Нутро горит от пылких поцелуев,
В руках небрежно держит джин,
Все кости и вся плоть внутри бушует,
И беленой в глазницах стелит дым.
А головой раскалывал бы стены:
– “Дак что ж! Давай, дерзай, родной!”
Ведь демоном внутри ты оклеменный,
Да так, что не уйти теперь к другой.
К другой судьбе и жизни и девчонке:
– “Ты все же пьян! Давай, неси второй!”
Второй стакан и лист неочерченный,
Чтоб написать ты смог сценарий дорогой.
Но руки вскользь летят, не пишут:
– “Неси стакан! Напишем здесь свой слог!”
Но через два и три даже не вышло—
Все руки ноют и не пишут строк.
Уже в глазах плывет, снег стелит по румянцу,
Об голову ударит седина
И ноги у него подобно танцу,
Но в них, как будто бы, вплетаются слова.
Слова той огненной обиды,
Те грустные и тяжкие слова.
Ему казалось уж, что все им позабыты,
Что так давно уже была эта молва.
Да, так и есть, но в прошлом он живет
По барам бродит здесь и тушит сигареты,
Мечтает, что в одном из них все же найдет,
То счастье из панического бреда.
Пройдет не год, не два, не двести
Мы в баре с ним увидимся опять.
И расскажу я, как на его месте
Ты поступил бы, если б смог его понять.
Я все же знаю, что растопит сердце
Его родная, чувственная Муза
И демон древний вдруг отступит по инерции,
Ведь у него талант, он снимет тяжесть груза.
Автор публикации
