Пятый гвоздь

ПЯТЫЙ ГВОЗДЬ

Вся ненависть на кончике штыка,
И глохнешь сам от собственного крика.
А жизнь, что билась пульсом у виска,
Вдруг распустилась алою гвоздикой.

И вот я за обочиной войны,
Со мной Петро из нашей третьей роты.
И не было смертельной в том вины –
Без нас в бою ушла за Дон пехота.

Привиделось в тот час из детских лет,
Как на меня летит соседский кочет.
Над головой в берёзовый просвет
Кукушка, ободряя, век пророчит.

Теперь её уже не разглядеть –
Всё обернулось по-земному просто…
Но отчего опять рыдает медь
Военного оркестра на погосте?

Как будто вновь вокруг меня бойцы,
Как будто снова в эшелоне еду.
Не деды рядом, даже не отцы,
А едут внуки защищать Победу.

Я напросился взять землицы горсть –
Я весь в ней от макушки и до пяток.
Я тот последний ржавый пятый гвоздь,
Припрятанный до срока в плащпалатке.

ЕЩЁ РАЗ ПРО ЛЮБОВЬ

Июньский дождь, парок стелился пашней,
Старуха, горбясь, шла при батожке.
Отец твой, ноне без вести пропавший,
Созорничал в таком же вот стожке.

С печалью бабьей не была знакома:
Трудяга был такой – из носа кровь.
Везде помощник в огороде, в доме
И хоть бы пол словечка про любовь.

А с бережка к реке крутые сходни,
А он подхватит вёдра на-гора.
Ну, как же не припомнится сегодня
О том, как было сладко мне вчера.

Что за дела, о чём соседи судят?
Тем языкатым завидно небось.
Что целый свет? Что значили те люди,
Когда нам до рассвета не спалось?

Наверно, помнят тамошние ивы,
Сколь набирал лозинок для корзин.
И всё ладком, так, Господи, красиво,
Как мастерить мог только он один.

Что помнится еще: субботний вечер,
Последний тот, с гармошкой на крыльцо
Отец твой выходил, расправив плечи,
Я скидывала в пляске пальтецо.

Пылали щёки ягодой-рябиной,
А каблучкам, казалось, сносу нет…
Отец пропал под городом Берлином.
Попробуй, отыщи, не ближний свет.

ДЕД ОТБЫВАЛ КОСУ НА КЛЕВЕРАХ

Ещё сирень цвела в глухих дворах
В зелёном шуме тёплых переулков,
Дед отбивал косу на клеверах
По-праздничному весело и гулко.

И слышался протеза жёсткий скрип
Под хлюпанье галош на босу ногу.
Вдыхая часто хмель цветущих лип,
Дед повторял: Ну, вот, и, слава Богу!

Рядки чуть влажной скошенной травы
За ним тянулись неустанно следом.
Да ласточки из мирной синевы
О чём-то дружно щебетали деду.

Дед побывал за тридевять земель,
Всё ради жизни, а не ради славы.
От пули скаткой сберегла шинель,
А вот нога осталась под Варшавой.

Протез скрипел, врезался болью в плоть,
Дед в первый год не сделал даже шагу.
Осилил, видно, в помощь был Господь
И с ним медаль « За доблесть и отвагу».

РУССКАЯ ДУША

Чужая речь звучит на все лады,
Неловко слушать разговор нездешний.
Но в сорок первом, отхлебнув беды,
По-тюркски звал солдат к Победе вешней.

Свою он веру сквозь огонь понёс,
Да был в бою убит, вот здесь, быть может.
Став русским навсегда в краю берёз,
Не разобравшись в русской речи тоже.

Остался мир и в родниках — вода,
Под жатву хлеб, он будет «нан» по-тюркски.
На Спасской башне главная звезда
Одне светила русским и нерусским.

Всё нынче Божьей воле вопреки –
Поправит дед на крестике тесёмку:
Мне из окопа до сих пор с руки,
И вы вставайте под ружьё, потомки.

Что враг своих сапог не износил,
С высот орлиных ясно видит горец.
Так повелось — нерусским на Руси
Был каждый третий русский полководец.

МАЛАЯ РОДИНА

Берёзовый распадок в снег и в дождь.
Колодезь старый посреди деревни.
Так и бывает, не всегда поймёшь –
Всё это малой родины владенья.

Туманный луг и спящая река,
Звёзд хоровод спускается к земному.
Тропинка заячья от родника
Околицей и на задворки к дому.

Крылечка скрип под ветром у окна.
Любая мелочь повседневной жизни,
Та, что порой не сразу и видна,
В себе содержит капельку Отчизны.

В сенях забытый дедом дымокур,
Его скамейка за кустами тёрна,
Где мама утром бойкой стайке кур
Насыплет щедро солнечные зёрна.

И птичий хор к заутрене в дали
В ладу с весёлым звоном колоколен.
Всё это — ипостась родной земли,
И без неё я – русский обездолен.

художник Игорь Башмаков