду окучивал
С кумом поженить.
Ой, ты, кум-куманек,
Старый хрыч, вампир,
Вурдалак легавый,
Бес, пахан, папаша, пан,
Отдавай стакан!
Припев.
Так-то вот зеленые,
Черви забубенные,
Буби зачумленные,
Пиковая масть.
Припев.
1980
Хвостенко Алексей Львович (“Хвост”). [Россия, Московская область, Москва] (род. 14.11.1940, ум. 30.11.2004)[Автор (полный), Жанр: бард-рок, Жанр: шансон, Исполнитель, Художник]
Родился в Свердловске.
Учился в Высшей школе искусств и Ленинградском институте театра, музыки и кинематографии.
В 1963 году создал литературное направление, которое назвал “Верпа”.
Поэт и композитор, художник, скульптор.
В конце 1960-х начале 1970-х годов Алексей Хвостенко принимал большое участие в жизни ленинградского и московского андеграунда: самиздат, сочинение песен, написание картины.
В 1977 году эмигрировал во Францию, жил в Париже, где издавал совместно с Владимиром Марамзиным журнал “Эхо”.
Организовывал выставки, концерты, спектакли, перформансы на заброшенных фабриках и сквотах, был вице-президентом Ассоциации русских художников во Франции,
В Париже Хвостенко возглавлял Ассоциацию русских художников во Франции, тогда же была написана песня “Город золотой” (“Рай”), которую исполнил Б. Гребенщиков в к/ф “АССА”.
В Лондоне в 1981-м году Алексей Хвостенко записал альбом “Последняя малина”, запись прошла с двумя парижскими цыганами: Паскалем де Люшеком и Андреем Шестопаловым.
В России этот диск вышел только в 2004 году при поддержке Олега Ковриги.
Так же Хвостенко вместе с группой “АукцЫон” записал альбом “Жилец Вершин” на стихи Велимира Хлебникова и альбом “Чайник вина”.
В начале 2000-х годов Алексей Хвостенко стал бывать в России, в 2003 году он провел несколько концертов в Москве и Петербурге, записал совместно с питерской командой
“deГенераторс” диск “Могила-live”.
В начале 2004 года Хвостенко было возвращено российское гражданство и он вернулся в Россию.
Скончался Алексей Хвостенко 30 ноября 2004 года в Москве в 61 городской больнице от сердечной недостаточности на фоне пневмонии.
В неоконченном автобиографическом романе Алексей Хвостенко пишет:
“Историю же своей семьи я знаю совсем плохо. Деда своего я знаю только по рассказам своей бабушки. В 37-м году во время Великого Террора он был ликвидирован как “враг народа”.
Основанием к такому определению послужило то, что он со всей своей семьей провёл почти двадцать лет в эмиграции. Дед был по образованию горный инженер и, кроме того, выдающийся
оперный певец. Как он совмещал эти свои занятия в дореволюционной России, я не знаю. За границей он вел исключительно жизнь профессионального артиста. Бабка тайком показывала мне
чудом сохранившиеся афиши его выступлений в Лондоне, Париже, Нью-Йорке и других городах Нового и Старого Света. Он был другом Шаляпина и его пламенным поклонником.
Своими выступлениями он мог кормить семью”.
Будущий “гражданин мира” Алексей Хвостенко родился в Свердловске. Мама умерла рано, он ее практически не помнил. Отец – поэт и переводчик Лев Васильевич Хвостенко.
“С самого раннего детства я жил в окружении книг…” — вспоминал при жизни художник. “В отцовской библиотеке было много иллюстрированных томов, по которым я изучал культуру
Средневековья и Ренессанса. В литературе мне интересен период, начиная с трубадуров и заканчивая Данте. А потом, конечно, Шекспир.
Поэзия трубадуров близка мне удивительной свободой импровизации и абсолютным владением темой. Если поэт хвалит патрона, то делает это мастерски. Впрочем, не будем забывать, что
в этой области блистали и восточные поэты, особенно в жанре касыды. Это такой специальный жанр, когда поэт восхваляет владыку и просит что-то для себя. Однажды в шутку мы с Анри Волохонским*** сочинили касыду министру культуры Фурцевой.
Не знаю, получила ли она её. Учился я в привилегированной английской школе. Поэтому язык знаю неплохо, у нас в семье
говорили на английском. Мой отец родился в Англии — его семья эмигрировала сразу после революции. В девятнадцать лет отца не стало. Я остался сиротой”.
