Плыл туман по зелёным долинам безмолвным,
Плыл по чёрным лощинам, бирюзовым горам,
Он кружил по оврагам до крови голодным
И ложился на плечи одиноким церквам.
Весна сбросила саван с воскресшего леса,
Быстрый тешется ветер, да лёд точит капель,
Белозубая стужа углубила порезы,
Измождённую почву превратила в купель.
В тине плещется морозь, захватили, распяли,
Шелкогривую вьюгу схоронили кресты.
На белёсом ковре, на пустом одеяле
Еле дышит, сдыхая, тень седой мерзлоты.
Изрешечено небо, перерезаны в хлопья
По изношенной выси вдаль плывут облака,
Раскалённой струёй, тонкой меленькой дробью
Быстрым рваным отстрелом кровь стучит у виска.
В темноте на прогалине пепельно-синей
Бледной худенькой ножкой, качаясь, стоит
Первый подснежник, мёртвый стаявший иней
Истекает водою у траурных плит.
Серебринкой роса на озябших листочках
Тихо дрогнет от яростных ветра шагов,
Белой шёлковой пылью блестит оторочка
Поверх нераскрытых во тьме лепестков.
Рядом с ним, загнивающим пепельным струпом,
У расцветших кустов, меж сосновых ветвей,
На проросшей траве, припорошенный шубой,
Спит мертвец – серо-жёлтая груда костей.
Полон смрадом могильный сырой перелесок,
Замирает от скрежета волчьих клыков,
Пышет тлеющим гноем зловонный отрезок,
Окаймлён фиамиамом весенних цветов.
Автор публикации
