Серафима. Оробела знатно Сима…

Добавлено в закладки: 0

Оробела знатно Сима.
Оробеешь тут, дела!
Все так чинно и красиво,
Что ступени, что скамья.

Суд не вот тебе, все строго.
Сима влезла в сарафан,
Рядом, чисто что сорока,
Тараторит Клавка. План

Позабыла разом Сима.
Озирается вокруг.
Тут прошла степенно мимо,
В черной мантии, каблук

Вся такая растакая…
Это, стало быть, судья.
Сима смотрит не мигая,
Закружилась голова.

Ой, народу как же много,
Настоящая толпа.
И язык, прилипший к небу,
И в руках, знать, маета.

Теребит подол у платья,
От смущенья, как свекла.
В коридор ввалилась сватья,
Тут, за нею вся братва.

«Не робей, прорвемся, Сима».
А Семеныч-то хорош.
Для суда одел вестимо,
Почти новый макинтош.

Дед Порфирий, грудь в медалях,
Приосанился старик.
При царе б ходил в капралах.
Он в войну чуть не погиб.

Но зашили, отходили,
Вот спасибо докторам.
До Берлину этой пыли,
Он глотнул. Дотопал сам.

Примечательно, в разведке,
Дед служил, не вот тебе.
«Ну, Савелий, по-соседски,
Хоть вертись ты на пупе,

Только все одно не сдюжишь,
Проиграешь этот суд.
Зря ввязался в это, друже,
Вот он, старый наш талмуд.

В нем прописаны границы.
Спиридон, пока был жив,
Не просил назад землицу,
Сохранил письмо архив».

Бабка Клава с дочкой Ленкой,
(Та напялила каблук,
И все время на коленки,
Тянет платье. В общем лук

Модный, только видно стиль тот,
Не для Ленки). Ну, дела.
А Антон Петрович рыло
Выбрил в честь такого дня.

Бабка Варя с бабкой Нюшей,
С виду немощны, внутри ж,
Рвутся в бой и неуклюже
Теребят платки: «Вот шиш

Вам Григорий с Катькой землю.
Там века стоял забор.
От пейзажа неотъемлем,
Всем словам наперекор».

Даже Людка-почтальонша,
В юбку влезла раз в году.
Так-то в джинсах ходит больше,
Тут же, просто ну-и-ну.

И у всех дрожат коленки,
И немеют языки.
Ленка даже на ступеньках
Растянулась. Не с руки

Ей такие каблучищи.
В голос вызверилась. Мат
Изо рта такой… почище
Чем в казарме, твою мать.

Только суд, не шутки, братцы,
Тут же выписали штраф.
Завернуть еще абзацем
Та хотела. Но… состав,

Вновь найдут. Молчать дешевле.
Это ж вон, урон казне.
Деньги – это стимул эвон,
Нынче вежливость в цене.

В общем, кабы суть да дело,
Всех позвали, значит, в зал.
Рассадили сзади челядь…
Не устроить бы скандал.

Сима мнется на задворках.
«Вы ответчик, вам вперед.
Проходите, тут все строго,
Ну-ка, встать всем, суд идет».

Первой слово дали Катьке.
«Гражданин судья, скажу
Вам всю правду, без утайки.
Рассудите нас, прошу.

Эта сука…». «Не ругайтесь,
Оштрафую». «Поняла.
Серафима и та шайка,
Клавка и ее семья,

Дед Порфирий, Варька с Нюшей…
Там Семеныч правит бал,
Собрались единодушно,
Что б оттяпать наш гектар.

Документы все в наличии,
Вот кадастр там, вот план.
Инженер все мерил лично…
Не устроило сельчан

То, что мы стоим за правду.
Коли наша там земля,
Мы забор подвинем вправо,
И начнем опять с нуля.

Серафима незаконно,
Передвинула забор».
«Он на месте том исконно,
Планам всем наперекор».

Молоток взлетает снова.
«Помолчите, эй вы там.
И ответчице, знать, слова,
Как придет пора, я дам.

Значит судя по бумагам,
Ваша, стало быть, земля?»
«Наша-наша. Так, что махом,
Вы решайте. Спорить зря».

«Что ж, позиция понятна,
Передайте документ.
Ну ответчик, очень внятно,
Приведите аргумент».

Сима встала, чуть краснея:
«Говорить я не сильна,
Пусть на этой ассамблеи
Пал Семеныч за меня,

Слово правильное молвит,
Я доверила ему,
Представлять. Он идеолог,
И к тому же ко всему,

Знает суть всего вопроса.
Вот доверенность моя.
Все оформлено серьезно,
У нотариуса, да».

«Что ж, в своем сейчас вы праве
Пал Семеныч, ну же, ждем».
«Ваша честь, болят суставы,
Труден стал теперь подъем.