Молодой человек учится в высшей школе искусств, поступает в Театральный институт. Появляются первые песни, картины – Хвост вливается в питерскую тусовку культурного подполья,
приобретает известность. В начале 60-х завязывается их дружба с Иосифом Бродским: “он очень часто приходил ко мне поутру и первому читал свои новые стихи”. Имена неразлучных
товарищей мелькают в едких фельетонах “о лодырях и бездельниках”. Первым, по статье “тунеядство”, на скамье подсудимых оказывается Алексей, и друг Иосиф бегает выручать его.
“Потом меня два раза еще арестовывали по тунеядству, но до суда дело не доходило, а отправляли в психушку и там держали. В первый раз, на Пряжке, я попал на койку, на которой
лежал до меня Бродский, и там я провел целый месяц. Второй раз мне еще больше “повезло”: я полгода провел в Ленинградской областной психиатрической больнице, где попал на
инсулиновую шокотерапию — за то же самое, за тунеядство” — вспоминал поэт в последнем интервью известному журналисту Вадиму Алексееву. В дальнейшем, их пути разойдутся, но
приятельские отношения сохранятся. Эпизодически, оказываясь по другую сторону Атлантики, они иногда встречались.
В 1977 году Хвостенко эмигрирует во Францию, где полностью отдается творческому процессу: занимался рекламой, скульптурой, организацией выставок в сквотах (заброшенных
помещениях, часто нелегально заселяемых творческой богемой, пользующихся либерализмом европейских законов – М.К.).
Вспоминает Михаил Гробман, поэт, художник:
“Несколько месяцев он жил у нас в доме в Израиле, и ему захотелось обратно в Париж. Самый дешевый билет стоил 200 долларов. И мы устроили ему концерт в клубе “Цавта” в Иерусалиме.
Это было в 70-х. Он дал несколько концертов, собрал денег и полетел в Париж через Лондон, где задержался на два года. Там он успел выпустить пластинку “Прощание со степью” и подружиться
с русской женщиной, у которой был английский муж и подвал, полный вина. Алеша там жил, запасов которого хватило на два года. Выпив последнюю бутылку, Хвост уехал в Париж”.
Кроме упомянутой пластинки Хвостенко записал там две кассеты “блатных песен”, которые недавно были переизданы на одном диске под названием “Последняя малина”.
В записи приняли участие сын патриарха кабаре Марка де Лучека — Паскаль де Лучек и Андрей Шестопалов.
По возвращении в Париж Хвост несколько сезонов подряд устраивает в сквотах театральные постановки. Режиссирует горьковское “На дне”, превращая действо в мюзикл. Сам играл Луку и пел.
Девяностые дали надежду вернуться к своему зрителю. Появились совместные проекты с российскими музыкантами. Начались выставки, гастроли.
Президент Путин своим указом вернул ему гражданство.
Хвост не верил в приметы и не привык искать “знаки свыше”. Он не видел в названии своих последних альбомов “Могила Live” и “Рай” ничего особенного. Журналисты заметят это потом.
А еще у Алексея Львовича было стихотворение, звучащее нынче как завещание:
“Ну, пора, товарищи, прощайте
Вы меня совсем не вспоминайте
Никогда не вспоминайте
Иногда не забывайте”
Волохонский Анри Гиршевич. [Германия, Тюбинген]
Родился 19.03. в 1936 году в Ленинграде. Окончил Ленинградский химико-фармацефтический институт и аспирантуру Института озерного рыбного хозяйства. Работал в различных областях химии и экологии. Участвовал в экспедициях в океанах, морях и на озёрах. Писал стихи, песни, пьесы и прозу с 1950-х годов. Публиковался в самиздате, в серии, выпускаемой Владимиром Эрлем. Только одно стихотворение было опубликовано в СССР: басня «Кентавр» в журнале «Аврора» в 1972 году. В 1973 году эмигрировал в Израиль, в 1985 году – в Германию, в Мюнхен, а с 1995 года живет в г. Тюбинген (Германия). Писал песни совместно с поэтом и бардом Алекссем Хвостенко (подписывались А.Х.В.). Стихи публиковались в США, в Европе и с 1990-х годов в России – в подборки в поэтических журналах, а также отдельные сборники. Писал рассказы и романы (в частности «Роман-покойничек»). Записал несколько альбомов песен с известным рок-музыкантом Леонидом Федоровым.
Самое известное произведение Волохонского – «Песенка про Рай» («Над небом голубым»), написанная в 1972 году на мелодию, записанную Владимиром Вавиловым (1925-1973) на пластинке «Лютневая музыка». В пластинке указано, что это сочинение – «Канцона» итальянского композитора XVI века Франческо да Милано. Однако перед смертью Вавилов признался, что это он сам сочинил эту пьесу, приписав её Франческо да Милано. Эту песню неоднократно исполнял бард Алексей Хвостенко, а затем Борис Гребенщиков, последний пел её в фильме «Асса» с изменённым словом в начале текста («Под небом голубым»).
Первоисточник: Википедия
Сонет
Стих голубь соловья свинцовым бликом
Голубка соловья – глубокая вода
Плыви туда туманом в никуда
Вдоль голубых сирен пернатым ликом
Пусть всхлипнет гонг и булькает дуда
На дне ручья прощальным звоном тихим –
Не вспомнит их ни серебром ни лихом
Пустая память – белая слюда
И белый лотос вздутый корень чей
Волынка памяти его вкусившим
Дурной турнир с персоной без речей
Сплясать вничью с полусловесным бывшим
Не искусит – как соловей ничей
В свинцовом горле славословьем плывшим
рай
Над небом голубым
Есть город золотой
С прозрачными воротами
И с яркою стеной
А в городе том сад
Всё травы да цветы
Гуляют там животные
Невиданной красы
Одно как рыжий огнегривый лев
Другое вол преисполненный очей
Третье золотой орёл небесный
Чей так светел взор незабываемый
А в небе голубом
Горит одна звезда
Она твоя о Ангел мой
Она всегда твоя
Кто любит тот любим
Кто светел тот и свят
Пускай ведет звезда тебя
Дорогой в дивный сад
Тебя там встретит огнегривый лев
И синий вол преисполненный очей
С ними золотой орёл небесный
Чей так светел взор незабываемый
ССЫЛКИ НА АЛЬМАНАХИ ДООСОВ И МИРАЖИСТОВ
Читайте в цвете на старом ЛИТСОВЕТЕ!
Пощёчина Общественной Безвкусице 182 Kb Сборник Быль http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=488479
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=496996
ПОЩЁЧИНА ОБЩЕСТВЕННОЙ БЕЗВКУСИЦЕ ЛИТЕРАТУРНАЯ СЕНСАЦИЯ из Красноярска! Вышла в свет «ПОЩЁЧИНА ОБЩЕСТВЕННОЙ БЕЗВКУСИЦЕ» Сто лет спустя после «Пощёчины общественному вкусу»! Группа «ДООС» и «МИРАЖИСТЫ» под одной обложкой. Константин КЕДРОВ, Николай ЕРЁМИН, Марина САВВИНЫХ, Евгений МАМОНТОВ,Елена КАЦЮБА, Маргарита АЛЬ, Ольга ГУЛЯЕВА. Читайте в библиотеках Москвы, Санкт-Петербурга, Красноярска! Спрашивайте у авторов!
06.09.15 07:07
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=580691:
КАЙФ new
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=580520
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=576833
КАЙФ в русском ПЕН центре https://penrus.ru/2020/01/17/literaturnoe-sobytie/
СОЛО на РОЯЛЕ
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=576833
СОЛО НА РОЯЛЕhttp://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=576833
РЕИНКАРНАЦИЯ
Форма: http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=575083
КОЛОБОК-ВАМ
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=573921
Внуки Ра
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=573474
Любящие Ерёмина, ВАМ
Форма: Очерк http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=572148
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=571826
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=570593
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=569224
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=567900
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=567900 http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=565809
ЗЕЛО БОРЗОhttp://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=564307
РОГ ИЗОБИЛИЯ http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=561103
| БОМОНД
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=553372 |
| ВНЕ КОНКУРСОВ И КОНКУРЕНЦИЙ
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=549135 |
| КаТаВаСиЯ
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=536480 |
| КАСТРЮЛЯ и ЗВЕЗДА, или АМФОРА НОВОГО СМЫСЛА http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=534005 |
| ЛАУРЕАТЫ ЕРЁМИНСКОЙ ПРЕМИИ http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=531424 |
| ФОРС-МАЖОРhttp://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=527798 |
| СИБИРСКАЯ ССЫЛКАhttp://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=520612 |
| СЧАСТЛИВАЯ СТАРОСТЬhttp://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=520121 |
| АЛЬМАНАХ ЕБЖ “Если Буду Жив”
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=510444 |
| 5-й УГОЛ 4-го ИЗМЕРЕНИЯhttp://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=507564 |
СИЯНИЕ ВАМ
Виртуальный Альманах Миражистов
СОДЕРЖАНИЕ
Константин КЕДРОВ-ЧЕЛИЩЕВ,
Николай ЕРЁМИН,
Александр БАЛТИН,
Алексей ХВОСТЕНКО,
Анри ВОЛОХОНСКИЙ
КрасноярсК
2024
Николай Николаевич Ерёмин – составитель альманаха Красноярск, телефон 8 950 401 301 7 nikolaier@mail.ru
Автор публикации