Но, уже иду. Смотрите,
Тут расклад сейчас такой.
Там у нас совсем не сити,
Там деревня. Всей гурьбой,

Отмечаем день рожденья,
И хороним сообща».
«И к чему нам это?». «Звенья
То одной цепи. Борща

Коль наварит кто в субботу,
Всю деревню в гости ждет.
За забором даже йоту,
Ты не спрячешь жизни. Вот.

Так что, как делили землю
Спиридон и дед Фома,
Вся деревня знает. В энтот
Год до осени жара,

Продержалась. Уж к Покрову,
А на улице теплынь.
Спиридон решил корову,
Завести, положь да вынь.

Но деньжат не доставало,
Вот Фома-то и помог.
Порешали феодалы,
Что земля пойдет в залог.

Но бумаг не оформляли.
Кто тогда их оформлял?
Слово вес несло не малый,
Крепче, чем стальной кинжал.

Слов на ветер не бросали.
Это нынче каждый дюж,
Так вот ляпнет что в запале,
Завтра скажет это чушь.

Да вы сами гляньте планы.
Эй, Порфирий, при талмуд.
Четко все, как на экране,
Весь соседский их уют.

И забор на том же месте,
Где стоит уж сотню лет.
А кадастр и иже… Чести
Много. Правды в этом нет.

Так что Сима тот участок,
Получила не зазря.
Ну, а Гришке, для острастки,
Штраф давно впаять пора.

Он ведь знает голодранец,
Про давнишний договор.
И Силантий в этом плане,
Не последний, знамо, вор.

Ну а Катька просто скряга,
У нее вообще талант,
Раз пошла такая шняга,
То достанет и до гланд,

Но возьмет что приглянулось,
Вон у Шурки без затей,
Умыкнула три баула,
Старых ношеных вещей.

А потом спустила Ритке,
Та портниха, шьет сама.
То, конечно, пережитки,
В магазине вон шмотья,

Столько, не сносить деревней,
Только там ведь ширпотреб.
Им же нужно раритеты,
Развели ей-ей вертеп.

Но про Шурку… та, конечно,
Отдала ей все сама.
Только клянчит Катька вечно,
На щеке блестит слеза.

Надо, коль, возьмет измором,
Глянь, раскатана губа.
Вон как смотрит хищным взором,
Обкрадёт, дай срок, себя.

Так что вы уж разберитесь.
Серафима нам родня.
Не прошу о вволоките,
Но рубить вот так, с плеча.

Изучите книги, письма.
Мы приперли весь архив.
Так сказать, дух плюрализма…
У кого какой мотив.

И потом, здесь вся деревня,
Вы послушайте народ,
Он за Симу, без сомненья,
Ведь же не наоборот.

Каждый скажет, что забор тот,
Там давно корнями врос.
И какого ж Катька черта,
Баламутит тот вопрос.

Про срок давности немного.
Коль давно стоит забор.
Нет сомненья никакого,
В энтом годе прокурор,

Был наездом. Лет уж восемь,
Пролетело почитай.
Так забор стоял в ту осень,
Так же, как и нынче. Чай,

Не кричал тогда Григорий,
О законных-то правах.
Все устраивало. Ой ли!
Так чего ж теперь-то ах?

Ваша честь, уж не обидьте,
Сима ведь у нас вдова,
А то гляньте-ка событья
Там какие, втихаря,

Гришка взялся за лопату,
Двигать, стало быть, забор.
Симе ж то ей-ей досадно,
Вторгся гад в чужой он двор.

Так она ему тихонько,
Говорит: «Ты, Гришка, брось».
(Эк, хватил Семеныч тонко,
Но не в теме ведь авось

Ни судья, ни секретарь знать,
Сима рявкнула уж коль,
То работай на лекарства,
Натирай себе мозоль.

Это здесь она робеет,
Дом казенный все ж опять.
Ну а дома стены греют,
Что ни слово – чистый мат).

Но вернемся в зал суда мы,
Говорить Семеныч дюж.
«Так вот Гришка этот, знамо,
Надо где, он неуклюж,

Тут же кинулся на Симу,
Мы насилу развели.
Он решил решить с нажиму,
Просчитался мал-малы.

Коль не вынести решенье,
Учинят ведь самосуд.
Положить конец же треньям,
Только вы способны тут».

Первый бой не в пользу Симы.
Но и Катька не в чести.
Экспертизы суд вестимо,
Провести решил поди.

«Переносим рассмотренье
Дела мы по существу,
На три месяца. Сомненья,
Коли есть, так мы инфу,

Десять раз перепроверим,
А потом уже решим».
«Что Григорий, суд-то перья
Повыщипывал? А ты

Говорил, что ваша правда».
«Так еще решенья нет».
«Обороты с Катькой сбавьте,
Здесь ведь свой менталитет.

Против целой-то деревни,
Разве ж можно выступать?
Там уклады, милый, древни,
Не тебе их и ломать».

Серафима, как ведется,
Накупила самогон.
Сутки пили. Тут есть отступ –
Повелось так испокон.

Отмечали, вишь, победу.
Красота – стоит забор.
А уже все ближе к лету…
Дали Катьке мы отпор.